|
Вот ведь, однако, какая любопытная ситуация:
С одной стороны – вроде бы, радоваться я должен тому, что очаровательная, к тому же – поэтически настроенная девушка пишет стихи не только про «любовь-морковь», что было бы вполне естественно, но и пытается коснуться в стихах серьезных гражданских, социальных, литературных, я бы даже сказал – философских тем и даже делает какие-то обобщающие выводы.
С другой стороны – результат-то, извините, к сожалению – «увы, и ах!» («Ах!» – это в смысле «Ах, какая жалость!»).
Я – человек, привыкший высказывать свое мнение откровенно, не делая никаких скидок ни на возраст авторов, ни на их гендерную принадлежность. А потому говорю прямо, без обиняков и экивоков: эту Вашу работу, Елена, я однозначно считаю неудачной, и вряд ли стал бы ее комментировать, если бы в ней не было тех самых – общих для большинства сетевых авторов симптомов, о которых я заикнулся в своем «стрррашном предупреждении». И если этот мой комментарий прочтет еще кто-нибудь кроме Вас, надеюсь, и ему это будет полезно.
Попытаюсь, насколько смогу, объяснить причины такого резкого суждения. И начну, если не возражаете, издалека, постепенно двигаясь от «общего» к «частному». Иначе говоря – от первого впечатления к краткому и не слишком полному анализу.
Я не знаю, сколько всего в Рунете авторов, пишущих или пытающихся писать стихи. И каждый пятый (если не каждый третий) считает своим не только правом, но и чуть ли не долгом, хотя бы однажды непременно написать что-нибудь о личности и творчестве Владимира Семеновича Высоцкого. В принципе, да и бог бы с ними – Владимир Семенович личность харизматическая, и постоять рядом с ним, пусть только в своих стихах, наверное, весьма лестно и престижно. Одна беда – в девяноста девяти случаях из ста, авторы не поднимаются выше стереотипных обывательских представлений, перепевая, в меру своих способностей, друг друга, и их стихи, посвященные замечательному поэту, представляют собой именно то, что в литературе принято называть обидным словом «КЛИШЕ». Причем, большинство из них обязательно хватаются за развернутую метафору, которую Высоцкий вложил в свою, пожалуй, самую знаменитую песню – «Чуть помедленнее, кони!..», и, обсасывая ее, пытаются расшифровать читателю, каждый на свой манер, ее смысл. Ну, и наконец, каждый второй почему-то полагает себя вправе обращаться к Поэту на «ты». Как там, у Гоголя в «Ревизоре»? «Да я с самим Пушкиным на короткой ноге!..». Но ведь, почему-то, никому сейчас не приходит в голову говорить в своих стихотворных посвящениях «ты» ни Александру Сергеевичу, ни, к примеру, Анне Андреевне Ахматовой, ни недавно ушедшему от нас Андрею Андреевичу Вознесенскому. А вот Высоцкому – можно. Почему? Потому что он, в глазах масс, – этакий «шепэ» – свой, в доску, парень, открытый для всех? Еще одно заблуждение. Высоцкий в жизни, Высоцкий – актер, Высоцкий – поэт, ну, и, конечно, сценический образ Высоцкого – автора-исполнителя – это четыре совершенно разных ипостаси очень противоречивого и весьма, я бы сказал, закрытого человека. И право говорить Владимиру Семеновичу «ты», в те далекие времена, не так-то просто было заслужить.
Как-то однажды, много лет назад, в журнале «Юность» была опубликована подборка стихов одного моего знакомого – начинающего поэта. Так вот, одно из его стихотворений начиналось, примерно так:
«Ты прав, Маяковский: не к спеху. Сочтемся!
Да ну ее – зависть – проклятую сводню!
Успеем еще отпечататься в бронзе.
Пока же – без бронзы, ей Богу, свободней…».
Помнится, из-за этой его самонадеянной фамильярности, мы с ним крепко поругались и даже довольно долго не разговаривали.
А тот же Владимир Владимирович (не Путин, разумеется, а Маяковский), хотя и был с Есениным «на ты» и использовал, как и Есенин, это «ты» во взаимной публичной ругани, в своем замечательном «На смерть Есенина» обращается к нему (в отличие от других поэтов, того же Асеева, к примеру) предельно уважительно: «Вы ушли, как говорится, в мир иной. Пустота… Летите, в звезды врезываясь…».
Впрочем, не это главное.
Главное – во всем сегодняшнем бесконечном потоке рифмованных посвящений и панегириков Высоцкому нет ровным счетом ничего нового, ничего такого, что бы мне – читателю не было давным-давно известно. «Дорррогие мои! Хорррошие!», – как кричал со сцены Высоцкий, играя Хлопушу в спектакле «Пугачев», – а может, хватит уже? Сколько ж можно? Ведь все равно никаких особых читательских дивидендов, эксплуатируя в собственном творчестве имя большого поэта, не получит никто.
А потому – слушайте песни Высоцкого, читайте, по мере возможности, его замечательные, наполненные глубокой философией стихи, которых опубликовано пока еще крайне мало, может быть, кому-нибудь удастся почитать его прозу… Любите Высоцкого!.. изучайте Высоцкого!.. но лучше – молча.
Владимир Иванович Новиков – доктор филологических наук, профессор МГУ, академик русской современной словесности, исследующий творчество Высоцкого, сказал в одном из интервью: «…Главное в Высоцком – это его философская, вневременная сторона. При всем своем демократизме, его творчество рассчитано на мыслящего, элитарного читателя. Высоцкий не для стада, а для самостоятельно мыслящих «иноходцев». Ну а совершеннолетие классика – это столетие. Дай Бог, если все, что он написал, прочтут, хотя бы к 2038 году».
Однако, пора бы и вернуться к данному – конкретному стихотворению. Вы уж извините за многословие, Елена – понесло меня, как тех самых пресловутых коней.
Я не знаю, да и не могу знать, что послужило толчком к написанию этого стихотворения – вроде бы, 17 февраля, которым оно датировано, никакого отношения к Владимиру Семеновичу не имеет. Впрочем, я могу и ошибаться, но не в этом суть. Суть в том, что и эти стихи, как и множество других, посвященных Высоцкому, состоят, в основном, из стереотипных, расхожих, штампованных, зачастую – просто неудачных фраз и образов, а потому я, к сожалению, не увидел в них ни Владимира Семеновича, ни самого автора, с его… простите, – с ЕЁ сугубо личным, индивидуальным к нему отношением. К тому же, создается ощущение, что стихи написаны наспех, что подтверждает до сих пор не замеченная опечатка (пропущенная буква) уже в названии.
Давайте попробуем прогуляться по тексту. Итак…
«Хриплый голос. Гитарные струны.
Полный зал. Яркий свет. Микрофон…»
Вот он – полный набор стандартных клише, совершенно не прорисовывающий нам ни образ, ни личность поющего. Ведь если убрать точный адрес, предшествующий тексту, то это может быть любой хрипатый певец. Да, хотя бы, тот же страстно жаждущий популярности Джигурда, которому лавры Высоцкого покоя не дают. Именно поэтому автор пытается в следующих строчках развить образ, сделав его более объемным:
«…Ты поёшь, потрясая трибуны,
Обнажив свой душевный излом...»
В первоначальном варианте, помнится, было:
«…Ты поешь перед всеми с трибуны,
Обнажая душевный излом…».
Это, конечно, хорошо, что автор не оставляет свои стихи, а подвергает их редактированию. Поняв, очевидно, что поют, в основном, со сцены, а «с трибуны» обычно читают доклады или выступают в прениях, автор, ничтоже сумняшеся, переводит «трибуны» из единственного числа во множественное, сохраняя, при этом, рифму, показавшуюся, видимо, очень удачной. Вот только какие трибуны имеет в виду, в этой новой редакции, автор? Трибуны стадиона? Но речь-то, вроде бы, идет о «полном зале». Хотя, может быть, автор имеет в виду полный зал какого-нибудь Дворца спорта или Ледового дворца. Правда, Высоцкий крайне редко выступал в спортивных сооружениях, да и случалось это уже в самый последний период его жизни, когда в Министерстве Культуры поняли, наконец, что на его имени можно очень хорошо зарабатывать, платя артисту только концертную ставку плюс авторские отчисления. Причем, исполняемый им в этих концертах репертуар был утвержден и строго регламентирован – в основном, песни из кинофильмов с его участием, в которых «обнажить свой душевный излом» было очень и очень сложно. «Настоящую» свою песенную лирику он исполнял именно в небольших залах, на тех – полулегальных концертах, магнитофонные записи с которых моментально расходились по стране.
Теперь – по поводу процесса «обнажения душевного излома».
На мой взгляд, само понятие «душевный излом» никак не может быть применимо ни к личности, ни к исполнительской манере Высоцкого. Сила – да!.. мощь – да!.. протест – да!.. отчаянный, яростный крик – да!.. но уж никак не «излом», тем более – сознательно обнажаемый. «Душевный излом» – это, скорее, из эпохи декаданса. Это – Пьеро Вертинского, с его заламываемыми руками, поющий:
«И тогда с потухшей ёлки ко мне спрыгнет желтый ангел.
Он мне скажет: «О, маэстро! Вы усталы и больны.
Говорят, что вы в притонах по ночам поете танго…» – ну, и так далее.
Это – нюхающая кокаин Марлен Дитрих, поющая что-то вроде «Найду! Разыщу, где б ты ни был – в раю иль в аду» (До «рая иль ада» мы еще доберемся).
Это – Бланш Дюбуа из «Трамвая желание» Теннесси Уильямса.
Это – какой-нибудь нынешний приблатненный ресторанный или попсовый певец, поющий, с надрывом, так называемый «русский шансон», усиленно демонстрируя нам этот самый свой «душевный излом», ибо не бывает «душевного излома» без надрыва.
Но уж никак не Высоцкий.
К тому же, деепричастный оборот «обнажив (или «обнажая» – это несущественно) душевный излом» предполагает активное действие для достижения определенной цели. Пытаюсь представить сам процесс «обнажения», и непроизвольно перед глазами возникает образ безногого инвалида, зарабатывающего в пригородных поездах себе на выпивку, обнажающего свои культи, чтобы подавали больше.
Ладно. Двигаемся дальше.
«…Электрическим током разряда
Мысль летит накалённой строкой…»
Совершенно, я бы сказал, кошмарно инверсированная, коряво выстроенная, несогласованная фраза. Нет, я понимаю, что автор хотела сказать что-то вроде: «мысль летит накаленной строкой, словно электрический разряд», – или, возможно, – «…с силой и мощью электрического разряда» – но в данном построении фразы понять это можно только на уровне интуиции. К тому же, «Электрический тока разряд» – это, извините, «масло масляное». Не буду залезать в дебри школьного курса физики, напомню только, что электрический ток – это упорядоченное движение свободных электрически заряженных частиц по проводнику (в бытовом понимании – по проводам), а электрический разряд — процесс мгновенного протекания электрического тока связанный со значительным увеличением электропроводимости среды относительно ее нормального состояния, предполагающий предварительное накопление заряда статического электричества (в бытовом понимании – молния, разряд реанимационной аппаратуры и т.д.).
«…Вырываясь из рая иль ада (очень слабая строка, в которой «иль» просто режет ухо)
Ты поёшь, и ты снова живой…»
А теперь давайте сложим вместе эти два катрена и попытаемся определить для себя, а где же находится в данный момент певец Высоцкий? – в раю, в аду или на сцене, куда он периодически оттуда «вырывается»?.. Раз поет, значит, вроде как уже вырвался. И что это такое вообще? – авторская ретроспектива (как можно было подумать, прочтя первый катрен), авторское воображение или просмотр автором видеоролика знаменитой песни?
«…И летят, и летят твои кони
По-над пропастью, вскачь, так легки...
Подкосило коней... Сердце стонет...
Нет Поэта, но живы стихи…»
В этой авторской вариации содержания песни мне тоже хотелось бы разобраться. Если летящие кони «легки», то с чего бы это вдруг их «подкосило». Нет, уважаемая автор «легкий полет» коней и кони, которые «понесли» – это далеко не одно и то же. И в песне – именно вторая ситуация. Гнал, гнал, стегал нагайкой, понукал и погонял своих коней (свою жизнь) лирический герой Высоцкого и разогнал их до такой степени, что уже невозможно остановить. А «несущая» лошадь – это ошалелая лошадь, которая уже ничего не видит перед собой и мчится, с пеной на удилах, очертя голову. Встань перед ней бетонная стена – войдет в стену, окажись на пути провал – не остановится – уйдет в провал. Поэтому меня очень и очень смущает то, что кони у автора «так легки». Попутно, хотелось бы понять, чье сердце стонет – героя или автора? Ну, и последняя строка катрена – «Нет Поэта, но живы стихи» входит в прямое противоречие со строкой «Ты поёшь, и ты снова живой».
Однако, пора добираться и до последнего четверостишия, которое, по-моему, совершенно не подготовлено предыдущими тремя, но в котором автор, тем не менее, выводит своё жесткое резюме, делая, так сказать, обобщающий, хотя и не подготовленный вывод:
«…Так страница эпохи закрыта.
Той страны - нет, поэтов же - тьма,
Но способно лишь времени сито
Отделить шелуху от зерна».
Скажите мне, уважаемая автор, какая это «ТА страница эпохи», и с чего это вдруг она возникла в Ваших стихах именно здесь и именно сейчас? И какое отношение имеет «ТА страна» к описанной и в песне, и в предыдущих Ваших трех катренах ситуации? Неужели Вы всерьез думаете, что это именно Система заставляла Поэта так нещадно подгонять свою жизнь? Да нет, Елена! Отношения Поэта с Системой были-то как раз вполне устоявшимися и устраивающими обе стороны. И выездным-то, в отличие от других, он был, и женился-то он на француженке, и «Мерседес» приобрел одним из первых в Москве (это в те-то времена), и на «левые» его концерты власти закрывали глаза, и в кино-то его снимали довольно плотно, и играл-то он главные роли в одном из самых знаменитых и скандальных театров страны, и никто его, как затравленного волка, не обкладывал красными флажками, как героя его другой, не менее знаменитой песни. Просто Высоцкий как настоящий поэт, вкладывал в каждого своего персонажа частицу самого себя, а исполняя свои песни, как замечательный актер, настолько глубоко вживался в созданный им образ, что и образ и исполнитель становились, в массовом сознании, единым целым. Единственная, пожалуй, проблема вызывала у него чувство глубочайшей неудовлетворенности – это тот факт, что его не издавали и ни за что не хотели принять в Союз писателей. А что до поэтов, которых нынче, как Вы выразились, «тьма», так их и в те времена было не меньше, и издательства, редакции газет и журналов были завалены «поэтической продукцией», потому что не было у них, да и у Владимира Семеновича тоже, такого замечательного инструмента для удовлетворения собственных амбиций, как Интернет. Нет. Жить торопился Поэт потому что, как талантливейший, разносторонне одаренный человек, жаждал максимально реализовать себя во всем том, что так щедро дано ему было свыше. Так что, не стоит идентифицировать его личность с персонажами его замечательных песен и стихов, пусть даже самых, казалось бы, личностных.
Я не даю никаких рекомендаций для улучшения этих стихов. Я просто даю Вам информацию для размышления. Честно говоря, мне кажется, что эти стихи отредактировать невозможно. Пожалуй, их стоило бы просто написать заново. А может быть, стоило бы задать себе вопрос: «А оно мне нужно – это очередное приблизительное клише, построенное на обывательских представлениях?». Но, если все-таки нужно – обратите, попутно, внимание на очень неудачную строку «Той страны – нет, поэтов же тьма». Потому что если не ломать, читая ее устойчивый ритм трехстопного анапеста, которым довольно часто, кстати, пользовался Владимир Семенович… так вот, если не ломать ритм, то в строке отчетливо звучат два не существующих в русском языке слова: «странЫнет» и «жетьмА». И поставленное Вами тире положение не спасает: в любом случае акцентное ударение, если читать по смыслу, смещается на слово «нет», ломая ритм. Ну, и, конечно, пары рифм «микрофон – излом» и «тьма – зерна» даже на ассонансные не тянут. И еще одна мелочь, хоть я и грозился не заниматься корректурой – но уж больно бросается в глаза: после «Вырываясь из рая иль ада» нужна запятая – это деепричастный оборот.
Ну вот, пожалуй, на этом можно и закончить обещанную виртуальную экзекуцию.
Всего Вам доброго, Елена!
Мрачный Безладнов.
|
Помочь сайту
Поздравления
