«Дубровский - 2». Повесть в стихах. Мой вариант ( 18 ).

1 сентября 2013 - Александр Яминский

ГЛАВА 18

А Троекуров, вновь, по зале,

взад и вперёд ( Во зле! ) ходил...

и песнь свою ( Душа — в аврале! )

насвистывал ( Что было сил! )...,

но..., громче..., чем обыкновенно...,

а между тем, самозабвенно,

в движении бурлил весь дом,

где слуги бегали кругом

и девки суетились, в гаме,

а кучерА, в сарае, в тон,

карету ( Что там, фаэтон! ),

гурьбой, закладывали к драме,

когда Руси неравный брак

на Деву ниспадал, как мрак...

В своём обычном состоянии

народ толпился на дворе,

а перед зеркалом, в деянии,

в уборной барышни, к поре,

среди служанок окружения,

творила дама, изощрения,

кто Марью, бледную в чертах,

и неподвижную, чрез страх,

искусно, к браку убирала,

но вот невесты голова

клонилась, словно трын-трава

( Ведь Дева — видом не блистала! ),

где взор её, в столь «праздный» час,

под тяжестью бриллиантов гас...

Она задумчиво молчала

и вздрагивала ( лишь слегка... ),

когда случайность проявляла

неосторожная рука,

её укалывая больно...,

а Маша, в зеркало, невольно,

увы, бессмысленно глядясь,

смотрела скорбно..., но, не злясь...

И, вдруг, отцовский глас, у двери,

раздался: «Скоро ли?», как гром ( ! ),

а дама, позабыв о всём,

враз, отвечала ( Не до Мэри! ):

«Сию минуту!» …, тут же, к ней,

любезность выразив, скорей ( ! ):

«Вы встаньте, Маша... Посмотритесь;

И всё ли хорошо ( ? ), для Вас...»

И Дева встала ( Слёзы...- рвитесь ( ! )

из глаз несчастных — в «праздный» час... ),

но ничего не отвечала...

А тут ( Как жаждая сигнала! )

и двери отворились, в такт...,

где дама, свой свершивши акт,

отцу сказала, что: «Невеста,

давно готова ( То есть, ждёт! )...

и, дабы подчеркнуть почёт,

в уместности словес..., для места,

добавила...- В карету, бишь,

садиться прикажите, лишь...»

«Ну..., с богом...- отвечал Родитель

и, образ взявши со стола,

сказал ( Хоть и судьбы Вершитель! ),

но гласом тронутым..., вне зла...-

Ты подойди ко мне..., взываю...

Ведь я тебя благословляю...»

И бедной девушки настрой

прорвался ( Ей ли брак такой?! ),

кто, вмиг, отцу упала в ноги

и зарыдала ( Аж навзрыд! ),

средь слёз потока от обид:

«Ах, папенька... За что ж так стрОги?!» -

в звучании гласа, что дрожал

и, в тяжбе долгой, замирал...

А папенька, вне всех сомнений,

спешил её благословить,

и Машу ( До её ль воззрений? ),

усугубляя доле жить,

по сути, подняли к ответу,

и понесли почти, в карету,

где с нею села, чтящей Стать,

мать посажёная, как Знать

и, к обстоятельствам, служанка,

да и к обычаям Руси,

когда ( О, боже упаси! ),

хоть и по крови — не дворянка,

но на подхвате быть должна

и роль её, тогда, важна!

И в церковь ( для известной цели )

они поехали, скорей...,

а там, жених ( Чьи очи млели ( ! ),

средь блеска свадебных свечей... )

уж ожидал их, в беспокойстве...,

хотя ( Какое там...- в расстройстве! )...,

имевший столь довольный взор,

но, только вышел он на двор,

навстречу «радостной» невесты,

узрев её, был поражён,

от бледности, впадавшей в стон ( ! )

и вида странного, чрез жесты...,

кто из кареты ( Доля...- мгла! )

одна сойти...- едва ль смогла...

И вместе ( До чего ж неспешно! )

они вошли в «священный» храм,

где холод с пустотой, безгрешно,

как будто звали прочь, от драм...

Но двери заперли за ними...

И тут, священник ( с заказными ),

лишь вышел сей из алтаря,

и тотчас начал..., втихаря...,

чрез Троекурова веление,

союз сердечный заключать,

где силился он назидать,

чтя «божеское откровение»,

в речах своих, почти «святых»,

но, большей частью, деловых...

А Маша двигалась забвенно,

ведь не видала ничего...

и не слыхала...- Доля, бренно,

виски сжимала..., оттого...

А Дева думала, в тревоге,

лишь об одном; когда ж, в итоге

( чтоб от несчастий всех спасти ),

Дубровский сможет к ней прийти...

А вот его-то, как и прежде,

но, ныне, с самого утра...,

она ждала...- И скорбь-пора,

в её, столь трепетной надежде,

не покидала юность грёз,

ни на минуту..., к прозе слёз!

Когда ж священник, гласом зычным,

к ней обратился, речь свершив,

с вопросом, в общем-то обычным,

услышать чтоб души порыв...,

она, не дюже содрогнувшись,

вмиг, обмерла...- В себе замкнувшись,

всё ж, медлила..., согласие дать...,

ведь ожидала...; божья ж тать,

её ответа не дождавшись,

враз, произнёс ( Увы..., заказ! -

Чтя троекуровский указ!

И с делом, в целом, распрощавшись... )

невозвратимых слов резон,

а брак свершился, чрез Закон!

Обряд был кончен..., а супруга,

холодный поцелуй познав,

супруга, кой не мил ( Не друга! ),

забылась, вовсе..., средь забав,

где поздравления звучали,

гостей пришедших..., но..., в печали,

их, Маша слышала, едва...,

а, чрез весёлые слова,

всё не могла ещё поверить,

что жизнь её обречена

( Причём, навеки! )..., а она -

окована... И как ей верить ( ? ),

Дубровскому ( прервал кто нить... ),

не прилетев освободить...

Князь обратился к ней, тирадой,

из ласковых словес любви...,

но Маша ( Муж ли, ты, отрадой ( ? )...-

Так хоть сознание не гневи! )

не поняла их содержания...

И вот, свершив обряд венчания,

они, супружеской четой,

из церкви вышли..., в час «святой»,

на паперти узрев скопление,

крестьян Покровского села...

и Маши взор ( Жизнь...- довела! )

их обежал..., чрез замедление...

и снова, оказавши блик,

в бесчувственности прежней сник...

И молодые сели вместе,

в карету, общею судьбой,

в Арбатово чтоб ( Факт, к Фиесте! ),

поехать свадебной тропой...

И Троекуров, в антураже,

отправился скорей туда же,

ну..., дабы встретить молодых,

там..., самым главным из родных ( ! ),

хотя..., порочность свадьбы оной,

в сердцах, вполне осознавал...-

Но скупердяйству ль злой оскал ( ? ),

да чрез зазнайство! ...- Здесь, персоной,

на равных, с князем, он, теперь! …

А чувствам дочки...- зря, не верь!

А князь же, с молодой женою,

наедине ( к досугу грёз... ),

смущён ( В блаженстве-то, душою?! )

нимало не был, чрез курьёз,

узрев её с холодным видом...

Но он ( О..., жизни опыт...- гидом! )

не стал супруге докучать...-

Ведь тут, беседы, не под стать,

из приторности изъяснений,

с восторгами смешными, к ним...

А князь, по факту, стал раним,

к судьбине...- в юности сомнений...,

где простота его словес

едва ль ждала ответов вес...

И образом таким, степенно,

с десяток вёрст, в тиши-глуши,

они проехали..., забвенно

( О, Русь...- простора рок верши! ),

где, быстро, лошади, по кочкам,

неслись..., как бабочки к цветочкам,

просёлочной дороги, в даль...

Но вот карета — не в печаль

( Чего скрывать? ), одним лишь видом ( ! ),

вгоняла..., чрез английский стиль,

а уж в пути, почти что штиль

( Ведь не качалась инвалидом! ),

в ней ощущался ( Да без ссор! ),

в приятных чувствах...- от рессор!

Вдруг, крики раздались погони,

нарушив жизни плавный ход,

и, всуе, аж заржали кони,

остановившись..., а народ,

в лице толпы вооружённой,

карету окружил..., а к оной

их человек ( Всё ж, произвол! ),

вмиг, в полумаске подошёл...,

кто, дверцы, знающей рукою

( и с той, понятно, стороны,

где млели милые черты,

княгини молодой, судьбою... ),

лишь отворив, взгляд задержал...,

но, с чувством долга, ей сказал:

«А вот теперь-то Вы свободны!

И выходите..., поскорей!»

Но князь ( Как мнения не сходны! ),

не чтя разбойника речей,

враз, закричал ( Зло вопрошая! ):

«Что это значит? ( Факт, не зная... ).

И кто такой ты ( ? )...- В маске шут!»

Но помогла княгиня, тут,

сказавши: «Князь..., Дубровский это...» -

тем, разъяснивши «фарс-сеанс»,

чтоб не ввергать супруга в транс,

во прозе ( Для него...- не где-то...-

а здесь! ), чрез жизненный застой,

ведь «смерть пришла...- с косой ( Ну..., той! )...»

А князь, сознания не теряя

( Чрез дух...- присутствием в душе! ),

знать, чувствам долю доверяя,

готовым был ( Но — не к «туше»! )...

и из кармана бокового

он вынул ( Смертью...- для любого! ),

увы..., дорожный пистолет

и выстрелил ( ! )..., где, силуэт

( а то — разбойника фактура,

в замаскированной судьбе,

отдавши, словно дань борьбе,

чрез низвержение ажура... )

отринул..., поумерив пыл...-

Аж дым, от выстрела, застыл!

Княгиня вздрогнула, устами,

и, с ужасом, лицо закрыв,

к тоске, обеими руками,

душой явила нервный срыв...,

хотя..., Дубровский был лишь ранен,

но к взору ( стал кой чуть туманен )

кровь показалась на плече...

А князь, в подобнейшем ключе,

бишь, не теряя ни минуты,

верша, по сути, месть-дуплет

( А здесь: Эстету ль Этикет ( ? ),

когда разбойники столь люты! )...

и пистолет другой, чрез рок,

он вынул...- впрок, добить порок!

Но князю времени не дали,

для выстрела..., напав толпой,

да так, что дверцы застонали ( ! )

и растворились..., ведь, с лихвой,

Плебс, поделом, его схвативший

и ранги, тут, совсем не чтивший,

где несколько ( Столь сильных! ) рук

( В зачёт: Народа, вечность мук! ),

из княжеской златой кареты,

вмиг, вытащили ( На убой! )...

и, вырвав пистолет другой,

над ним взлетели пируэты,

во зле сверкающих ножей...,

вне оправдательных речей!

«А вот его не трогать, черти!» -

Дубровский грозно закричал...

и отступили, в круговерти

( Забывши мрачности накал! ),

его сообщники, послушно...,

а он, впав в такт, великодушно,

знать, обращаясь ( Долю чтя... )

к княгине бледной ( О..., дитя! ),

вновь, продолжал: «Теперь..., свободны!»,

но странное услышав: «Нет! -

и дале...- Поздно ( «Жёг» ответ! )...,

а мне — все грёзы...- безысходны...,

но, чрез венчание..., честна...

и, ныне, князя..., я, жена!»

«Да что Вы говорите ( ? ), Маша! -

Дубровский снова закричал

( Отчаяния иссякла чаша! ),

но, чуть спокойней, он сказал.-

О, нет...- словам..., к пустой причине...,

Вы — не жена его, отныне ( ! ),

ведь приневолены, судьбой,

Вы были..., будучи святой ( ! )...,

а потому, и согласиться

Вы не могли бы никогда ( ! )...

И вот теперь, когда беда

исчезла...». Но сердцам ли слиться ( ? ),

средь возражений твёрдых фраз,

что Маша изрекла в сей раз:

«Я согласилась... Здесь, Вы прАвы...

И даже клятву я дала...

Но князь — мой муж! А ваши нравы -

лишь лихоимству зла — хвала!

И, значимо, Вы прикажите,

освободить его! … Поймите,

что князь — супруг ( ! )..., наш брак ценя...-

Вот и оставьте с ним меня!

И..., чтоб не объясняться боле:

Я не обманывала... Нет!

Ведь я ждала Вас..., чрез обет,

с минутой крайнею, доколе...

Но...- поздно...- Говорю сейчас...

Всё... поздно... нам... Пустите нас!»

Но и Дубровский, впав в сомнения,

уже не слышал её слов...,

где сильные души волнения

и раны боль ( О, жизнь...- вне снов! ),

его, совсем, лишили силы...

и он, «чтя» Машины посылы,

упал...- вблизи у колеса...,

но тут, разбойников гласа,

явились, вдруг, к их атаману,

признавшим окружения «рать»,

кому успел, едва сказать,

лишь несколько словес, к дурману,

сознание кой заполонил,

туманной прозою могил...

Его, разбойники подняли,

на лошадь посадив верхом,

и двое, с ликами печали,

не торопясь, пошли пешком,

его поддерживая крепко,

а третий же взял лошадь цепко

( Чтоб не «чудила»! ) под уздцы

и в сторону, в тоске, бойцы

поехали, судьбой единой,

но не заботясь о былом...,

где и карету ( Словно лом! ),

довольно странною картиной,

в лесу, за тридевять земель,

оставя для шальных Емель...

Что до иных...- из драмы этой:

В разбое, связанных людей,

имущества ( Как песни спетой... )

и отпряжённых лошадей,

то, здесь, разбойники, вне злобы,

для целей выгоды-утробы,

в азарте пыла своего...,

но не разграбя ничего

и ни единой капли крови

за атамана не пролив

( Хотя..., признаться, был порыв! ),

в отмщение...- лишь, хмуря брови,

«лесной братвою», через сан,

нарушили обычный план...

Регистрационный номер №0155881

от 1 сентября 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0155881 выдан для произведения: