Глава 9

Так летним днём забыта школа.

Какая школа в летний день,

Когда приставки от глагола

Нам отличить и то ведь лень!

Чему учились – всё забыто.

Об этом вспомним мы потом,

Когда под тяжким гнётом быта

Склонимся над пустым листом

Чистейшей девственной бумаги,

Надежды полные, отваги

Всех удивить, всех превзойти.

Иного нет у нас пути!

И всё ж хотя бы  пару строчек

Я не могу здесь не черкнуть.

И лишь потом уже листочек,

Как календарь, перевернуть.

Как много песен нами спето

О школьных годах золотых,

Как много школою согрето

Сердец в стенах её родных.

И сколько б лет мы ни прожили,

Мы вспомним с нежностью о ней,

Мы вспомним тех, с кем мы дружили:

Девчонок вспомним и парней;

Мы вспомним дни сентябрьских чисел,

А также первый наш звонок,

И снова первый наш учитель

Нам первый объяснит урок.

Но я давно уже не вижу

Из окон класса школьный двор,

И оттого милей и ближе

Мне слов причудливый узор.

Я помню, как крючки, кружочки

За партой сидя, выводил,

Как буквы прыгали из строчки,

И пальцы в пятнах от чернил.

Но это было лишь вначале.

Уже на завтрашний урок

(Как педагоги отмечали)

Всё было чисто, верно, в срок.

Я был усерден и прилежен;

В послевоенных трудных днях

Не избалован, не изнежен –

Держали в строгости меня.

И за помарку и четвёрку

Мне обещали дома порку.

Отец меня не часто бил,

Ведь я в отличниках ходил!

Из школы круглые пятёрки

Я ежедневно приносил,

Успешно избегая порки,

Старался из последних сил.

Страх – вот он двигатель науки!

Пройдя сквозь тернии и муки,

Усвоить твёрдо каждый мог

Ремнём преподанный урок.

Но слёзы боли и обиды

Лились не долго – не вода.

Они, как некие флюиды,

Вмиг исчезали без следа.

А в настроенье, им на смену,

Воспоминания о том,

Как вдруг в большую перемену

Мне подложили толстый том –

Преинтереснейшую книгу,

Где был король и кардинал,

Друзья, попавшие в интригу,

И полный доблести финал.

Ту, что дала мне книгу эту,

Я и под пыткой бы не сдал.

Но всё ж, как по секрету свету,

Об этом в классе каждый знал.

Ведь любознательному люду

Был вряд ли тайной мой секрет,

Что я – почти анахорет –

Влюблён был в Карташову Люду.

Я помню новогодний бал;

Все были в масках и костюмах,

И было много смеха, шума.

Лишь я, униженный, страдал.

Костюма мне не сшили к сроку,

А в школе праздник – маскарад.

Как не готовому уроку

Я маскараду был не рад.

Никто не знал, что будет драма…

Меня уговорила мама,

Хоть что-нибудь надеть пока

И вжиться в образ старика.

И в смелости почти что львиной,

И проглотив обиды ком,

Я нарядился стариком.

А Люда – сказочнойМальвиной!

В отцовской клетчатой рубашке

Я, подпоясан кушаком,

Как пахарь на весенней вспашке,

Себе казался  дураком.

Немудрено, что с Людой рядом,

Бравируя своим нарядом,

Великолепен и хитёр,

Вдруг оказался мушкетёр

С усами, в шляпе и при шпаге,

В костюме из простой бумаги.

И этот клоун и позёр

Лишь увеличил мой позор.

С тех самых пор рубашки в клетку

Носить я как-то не спешу,

Но надеваю, хоть и редко:

Жена погладит, я ношу.