Жоржик Всемогущий

 

  Жоржик нашалил. Не хотел заниматься с тётей Сашей уроками, убежал в сад, забрался на дерево, разорвал курточку, отдавил лапу у щенка Топика, обидел сестрёнку Анечку. За это его и заперли в дедушкину библиотеку.
   Не хотел Жоржик идти туда, кричал и упирался. Даже укусил со злости руку тащившей его тёти.
   Фи, как не стыдно! — кричала младшая сестра мамы. — Такой большой мальчик, уже 7 лет, и кусается!
   Все-таки втолкнула его в библиотеку и заперла.
   — До самого утра сидеть там будешь! — через двери крикнула тётя Саша.
   — Я здесь окна перебью. Книги все разбросаю! — злился мальчик.
   — Тогда я тебя высеку ремешком, — отозвалась тётя.
   — Не сможешь, не посмеешь, не сладишь, — надрывался Жоржик, но уже слышались в коридоре удаляющиеся шаги, и не было ответа.
   — Злая, злая, скверная! — рыдал мальчик и стучал сапожками в дверь, но никто не отзывался.
   Скоро он утомился. Отошел от двери злющий-презлющий, думал: чтобы сделать такое? Чем бы «им всем» отомстить?
   Попробовал кричать погромче, привлечь дедушку со двора — но ничего не вышло.
   Побегал, пометался Жоржик по комнате, сбросил несколько книг с полки, да что толку, все не перебросаешь, вон их сколько: вся комната кругом книгами обставлена. Угомонился, взял одну большую книжку с картинками, давно её знал уже, там все какие-то феи были нарисованы и маленькие человечки, гномы, что-то в роде Мурзилки.
   А в комнате темнеть стало. Вечер надвигался. Засерелось по углам, задвигалось что-то между шкафами, под диваном зашуршало.
   Страшно стало Жоржику. Забрался на кресло поджал ноги, думал: злая, гадкая тётка. Все тоже злые и гадкие про меня забыли. Бедный я, бедный, несчастный мальчик. Скорей бы, скорей бы большим сделаться: я бы им показал... И почему это сразу большим нельзя сделаться? Хорошо бы было, если бы захотел и сразу сделался. Ведь в сказках приходят же волшебницы-феи и делают детей всемогущими, так что чего они только не захотят — сейчас же все исполняется. Почему в жизни так не бывает?  
   И только подумал, вдруг кто-то тихим голосом из-за шкафа сказал: — Нет, и в жизни бывает. Испугался Жоржик, вздрогнул и закричал:
   — Кто там?
   — Это — я, Фея! — отозвалось из-за шкафа, и выкатилось оттуда что-то маленькое, серенькое, чуть в темноте видное, какая-то старушонка сгорбленная:
   — Это — я, Фея! — повторяет. — Ты хочешь, чтобы твои желания исполнялись — это я могу сделать...
   Посмотрел Жоржик — ничего страшного нет, да и в сказках читал, что все Феи добрые, — значит бояться нечего, говорить ей:
   — Да, хочу!
   — Ну, хорошо, так вот с этой самой минуты ты сделаешься Всемогущим; всё, о чём ты только ни подумаешь, сейчас же исполнится. — сказала старушонка и укатилась снова за шкаф и уже оттуда пискнула:
   — Только помни! Всё, о чём бы ты ни подумал! — и исчезла, словно сквозь землю провалилась. Жоржик остался снова один и тёр глаза: пригрезилась ему или вправду была это Фея?
   — Но, если вправду, так, значит, все мои желания исполняться будут! Что бы ни подумал.
   — Ну и попробуем! — сказал мальчик и пожелал: — Я хочу, чтобы в комнате сейчас светло стало! И только пожелал, как вся комната сразу осветилась, точно кто лампочки зажёг, а их не было в библиотеке.  
   Жоржик вздрогнул и обрадовался. Значит, вправду Фея была.
   — Ну, теперь держитесь. Теперь всё, по-моему, будет...
   Подошел к двери, потрогал её, все ещё заперто, сказал, улыбаясь:
   — Разве меня теперь дверью удержишь? — и подумал: пусть дверь в щепки рассыплется. И едва отскочить успел, с треском и грохотом рассыпалась дверь в мелкие щепки. Кое-какие из них Жоржика пребольно по плечам и по голове ударили. Собрался было заплакать, но потом раздумал и выскочил в коридор, видит — бежит тётка-Сашка по коридору, руками машет и кричит:  
   — Ах, сукин сын, что ты наделал негодник, двери сломал!
   — Ну, — подумал Жоржик, — поднимет она теперь скандал своими криками, онемела бы она, что ли!
   И вдруг видит — тётка на полуслове поперхнулась и замолчала, силится что-то сказать и не может.
   — А-а, подействовало! — злорадно сказал Жоржик, показал тётке язык и пустился по коридору в столовую. В столовой горничная Даша накрывала к ужину и как раз ставила на стол большую вазу с фруктами; соблазнительным показался Жоржику крупный виноград.
   — Дай мне винограда, Даша, — сказал он. Да что ты говоришь, разве можно — виноград до ужина? — Дай, — капризно закричал Жоржик, — я хочу винограда! И сейчас же кисть винограда очутилась у него в руках. Но, в эту минуту вошла мама. — Даша! — что за безобразие? Зачем дали ему виноград. Потом на сына напустилась:
   — Ты это как здесь? Кто тебя выпустил?
   — Меня тётя Саша выпустила, — соврал Жоржик.
   — Напрасно, — сердито сказала мама. — А ты и рад опять за шалости приняться. Виноград до ужина брать вздумал. За это без сладкого останешься! Сели за стол. Подали суп.
   — Ах, этот противный суп, — подумал Жоржик, — опять заставляюсь его есть.  Опрокинулась бы суповая чашка, что ли.
   И тотчас же суповая чашка опрокинулась, и мама с криком вскочила с места, все её платье было облито горячим супом.
   К счастью, оказалось, что мама не обожглась, только платье всё было испорчено. Она ушла переодеваться. Пришлось ждать её. Потом опять принялись за ужин. Когда подали сладкое — битые сливки с бисквитами — мама сказала:
   — Жоржик сегодня без сладкого.
   — Ну, это дудки, — подумал мальчик. — Я один все сладкое съем. Хочу, чтобы мне одному всё досталось.
   И только подумал, как блюдо со сливками поднялось со стола и прижалось прямо к Жоржика губам: все сливки не могли сразу попасть в рот и полились по щекам, по подбородку, на курточку, на колени...
   — Это ещё что, Георгий! — вскрикнула мама. Ей показалось, что Жоржик сам схватил блюдо.
   Он хотел оттолкнуть блюдо, но оно все липло к его губам, тогда он схватил его и швырнул на пол. Блюдо разбилось.
   — Ну, за такое безобразие ты будешь наказан, — сказала сердито мама, вскакивая из-за стола и хватая сынка за руку. Жоржик отбивался. Мама хотела схватить его за другую руку и нечаянно пребольно задела его рукою по лицу.
   — Да чтоб у тебя руки отвалились! — в бессильной злобе подумал Жоржик и сразу почувствовал себя свободным.
   Вскочил и видит стоит мама без рук, а руки её на полу валяются. А сестренка Аня в ужасе кричит:
   — Жоржик, что такое ты сделал?
   Брат испугался и обозлился. Кричит сестричке:
   — А провались ты! И без тебя тошно!
   И вдруг девочка с жалобным криком исчезла в полу. Бросился Жоржик к ней; видит — одна дыра, как колодезь глубокая, в паркете осталась, а от Анечки и следа нет...
Ужас охватил мальчика, метнулся он к маме:
   — Мамочка! Мамочка, что я наделал! А мамочка, вся бледная, стояла на месте и не могла двинуться...
   — Мамочка! — отчаянно закричал Жоржик. Потом вспомнил про Фею и завопил: — Фея! Фея!
   Выкатилась маленькая старушонка из коридора:
   — Что тебе нужно?
   — Фея! Фея! Я не хочу, чтобы у мамы рук не было.
   — Так ведь ты сам пожелал, чтобы у неё руки отвалились, — возразила Фея. — А теперь уже поздно? — Не надо было желать этого. А прежде всего не надо было просить у меня власти исполнять все желания, надо было помнить,  что тому, у кого мало разумения, не следует иметь много власти.  
   Кто имеет власть, тот должен уметь ею пользоваться, а кто не умеет ею пользоваться, — не должен и желать её... Ты не подумал об этом и захотел сделаться Всемогущим, а потом и натворил бед со своим всемогуществом. Теперь разделывайся сам, как знаешь.
   И старушонка покатилась в коридор.
   В безумном отчаянии Жоржик бросился за нею:
    — Фея! Фея! — рыдая, кричал он. — Не уходи! Я не хочу, чтобы ты уходила, я не хочу, чтобы мамочка умирала, я не хочу, чтобы у неё отваливались руки, я не хочу, чтобы Анечка провалилась, я не хочу быть Всемогущим! Не хочу! Не хочу!..
 
   — Жоржик! Сынок! — будила его мама. — Что с тобою, милый? Что с тобой, мой дорогой мальчик? О чём ты плачешь?
   Жоржик открыл глаза, испуганно огляделся кругом. Он сидел на большом кресле в библиотеке. Рядом стояла тётя и мама заботливо склонялась над ним, гладила спутавшиеся волосы и целовала его мокрое от слёз лицо.
   — Мама! Мамочка! Живая, с руками! — радостно закричал сын. — Значит, всё это был сон, и я не был Всемогущим... Какое счастье! — и он бросился целовать свою мамочку
 
   А мама, выходя из библиотеки, говорила своей сестре Александре:   
   — Никогда не следует запирать его одного в этой угрюмой комнате. Это слишком дурно влияет на его воображение. Ведь он такой нервный ребенок...