Стены пыльного подвала

Стены пыльного подвала.


Глава 1.


Фиолетовою синевой
По дорогам ледяным и свежим
Бледнее и бледнее с каждым днем
Снега блестят под лунным светом.

И осторожно проходя
Под покровом небесного ила,
Метель испуганно, одна
Обводит холодом хрупкие стены.

В одно лишь мерзлое окно,
Завороженное в синие тени
Глядит, не двинув даже головой
Зима подобно статуе из мягкой глины.

Разнежился в тиши сугроб,
И легким лишь касанием пальца
Оставить можно маленький следок
В подарок пушистому царству.

На одной из алейных скамеек,
Принявшей образ робкой невесты
На выкуп ждущей жениха,
Две подружки грустные сидят.

-Ах Кира, как же я устала!-
Огорченно молвила одна.
-Что-то сталось?-
Дрогнула вторая с огненным страхом в очах.

Понимаешь, 21-ое столетие.
Все брызжет, движется, поет,
А я живу как будто в среднем веке
В затворничестве у врагов.

-Но Эмма,  Родные тебя любят
И стремятся уберечь от слез,
Опасаются, что ты постигнешь горе;
Ты ведь у них единственная дочь.

-Да, очень Любят:
Папа держит под конвоем,
Мама комнату цветами топит.
Еще немного, и я стану ходить строем!

-Это преувеличение.
-Ты рассуждаешь, как они.
Что изменило твое мнение?
-Уже поздно- мне пора, прости.



Глава 2.


Вот Эмма снова
Скучает в комнате своей
И длинную русую косу
Ласкает расческой в утех.

А из карих забвенных очей
Льются несчастные слезы.
Печален лик ее теперь;
Чахнет в клетке она, как зверенок.

Разнообразна комната Эммы цветами:
Красуется на стульчике сирень
Пионы в углу, розочки алые в вазе,
И рыжие тюльпаны греют день.

Перед зеркалом девушка встала,
Бледную шею рукой обводя,
Назад Эмма сделала два шага,
И вздохнув присела на кровать.

Во дворе задорный снегирек
Перебирая весело крылами,
Рябину снежную клюет.
С ветки на ветку перелетая.

В доме Янкарских переполох:
Семья собирается в гости.
Сегодня особенно жарок их огонек:
Кто-то красится, а кто-то чистит туфли.

А Александр поправлявший галстук
И уже готовый выходить
Зовет отца, сестру и брата с мамой:
"Нам пора бы поспешить"!

-Сейчас, сейчас!-
Воскликнула тут Лера.
"А я готов!"-вдруг прокричал Назар.
Через минуту все потихоньку вышли.

Снег им в пути дорогу заметает,
Машина садится в сугроб,
И пеленою стекла застилает;
На небе подозрительно темно.

Кажется вот-вот завоет гром,
И кувырком забросит их назад,
Но Александр крикнул: "Я не трус!"
И движется вперед на горный перекат.



Глава 3.


А Эмма все также грустна,
И звонкой отчаянной песней
О холоде зимнего дня
Оживляет сумрачное настроение:

У снежного хрупкого костерка
Садится печальная вьюга,
И хмурые, серые небеса
Взмахом зарницы торопит.

И хмурые серые небеса
Взмахом зарницы торопит.
В забытых людьми обветшалых домах
Синичка согреться хочет.

Она словно дева вздохнула, устав
От бледного мертвого взора.
И солнце упало на кончик крыла,
Лучами уснувшего шелка.

И солнце упало на кончик крыла,
Лучами уснувшего шелка.
И дрогнула птичка от нежности льда
Злотисто-безликой короны.

Описав пейзажи за  окном,
Душе немного стало легче.
Эмма взглянув на серый потолок,
Поспешила к радужной сирени.

-Совсем никому-никому не нужна!-
Растерянно молвила девушка.
-Зимний сад, белые стены в узорах и я-
-Одинокая мрачная пленница!

Благополучно добравшись до друзей,
Тем временем семейство Янкарских
С задором стучат в деревянную дверь.
Не довольна лишь Ирина Станиславовна:

-Ну что ты смеешься?!
А еслиб авария?
Я говорила: давайте вернемся.
Знаешь что Янкарский Александр"!...

Ну ладно мама успокойся, 
Все уже прошло.
-А не слишком у тебя все просто?!
Нас ведь могло перевернуть!

-Да-да, я тоже испугалась!-
Руками Лера тут всплеснула.
От злости слезы протирая,
С лица смахнула рыженькие кудри.



Глава 4.


И вот, открылась дверь.
Все поочередно вошли в дом,
Где не заметили ни  авторских стен,
Ни даже  позолоченных часов.

И лишь поступок Александра
Тревожил возмущавшихся гостей,
И даже предложение чая
Не изменило тон бесед.

Вечер обречен на неизбежный лад,
Недружелюбности, суровых взоров,
Но тут с улыбкою произнес Назар:
"Подумаешь метель! И что же, сидеть дома"?

Но видя, что успокаивать семью напрасно,
Назар поспешно вышел,
Сказав: "Мне лучше прогуляться."
"Но будто бы его никто не слышал.

Хозяева дома радушны,
Василий и Юлия Сельмеровы.
С Янкарскими давняя  дружба,
Стала за годы незыблемой.

В каждой комнате зажиточной усадьбы
Весят картины ушедших веков:
Работ Серова, Репина, Эгара;
И кажется, будто написаны минувшим днем.

В зале миниатюрный чайный столик
Уютный красит уголок.
Мебель мягкая, как перьиная стружка
Расшита в узорчатый шелк.

На окнах занавес из серебристой ткани,
Бархатной лентой цвета зеленной листвы
Заколот в роскошный, аккуратный бантик,
И словно ветер, вьется в раздольной тиши.

Беседа в доме успокоилась
И приняла спокойный вид,
Голоса звучали монотоннее,
И грубости не слышно в них.

Тем временем, поднялась буря
И вихрем закрутила снег.
Не видно даже образа дороги,
Исчезла тень простуженных небес.

Со страхом подбегает Лера
К окну в ревущей пелене.
И произнесла со дрожью в теле:
"Ведь там Назар, во беспощадной мгле"!

Девушка в мгновение кинулась за дверь,
Не замечая выражений удивленных лиц.
Через секунду стало слышно крик.
Все тут же бросились за ней.

Там, в удушающей пыли
Лежал Назар, на снеговой земле,
А рядом обломки высокой беседки.
Беднягу Лера шевелит за воротник.

В оцепенение встала вся толпа.
На крики Девушки: "Братик, милый, я прошу-очнись!
Открой глаза пожалуйста Назар"!
Вдруг скорбный стал слышен ответ: " Ему суждено умереть"!






Глава 5.



Прошла неделя.
В семье Январских мрак;
А в доме свет всегда вечерний,
И каждый там винит себя.

Облокотившись на спинку дивана,
Лицо руками обхватив,
Неустанно молвит мать Назара
Голосом тонким, уставшим жить:

"Это я в его смерти повинна!
Зачем дала ему уйти,
Почему же не остановила?
Я не смогу себя простить!"

В комнате Леры царит 
Янтарный перелив.
И печальной стрункою, недвижной
На кровати девушка сидит.

Брат тут к Лере входит-Александр,
Тихонько открывая дверь,
Со скромным и не слышным шагом
Садится виновато к ней.

-Назар погиб из-за меня-
Промолвил Саша отчужденно.
-Но это ведь совсем не так!-
Дивилась Лера протирая слезы.

-А еслиб я послушал вас-
Не  стал храбриться ,
Повернул назад,
Этого бы не случилось.

Юноша ошеломленно встал,
Быстрым шагом подошел к окну.
Отчаянно провел по волосам,
От безысходности махнув рукой.

Во второй половине дня
Ирину Станиславовну
Все стали утешать,
Убитую страданиями.

Безуспешными казались их попытки,
Ведь невозможно никогда утешить
Мать, потерявшую старшего сына.
Но все же, это удалось на время.

Когда все в доме успокоилось,
Глава семьи заглянул в кабинет,
Там с другом-Василием Семенычем
Они вспоминали тот день:

-Не могу поверить-сына больше нет!
-Да, я понимаю: тебе невосполнимо трудно.
Он был прекрасный, добрый человек.
Андрей Григорич с недоумением спросил друга:

-Как думаешь, кто была та женщина,
Предсказавшая Назару смерть, 
В черной балоновой куртке изъеденной
И в вязаном сером платке?



Глава 6.

На скучные белые стены
Эмма по-прежнему смотрит.
Она замкнув бледно-алые веки,
Зажала под голову смуглые руки.

На кровати денем и ночью лежа,
Тоскует, и слезы безразличия на лице.
И уйти она скорее хочет
К свободам воздушных стихий.

Выбегает Эмма с комнаты,
Отца со строгостью зовет,
И мимо статуи фарфоровой
Плывет, не ощущая узорчатый пол.

Горят в той комнате торшеры,
И белоснежный потолок
Кружит на медленной качели
Хрустальный шар, блудивший огонек.

И даже солнечный задор
На стеном безбрежном полотне
Не чаруют потерянный взор
Бросавшийся из мрачной глубины.

-Зачем ты выбежала с комнаты?-
Окрикнул Эмму вдруг отец.
-А, папа, понимаешь мне
Нужно с тобой поговорить.

-О чем же?-удивился тот.
-О том-начала она смущенно,
Что я так больше не могу.
Сижу и днем и ночью дома,

Словно наказанный ребенок,
Не понимающий за что ревет в углу.
-Дак я тиран по-твоему?!
Нахмурилось и без того угрюмое лицо,

И в серых, маленьких глазах
Пробудилась огненная злость.
-Нет, но забота излишни сильна:
Гулять лишь из-редко разрешено.

Вскоре в разговор вмешалась мать:
-Что-то произошло?
-Не знаю даже, что сказать!
Спроси-ка лучше у нее!-

Ворчливо ответил  Аркадий Ильич,
На девушку указывая пальцем.
-Ну что ты молчишь?! Говори!
Мы для нее убийцы, тираны!

-Папа, послушай: да нет...
-Помолчи!-разъяренно перебил он дочь!
-Значит плохо здесь тебе?!
Тогда прошу, из дома вон!




Глава 7.


Кира безмерно измученна тем,
Что не поддержала лучшую подругу.
С детства не знала сиротка любви
И выросла в приюте лишним грузом.

Сейчас живет Кира в старой квартире
По удаче данной  государством,
Маленькой зяблой пещерке,
Но и это для нее изысканное царство.

За время пусть недавней дружбы
Бедняжке Эмма стала любящей сестрой. 
Она одна прониклась к ней радушно,
Не понукая горестной судьбой.

Но Кира скрывать никогда не пыталась,
Что к девушке с заботливой семьей
Питала непорочную, чистую зависть
И дивилась вздохам жалобным ее.

С намерением сейчас же извиниться,
Одев прохудалую куртку, черную шапку с помпоном
И сапожки с потрепанным мехом,
С раскаянием бежит скорей к единственной подруге.

Но дверь ей открыл разъяренный отец,
Он крикнув, протирая раздраженный пот,
Что дочери Эммы у них больше нет,
С пугающим громом вернулся домой.

Долго думала Кира:
Что означали те слова,
И что настолько сильно
Могло смутить Аркадий Ильича.

Глубокой беспощадной ночью,
Шагая не зная куда,
По улице зловеще строгой
Проходит Эмма, заглушая страх.

Непроглядной снежною косой
По сторонам резвится вьюга.
Прекрасным темно-морским дном
освещает неба сизые дороги.

И исчезают разразившиеся толпы
С работы в огненный очаг.
Заблудившихся в мраке прохожий
Глубоких манящих сердцах.

Метель стремится окутать лицо,
Не в силах уж бороться Эмма.
Снимает варежки с обледенелых рук,
Пытаясь дыханьем согреться.

Ослабли думы.
Уже не слышно ветра.
Взглянув на звезды,
Ложиться девушка на землю

Замкнуты веки;
шубку окутало в снег,
и нету жизни
На устах, встречавших смерть.




Глава 8.


Заблудшая чайка
Однажды прилетит во сне,
Часто даже не зная
Нужно это или нет.

На окошко тонувшее
В теплых слезах
Присядет и голосом
тонким моля,

Впустить согреться 
у огня,
Она шелком пленным
Проникнет в тебя.

Умеренная жизнь
Вдруг станет трудной,
Борись и не борись,
Прогнать не сможешь

Ту чайку, брошенную в тень,
Где ветер нес холодный ток.
Скорей спешившую к тебе,
Чтобы найти от злобы кров.

Наверно, каждому знакома плата:
Увы, однажды познавший любовь,
Как бы не было спасителю несладко
Не захочет возвратится в тьму.

Но скрывать не стоит все же то,
Что пленительной бывает мука;
Ведь в океане покаянных слез
Текут и райские воды.

Бесценна редкая улыбка.
Дороже выплаканный день
Когда ты заслужил ту ветку
Блестящей радости своей.

Как радуга становится тем ярче,
Чем громче разразился дождь.
Так счастье, тем рисуется прекрасней
Чем бездушней горечи был плод.

Нередко наше восклицание,
Судьбе растерянной в упрек:
"За что не справедлива к нам ты"!
Не зная кто тому виной.





Глава 9.


И вот, прощается февраль
С владениями природы,
В последний раз разметая в снегах
Бегущие сугробы.

Суров он несомненно был,
И вовсе не на шутку,
Нахмурив ледяной свой лик
Бросал возмущенные бури.

И за руку февраль метель водил;
Он прохудалым, уставшим стихиям
Ни на мгновение не позволил дух перевести,
Как будто бы смеясь над мощью дикой.

Родные братья же его:
Мятежливый январь и праздничный декабрь,
Соеденивши силы в целое одно
Настолько щедры не были в напастях.

Светлее, ласковее небо их
И жалостней воздушный ветер.
Февраля лишь коварные дни
Несчастьем настигли героев беспечных:

Стала изгоем Янкарских семья
Прежде любимая всеми,
Безразличие настигнув не медля тогда,
Когда особенно нужна поддержка.

Серьезно заболел хозяин очага,
Лечение же его давалось трудно.
Вскоре  им придется просто выживать
И Александра выгнали с работы.

Кажется напастям нет конца;
И уже не вырваться с руинов,
Все больше избивающих судьбу,
Которая была такой счастливой.

В минуты приступов  отца,
За помощью бежала Лера к людям.
В дверь она стучалась жалобно крича
Но тут же натыкалась на бездушие

Нередко, так бывает к сожалению:
Пока в твое окошко светит солнце,
Ты нужен всем без шаговых сплетений.
Но только встанет тьма-в миг разорвутся струны.




Глава 10.


Зимы зловещие сонеты
Рукою нещадной взмахнули
И над судьбою Вероновой Эммы,
Ниспосланной на жизненные муки

От жара вспыхнувшей болезни,
В избушке в цвете янтаря,
Где дарят покой деревянные стены.
Чаем лечила девушку из трав,

Та женщина, перед которой
Нелепой смертью погибал Назар.
С тех пор она жалела: невозможно
Развеять настигший беднягу закат.

В бреду зовя родителей Эмма кричала,
Что напрасны упреки отца;
С возмущением Киру также вспоминала,
В слезах неслышно говоря:"Зачем ты меня предала"?!

Почти неделю жар держался, не спадая,
Временами даже становилось хуже,
Но добрая женщина и не думала сдаваться,
Все лечила не жалея своего здоровья.

И вот настал той цели час:
Очнулась Эмма,
И когда совсем пришла в себя,
Избушку быстро оглядела:

Потолок сплетенный из соломы,
Залепленное ватой узорное окошко,
На ветхом столике, чугунную кастрюлю,
И аккуратные  тома на деревянных полках.

В том доме Эмма прожила недолго,
Но за это время привыкла к труду.
Помочь стремилась хозяйке радушно:
Очень быстро научилась варить суп,

Носила воду из колодца,
И с настроением мыла пол.
За делами Эмма забыла минуты,
Когда пришлось покинуть родной кров.

Но Эмма все же понимала то, 
Что настало время уходить,
Сказав спасибо женщине за все,
Снова по улицам стала бродить.




Глава 11.



Настало лето жарких брызгов,
Румяня солнца стан,
Раскучерявело деревья,
Бросавших изумрудный взгляд.

И распустился парк цветов;
День за днем все краше их наряд.
С улыбкой розоватых щек
Цветут беспечно ирисы в лучах.

С заботой, тихо проходя
По улицам, уставшим вновь;
Принес он небу свежий глас,
Поитель трав зеленых-дождь.

Прелестной кистью провела природа
По краям изменчивой земли,
Разменяв заснеженные своды
На палитру красочной зари.

За время то жизнь Эммы
Также изменилась:
На трех работах и умело
С задором девушка трудилась:

На фабрике в ручную шьет платки,
На почте сортирует письма и газеты
И даже в выходные дни
Убирает в восковом музее.

Но все же поначалу было трудно;
По наивности и жалостному нраву
Сама же вору сделала подарок:
Меховую шубку с первою зарплатой.

Жила она в заброшенном сарае
От почты выделенной ей.
В нем ночью холодно и зябко;
Спать приходилось прямо на земле.

Вскоре Эмма к этому привыкла,
И будто бы невзгод не замечала;
На лице  виднеилась улыбка,
Казалось прежде утонувшая в печали.

И вовсе девушка забыла
О былом, наскучившем богатстве,
О мрачном пленном заточении
В ненавистном героине царстве.






Глава 12


Отреклись от друзей
И Сельмеровы.
Забыто за миг тех недель
Родство нерушимой беспечности.

Но сегодня Юлия Степановна
Ходит по дому сама не своя,
Как будто бы осознала всю
Трагедию судьбы опять.

Она подошла к подоконнику,
Схватила рукою лицо,
Протирая слезы скорбные
В клетчатый белый платок.

-Василий, Василий! Ну где же ты?!-
Дрожащим, испуганным голосом
Воскрикнула бедная женщина,
Мужа искавшая в комнате.

-Юлия, я здесь. Что случилось?-
Наконец-то откликнулся тот,
Усевшись на замшевом кресле
И отложив чашку чая на стол.

-Мы должны помериться с Янкарскими;
Ведь обижаться на горем убитых родителей,
Подобно врачу обругавшему раненных,
За крики на боль их настигшую.

Их сын погиб от урагана,
Сбившего высокую беседку.
Так  случилось: там стоял он,
Обнимаемый рукою смерти.

И когда они нам прокричали,
Что мы в той трагедии повинны,
То просто тогда не знали,
Что происходит, в тени помутнений.

На резкие их изречения
Оскорбились не только мы;
Им негде искать поддержки,
Бедняги совсем одни!

Василий Егорыч внимательно слушал,
Потом с улыбкой подошел к жене.
-Ты знаешь, я тоже об этом думал;
Поедим немедленно к ним!

В то время  Лера у дома Любимому
Объясняла причины того,
Почему не знакомит родителей
С избранником сердца ее.

Говорила, что горе свежо,
Что время сейчас слишком строго-
Их рано знакомить еще;
К тому же отец сильно болен.

Для девушки  большое удивление-
Услышать голос Юлии Степановны,
Со слезами, искренне проговорившей:
"Мы всегда будем с вами"!






Глава 13.


На небе ютятся тучи,
Вот-вот разразится гроза,
И ветер, как-будто бездомный
Мчится во мрачную даль.

Домой возвратилась Эмма,
Со вздохом усталым сказав:
"Кажется все, успела!"
И голову откинула назад.

Ураган все сильнее, все чаще;
Разыгравшийся яростный ливень
На дорогу, с величием бросая,
Он запел своей горести песню;

О том, где бывал и что ведал,
Сколько странствует  лет,
И зачем дал заветы:
Разгонять дневной радуги свет.

Для кого неповинные листья
Он срывает с родительских рук,
Словно помнит обиды телесных
Ударов дубовых венков.

А Эмма к стене скатившись,
С трудом приглушала боязнь.
И вот, с петли дверь сорвалась,
Страшный грохот мгновенно раздав.

Ладонь дрожащую к губам
Девушка прижала;
Не в силах что либо сказать,
Тихонько стала плакать.

В сарай вдруг женщина вошла,
В легком светло-сереньком платке;
И приподнимая длинный сарафан
Подбежала к Эмме та скорей.

-Почему вы здесь сидите?-
Спросила незнакомка спешно.
Что же с вами приключилось?
Не получив на вопросы ответа,

Сказала: "Понятно, вам негде жить."
-Пойдемте со мной.
-Нет-нет. Уходите... зачем?
Это мой дом:

Еле слышно промолвила Эмма.
Ее испуганное мятежное лицо
Холодную приняло бледность.
Казалось девушка не видит ничего;

От страха разумом ослепла,
И понимала лишь одно,
Что устала от бедственной жизни.
Ей хотелось навеки забыться.

-Разве может, это быть домом?!-
Раскрыла женщина большие черные глаза!
Прошу тебя: пойдем со мною!
Поживешь ты недолго у нас.

-Ладно; хорошо. Пойдемте:
Отрешенно согласилась Эмма.
И неспешно подойдя к порогу,
Черный зонтик не глядя схватила.





Глава. 14.


Прошел почти уж месяц,
Как Эмма живет у Помиловых.
Добродетели-муж и жена,
Словно дочку к себе ее приняли.

Сами они не богаты:
Маленький домик в Бореево,
Где добротой и уважением славятся
В своем небольшом но людном селении.

Каждому всегда помочь готовы,
Не требуя и крошки для себя,
И без лукавства и корыстной злобы
Все отдадут голодному хлеба.

-Эммочка, выходи скорее к чаю!-
-Вскрикнула с улыбкою хозяйка,
На стол неторопливо накрывая.
-Да-да Александра Генадиевна:

Вошла тут Эмма в длинном белом платье,
С аккуратно вышитым воротником,
К низу кружевными  рукавами;
И с задором уселась на стул.

На щеках ее искрит румянец,
Радостью горит счастливый взор.
Душа легка, беспечна и прекрасна,
Будто нежности расцвел в ней лепесток.

-За все сердечное спасибо вам,
За то, что приютили, за наряды!
Вы очень много сделали добра...
-Ну что ты-что ты, нам лишь в радость!

-Прошу, Александра Геннадиевна,
Я  больше так не смогу
Нет слов, чтобы выразить всю благодарность!
Но я ведь живу за ваш счет.

-Эммочка, ты ведь нам как дочь:
Испуганно молвила женщина,
Резко руки положа на грудь.
Нам не в тягость тебя обеспечивать!

-До тебя мы с мужем были  одиноки.
А когда на работе Сергей  пропадет;
Целый день от тоски я лью слезы!
Как же мне быть, если ты уйдешь?






Глава 15.


В доме Янкарских снова улыбки
Сверкают, подобно рубину.
И спрятались скорбные дикие тени
Под шалью счастливого нового время!

Как прежде в гостях у них много народа;
Забыто зловещее пламя обиды,
И успокоились волны тревоги,
Бросавшие горем пьяненные брызги.

Изменилась и жизнь Александра:
Не поддавшись отчаянию он
Открыл свою контору адвокатов,
Слывущую на доблестном счету.

Андрей Григорьевич развеял болезнь.
Словно под шелком удачи,
Готов увидеть иной мир
В ярком искрящем пространстве.

Несомненно, семья горюет о Назаре,
Но боль приглушают события,
Идущие к нежности глади,
Пробудившейся от утреннего света.

Лера в предвкушении разговора
С родными об избраннике своем:
"Ах, наконец-то рассказать сумею,
Что сердце посетила вдруг любовь!"

Принявшись по комнате нервно ходить,
Словно в дали от сознания.
Девушка пальцы в жару теребит,
Пытаясь услышать разум.

Большие серые глаза ее блистают страхом,
Покрылось легкой бледность лицо;
Уста былую потеряли алость,
И по жилам искрится пронзающий ток.

Перед зеркалом Лера быстро крутясь,
Поправляет огненные кудри;
Потом успокоилась и произнесла:
"Все, боязни сдаваться хватит"!

Вздохнула, к двери подошла,
Ее немного погодя открыла.
Осталось сделать один шаг,
И судьба готова покориться!





Глава 16.


Успокоив наконец-то пламя
Полыхавшее под дрожью мнимой;
Собрала Лера семью в зале
И с вдохновением объявила:

-Близкие мои, родные:
Мама, папа, брат мой-Александр,
Я человека полюбила;
И за него выхожу замуж.

Да, я все конечно понимаю:
Еще нет года, как погиб трагически Назар.
Но ведь, в слезных муках, царствующий траур.
В наших душах не развеется и за века.

Нужно как-то дальше жить,
И в потаенном бархате сафрана
Печали наши утаить,
За калитку счастья пропуская.

Тут от потрясения постепенно отойдя
И вставая медленно с дивана,
С содрогнувшейся слезою на глазах,
Подходит  к дочери Ирина Станиславовна.

Руку ее на ладонь положа,
С ласкою женщина проговорила:
-Лерочка, ты безусловно права;
И для нас твое счастье бесценно!

Позволь нам лишь спросить:
Кто твой избранник?
Сколько ему лет?
Мы его знаем?

Нет, но он очень хороший!
Зовут его-Юрий Иврицких.
На дневной мы познакомились прогулке;
Знакомства с вами он ждет с нетерпением!

Окончательно развеяв опасения,
До последнего кричавшие внутри,
О том, что не разделять ее мнения;
Весела ходит Лера теперь.

За сестру был рад и Александр.
Он высказав ей теплые слова,
Надел свою черную шляпу
И поехал, в контору спеша.





Глава 17.



Прошло пять дней.
Сегодня Эмма встала рано;
Еще лишь только отблеском рассвет
Виднеился из под деревьев кучерявых.

И даже теплый ручеек росы,
Хрупким ласковым младенцем
Нежится в объятьях синевы,
И слышно в тишине его сопение.

А Эмма уж давно проснувшись,
Избу тихонько подмела,
Успела завтрак приготовить
И села книжку почитать.

При свете огненной свечи,
ронявшей пламя на страницы
Уж пожелтевших от усталых дней
И покрывшихся вековой пылью.

Там говорилось о любви
О трепетной и о взаимной;
Но он придать ее сумел,
к другой со сватами уехав.

Она на паром прибежав, на прощание,
Дрожащим голосом от горемычных слез,
Ждать его отдала обещание,
Надеясь, что к ней он придет.

Все думали: Лишь с горяча
И от муки, пронзающей боли,
Она лжи прокричала слова,
О которых потом позабудет.

Но прошло уж немало лет;
Она ждет его неумолимо,
Словно небо свой солнечный свет,
Которого тьма погубила.

Вот, приходит он к ней однажды,
У порога недвижно встав,
Рассказать, что с женою расстался,
Но не стоило все же ждать.

Она ослабела от счастья,
И в беспамятства жарком бреду
В миг кинулась к нему в объятья,
Слезами облив его мятый сюртук.

Немного помолчав, сказал он:
-Милая, я тебе безмерно благодарен,
Что предана ты мне была,
Но любить тебя не удостоил права:
Жизнь погубивший свою без следа.

Он оставил ее у порога,
Не обернувшись даже на ходу.
Как все-таки бывает иногда жестока
Хрупкая, наивная любовь!





Глава 18.


-Эмма, ты так скоро встала?-
Вдруг раздался удивленный голос
Только что проснувшейся хозяйки,
Вернувший девушку из драмы золотой.

-А, Александра Генадиевна?
Простите, что-то зачиталась.
Скорей садитесь завтракать,
Я сварила овсяную кашу.

-А как же ты?
-Не беспокойтесь, я не голодна....
Да и мне пора идти.
-Куда в такую рань?

-На берег озера...
Я часто люблю там бывать,
Как на солнце искрится вода,
Забыв о часах наблюдать.

Книгу Эмма тут же отложила,
И с кресла вдохновенно встав,
На улицу в мгновение поспешила,
Где уже светлеет дневной стан.

Словно лотоса нежный бутон,
Проснулся день над величавым миром;
И лучи солнца, детскою игрой.
Освещают яркою беспечность.

Вдали плывет безоблачное небо.
И окутав, подобно бархатная шаль
В объятьях нежности мятежный ветер,
Вдруг улетает ввысь заторопясь.

-Скорей-скорей!-Кричат как будто дали,
Из нежной дикой глубины
Чарующей роскошными очами,
Искрящей огненной тиши.

Вот Эмма к озеру подходит,
И пленительно, будто во сне,
Запевает песню нежности природе;
Ей покорились даже соловьи:

Счастье в шелесте листвы,
Радость в пламени зари,
И когда сойдет с небес
Капелька дневной слезы...

В это время Александр,
Пришедший к озеру, чтоб выбрать место,
Для пикника перед Лериной свадьбой,
Которую справят через неделю.

Произносит с восхищением: "Замечательно поете"!
Покоренный бесподобным пением.
Эмма тут же резко обернулась,
И настороженно спросила:

-Что вам нужно?! Кто вы?!
-О прошу: не надо, не пугайтесь!
Я просто слушал ваш прелестный голос,
Вошедший в мою душу шелковым касанием!






Глава 19.


До свадьбы Леры всего лишь два дня,
И по воле штормовой судьбы,
Готовится к ней не только она,
Но и Александр с Эммою своей.

После встречи той у озера
Без друг друга они не смогли,
Их сердца в одно мгновение вздрогнули,
От слепящей прозрев пелены.

С тех пор Эмма живет у Янкарских,
Но про спасителей своих не смея позабыть,
С женихом часто их навещает,
На свадьбу непременно пригласив.

И двум юным прелестным невестам
Никого не составило труда,
Взаимно доверие найти, породниться,
Как будто бы знакомы долгие года.

Советуются: какое купить платье,
Из каких цветов собрать букет
И даже ставить ли на стол бокалы,
Друг дружку они поручают решить.

Их обручат в один и тот же день;
И праздник будет неприметным скромным-
Полгода как Назар погиб,
Торжество устроить невозможно.

От счастья, восхищаясь яркостью природы,
Вдруг побежала Лера на лужайку.
И сидя на листве, блистающей на солнце,
Наблюдает за красой небесного пространства.

Тут, неподалеку видит она
Снайперов, стреляющих в стеклянные мишени
И вот, под прицел одного из солдат
Попадает маленький мальчишка.

-Стойте, не стреляйте! Там ребенок!
С криком кинулась Лера туда.
И мальчика резко от пули отбросив,
Истекает кровью на землю упав.

Теперь лежит она бездвижна,
И словно облако бледна;
Как будто не было задорной Леры,
Искрящей минуту назад.

"Ну вот и все:" прошептали хладные ее уста,
И медленно сомкнулись веки.
Отныне нет в ней жизни огонька-
Перестало биться ее сердце!












Глава 20.


Прошло с тех пор три промелькнувших года,
Как поженились Эмма с Александром.
В большом уютном, но печальном доме
Живет семья, не зная разногласий.

Умерена и устрашающе спокойна 
Теперь в имении кроткая судьба;
Они подобно ласковому солнцу
Очагом безмолвия дорожат.

К течению под мрачной, безликой вуалью
Давно уж привыкли, как к жару огня,
Настигшему из пламени пожара,
Захватившему пространства на века.

И вот, сидит у бледного камина
Ирина Станиславовна груща,
О чем-то разъедающе бесценном
И порождающем несметную печаль.

Ее  глаза полны остывших слез,
Бушующих, подобно океану,
При виде фотографий и любимых роз
Своих детей, ушедших безвозвратно.

Вдруг, ослабшим голосом она остановила,
Проходящую беспечно Эмму:
-Милая, прошу, немного подожди,
Присядь со мною рядом на мгновение!

Да-да конечно, с удовольствием-
Пожелание покорно Эмма исполнила,
С улыбкой присев на диванчик узорчатый.
"Я со вниманием Вас слушаю."

-Эмочка: с заботою начала женщина.
Семь лет беспощадных назад,
По воле нещадной повинности,
Погибли мои дети: Лера и Назар.

Я думала: жизнь моя кончена,
И погасло счастье навсегда,
Но подавить мне помогло беспомощность,
Твое участие. Словно Леночка ты для меня!

За тысячи же километров,
Войдя с грустью в комнату дочери,
Мать настоящая Эммы
Поражается своей жестокостью;

И слезно садится она на постель.
Как будто осознав ошибку,
Довелось которую им совершить,
Родную дочь из дома выгнав.

Но боясь, что нельзя изменить
Те прошлые поступки и сказания,
Ведь прошло уже немало лет;
Придается женщина отчаянию.

Спустя два дня.
За ужином семья Янкарских
Вся дружно собралась.
Тут, в дверь звонок раздался.

-Я открою: вскочила тут же Эмма,
И к порогу быстро поспешив,
Увиденному поразилась:
Там стояли родители взгляд притупив.

-Прости нас доченька-
Нина Сергеевна вдруг произнесла;
А Аркадий Ильич лишь про себя причитал.
Мать безмолвно Эмма обняла,

Ни слова от счастья не проронив,
Но увидев, что за стенкою прячется Кира,
В тишину она бросила крик:
-Я безмерно рада тебя видеть!






Глава 21.


Закончен путь мучительных стизаний,
Но судеб героев я больше не свершитель.
И знать увы, отныне не имею права:
Как живется им без горестного плена.

Сколько в их, не раз потухающих душах,
Резвилась с тех пор заблудшая чайка,
Сколько еще затихала покорно,
А может и вовсе в дальние порхнула страны.

Неважно где она слывет сейчас,
Печально то, что неизбежно:
Где и у кого бы не жила,
Страданий птичка принесет завесу.

Но носительницу скорбных слез
Позвольте все же мне оставить.
Я в дом Вероновых перенесусь,
Забытый людьми в одночасье.

Ведаю о нем лишь только то,
Что с тех пор как родители Эммы,
Прогнавшие бушующее зло,
Уехали к дочери с миром;

Их имение пустует в затмении.
В нем грустны зеркала
И даже низменные тени
Облика стройного дня.

И неустанный жалобный плачь
Раздается там день и ночь,
О прощении и жизни моля,
У когда-то изрезанных душ.

А в комнате Эммы, где царствовал сад,
Давно уж погибло цветение;
На месте его теперь черный прах,
Проникший в обгрызлые щели.

И рушится тяжелым камнем,
Измокший, от дождя бумажный потолок.
Он бьется об пол бездыханно,
Подавляя дыры словно лом.

Все в могильной траурной тиши,
Будто бы зовет прохожего во мраке,
Ведь не вернется никогда уже
Эмма в свои стены пыльного подвала.


Конец!!!



Начало создания-5 июня 2013 г.
Конец создания-31 августа 2013 г.

 

© Copyright: Лейли Рамазанова, 2016

Регистрационный номер №0324733

от 7 января 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0324733 выдан для произведения: Стены пыльного подвала.


Глава 1.


Фиолетовою синевой
По дорогам ледяным и свежим
Бледнее и бледнее с каждым днем
Снега блестят под лунным светом.

И осторожно проходя
Под покровом небесного ила,
Метель испуганно, одна
Обводит холодом хрупкие стены.

В одно лишь мерзлое окно,
Завороженное в синие тени
Глядит, не двинув даже головой
Зима подобно статуе из мягкой глины.

Разнежился в тиши сугроб,
И легким лишь касанием пальца
Оставить можно маленький следок
В подарок пушистому царству.

На одной из алейных скамеек,
Принявшей образ робкой невесты
На выкуп ждущей жениха,
Две подружки грустные сидят.

-Ах Кира, как же я устала!-
Огорченно молвила одна.
-Что-то сталось?-
Дрогнула вторая с огненным страхом в очах.

Понимаешь, 21-ое столетие.
Все брызжет, движется, поет,
А я живу как будто в среднем веке
В затворничестве у врагов.

-Но Эмма,  Родные тебя любят
И стремятся уберечь от слез,
Опасаются, что ты постигнешь горе;
Ты ведь у них единственная дочь.

-Да, очень Любят:
Папа держит под конвоем,
Мама комнату цветами топит.
Еще немного, и я стану ходить строем!

-Это преувеличение.
-Ты рассуждаешь, как они.
Что изменило твое мнение?
-Уже поздно- мне пора, прости.



Глава 2.


Вот Эмма снова
Скучает в комнате своей
И длинную русую косу
Ласкает расческой в утех.

А из карих забвенных очей
Льются несчастные слезы.
Печален лик ее теперь;
Чахнет в клетке она, как зверенок.

Разнообразна комната Эммы цветами:
Красуется на стульчике сирень
Пионы в углу, розочки алые в вазе,
И рыжие тюльпаны греют день.

Перед зеркалом девушка встала,
Бледную шею рукой обводя,
Назад Эмма сделала два шага,
И вздохнув присела на кровать.

Во дворе задорный снегирек
Перебирая весело крылами,
Рябину снежную клюет.
С ветки на ветку перелетая.

В доме Янкарских переполох:
Семья собирается в гости.
Сегодня особенно жарок их огонек:
Кто-то красится, а кто-то чистит туфли.

А Александр поправлявший галстук
И уже готовый выходить
Зовет отца, сестру и брата с мамой:
"Нам пора бы поспешить"!

-Сейчас, сейчас!-
Воскликнула тут Лера.
"А я готов!"-вдруг прокричал Назар.
Через минуту все потихоньку вышли.

Снег им в пути дорогу заметает,
Машина садится в сугроб,
И пеленою стекла застилает;
На небе подозрительно темно.

Кажется вот-вот завоет гром,
И кувырком забросит их назад,
Но Александр крикнул: "Я не трус!"
И движется вперед на горный перекат.



Глава 3.


А Эмма все также грустна,
И звонкой отчаянной песней
О холоде зимнего дня
Оживляет сумрачное настроение:

У снежного хрупкого костерка
Садится печальная вьюга,
И хмурые, серые небеса
Взмахом зарницы торопит.

И хмурые серые небеса
Взмахом зарницы торопит.
В забытых людьми обветшалых домах
Синичка согреться хочет.

Она словно дева вздохнула, устав
От бледного мертвого взора.
И солнце упало на кончик крыла,
Лучами уснувшего шелка.

И солнце упало на кончик крыла,
Лучами уснувшего шелка.
И дрогнула птичка от нежности льда
Злотисто-безликой короны.

Описав пейзажи за  окном,
Душе немного стало легче.
Эмма взглянув на серый потолок,
Поспешила к радужной сирени.

-Совсем никому-никому не нужна!-
Растерянно молвила девушка.
-Зимний сад, белые стены в узорах и я-
-Одинокая мрачная пленница!

Благополучно добравшись до друзей,
Тем временем семейство Янкарских
С задором стучат в деревянную дверь.
Не довольна лишь Ирина Станиславовна:

-Ну что ты смеешься?!
А еслиб авария?
Я говорила: давайте вернемся.
Знаешь что Янкарский Александр"!...

Ну ладно мама успокойся, 
Все уже прошло.
-А не слишком у тебя все просто?!
Нас ведь могло перевернуть!

-Да-да, я тоже испугалась!-
Руками Лера тут всплеснула.
От злости слезы протирая,
С лица смахнула рыженькие кудри.



Глава 4.


И вот, открылась дверь.
Все поочередно вошли в дом,
Где не заметили ни  авторских стен,
Ни даже  позолоченных часов.

И лишь поступок Александра
Тревожил возмущавшихся гостей,
И даже предложение чая
Не изменило тон бесед.

Вечер обречен на неизбежный лад,
Недружелюбности, суровых взоров,
Но тут с улыбкою произнес Назар:
"Подумаешь метель! И что же, сидеть дома"?

Но видя, что успокаивать семью напрасно,
Назар поспешно вышел,
Сказав: "Мне лучше прогуляться."
"Но будто бы его никто не слышал.

Хозяева дома радушны,
Василий и Юлия Сельмеровы.
С Янкарскими давняя  дружба,
Стала за годы незыблемой.

В каждой комнате зажиточной усадьбы
Весят картины ушедших веков:
Работ Серова, Репина, Эгара;
И кажется, будто написаны минувшим днем.

В зале миниатюрный чайный столик
Уютный красит уголок.
Мебель мягкая, как перьиная стружка
Расшита в узорчатый шелк.

На окнах занавес из серебристой ткани,
Бархатной лентой цвета зеленной листвы
Заколот в роскошный, аккуратный бантик,
И словно ветер, вьется в раздольной тиши.

Беседа в доме успокоилась
И приняла спокойный вид,
Голоса звучали монотоннее,
И грубости не слышно в них.

Тем временем, поднялась буря
И вихрем закрутила снег.
Не видно даже образа дороги,
Исчезла тень простуженных небес.

Со страхом подбегает Лера
К окну в ревущей пелене.
И произнесла со дрожью в теле:
"Ведь там Назар, во беспощадной мгле"!

Девушка в мгновение кинулась за дверь,
Не замечая выражений удивленных лиц.
Через секунду стало слышно крик.
Все тут же бросились за ней.

Там, в удушающей пыли
Лежал Назар, на снеговой земле,
А рядом обломки высокой беседки.
Беднягу Лера шевелит за воротник.

В оцепенение встала вся толпа.
На крики Девушки: "Братик, милый, я прошу-очнись!
Открой глаза пожалуйста Назар"!
Вдруг скорбный стал слышен ответ: " Ему суждено умереть"!






Глава 5.



Прошла неделя.
В семье Январских мрак;
А в доме свет всегда вечерний,
И каждый там винит себя.

Облокотившись на спинку дивана,
Лицо руками обхватив,
Неустанно молвит мать Назара
Голосом тонким, уставшим жить:

"Это я в его смерти повинна!
Зачем дала ему уйти,
Почему же не остановила?
Я не смогу себя простить!"

В комнате Леры царит 
Янтарный перелив.
И печальной стрункою, недвижной
На кровати девушка сидит.

Брат тут к Лере входит-Александр,
Тихонько открывая дверь,
Со скромным и не слышным шагом
Садится виновато к ней.

-Назар погиб из-за меня-
Промолвил Саша отчужденно.
-Но это ведь совсем не так!-
Дивилась Лера протирая слезы.

-А еслиб я послушал вас-
Не  стал храбриться ,
Повернул назад,
Этого бы не случилось.

Юноша ошеломленно встал,
Быстрым шагом подошел к окну.
Отчаянно провел по волосам,
От безысходности махнув рукой.

Во второй половине дня
Ирину Станиславовну
Все стали утешать,
Убитую страданиями.

Безуспешными казались их попытки,
Ведь невозможно никогда утешить
Мать, потерявшую старшего сына.
Но все же, это удалось на время.

Когда все в доме успокоилось,
Глава семьи заглянул в кабинет,
Там с другом-Василием Семенычем
Они вспоминали тот день:

-Не могу поверить-сына больше нет!
-Да, я понимаю: тебе невосполнимо трудно.
Он был прекрасный, добрый человек.
Андрей Григорич с недоумением спросил друга:

-Как думаешь, кто была та женщина,
Предсказавшая Назару смерть, 
В черной балоновой куртке изъеденной
И в вязаном сером платке?



Глава 6.

На скучные белые стены
Эмма по-прежнему смотрит.
Она замкнув бледно-алые веки,
Зажала под голову смуглые руки.

На кровати денем и ночью лежа,
Тоскует, и слезы безразличия на лице.
И уйти она скорее хочет
К свободам воздушных стихий.

Выбегает Эмма с комнаты,
Отца со строгостью зовет,
И мимо статуи фарфоровой
Плывет, не ощущая узорчатый пол.

Горят в той комнате торшеры,
И белоснежный потолок
Кружит на медленной качели
Хрустальный шар, блудивший огонек.

И даже солнечный задор
На стеном безбрежном полотне
Не чаруют потерянный взор
Бросавшийся из мрачной глубины.

-Зачем ты выбежала с комнаты?-
Окрикнул Эмму вдруг отец.
-А, папа, понимаешь мне
Нужно с тобой поговорить.

-О чем же?-удивился тот.
-О том-начала она смущенно,
Что я так больше не могу.
Сижу и днем и ночью дома,

Словно наказанный ребенок,
Не понимающий за что ревет в углу.
-Дак я тиран по-твоему?!
Нахмурилось и без того угрюмое лицо,

И в серых, маленьких глазах
Пробудилась огненная злость.
-Нет, но забота излишни сильна:
Гулять лишь из-редко разрешено.

Вскоре в разговор вмешалась мать:
-Что-то произошло?
-Не знаю даже, что сказать!
Спроси-ка лучше у нее!-

Ворчливо ответил  Аркадий Ильич,
На девушку указывая пальцем.
-Ну что ты молчишь?! Говори!
Мы для нее убийцы, тираны!

-Папа, послушай: да нет...
-Помолчи!-разъяренно перебил он дочь!
-Значит плохо здесь тебе?!
Тогда прошу, из дома вон!




Глава 7.


Кира безмерно измученна тем,
Что не поддержала лучшую подругу.
С детства не знала сиротка любви
И выросла в приюте лишним грузом.

Сейчас живет Кира в старой квартире
По удаче данной  государством,
Маленькой зяблой пещерке,
Но и это для нее изысканное царство.

За время пусть недавней дружбы
Бедняжке Эмма стала любящей сестрой. 
Она одна прониклась к ней радушно,
Не понукая горестной судьбой.

Но Кира скрывать никогда не пыталась,
Что к девушке с заботливой семьей
Питала непорочную, чистую зависть
И дивилась вздохам жалобным ее.

С намерением сейчас же извиниться,
Одев прохудалую куртку, черную шапку с помпоном
И сапожки с потрепанным мехом,
С раскаянием бежит скорей к единственной подруге.

Но дверь ей открыл разъяренный отец,
Он крикнув, протирая раздраженный пот,
Что дочери Эммы у них больше нет,
С пугающим громом вернулся домой.

Долго думала Кира:
Что означали те слова,
И что настолько сильно
Могло смутить Аркадий Ильича.

Глубокой беспощадной ночью,
Шагая не зная куда,
По улице зловеще строгой
Проходит Эмма, заглушая страх.

Непроглядной снежною косой
По сторонам резвится вьюга.
Прекрасным темно-морским дном
освещает неба сизые дороги.

И исчезают разразившиеся толпы
С работы в огненный очаг.
Заблудившихся в мраке прохожий
Глубоких манящих сердцах.

Метель стремится окутать лицо,
Не в силах уж бороться Эмма.
Снимает варежки с обледенелых рук,
Пытаясь дыханьем согреться.

Ослабли думы.
Уже не слышно ветра.
Взглянув на звезды,
Ложиться девушка на землю

Замкнуты веки;
шубку окутало в снег,
и нету жизни
На устах, встречавших смерть.




Глава 8.


Заблудшая чайка
Однажды прилетит во сне,
Часто даже не зная
Нужно это или нет.

На окошко тонувшее
В теплых слезах
Присядет и голосом
тонким моля,

Впустить согреться 
у огня,
Она шелком пленным
Проникнет в тебя.

Умеренная жизнь
Вдруг станет трудной,
Борись и не борись,
Прогнать не сможешь

Ту чайку, брошенную в тень,
Где ветер нес холодный ток.
Скорей спешившую к тебе,
Чтобы найти от злобы кров.

Наверно, каждому знакома плата:
Увы, однажды познавший любовь,
Как бы не было спасителю несладко
Не захочет возвратится в тьму.

Но скрывать не стоит все же то,
Что пленительной бывает мука;
Ведь в океане покаянных слез
Текут и райские воды.

Бесценна редкая улыбка.
Дороже выплаканный день
Когда ты заслужил ту ветку
Блестящей радости своей.

Как радуга становится тем ярче,
Чем громче разразился дождь.
Так счастье, тем рисуется прекрасней
Чем бездушней горечи был плод.

Нередко наше восклицание,
Судьбе растерянной в упрек:
"За что не справедлива к нам ты"!
Не зная кто тому виной.





Глава 9.


И вот, прощается февраль
С владениями природы,
В последний раз разметая в снегах
Бегущие сугробы.

Суров он несомненно был,
И вовсе не на шутку,
Нахмурив ледяной свой лик
Бросал возмущенные бури.

И за руку февраль метель водил;
Он прохудалым, уставшим стихиям
Ни на мгновение не позволил дух перевести,
Как будто бы смеясь над мощью дикой.

Родные братья же его:
Мятежливый январь и праздничный декабрь,
Соеденивши силы в целое одно
Настолько щедры не были в напастях.

Светлее, ласковее небо их
И жалостней воздушный ветер.
Февраля лишь коварные дни
Несчастьем настигли героев беспечных:

Стала изгоем Янкарских семья
Прежде любимая всеми,
Безразличие настигнув не медля тогда,
Когда особенно нужна поддержка.

Серьезно заболел хозяин очага,
Лечение же его давалось трудно.
Вскоре  им придется просто выживать
И Александра выгнали с работы.

Кажется напастям нет конца;
И уже не вырваться с руинов,
Все больше избивающих судьбу,
Которая была такой счастливой.

В минуты приступов  отца,
За помощью бежала Лера к людям.
В дверь она стучалась жалобно крича
Но тут же натыкалась на бездушие

Нередко, так бывает к сожалению:
Пока в твое окошко светит солнце,
Ты нужен всем без шаговых сплетений.
Но только встанет тьма-в миг разорвутся струны.




Глава 10.


Зимы зловещие сонеты
Рукою нещадной взмахнули
И над судьбою Вероновой Эммы,
Ниспосланной на жизненные муки

От жара вспыхнувшей болезни,
В избушке в цвете янтаря,
Где дарят покой деревянные стены.
Чаем лечила девушку из трав,

Та женщина, перед которой
Нелепой смертью погибал Назар.
С тех пор она жалела: невозможно
Развеять настигший беднягу закат.

В бреду зовя родителей Эмма кричала,
Что напрасны упреки отца;
С возмущением Киру также вспоминала,
В слезах неслышно говоря:"Зачем ты меня предала"?!

Почти неделю жар держался, не спадая,
Временами даже становилось хуже,
Но добрая женщина и не думала сдаваться,
Все лечила не жалея своего здоровья.

И вот настал той цели час:
Очнулась Эмма,
И когда совсем пришла в себя,
Избушку быстро оглядела:

Потолок сплетенный из соломы,
Залепленное ватой узорное окошко,
На ветхом столике, чугунную кастрюлю,
И аккуратные  тома на деревянных полках.

В том доме Эмма прожила недолго,
Но за это время привыкла к труду.
Помочь стремилась хозяйке радушно:
Очень быстро научилась варить суп,

Носила воду из колодца,
И с настроением мыла пол.
За делами Эмма забыла минуты,
Когда пришлось покинуть родной кров.

Но Эмма все же понимала то, 
Что настало время уходить,
Сказав спасибо женщине за все,
Снова по улицам стала бродить.




Глава 11.



Настало лето жарких брызгов,
Румяня солнца стан,
Раскучерявело деревья,
Бросавших изумрудный взгляд.

И распустился парк цветов;
День за днем все краше их наряд.
С улыбкой розоватых щек
Цветут беспечно ирисы в лучах.

С заботой, тихо проходя
По улицам, уставшим вновь;
Принес он небу свежий глас,
Поитель трав зеленых-дождь.

Прелестной кистью провела природа
По краям изменчивой земли,
Разменяв заснеженные своды
На палитру красочной зари.

За время то жизнь Эммы
Также изменилась:
На трех работах и умело
С задором девушка трудилась:

На фабрике в ручную шьет платки,
На почте сортирует письма и газеты
И даже в выходные дни
Убирает в восковом музее.

Но все же поначалу было трудно;
По наивности и жалостному нраву
Сама же вору сделала подарок:
Меховую шубку с первою зарплатой.

Жила она в заброшенном сарае
От почты выделенной ей.
В нем ночью холодно и зябко;
Спать приходилось прямо на земле.

Вскоре Эмма к этому привыкла,
И будто бы невзгод не замечала;
На лице  виднеилась улыбка,
Казалось прежде утонувшая в печали.

И вовсе девушка забыла
О былом, наскучившем богатстве,
О мрачном пленном заточении
В ненавистном героине царстве.






Глава 12


Отреклись от друзей
И Сельмеровы.
Забыто за миг тех недель
Родство нерушимой беспечности.

Но сегодня Юлия Степановна
Ходит по дому сама не своя,
Как будто бы осознала всю
Трагедию судьбы опять.

Она подошла к подоконнику,
Схватила рукою лицо,
Протирая слезы скорбные
В клетчатый белый платок.

-Василий, Василий! Ну где же ты?!-
Дрожащим, испуганным голосом
Воскрикнула бедная женщина,
Мужа искавшая в комнате.

-Юлия, я здесь. Что случилось?-
Наконец-то откликнулся тот,
Усевшись на замшевом кресле
И отложив чашку чая на стол.

-Мы должны помериться с Янкарскими;
Ведь обижаться на горем убитых родителей,
Подобно врачу обругавшему раненных,
За крики на боль их настигшую.

Их сын погиб от урагана,
Сбившего высокую беседку.
Так  случилось: там стоял он,
Обнимаемый рукою смерти.

И когда они нам прокричали,
Что мы в той трагедии повинны,
То просто тогда не знали,
Что происходит, в тени помутнений.

На резкие их изречения
Оскорбились не только мы;
Им негде искать поддержки,
Бедняги совсем одни!

Василий Егорыч внимательно слушал,
Потом с улыбкой подошел к жене.
-Ты знаешь, я тоже об этом думал;
Поедим немедленно к ним!

В то время  Лера у дома Любимому
Объясняла причины того,
Почему не знакомит родителей
С избранником сердца ее.

Говорила, что горе свежо,
Что время сейчас слишком строго-
Их рано знакомить еще;
К тому же отец сильно болен.

Для девушки  большое удивление-
Услышать голос Юлии Степановны,
Со слезами, искренне проговорившей:
"Мы всегда будем с вами"!






Глава 13.


На небе ютятся тучи,
Вот-вот разразится гроза,
И ветер, как-будто бездомный
Мчится во мрачную даль.

Домой возвратилась Эмма,
Со вздохом усталым сказав:
"Кажется все, успела!"
И голову откинула назад.

Ураган все сильнее, все чаще;
Разыгравшийся яростный ливень
На дорогу, с величием бросая,
Он запел своей горести песню;

О том, где бывал и что ведал,
Сколько странствует  лет,
И зачем дал заветы:
Разгонять дневной радуги свет.

Для кого неповинные листья
Он срывает с родительских рук,
Словно помнит обиды телесных
Ударов дубовых венков.

А Эмма к стене скатившись,
С трудом приглушала боязнь.
И вот, с петли дверь сорвалась,
Страшный грохот мгновенно раздав.

Ладонь дрожащую к губам
Девушка прижала;
Не в силах что либо сказать,
Тихонько стала плакать.

В сарай вдруг женщина вошла,
В легком светло-сереньком платке;
И приподнимая длинный сарафан
Подбежала к Эмме та скорей.

-Почему вы здесь сидите?-
Спросила незнакомка спешно.
Что же с вами приключилось?
Не получив на вопросы ответа,

Сказала: "Понятно, вам негде жить."
-Пойдемте со мной.
-Нет-нет. Уходите... зачем?
Это мой дом:

Еле слышно промолвила Эмма.
Ее испуганное мятежное лицо
Холодную приняло бледность.
Казалось девушка не видит ничего;

От страха разумом ослепла,
И понимала лишь одно,
Что устала от бедственной жизни.
Ей хотелось навеки забыться.

-Разве может, это быть домом?!-
Раскрыла женщина большие черные глаза!
Прошу тебя: пойдем со мною!
Поживешь ты недолго у нас.

-Ладно; хорошо. Пойдемте:
Отрешенно согласилась Эмма.
И неспешно подойдя к порогу,
Черный зонтик не глядя схватила.





Глава. 14.


Прошел почти уж месяц,
Как Эмма живет у Помиловых.
Добродетели-муж и жена,
Словно дочку к себе ее приняли.

Сами они не богаты:
Маленький домик в Бореево,
Где добротой и уважением славятся
В своем небольшом но людном селении.

Каждому всегда помочь готовы,
Не требуя и крошки для себя,
И без лукавства и корыстной злобы
Все отдадут голодному хлеба.

-Эммочка, выходи скорее к чаю!-
-Вскрикнула с улыбкою хозяйка,
На стол неторопливо накрывая.
-Да-да Александра Генадиевна:

Вошла тут Эмма в длинном белом платье,
С аккуратно вышитым воротником,
К низу кружевными  рукавами;
И с задором уселась на стул.

На щеках ее искрит румянец,
Радостью горит счастливый взор.
Душа легка, беспечна и прекрасна,
Будто нежности расцвел в ней лепесток.

-За все сердечное спасибо вам,
За то, что приютили, за наряды!
Вы очень много сделали добра...
-Ну что ты-что ты, нам лишь в радость!

-Прошу, Александра Геннадиевна,
Я  больше так не смогу
Нет слов, чтобы выразить всю благодарность!
Но я ведь живу за ваш счет.

-Эммочка, ты ведь нам как дочь:
Испуганно молвила женщина,
Резко руки положа на грудь.
Нам не в тягость тебя обеспечивать!

-До тебя мы с мужем были  одиноки.
А когда на работе Сергей  пропадет;
Целый день от тоски я лью слезы!
Как же мне быть, если ты уйдешь?






Глава 15.


В доме Янкарских снова улыбки
Сверкают, подобно рубину.
И спрятались скорбные дикие тени
Под шалью счастливого нового время!

Как прежде в гостях у них много народа;
Забыто зловещее пламя обиды,
И успокоились волны тревоги,
Бросавшие горем пьяненные брызги.

Изменилась и жизнь Александра:
Не поддавшись отчаянию он
Открыл свою контору адвокатов,
Слывущую на доблестном счету.

Андрей Григорьевич развеял болезнь.
Словно под шелком удачи,
Готов увидеть иной мир
В ярком искрящем пространстве.

Несомненно, семья горюет о Назаре,
Но боль приглушают события,
Идущие к нежности глади,
Пробудившейся от утреннего света.

Лера в предвкушении разговора
С родными об избраннике своем:
"Ах, наконец-то рассказать сумею,
Что сердце посетила вдруг любовь!"

Принявшись по комнате нервно ходить,
Словно в дали от сознания.
Девушка пальцы в жару теребит,
Пытаясь услышать разум.

Большие серые глаза ее блистают страхом,
Покрылось легкой бледность лицо;
Уста былую потеряли алость,
И по жилам искрится пронзающий ток.

Перед зеркалом Лера быстро крутясь,
Поправляет огненные кудри;
Потом успокоилась и произнесла:
"Все, боязни сдаваться хватит"!

Вздохнула, к двери подошла,
Ее немного погодя открыла.
Осталось сделать один шаг,
И судьба готова покориться!





Глава 16.


Успокоив наконец-то пламя
Полыхавшее под дрожью мнимой;
Собрала Лера семью в зале
И с вдохновением объявила:

-Близкие мои, родные:
Мама, папа, брат мой-Александр,
Я человека полюбила;
И за него выхожу замуж.

Да, я все конечно понимаю:
Еще нет года, как погиб трагически Назар.
Но ведь, в слезных муках, царствующий траур.
В наших душах не развеется и за века.

Нужно как-то дальше жить,
И в потаенном бархате сафрана
Печали наши утаить,
За калитку счастья пропуская.

Тут от потрясения постепенно отойдя
И вставая медленно с дивана,
С содрогнувшейся слезою на глазах,
Подходит  к дочери Ирина Станиславовна.

Руку ее на ладонь положа,
С ласкою женщина проговорила:
-Лерочка, ты безусловно права;
И для нас твое счастье бесценно!

Позволь нам лишь спросить:
Кто твой избранник?
Сколько ему лет?
Мы его знаем?

Нет, но он очень хороший!
Зовут его-Юрий Иврицких.
На дневной мы познакомились прогулке;
Знакомства с вами он ждет с нетерпением!

Окончательно развеяв опасения,
До последнего кричавшие внутри,
О том, что не разделять ее мнения;
Весела ходит Лера теперь.

За сестру был рад и Александр.
Он высказав ей теплые слова,
Надел свою черную шляпу
И поехал, в контору спеша.





Глава 17.



Прошло пять дней.
Сегодня Эмма встала рано;
Еще лишь только отблеском рассвет
Виднеился из под деревьев кучерявых.

И даже теплый ручеек росы,
Хрупким ласковым младенцем
Нежится в объятьях синевы,
И слышно в тишине его сопение.

А Эмма уж давно проснувшись,
Избу тихонько подмела,
Успела завтрак приготовить
И села книжку почитать.

При свете огненной свечи,
ронявшей пламя на страницы
Уж пожелтевших от усталых дней
И покрывшихся вековой пылью.

Там говорилось о любви
О трепетной и о взаимной;
Но он придать ее сумел,
к другой со сватами уехав.

Она на паром прибежав, на прощание,
Дрожащим голосом от горемычных слез,
Ждать его отдала обещание,
Надеясь, что к ней он придет.

Все думали: Лишь с горяча
И от муки, пронзающей боли,
Она лжи прокричала слова,
О которых потом позабудет.

Но прошло уж немало лет;
Она ждет его неумолимо,
Словно небо свой солнечный свет,
Которого тьма погубила.

Вот, приходит он к ней однажды,
У порога недвижно встав,
Рассказать, что с женою расстался,
Но не стоило все же ждать.

Она ослабела от счастья,
И в беспамятства жарком бреду
В миг кинулась к нему в объятья,
Слезами облив его мятый сюртук.

Немного помолчав, сказал он:
-Милая, я тебе безмерно благодарен,
Что предана ты мне была,
Но любить тебя не удостоил права:
Жизнь погубивший свою без следа.

Он оставил ее у порога,
Не обернувшись даже на ходу.
Как все-таки бывает иногда жестока
Хрупкая, наивная любовь!





Глава 18.


-Эмма, ты так скоро встала?-
Вдруг раздался удивленный голос
Только что проснувшейся хозяйки,
Вернувший девушку из драмы золотой.

-А, Александра Генадиевна?
Простите, что-то зачиталась.
Скорей садитесь завтракать,
Я сварила овсяную кашу.

-А как же ты?
-Не беспокойтесь, я не голодна....
Да и мне пора идти.
-Куда в такую рань?

-На берег озера...
Я часто люблю там бывать,
Как на солнце искрится вода,
Забыв о часах наблюдать.

Книгу Эмма тут же отложила,
И с кресла вдохновенно встав,
На улицу в мгновение поспешила,
Где уже светлеет дневной стан.

Словно лотоса нежный бутон,
Проснулся день над величавым миром;
И лучи солнца, детскою игрой.
Освещают яркою беспечность.

Вдали плывет безоблачное небо.
И окутав, подобно бархатная шаль
В объятьях нежности мятежный ветер,
Вдруг улетает ввысь заторопясь.

-Скорей-скорей!-Кричат как будто дали,
Из нежной дикой глубины
Чарующей роскошными очами,
Искрящей огненной тиши.

Вот Эмма к озеру подходит,
И пленительно, будто во сне,
Запевает песню нежности природе;
Ей покорились даже соловьи:

Счастье в шелесте листвы,
Радость в пламени зари,
И когда сойдет с небес
Капелька дневной слезы...

В это время Александр,
Пришедший к озеру, чтоб выбрать место,
Для пикника перед Лериной свадьбой,
Которую справят через неделю.

Произносит с восхищением: "Замечательно поете"!
Покоренный бесподобным пением.
Эмма тут же резко обернулась,
И настороженно спросила:

-Что вам нужно?! Кто вы?!
-О прошу: не надо, не пугайтесь!
Я просто слушал ваш прелестный голос,
Вошедший в мою душу шелковым касанием!






Глава 19.


До свадьбы Леры всего лишь два дня,
И по воле штормовой судьбы,
Готовится к ней не только она,
Но и Александр с Эммою своей.

После встречи той у озера
Без друг друга они не смогли,
Их сердца в одно мгновение вздрогнули,
От слепящей прозрев пелены.

С тех пор Эмма живет у Янкарских,
Но про спасителей своих не смея позабыть,
С женихом часто их навещает,
На свадьбу непременно пригласив.

И двум юным прелестным невестам
Никого не составило труда,
Взаимно доверие найти, породниться,
Как будто бы знакомы долгие года.

Советуются: какое купить платье,
Из каких цветов собрать букет
И даже ставить ли на стол бокалы,
Друг дружку они поручают решить.

Их обручат в один и тот же день;
И праздник будет неприметным скромным-
Полгода как Назар погиб,
Торжество устроить невозможно.

От счастья, восхищаясь яркостью природы,
Вдруг побежала Лера на лужайку.
И сидя на листве, блистающей на солнце,
Наблюдает за красой небесного пространства.

Тут, неподалеку видит она
Снайперов, стреляющих в стеклянные мишени
И вот, под прицел одного из солдат
Попадает маленький мальчишка.

-Стойте, не стреляйте! Там ребенок!
С криком кинулась Лера туда.
И мальчика резко от пули отбросив,
Истекает кровью на землю упав.

Теперь лежит она бездвижна,
И словно облако бледна;
Как будто не было задорной Леры,
Искрящей минуту назад.

"Ну вот и все:" прошептали хладные ее уста,
И медленно сомкнулись веки.
Отныне нет в ней жизни огонька-
Перестало биться ее сердце!












Глава 20.


Прошло с тех пор три промелькнувших года,
Как поженились Эмма с Александром.
В большом уютном, но печальном доме
Живет семья, не зная разногласий.

Умерена и устрашающе спокойна 
Теперь в имении кроткая судьба;
Они подобно ласковому солнцу
Очагом безмолвия дорожат.

К течению под мрачной, безликой вуалью
Давно уж привыкли, как к жару огня,
Настигшему из пламени пожара,
Захватившему пространства на века.

И вот, сидит у бледного камина
Ирина Станиславовна груща,
О чем-то разъедающе бесценном
И порождающем несметную печаль.

Ее  глаза полны остывших слез,
Бушующих, подобно океану,
При виде фотографий и любимых роз
Своих детей, ушедших безвозвратно.

Вдруг, ослабшим голосом она остановила,
Проходящую беспечно Эмму:
-Милая, прошу, немного подожди,
Присядь со мною рядом на мгновение!

Да-да конечно, с удовольствием-
Пожелание покорно Эмма исполнила,
С улыбкой присев на диванчик узорчатый.
"Я со вниманием Вас слушаю."

-Эмочка: с заботою начала женщина.
Семь лет беспощадных назад,
По воле нещадной повинности,
Погибли мои дети: Лера и Назар.

Я думала: жизнь моя кончена,
И погасло счастье навсегда,
Но подавить мне помогло беспомощность,
Твое участие. Словно Леночка ты для меня!

За тысячи же километров,
Войдя с грустью в комнату дочери,
Мать настоящая Эммы
Поражается своей жестокостью;

И слезно садится она на постель.
Как будто осознав ошибку,
Довелось которую им совершить,
Родную дочь из дома выгнав.

Но боясь, что нельзя изменить
Те прошлые поступки и сказания,
Ведь прошло уже немало лет;
Придается женщина отчаянию.

Спустя два дня.
За ужином семья Янкарских
Вся дружно собралась.
Тут, в дверь звонок раздался.

-Я открою: вскочила тут же Эмма,
И к порогу быстро поспешив,
Увиденному поразилась:
Там стояли родители взгляд притупив.

-Прости нас доченька-
Нина Сергеевна вдруг произнесла;
А Аркадий Ильич лишь про себя причитал.
Мать безмолвно Эмма обняла,

Ни слова от счастья не проронив,
Но увидев, что за стенкою прячется Кира,
В тишину она бросила крик:
-Я безмерно рада тебя видеть!






Глава 21.


Закончен путь мучительных стизаний,
Но судеб героев я больше не свершитель.
И знать увы, отныне не имею права:
Как живется им без горестного плена.

Сколько в их, не раз потухающих душах,
Резвилась с тех пор заблудшая чайка,
Сколько еще затихала покорно,
А может и вовсе в дальние порхнула страны.

Неважно где она слывет сейчас,
Печально то, что неизбежно:
Где и у кого бы не жила,
Страданий птичка принесет завесу.

Но носительницу скорбных слез
Позвольте все же мне оставить.
Я в дом Вероновых перенесусь,
Забытый людьми в одночасье.

Ведаю о нем лишь только то,
Что с тех пор как родители Эммы,
Прогнавшие бушующее зло,
Уехали к дочери с миром;

Их имение пустует в затмении.
В нем грустны зеркала
И даже низменные тени
Облика стройного дня.

И неустанный жалобный плачь
Раздается там день и ночь,
О прощении и жизни моля,
У когда-то изрезанных душ.

А в комнате Эммы, где царствовал сад,
Давно уж погибло цветение;
На месте его теперь черный прах,
Проникший в обгрызлые щели.

И рушится тяжелым камнем,
Измокший, от дождя бумажный потолок.
Он бьется об пол бездыханно,
Подавляя дыры словно лом.

Все в могильной траурной тиши,
Будто бы зовет прохожего во мраке,
Ведь не вернется никогда уже
Эмма в свои стены пыльного подвала.


Конец!!!



Начало создания-5 июня 2013 г.
Конец создания-31 августа 2013 г.