ХАТЫНЬ

Там, где река от пепла почернела
И пепел шапкою накрыл колодцы.
А  вся земля сплошной стеной горела ,
В дыму скрывая даже блики солнца.
Где над землей летели стоны, крики ,

Дымилось поле сделавшись пустыней
И ввысь вздымались огненные блики ;
Горела хата посреди Хатыни…
Сто сорок девять душ внутри горело,
В сердца им прорывался ужас дикий...

Безумная  толпа в избе металась.
Немилосердно пламя, то и дело,
Из хаты полосою вырывалось ,
Как будто бы оно сейчас хотело,
Чтобы следов безумья не осталось…

Вдруг опаленные огнем изрядно,
Упали балки от стены горящей.
Там – обгоревший, раненый нещадно,
Возник мальчонка, во весь рост стоящий,
Бесстрашно на своих врагов смотрящий.

И две руки перед лицом взметнулись,
Как будто у бесстрашной птицы крылья.
Каратели от взгляда…ужаснулись
И очередью хлесткой запустили!
…Упал мальчишка, заливаясь кровью,

Освободившись от земных страданий.
Огонь метался дико в изголовье
В последний миг несчастного создания.
…Сто сорок девять душ в огне почили,
Лишь одному в то время срок не вышел.

Он ангелом храним остался в мире;-
Один старик лишь только чудом выжил.
Очнулся он и потихоньку вышел
И медленно побрел по пепелищу ,
Надеясь, что найдутся там живые…

А там, в еще дымящемся кострище,
Где груда тел обугленных лежала,
Он вдруг сынка любимого увидел.
Его душа от ужаса рыдала
А сердце ничего не понимало…

Его на руки взял он осторожно,
Катились слезы от немого горя…
«Ах! Как же пережить такое можно?»
-Все повторял отец с тоской и болью.
«Ну как мне пережить теперь такое?»

И с той поры, где и стоит поныне,
В земле многострадальной Беларуси,
Отцу, скорбящему о сыне ,
Был памятник воздвигнут над Хатынью.
Немым укором он стоит отныне…

Да! Сколько боли было, сколько горя ,
Как  трудно доставалась нам Победа!
Давайте, люди, всех погибших вспомним!
Мы не забудем никогда об этом;-
Потомкам эстафетою напомним .