Расти большим.

Он меня наверное очень любит, иначе не даровал бы настолько прекрасную жизнь. Однажды, когда я был ещё совсем маленьким, Он взглянул на меня с небес, склонился надо мной и, погладив по голове, сказал:

        - Расти большим!- и я рос. Что бы не случилось, я знал и верил, что Он рядом, что Он всегда поможет, подскажет и направит. Я благодарен Ему за всё. Не прошло и дня, чтобы я не поблагодарил Его, не поблагодарил жизнь и свою счастливую звезду. Нечего грешить, у меня всё есть: тёплый дом, достаток в еде (даже избыток), меня любят, ухаживают за мной, заботятся, чего ещё можно желать, про что печалиться? Хотя когда-то была одна маленькая помеха. Даже не помеха, а эпизод, который словно заноза сидит в моей памяти.

        Изначально нас было двое. Моего брата звали Винсент Виллем. Хотя , между собой, почему-то называли странным именем Ван Гог. Странное имя, но как назвали так и жил. С самого детства у него не складывалось. Он родился вторым,  был намного меньше и слабее меня, болезненнее. Постоянно убегал из дома, что и привело к утраченному уху (собака отгрызла). Был нелюдим. Держался в стороне. Ван Гог не верил Ему. Во всём искал подвох и темную сторону, всё ему было не так, и всё не нравилось. Ну и конец истории конечно же был достойным и соответствующим. Однажды ночью мой братец сорвался из дома и больше не вернулся. Что с ним сталось и живой ли он вообще - я не знаю. Лишь иногда, смотря ночью на прекрасное небо, на светлую тарелку Луны, я вспоминаю о нём. Что он искал? Что мешало ему в этой жизни? Что заставило отказаться от достатка и счастья, от уверенности в завтрашнем дне и отдаться в руки неизвестности и случайного выбора? Этого я не знал, да, признаться, не особо и интересовался.

        Снова утро. Прекрасное утро. Сейчас Он у меня уберет и вычистит даже самые дальние углы. Потом меня ждёт утренний моцион и массаж с почёсыванием. После этого, самая приятная часть – завтрак. Он насыпает мне до краёв (как всегда) и очень радуется когда видит с каким аппетитом я набрасываюсь на еду.

- Ешь! Кушай на здоровье, мой родной! – говорит Он мне и чешет за ухом.

        Потом, самая тяжёлая часть дня – я ничего не делаю, и всецело отдаю себя во власть лени. Бывает правда, я трачу время на разговоры со своими знакомыми, хотя считаю это занятие неблагодарным и абсолютно бесполезным. Зачем размышлять о жизни. Разве мы созданы для этого, разве музыка существует для того, чтобы о ней говорить, разве художник пишет прекрасную картину, для того, чтобы кто-то её обсуждал? Вовсе нет! За всеми разговорами про жизнь, мы забываем просто жить. Просто наслаждаться этим удивительным и скоротечным моментом – жизнь. Зачем думать про музыку, если такое удовольствие доставляет просто слушать её? Зачем перемывать кости бедному художнику, размусоливая, что он хотел сказать своей работой, если можно просто насладиться красотой его картин?. Не нравится? Шагай дальше! Не нравится жизнь? Измени её! Не можешь? С моста в воду! Всё просто. Состояние же в котором пребывает большинство моих знакомых, вряд ли можно назвать жизнью. Они влачат своё, порой жалкое, существование, будучи не в состоянии насладится всей полноты и глубиной красок жизни, каждый день находя причину и виноватых, в своём жизненном фиаско. Хуже того, толком умереть они тоже не могут. Даже на смертном одре, они из последних сил, держатся за то, на что любой собаке, даже ногу лень задрать.

        Размышляя про всё это, я лишний раз убеждался – нет лучшего повода жить, чем достаток и любовь, а и тем и другим я не обижен, вот и повода сетовать на жизнь у меня нет, что бы там не рассказывали эти неудачники – жизнь прекрасна!

        Наступает время ужина. Как прекрасен запах вечернего кишкоблудства. Что может быть лучше, чем наесться до отвала, а затем заснуть под пение сверчков. Под светом звёзд. С мыслями о вкусном завтраке. Но, время идет, а Его всё нет. Он не мог забыть про меня! Ещё никогда не забывал. Моё волнение перерастает в истерику. Я начинаю сначала стучать по миске, потом орать что есть голоса, а потом и вовсе схожу с ума, перевернув дома всё с ног на голову. Тяжёлые шаги. Он заглядывает ко мне, и с улыбкой на глазах произносит:

- Что? Нервничаешь? Чувствуешь уже?

Конечно же чувствую! Ничего себе! Это же я! Эй! Дайте поесть! Что за новости? Как такое может быть? Я ничего не понимал. Такого жестокого обращения я от Него никак не ожидал. Я ведь делаю лишь то, для чего я создан – радуюсь жизни. Сказали есть – я ем, сказали расти – я росту, вон какой красавец вымахал, центнера на два тяну. Я не могу найти себе места. Потом ложусь на мягкую подстилку и смотрю на звёзды. Я не сплю всю ночь. Брат стоит у меня перед глазами. Мне кажется он бы меня сейчас понял….

P.S.: С самого раннего утра, во дворе хаты, та что край села, возле леса, раздавался поросячий визг. Долго сопротивлялся, здоровый кнур был. Резник не опытный попался, не сразу в сердце попал, так что всё село узнало, что сегодня будет свежина и каждый искал предлог, чтобы зайти. Только огромная серая тень, с одним ухом, простояв на кануне всю ночь у окраины леса, повел свой выводок подальше в лес. Следом за ним, туда же посеменила молодая свиноматка, рохкая и подгоняя молодняк. Ни к чему им видеть чем закончилась судьба его брата. Ни к чему им знать, что такое достаток. Прямая дорога – это не жизненный путь…