Заключение

Роман мой клонится к закату,

Как солнца диск в исходе дня.

Осталось лишь поставить дату

И слезть с усталого коня.

Да разрешить одну дилемму –

Укажет всякий на обман:

Я начал труд сей как поэму,

А завершаю как роман.

Роман, поэма! Как же звучно

Свое творенье я назвал.

Читать-то было хоть не скучно

Всё, что так долго я писал?

Ведь я старательно и нежно

За строчкой строчку выводил.

Всё переписывал прилежно,

От взглядов ревностно хранил.

До срока никому ни строчки

Читать в тетрадке не давал.

И вот печальный сей финал –

Не знал, как дописать до точки.

Но всё же кончил, наконец.

А ты прочел? Ай, молодец!

А я успел с тобой сдружиться.

Будь ты калмык или тунгус,

Уверен, стоит положиться

На эстетический твой вкус,

Коль ты, не мудрствуя лукаво,

Прочёл роман мой до конца,

Тем разделил со мной по праву

Непререкаемую славу

И знатока, и молодца.

Я, не ища другой заботы,

Тебе поведал, "кто есть who",

И вот теперь, в конце работы,

Хочу открыть, как на духу,

Как я работал над сюжетом

И отпускал мечту в полёт,

И называл себя поэтом,

Хоть был обычный рифмоплёт.

А впрочем, кто их разберет? 

Чтоб не скучал читатель верный,

Порою, как бы невзначай,

Я приглашал его на чай,

То разбавлял свой опус скверный,

Вводя своих героев в стресс,

Чтоб вызвать к чтиву интерес,

То, на пейзаж пустив тумана,

Держал я гостя целый час,

Чтоб он в пейзаже том увяз

И не отвлёкся от романа. 

И вот уже читатель - мой, 

И не торопится домой. 

Заставив здесь своих героев

Пройти нелёгкий путь земной,

Я, всех читателей расстроив,

Низвёл любимцев в мир иной.

Я б, верно, мог позволить чуду

Не дать героям умереть...

Но нет, хитрить с тобой не буду –

Так поступать намерен впредь.

Жизнь и сама полна обмана,

Она жестока к нам порой…

Вот потому в конце романа

Остался лишь один герой.

Ах, да! Ещё один, по слухам,

Мечтает с острова сбежать…

Но верить на слово старухам –

Себя ничуть не уважать.

Да, жизнь – не лёгкая прогулка;

Прожить её – не перейти

От тротуара до проулка

Шагов чуть больше двадцати.

Никто из нас, живых доселе,

Не может быть уверен в том,

Что в до сих пор здоровом теле

Не заведётся червь – потом.

Что за недуг сведёт в могилу

Нас всех – не ведает никто:

Подхватим ли в пути бациллу

Или задавит нас авто;

Утонем ли мы в ложке супа

Иль разобьёт нас паралич,

Иль упадёт на нас кирпич –

Всё будет по-дурацки глупо.

К чему же нам переживать,

Пока есть что и чем жевать?

Мы все умрём – богач и нищий;

Кто во дворце, кто средь полей;

Один – от недостатка пищи,

Другой – объевшись трюфелей.

Так жизнь устроена земная:

Родимся мы, чтоб умереть.

Чтоб ни случилось, друг, я знаю:

Так было, есть и будет впредь.

Смерть – неизбежность, аксиома,

Неотвратимость, постулат.

Мы все умрём – в гостях иль дома,

Убьёт нас вирус иль булат.

Умрём мы, сидя у экранов,
Иль на дуэли у реки.
Вот, персонажи из романов
Жить будут, смерти вопреки.
Жить будут вечно все герои –
Те, кто выигрывал бои,
Кто побеждал врагов у Трои.
И, разумеется, – мои!

Ну,  а пока мы живы оба,

Не будем плакать и тужить.

Как далеко нам всем до гроба,

Никто не знает. Будем жить!

1967 – 2024  гг.