Молния

 
         Иногда в жизни случается так, что судьба вдруг делает резкий поворот , за один миг полностью меняя весь ход событий. Это похоже на удар молнии, в ослепительной вспышке которой ярко высвечивается истина или же рушится в пыль всё то, что строилось годами.
Ирина и Костя познакомились во время подачи своих документов в приёмную комиссию Политехнического института, где потом вместе учились на первом курсе. То ли время им выпало такое летнее, да солнечное, или они сами были полны огня и задора, но сошлись Костя с Ирой легко и весело, сразу и всерьёз. Может, это и была та самая любовь с одного взгляда. Для них обоих она явилась первым постоянным чувством, которое им довелось испытать в своей жизни. Всё им казалось новым, необычным, особенным, хотя их любовь, как и всякая первая любовь, разыгрывалась по давно обкатанному классическому сценарию: совместные походы в кино и на танцы, студенческие пирушки с друзьями по поводу каких-то дат, поцелуи при луне и жаркие признания. Ни разу за время их дружбы они не поссорились, не сказали друг другу грубого слова, возможно, потому что для этого просто ещё не возникало повода, а, может, и потому, что всё между ними было выстроено в нежности и взаимопонимании. Однако, не смотря на всё сердечность и серьёзность их взаимоотношений, ничего такого «особо интимного» между ними не было. С одной стороны этому способствовала зима, которая, как известно, накладывает свои ограничения на любовные планы, а с другой стороны и характер у Иры имелся далеко не ветреный. Но, помимо всего прочего, на такой поступок следует ещё и решиться, а Ира была девчонкой застенчивой, да и Костя далеко не орёл. Только ведь любовь штука серьёзная и так она по своей сути задумана природой, что рано или поздно, для её участников наступает момент, когда они достигают её высшей ступени и тогда приходит минута познания таинства брака. Для них этот момент приблизился тем, что Косте пришла повестка из военкомата. Предстояла служба в армии. Они оба понимали, что разлука будет долгой, а впереди неизвестность и это их как-то по-особому сблизило. Хотелось куда-нибудь исчезнуть из этого мира людей и машин, скрыться от посторонних глаз, уединиться. Посовещавшись, он решили поехать к Косте на дачу.
        Вокруг бушевала весна, стояли первые по-настоящему тёплые, погожие деньки, цвела черёмуха. Земля, истосковавшаяся по солнцу, жадно впитывала его лучи и повсюду молодая трава дружно прорывалась сквозь прошлогодний бурьян.
 Дача представляла собой скромный одноэтажный домик с двумя комнатами, который Костя с отцом строили своими силами. Она была уже почти готова, оставались лишь мелкие недоделки. Первая комната пустовала, а во второй кучей лежала ещё не собранная мебель, стоял разложенный диван, стол же заменял рабочий верстак, грубо сколоченный из досок, на котором горой были навалены остатки стройматериалов. В помещении чувствовалась острая прохлада, пахло сосновой стружкой, краской и ещё чем-то особенным, что сопровождает любую стройку.
        Костя с Ирой уселись на диван, согревая друг друга жаркими объятиями и крепкими поцелуями. Между ними пошёл душевный, откровенный разговор, в ходе которого они приняли единогласное решение: завтра же пойти в ЗАГС и официально оформить свои отношения, а когда Костя вернётся из Армии, сыграть свадьбу. Константин был уверен, что их с Ирой здесь никто не застанет и потому, желая закрепить достигнутое, предложил не уверенно:
              — Давай попробуем…
         Ира не переспросила, что именно следует попробовать, с двух слов поняла намёк и сказала, не выражая протеста, но испытующе глядя ему в лицо:
              —А если я залечу?
              — Ну это же неплохо, — уверенно ответил Костя, — ведь мы же распишемся, а по случаю рождения ребёнка мне на службе дадут отпуск.
              — Слишком светло здесь, — засомневалась Ира, — да и холодно. Нет ни простыни, ни одеяла…
              — А мы не будем раздеваться, — успокоил её Костя, — ты просто поднимешь юбку и всё… Понимаешь, нам надо проверить друг друга, надо чтобы  между нами было что-то более значимое помимо дружбы. И потом, ведь неизвестно когда ещё нам подвернётся такой удобный момент.
              — Хорошо, — согласилась Ира неожиданно легко для самой себя. — Только ты отвернись, пожалуйста.
        Костя отвернулся. Она встала, сняла с себя капроновые колготки и то, что под ними было, аккуратно свернула всё и уложила себе в сумочку. Затем легла на диван одетая, не поднимая юбку. Он опустился рядом с ней на пол, встав на колени, стал целовать лицо и открытую грудь, упиваясь своей вседозволенностью. Ослепительным снопом солнечного света май врывался в окно, а навстречу ему летели два восторженных сердца.
        Когда чувства достигли своего апогея, настало время и Косте освободиться от брюк. На нём были новенькие фирменные джинсы, украшенные множеством блестящих металлических молний, и вот одна из них, самая главная, самая важная молния вдруг заклинила в критический момент! Как позже оказалось – под её зубцы попал край футболки. Чем больше Костя прикладывал усилий к утюжку замка, тем крепче, глубже врезались они в ткань. Все попытки расстегнуть ширинку оказались напрасными. «Это надо же – так опозориться с первого раза!» — мелькнуло у Кости в голове. Но он не собирался сдаваться легко и решил стащить с себя брюки целиком. Всё тщетно! Проклятые джинсы слишком плотно облегали его бёдра, к тому же мешала и футболка, в которую вцепился замок. Получился какой-то своеобразный комбинезон, в который он был надёжно замурован, как египетская мумия. Попытки разорвать ткань не увенчались успехом, это были настоящие джинсы из высококачественного брезента! Костя взмок от напряжения, он краснел, хрипел, скрежетал зубами, извиваясь в конвульсиях, но молния не поддавалась. А время, драгоценное время улетало. Ира уже возвращалась из мира фантастических грёз, обретая трезвый рассудок, что категорически противопоказано во время любовных игр. Оставленная без внимания, она медленно остывала на ледяном диване, наблюдая за непонятной клоунадой Кости, который, в противоположность ей, разгорался с каждой секундой. Весь его запал, эротическое напряжение и нерастраченная энергия неотвратимо переплавлялись  в тупую ярость. Адреналин бушевал в крови, требуя выхода.  Костя реально ощущал, как в висках булькает кипяток. Однако ему удалось на несколько минут взять себя в руки. Он встал с пола и подошёл к столу, надеясь найти на нём какой-нибудь инструмент или предмет, с помощью которого ему удастся освободиться от «фирменного» плена и наверстать упущенное. В руки попался гвоздь. Костя вставил его в лепесток замка и дёрнул что было сил. Лепесток обломился, похоронив все надежды! Горячая волна отчаяния накрыла Костю, ведь всего лишь минуту назад всё было так доступно, так просто, а он ничего не смог! Какой позор, какая чудовищная несправедливость, так больно обжечься на самом сокровенном. Не зная на ком выместить свой гнев, он саданул кулаком по столу. Наваленная на нём гора стройматериалов с пылью и грохотом рухнула на пол, а один из обрезков деревянного бруска больно ударил по пальцам ноги. Костя невольно взвизгнул, точно пёс, которого хозяйка огрела по спине скалкой, когда тот пытался стащить из кастрюли лакомый кусок, и громко выругался.
        Ира, просмотревшая всю эту комедию до конца, сообразив, что с её возлюбленным твориться что-то неладное, попыталась перевести в шутку сложившуюся ситуацию и тихо засмеялась.
        Но Косте было не до смеха, его трясло от бешенства, запах сосновой стружки и краски раздражали, он искал виноватых в своей неудаче и тут как раз ему подвернулась Ира.
              — Чего ты ржёшь, дура! — крикнул он чужим голосом, не слыша своих слов.
        Ира села на диване и поправила на себе одежду.
             — Да, я дура, — вздохнула она обиженно. — Теперь-то  я вижу: какая же я дура! А ты, шибко умный, додумался по такому холоду, да ещё и днём привести меня сюда…в первый раз.
        Косте следовало бы извиниться или промолчать, но его уже понесло, не осознавая сказанного, он кричал, дав выход эмоциям.
   — Ха, первый раз! — передразнил он её. — Можно подумать! А ты вот так запросто сразу взяла и легла!
  «Так вот ты какой на самом деле, Константин-постоянный!» — промыслила Ира и встала с дивана.
              — Ну, если ты считаешь меня такой шлюшкой, — сказала она строго и холодно, — то почему бы тебе не поискать другую, которой ты будешь доверять больше, чем мне.
             — А думаешь ты одна? Думаешь испугала? Да я сто штук таких как ты найду! — не унимался он.
              — Ну-ну, валяй! Только сначала научись ширинку расстёгивать, — печально улыбнулась Ира и вышла из дачи.
        Если бы сейчас у Кости была атомная бомба, он бы не задумываясь взорвал её, чтобы уничтожить этот вздорный, враждебный мир. Всё было против него! Все виноваты!  Чуть не плача от собственной беспомощности, злости и случившейся трагедии,  он ещё минут двадцать постоял в тупом оцепенении, зализывая душевные раны, а затем уехал в город. Дома, при помощи ножниц, он грубо разрезал молнию, снял фирмачи и выбросил их в мусоропровод.
        Через два дня его призвали на службу. Река жизни круто повернула и начала рыть себе новое русло. С годами она угомонилась, превратившись в обычный мелководный ручеёк. Но на его тихих берегах Костя с Ирой больше не встретились ни разу.