Ребята выросли. Девчонки,
Вестимо, тоже не малы;
Их голоса и руки тонки,
Их лица девичьи милы.
Давно прошло «златое» время
Весёлой, шумной детворы,
Когда дурашливое племя
Не знало горя до поры.
И можно было без опаски
За ручку с девочкой ходить;
Никто ещё не строил глазки
И не пытался нас стыдить.
Теперь всё стало по-другому:
Пушок пробился над губой.
И глаз девичьих синий омут
Зовёт и манит за собой.
Теперь нам мало встреч нежданных
Средь шумных улиц и дворов,
Пугливых взглядов, слов туманных
И незатейливых даров.
Теперь нам хочется иного:
Побыть вдвоём накоротке,
Когда всё радостно и ново –
Глаза в глаза, рука в руке.
А где же нам уединиться?
В лесочке? В комнатке? В купе?
Где проще было б с фоном слиться?
Парадоксально, но – в толпе!
Велик соблазн собраться вместе
Парням и девушкам в одном
Каком-нибудь уютном месте,
Да основательно – с вином.
Чтоб было там не одиноко,
Но и не скученно совсем,
И чтоб родительское око
Следить не вздумало за всем –
Оно ж достало до печёнок!
И так, ну, никаких свобод!
Такой, по мнению девчонок,
Могла быть встреча в Новый год.
Я всё люблю: весну и лето
И осень тоже я люблю –
Сезон кудесника поэта,
Сезон природы во хмелю.
И всё же зимних дней круженье
Во мне рождает вдохновенье.
И вот уж бел, как снег, и чист
Передо мной бумажный лист.
Пусть ветер в двери гонит стужу,
Но рифмы просятся наружу.
Так что ж держать их взаперти?
Летите, доброго пути!
Как капли жаркого металла
В траву пожухлую разлив,
Уж осень листья разметала,
Деревьев ветви оголив.
А стылый ветер в небе гонит
Стада печальных облаков,
И наземь слёзы льёт и стонет,
И до весны тепло хоронит
Под спудом утренних снегов.
Проходит день, неделя, месяц,
За ним второй – и вот теперь,
Когда тоска и скука бесят,
К нам Дед Мороз стучится в дверь
Седым предвестником, предтечей
Того, кто вслед за ним идёт,
На ёлках зажигает свечи
И всем подарки раздаёт.
Я детской сказкой очарован,
Огнями ёлки озарён
И вечной тайной околдован
С волшебной сменою времён.
Так просто этой ночью звёздной
Поверить, будто в дивный сон,
Что Новый год в пыли морозной
Спешит – и юн, и невесом.
Летит над сонною Россией,
И крепко держит свой хорей*,
Как новоявленный мессия,
Торопит время: «Поскорей!»
Его кургузые олешки
Морозным воздухом дыша,
Уже уставшие от спешки,
Везут покорно малыша.
Им невдомёк, что́ их возница
В подарок людям привезёт,
Но и в деревне, и в столице
Его с надеждой каждый ждёт.
_________
*хорей – погонялка для оленей
И мы готовы к этой встрече.
С утра устав от суеты,
Уж дамы оголяют плечи
И строят планы и мечты.
Мужчины в праздном нетерпенье
Компашкой шумной за столом
Вблизи наливок и солений
Смакуют водку под «залом».
Уж старый год под звон хрустальный
Мы проводили, и не раз,
Но он, усталый и печальный,
Ничуть не сердится на нас.
Ведь пять минут всего осталось,
Чтоб эту тоненькую нить –
Его дряхлеющую старость –
Здоровьем юности сменить.
Вот президент с телеэкрана
Спешит поздравить свой народ,
И тамада за фортепьяно
Глотает в спешке бутерброд.
Но ход часов неторопливых
Сближает стрелки не спеша,
Ведя учёт секунд счастливых.
Уже шампанского душа,
Слабинку чувствуя затворов,
Стреляет пробкой в потолок,
Бежит без лишних уговоров,
Течёт из горлышка поток.
Благоухающая пена,
Достигнув резвости вершин,
На волю вырвалась из плена,
Как из кувшина добрый джин.
И разливается в бокалы
Напиток лёгкий, но хмельной.
Так пусть вина не будет мало,
Не постоим мы за ценой!
Но, чу! Куранты бьют двенадцать!
И, дерзко хлопнув по плечу,
Соседка лезет целоваться
В избытке самых нежных чувств.
И уголок России тихий
Презрел дремотный свой уют:
Трещат петарды и шутихи
И в небесах расцвёл салют.
Волшебный свет плывёт над нами,
В бокалах пенится вино
И вьётся радужный орнамент
По мозаичному панно.
Мы улыбаемся, смеёмся,
И забывая боль невзгод,
Легко со старым расстаёмся,
Весельем встретив Новый год.
А наш малыш в извечной спешке
Ковров покинул под шумок.
И вновь послушные олешки
Бегут, бегут, не чуя ног.
А я, склонившись над бутылкой,
О нём, уехавшем, скорблю
И ковыряю грязной вилкой
Покрытый плесенью дор-блю*.
__________
*дор-блю – сыр с благородной плесенью
Ах, Новый год – чудесный вечер! –
Во тьме кружится снежный дым…
А для свидания и встречи
Как раз подходит молодым.
Гулять решили у Бориса:
Тепло, светло его гостям.
Надев пальто своё из плиса,
Елена, мать, ушла к друзьям.
Борис умел варить картошку,
Принёс огурчиков, груздей,
Капусты глиняную плошку…
Осталось только ждать гостей.
Они пришли – друзья, подруги –
Те, с кем играли во дворе,
Внесли с собою холод вьюги –
Чего ж вы ждали в декабре?!
На стол поставили бутылки:
Тут водка, пиво, лимонад.
Консервы – килька, ложки, вилки
И даже сахар рафинад.
– Эх, жаль, шампанского не будет! –
Вздохнул Сергей, – вот был бы приз!
– Откуда роскошь эта, люди? –
Спросил восторженно Борис.
– Скажи спасибо, вон, девчатам,
– А мы не скажем – наш секрет,
Вот поколдуем над салатом…
– Там, на балконе винегрет,
Я и забыл на стол поставить…
– Ну что ж,
друзья, к столу тогда!
Мы в полном, так сказать, составе:
И дамы есть, и господа.
Расселись, как кому хотелось
(Попробуй только позлословь!):
Проворство, ловкость, сила, смелость –
Напротив нежность и любовь.
Серёжа, Костя, Боря, Гера –
Не разлучит никто ребят;
Марина, Таня, Оля, Вера –
Девчата тоже сели в ряд.
Вначале, как везде и всюду,
То бишь в компании любой,
Глядели скромно на посуду
И вилки клали пред собой.
Мальчишки, те весьма учтиво
(Их взоры, полные любви)
В бокалы подливали пива
Своим прекрасным визави.
Все парни – крепкие спартанцы –
Хотели продолжать банкет,
Но барышень влекло на танцы,
А может, даже в туалет.
Природы зову повинуясь,
Все поднялись из-за стола.
И побежали, соревнуясь,
Туда, где очередь была…
Но вот мелодии прелестной
Поплыли звуки в тишине,
И сильный голос, всем известный,
Запел о счастье и Луне.
Затем, весёлый танец финнов
Позвал желающих на круг
Попрыгать, поскакать невинно,
Разнообразя свой досуг.
Поставив стол и стулья к стенке
И сгрудив в угол половик,
Друзья игривой «Летке-енке»
Танцпол соорудили вмиг.
Забились трепетно сердечки,
Глаза манили глубиной,
Кудрей весёлые колечки
Пленяли формой неземной.
В цепочку выстроили гости
Улыбок радостных оскал…
Перед Мариной прыгал Костя,
Георгий сзади них скакал.
Потом опять к столу; успели
Поднять бокал за Новый год.
И снова пили, ели, пели…
Но всё нескладно, всё вразброд.
В семнадцать лет, признаться надо,
Не знаешь меры, в том, что пьёшь:
Девчонкам мало лимонада,
Георгий вздумал делать «ёрш».
Борис готовил викторину,
Подружки сели вкруг него…
А Константин кружил Марину,
Не подпуская никого.
Он возле девушки весь вечер
То позади, то впереди,
То обнимал её за плечи,
То припадал к её груди.
И даже раз себе позволил
Просунуть ногу ей меж ног,
И, одурев от алкоголя,
Нащупал лифчика замок...
Со звоном, с треском оплеуха
Влетела в голову, как шмель;
Зарделось, загорелось ухо
И сразу выветрился хмель.
А тут ещё Георгий встрянул
И с кулаками налетел…
Он был суров и грозен спьяну,
И далеко не мягкотел.
Гулянка мирная – не праздник,
У нас любого тут спроси;
Бои кулачные да казни
Всегда любили на Руси.
Какой же пир без мордобоя?
Какое ж гульбище без драк?
Найдём ристалище любое:
Хоть чисто поле, хоть овраг;
Подъезд сгодится и квартира,
Пустынный двор – всего верней.
А забияка и задира –
Среди подвыпивших парней.
Наутро головы болели,
В висках стучало долото…
Про новогодние фортели
Не вспоминал потом никто.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0471412 выдан для произведения:
Давным-давно, во время оно,
Когда – бог знает, в общем, встарь,
Спеша сбежать с земного лона,
Плыл на коряжине дикарь
По морю с острова на остров.
Пронзая дали взглядом острым,
Он не боялся гулких гроз.
Вот – это первый был матрос.
С тех пор немало лет минуло.
Давно коряга утонула,
А может, сжёг её моряк –
Коряги весело горят!
И Константин хотел матросом
Плыть к неизвестным берегам,
Следить в пути за альбатросом
И слушать глупых чаек гам,
Служить, как некогда варяги;
Готов был плыть хоть на коряге,
Подобно древним дикарям.
Вот так росла в нём страсть к морям.
Матрос – простой чернорабочий
Морских просторов и портов.
И оставляя дом свой отчий,
Он в море делать всё готов.
Зачем же он стремится в море,
Покинув берег и уют?
Ведь там опасность, зло и горе,
Ведь в море деньги не куют!
Там всюду страх, там жизнь – копейка,
Там пропасть, бездна под тобой,
А жизнь вершит судьба-индейка,
И каждый миг – реальный бой.
Там, где в широтах приполярных
Лёд покрывает корабли,
Там между айсбергов коварных
Не видно берега земли.
А там, где ласковый экватор
Перепоясал шар земной,
Там Солнце только виновато,
Что в том краю ужасный зной.
Там среди волн морской пучины
Шалит, резвится Посейдон;
И тянет, лютый без причины,
На дно ладьи и бриги он.
Да, нарисована картина,
Конечно, мрачная слегка,
Но есть мечта у Константина,
И бьётся сердце моряка.
Окончив школу, в мореходку
Теперь собрался Константин.
Он вырабатывал походку
«Морскую», если шёл один
(Ходить прилюдно так стеснялся),
К тому же спортом он занялся
(Ценил он силу в моряке).
С друзьями ездил он к реке,
Там плавал брассом и «собачкой»,
И прыгал в воду «раскорячкой».
Друзья сигали вместе с ним:
Им это нравилось самим.