[Скрыть] Регистрационный номер 0419066 выдан для произведения:  
 
Юрий Иванов:  Здравствуйте, уважаемые  друзья, коллеги  и читатели нашего  замечательного  Парнаса!
Прекрасное – всегда рядом!  Надо только пристально с открытым  сердцем и самозабвенно заглянуть  в далёкое  прекрасное  прошлое. Нам очень дороги  традиции и  истоки  русской  словесности, русской  литературы и поэзии, в частности. В добрый  путь, уважаемые  друзья, коллеги  и читатели  нашего  всеобщего дома – Парнаса! 
Надеюсь,  что эта  встреча, послужит  хорошим примером  и  уроком  для  созидания  прекрасного, нравственного, духовного  и  величественного  русского поэтического  слова.
Вперёд – с Богом!
 
 
 

Анна Ахматова

Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия — Горенко; 11 [23] июня 1889, одесское предместье Большой Фонтан, Российская империя — 5 марта 1966 года, Домодедово, Московская область, СССР) — русский поэт, литературовед и переводчик, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.

Её судьба была трагична. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей: её первый муж, Николай Гумилёв, был расстрелян в 1921 году; третий муж, Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году; единственный сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении в 1930—1940-х и в 1940—1950-х годах более 10 лет. Горе вдовы и матери «врагов народа» было отражено в одном из наиболее значительных произведений Ахматовой — поэме «Реквием».
Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле (включая постановление ЦК ВКП(б) 1946 года, не отменённое при её жизни), многие её произведения не были опубликованы не только при жизни автора, но и в течение более чем двух десятилетий после её смерти. В то же время её имя ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии как в СССР, так и в эмиграции.

Биография

В 1890 году семья переехала в Царское Село. Здесь Ахматова стала ученицей Мариинской гимназии, но каждое лето проводила под Севастополем, где за смелость и своенравие получила прозвище «дикая девочка». По её собственным словам: "Я получила прозвище «дикая девочка», потому что ходила босиком, бродила без шляпы и т.д., бросалась с лодки в открытое море, купалась во время шторма, и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных севастопольских барышень."
 
Вспоминая детство, поэтесса писала: "Мои первые воспоминания — царскосельские: зелёное, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пёстрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду». Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет — древний Херсонес, около которого мы жили."

А. Ахматова. Коротко о себе:

Ахматова вспоминала, что училась читать по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, она научилась говорить по-французски. В Петербурге будущая поэтесса застала «краешек эпохи», в которой жил Пушкин; при этом запомнился ей и Петербург «дотрамвайный, лошадиный, конный, коночный, грохочущий и скрежещущий, завешанный с ног до головы вывесками». Как писалН. Струве, «Последняя великая представительница великой русской дворянской культуры, Ахматова в себя всю эту культуру вобрала и претворила в музыку».

Первые стихи Ахматовой начали печататься в разных изданиях с 1911 года, а в 1912 вышел ее первый полноценный поэтический сборник – «Вечер». В 1912 году Анна родила сына Льва, а в 1914 к ней пришла известность – сборник «Четки» получил хорошие отзывы критиков, Ахматова стала считаться модной поэтессой. Протекция Гумилева к тому времени перестает быть необходимой, и в отношениях супругов наступает разлад. В 1918 году Ахматова развелась с Гумилевым и вышла замуж за поэта и ученого Владимира Шилейко. Впрочем, и этот брак был недолгим – в 1922 году поэтесса развелась и с ним, чтобы через полгода сочетаться браком с искусствоведом Николаем Пуниным. Парадокс: впоследствии Пунин будет арестован практически в одно время с сыном Ахматовой – Львом, однако Пунина освободят, а Лев пойдет по этапу. Первый муж Ахматовой, Николай Гумилев, к тому времени будет уже мертв: его расстреляют в августе 1921.

Жизнь и творчество поэтессы

 
«Есть три эпохи у воспоминаний», — сказала однажды Анна Ахматова. Ее творческая судьба тоже распадается на три этапа, три биографических круга.
Любовь — основной нерв ранней лирики Ахматовой. Она дана в предельных кризисных моментах — взлета и падения, разрыва и встречи, признания и отказа («Как велит простая учтивость…», «Небывалая осень построила купол высокий…»).
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
Он говорил: «Иди сюда.
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
 

Для справки: Стихотворение «Над водой» было написано в 1911 году, вошло в первый сборник стихов Анны Ахматовой «Вечер», выпущенный в издании «Цех поэтов» в начале марта 1912 года тиражом 300 экземляров. 

Стройный мальчик пастушок,
Видишь, я в бреду.
Помню плащ и посошок
На свою беду.
Если встану - упаду,
Дудочка поет: ду-ду!

Мы прощались, как во сне,
Я сказала: «Жду».
Он, смеясь, ответил мне:
«Встретимся в аду».
Если встану - упаду,
Дудочка поет: ду-ду!

О, глубокая вода
В мельничном пруду,
Не от горя, от стыда
Я к тебе приду.
И без крика упаду,
А вдали звучит ду-ду.

Стихи   Анны  Ахматовой

Глухую жажду песнопенья!»
Но нет земному от земли
И не было освобожденья.
 
Как дым от жертвы, что не мог
Взлететь к престолу сил и славы,
А только стелется у ног,
Молитвенно целуя травы, —
 
Так я, Господь, простерта ниц:
Коснется ли огонь небесный
Моих сомкнувшихся ресниц
И тайны в зиме не найду.
Но я наблюдала почти без ошибки
Три осени в каждом году.
 
И первая — праздничный беспорядок
Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Всё влажно, пестро и светло.
 
И первыми в танец вступают березы,
Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолетные слезы
На соседку через забор.
 
Но эта бывает — чуть начата повесть.
Секунда, минута — и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налет.
 
Все кажутся сразу бледнее и старше,
Разграблен летний уют,
И труб золотых отдаленные марши
В пахучем тумане плывут...
 
И в волнах холодных его фимиама
Закрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось — и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.
6 ноября 1943
                         x x x
Всё на камне у моря сижу,
И мне любо, что брызги зеленой волны,
Словно слезы мои, солоны.
Были весны и зимы, да что-то одна
Мне запомнилась только весна.
Стали ночи теплее, подтаивал снег,
Вышла я поглядеть на луну,
И спросил меня тихо чужой человек,
Между сосенок встретив одну:
«Ты не та ли, кого я повсюду ищу,
О которой с младенческих лет,
Как о милой сестре, веселюсь и грущу?»
Я чужому ответила: «Нет!»
А как свет поднебесный его озарил,
Я дала ему руки мои,
И он перстень таинственный мне подарил,
Чтоб меня уберечь от любви.
И назвал мне четыре приметы страны,
Где мы встретиться снова должны:
Море, круглая бухта, высокий маяк,
А всего непременней — полынь...
И как жизнь началась, пусть и кончится так.
Я сказала, что знаю: аминь!
 
Осень 1916
Севастополь
Стихи, сборники и поэмы
Краткая биография поэта
Лучшие стихотворения

                    x x x
Ты пойми, что сегодня точь-в-точь
Нашей первой зимы — той, алмазной —
Повторяется снежная ночь.
 
Пар валит из-под царских конюшен,
Погружается Мойка во тьму,
Свет луны как нарочно, притушен,
И куда мы идем — не пойму.
 
Меж гробницами внука и деда
Заблудился взъерошенный сад.
Из тюремного вынырнув бреда,
Фонари погребально горят.
 
В грозных айсбергах Марсово поле,
И Лебяжья лежит в хрусталях...
Чья с моею сравняется доля,
Если в сердце веселье и страх.
 
И трепещет, как дивная птица,
Голос твой у меня над плечом.
И, внезапным согретый лучом,
Снежный прах так тепло серебрится.
 
1939
 
x x x
Первый луч — благословенье Бога —
По лицу любимому скользнул,
И дремавший побледнел немного,
Но еще спокойнее уснул.
 
Верно, поцелуем показалась
Теплота небесного луча...
Так давно губами я касалась
Милых губ и смуглого плеча...
 
А теперь, усопших бестелесней,
В неутешном странствии моем,
Я к нему влетаю только песней
И ласкаюсь утренним лучом.
 
14 мая 1916
Слепнево

 
Автобиографическая поэма «Реквием» (1935-40; впервые опубликована в Мюнхене в 1963, в СССР — в 1987) — одно из первых поэтических произведений, посвящённых жертвам репрессий 1930-х годов.


РЕКВИЕМ
                Нет, и не под чуждым небосводом,
                И не под защитой чуждых крыл,-
                Я была тогда с моим народом,
                Там, где мой народ, к несчастью, был.
                                        1961
" В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): 
     - А это вы можете описать? 
     И я сказала: 
     - Могу. 
     Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом. "
1 апреля 1957, Ленинград
 
 
 
Анна Ахматова — Реквием (Поэма): Стих
 
Посвящение
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат —
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна…
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.
Вступление
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари…
Ночь.
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука — а сколько там
Неповинных жизней кончается…
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то… Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
Я жду тебя — мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой,-
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.
И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.
И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):
Ни сына страшные глаза —
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,
Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук —
Слова последних утешений.
во гробе зрящия.
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой».
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.
О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
 
 

История создания:

    В 1960-е гг. «Реквием» начал распространяться в самиздате. В 1963 году один из списков поэмы попал за границу, где впервые был опубликован полностью (мюнхенское издание 1963 г.).


Полный текст «Реквиема» был опубликован лишь в 1987 году в Перестройку, в журналах «Октябрь» № 3 и «Нева» № 6. Теперь поэма входит в общеобязательную школьную программу.
 
Последний опубликованный сборник Анны Андреевны датируется 1924 годом. После этого ее поэзия попадает в поле зрения НКВД, как «провокационная и антикоммунистическая». Поэтесса тяжело переживает невозможность публиковаться, много пишет «в стол», мотивы ее поэзии меняются с романтических на социальные. После ареста мужа и сына Ахматова начинает работу над поэмой «Реквием». «Топливом» для творческого неистовства стали выматывающие душу переживания за родных людей. Поэтесса прекрасно понимала, что при нынешней власти это творение никогда не увидит свет, и, чтобы хоть как-то напомнить о себе читателям, Ахматова пишет ряд «стерильных» с точки зрения идеологии стихотворений, которые вместе с отцензуренными старыми стихами составляют сборник «Из шести книг», вышедший в 1940 году.
 
Всю Великую Отечественную войну Ахматова провела в тылу, в Ташкенте. Практически сразу после падения Берлина поэтесса вернулась в Москву. Однако там она уже давно не считалась «модной» поэтессой: в 1946 году ее творчество раскритиковали на заседании Союза писателей и вскоре Ахматова была исключена из ССП. Вскоре на Анну Андреевну обрушивается еще один удар: вторичный арест Льва Гумилева. Во второй раз сыну поэтессы присудили десять лет лагерей. Все это время Ахматова пыталась вытащить его, строчила просьбы в Политбюро, однако никто к ним не прислушался. Сам Лев Гумилев, ничего не зная о стараниях матери, решил, что она не приложила достаточно усилий, чтобы помочь ему, поэтому после освобождения отдалился от нее.
 
В 1951 году Ахматову восстановили в Союзе советских писателей и она постепенно возвращается к активному творческому труду. В 1964 году ей была присуждена престижная итальянская литературная премия «Этна-Торина» и ей позволяют получить ее, поскольку времена тотальных репрессий прошли, и Ахматова перестала считаться антикоммунистической поэтессой. В 1958 году выходит сборник «Стихотворения», в 1965 – «Бег времени». Тогда же, в 1965 году, за год до своей смерти, Ахматова получает докторскую степень Оксфордского университета.
 

Могила Анны Ахматовой

Ахматовские вечера-встречи, вечера памяти, приуроченные ко дню рождения Анны Андреевны — 25 июня, — стали традицией посёлка Комарово. Проводятся в ближайшие к дате выходные на пороге знаменитой «Будки», где жила Ахматова

 
 «Весь  предоставленный материал  взят из открытых источников интернета»
 
Юрий Иванов: Уважаемые  друзья, коллеги  и читатели  нашего  Парнаса!
Хочется  верить,  что  моя  публикация - не оказалась  пустопорожней, бесполезной   равнодушной  и  проходящей.
Если Вас, увлекла  и заинтересовала  рубрика – не стесняйтесь  оставлять  свои отзывы  и комментарии, а также  советы  и пожелания.  И я продолжу  своё дело.
 
Ваш:  Юрий Иванов.