О чём шуршат пески? Они помнят — были скалами... Волны Жизни разбили их в камни.
Измельчили, просеяли — песчаными стали берега, заискрились гранями неочищенной памяти...
Вдруг из прошлого с осиротелой яростью ожило и моё нерастраченное...
Голью стылость души окружала меня в те далёкие крýги...
Брёл я ночью лютой, будто пленный...
Ненасытная Тьма с жадностью обглодала мою плоть — я стал прозрачным и слился с нею.
Лишь мрак кругом вздыхал и шарил, тычась колкими ветвями в пустоту...
Внезапно — шёпот:
— Амадео, слышишь ли, как флёр манящих звуков прикасается к твоим
рукам? Словно мембраной прорастая в пространстве между пальцами и
предлагая взмыть над миром!
— Кто ты? Чей посланник?
— Откроюсь без смущенья. Я — Суккýбус. Меня не бойся ты, не верь
злым языкам. Я музыкою ветра перевоплощений обучена притягивать дух
страсти. Моя хозяйка — Мессалина. Найдёшь её за гущею ночной, в
обители кальянной. Вот «Знак всё Разрешающий» возьми...
Сквозь мантру слов, ознобом диким пó сердцу промчалось предвкушение...
Священная Луна с триумфом взгромоздилась на пике кипариса, указывая путь лучом...
Вошёл...
Огонь камина с жадностью свергал тут мóрок тьмы, сгущал усладу чадную в уютном дымном зале...
Потрескиванье дров, предложенный кальян, бокал согретого вина — покой и утешенье утомлённому!
Клубами дым освобождал мою гортань и, перекручиваясь, дико изгибаясь, ложился предо мной застывшим геликоном...
Зажмурившись, Дракон с крылами перстнем на руке дремал...
Но вдруг огонь и тени встрепенулись... и Мессалина вышла в зал...
И дрожью прокатилось звёздное сиянье глаз в прищуре...
«Сгори во мне!» — кричали и пленили очи.
За корчившимся гадом на плече, скрывалась хищная улыбка зверя...
Смотрела беспощадно Мессалина...
О, чёрт! Она так искренна была со мной!
В сравненьи с ней, Космос виделся мне жалким.
А змей скользнул по шее... ниже... тугими кольцами охватывая плоть...
Грудь обнажилась...
Выгнулась спина...
Не обуздать ей нарастающее содроганье!
Не продохнуть ей плотоядного аффекта!
Кромешный воздух наполнялся эйфорией тибетских благовоний и
осязался жаждой страсти скованного тела...
Суккýбус взвыл пещерным
рыком, оргазм нирваны источая...
Теперь я Мессалину знал, зависел от Неё...
Невольник!
Чужая принадлежность...
На подсознании ножом тупым царапал её имя...
***
Вошла в него... Сама... Хвала!
— О, Госпожа! О, Мессалина...
Нырнула... Душу забрала...
Припал к ногам... Ничком... Наивно...
Согласен в ночь забыться днём
И ощутить прохладу утра...
— О, Госпожа... С тобой... Вдвоём... —
Он счастлив! Жизнь — пустяк, как будто...
— Владей! Владей своим рабом!
Мне сладки розги!
Кожа в клочья...
Смолчит, наполнив рот вином...
Хоть ядом... — Дайте яду! Срочно!
Безумец пьёт нектар цветка...
Ликуя, иссушил до капли...
Испить ещё случится вряд ли...
Вино и смерть несла рука...*
Он выпил медленно, но жадно...
— Пей допьяна, Илот*! — просила Мессалина. — Я предрекаю боль непостижимую там, где сжимает сталь видений...
«Поддался чарам я её благословенья...
С тех пор вёл летопись видений, безумствуя в краю, где властвовала Ночь и грёзы, страх подавляя и ввергаясь в недра подсознанья.
Рапсодией звучали дни печали.
Число сияющих на небе звёзд не важным было для меня, я видел лишь Луну с обратной стороны...
Я в тыл проник души своей слепой.
Я понял всё...
Химеры стерегли меня, изгоя, познавшего шальных свидетелей страстей.
Огнём Небесных квот горчит Любовь в раю, ей место в Царствии Плутона*.
Жить в мерклой пустоте средь облаков, где гром грохочет? Нет. Я не хочу Бессмертья! Отрекаюсь!
О, Тленный Замок, я — твой узник!
Уныние и одиночество — мои сородичи.
Сюда не проникает вода живая... той нежности и ласки той, о ком мечталось втайне.
Всё то, что создано — обременяет!
Слезами открываю Свод...
И вдруг...
Вмиг всё переплелось — и образы, и эхо прошлых Вех, и марево закатов.
Живым манером заискрилась небывальщина.
Стенания и вой кругом раздались.
Разбужен сжатый мир, восстали саги и легенды зáмков каменных...
Скрипело рядом... рык пугал заблудших.
С небесной выси мрак спадал...
И сердце замирало — от страха, от восторга ли...
А рядом всполохи затухших, казалось бы, навеки-вечные огней — их раздувал сквозняк распахнутых дверей, разбитых окон.
Далее...
...в каминном зале восседала Владычица Ночей...
ОНА!
О, Мессалина...
Зачинщица феерии...
И душу липкой паутиной разом завернула в кокон...
Застыли руки, затянулся разум льдом...
— Узнал меня? Ты весь дрожишь. Устал?
— Мистическая ночь пусть поглощает нас...
— О, да!
— Пусть скажут: был он в ту Эпоху, когда Ночная Королева миром правила...
— И это повод жизнь начать другую наперёд...
— По краю Тьмы и Света, швом чёрным рассекая орбиты плавленных комет...
*Илот — порабощённый в Древней Спарте, находился на промежуточном положении между крепостным и рабом.
*Валерия Мессалина — третья жена императора Клавдия. Стала известна своими любовными похождениями.
*Анастасия Лескова, «О, Госпожа».
*Плутон — одно из имён бога подземного царства.
Помочь сайту
Поздравления
