Легенда эта здесь родилась,
Назад, наверно, двести лет.
Тут казаки остановились,
Станица Змейская. Совет
Все меж собой тогда держали,
Как после службы будут жить.
Уж двадцать лет в строю сражались,
Закон такой, им здесь всем быть.
Но по реке прошла граница,
За ней селиться? Да, тюрьма!
В Уставе воинском страница
И интересна как она.
Если фундамент, печь поставить,
К утру затопишь, то тогда,
Свою фамилию прославишь,
Жить будешь здесь с семьей всегда.
Уволенный казак смышленый,
С друзьями лес перенесли.
Фундамент, печь и дом пиленый
Разъезд наутро там нашли.
Хотели, было под арест всех,
Да есаул сказал: «Устав!»
И к радости всех ветеранов,
Нахаловкой поселок стал.
Ночами строили жилища,
И дым в печи, и хлеб пекли.
Потом их сто, а может тыща,
Кто долю там себе нашли.
А Слобода живет и ныне,
Неважно пишут в письмах как.
Дома растут и печь не стынет,
Нахаловка ведь не пустяк!
[Скрыть]
Регистрационный номер 0405572 выдан для произведения:
Легенда эта здесь родилась,
Назад, наверно, двести лет.
Тут казаки остановились,
Станица Змейская. Совет
Все меж собой тогда держали,
Как после службы будут жить.
Уж двадцать лет в строю сражались,
Закон такой, им здесь всем быть.
Но по реке прошла граница,
За ней селиться? Да, тюрьма!
В Уставе воинском страница
И интересна как она.
Если фундамент, печь поставить,
К утру затопишь, то тогда,
Свою фамилию прославишь,
Жить будешь здесь с семьей всегда.
Уволенный казак смышленый,
С друзьями лес перенесли.
Фундамент, печь и дом пиленый
Разъезд наутро там нашли.
Хотели, было под арест всех,
Да есаул сказал: «Устав!»
И к радости всех ветеранов,
Нахаловкой поселок стал.
Ночами строили жилища,
И дым в печи, и хлеб пекли.
Потом их сто, а может тыща,
Кто долю там себе нашли.
А Слобода живет и ныне,
Неважно пишут в письмах как.
Дома растут и печь не стынет,
Нахаловка ведь не пустяк!