В небольшой квартирке одного из домов Монмартра – пристанища пёстрой парижской богемы – из угла в угол мерял шаги мужчина довольно приятной наружности. Открытое лицо, окаймлённое густой бородкой, взгляд серых глаз направлен словно куда-то вдаль, за пределы тесной комнаты. Складки у сжатого рта говорят о том, что мужчина что-то задумал. «Всё… Время пришло… Я должен сейчас ей сказать… Она поймёт меня… Она всегда меня понимала.»
Наконец, он решительно направился в соседнюю комнату.
- Мы должны покинуть Париж, Эжени. Давно хотел тебе сказать, да всё не решался.
- Но в чём дело, Фреди? Здесь у нас налажена жизнь, дети пристроены в хорошие заведения. У тебя в близких друзьях такие известные художники: Ренуар, Писсаро, Моне.
- Я задыхаюсь в этом городе, он слишком шумен, давит на меня. Мне нужна свобода, широта. Я хочу писать пейзажи, наполненные светом и воздухом. Снимем дом где-нибудь в предместье небольшого городка. А Жанна и Пьер будут приезжать к нам по воскресеньям.
В 1872 году жителей Парижа да и всего региона Иль-де-Франс охватила паника: в городе стали бесследно пропадать дети. Газеты запестрели заметками о загадочном похитителе. Репортёры уверены, что дети не просто жестоко убиты, а расчленены или использованы как жертвы в каком-нибудь сатанинском культе. Таинственного преступника называют Парижским Кошмаром или Мясником из Иль-де-Франса.
Поиски не дают никаких результатов. В парижской полиции спешно воссоздаётся знаменитая бригада Сюрте - самая профессиональная бригада французской уголовной полиции. Когда-то она была создана из бандитов беглым уголовником Эженом Видоком. Из отставки возвращён даже легендарный Винсент Жерар - тот самый инспектор, позже - комиссар, который ещё 30 лет назад послужил прототипом героя рассказа Эдгара По "Убийство на улице Морг», ставшего основоположником детективного жанра.
К поискам подключена и вся жандармерия Иль-де-Франса. Заканчивалась осень 1873 года, а число пропавших детей уже достигло восемнадцати. И это только установленных!
Раннее утро. Жена и дети ещё спят. Мишель любил в это время пить кофе на террасе своего, окружённого зеленью деревьев, кустарников и разноцветьем цветов домика. Правда, осень стала менять цвет листвы на жёлто-оранжевый, а цветы почти все увяли, но это не мешало романтичному ажану любоваться танцем падающих листьев.
Мишель Ру – рядовой ажан из деревеньки Вуазен, пригорода Лувесьена постарался отключиться от напряжённых будней и насладиться положенным отдыхом. Ведь даже у жандармов бывает выходной. Последний год выдался как никогда беспокойным, о безмятежных днях их сонного городка пришлось забыть. Начальство только и говорит о загадочных похищениях детей. «Зараза, - думал ажан, - всю плешь комиссар проел этими похищениями, - при этом рука непроизвольно погладила темечко, где уже наметился гладкий кружок рано начавшей лысеть головы. - Вот недавно исчез ребёнок уже и из нашего Лувесьена. А чего сделаешь, если до сих пор у полиции нет ни малейшей зацепки?»
Из соседнего дома вышел темноволосый, с ухоженной густой бородкой, мужчина лет тридцати пяти. Он нёс мольберт. Соседом семьи Ру был парижский художник Альфред Сислей. Очень спокойный, мягкий и скромный человек, он писал удивительные пейзажи. Это были виды Лувесьена в разные времена года, причём одно и тоже место могло быть написано с разных ракурсов.
Мишель, почти ровесник художника, быстро подружился с ним. Сислей часто приглашал соседа в свой дом. В общем-то не разбиравшийся в живописи ажан с интересом и восхищением воспринимал изумительные пейзажи импрессиониста.
- Доброе утро, Альфред! В такую рань, а уже идёшь картину рисовать?
- Доброе утро, Мишель! Да, иду на пленэр. Надеюсь сегодня её закончить. Заходи вечером, посмотришь, что получилось.
- С удовольствием! Может, пропустишь, то есть, я хотел сказать, выпьешь со мной чашечку кофе? Лучший кофе в Лувесьене! – при этом ажан сделал шумный глоток и притворно закатил глаза.
- Спасибо, Мишель, - улыбнулся не соблазнённый нарочитой рекламой художник. - Но не хочу терять время.
Вечером ажана Ру позвали в кафе сослуживцы отметить выходной несколькими бутылками молодого вина. «Гляну на новую картину соседа, а потом – в кафе» - решил не отказываться ни от одного приятного события Мишель.
Всякий раз, оказываясь в просторной светлой комнате, служившей мастерской Сислею, ажана охватывал какой-то необъяснимый трепет, явно несвойственный людям его профессии. В этот раз его глазам предстал ещё один вид Лувесьена, осенний пейзаж, где написанные быстрыми отрывистыми мазками листья, кажется можно сорвать, растереть в руке и почувствовать терпкий запах увядания.
- Я назвал эту работу «Садовая дорожка в Лувесьене» - пояснил Альфред. – Ну, и что скажешь?
- Мне нравится, - как всегда, ответил Мишель, а сам впился глазами в стаффажи. Ру не знал слова "стаффаж". Так называются маленькие фигурки людей, которые художники используют для оживления пейзажа. Всего-то несколько мазков краски. Женщина, уводящая за руку ребёнка.
«Кто это? Я её не знаю. Судя по одежде, женщина – явная парижанка. Откуда она могла взяться в Лувесьене, где все соседи знают друг друга? И чей этот ребёнок? А может это их Альфред придумал?» - не мог не задать себе этих вопросов ажан Ру в свете последних событий.
- А кто эти люди, Альфред? – задал он решающий вопрос. При этом сердце почему-то неожиданно застучало сильнее, а лоб стал влажным.
- Понятия не имею. Я их писал с натуры… Но куда же ты, Мишель?
А Мишель уже нёсся в участок жандармерии Лувесьена, по пути забежав в кафе. Здесь его шумно приветствовали ожидавшие его сослуживцы. Кто-то уже придвинул бокал, собираясь его наполнить. «Жаль, но ничего не поделаешь, - обречённо подумал Ру, - придётся парням испортить праздник» - и закрыв одной ладонью бокал, другую поднял вверх:
- Кажется я напал на след, парни. Если поймаем Мясника, обязательно напьёмся.
Спустя несколько часов в городке был опрошен каждый житель. Выяснилось, что к одному из них приезжала племянница из Парижа. Он точно не помнит, когда, но, может быть, как раз в день пропажи ребёнка. Остальное - дело техники. Через пару дней все дети были найдены. К счастью, живыми и относительно здоровыми. А семье похитителей, укравших ребят, как выяснилось, ради организации бригады попрошаек, предстояли следствие, суд и каторга.
Одного из детей, оказавшегося сиротой, усыновила семья того самого легендарного комиссара Винсента Жерара, что тридцать лет назад вдохновил По. Спустя ещё тридцать лет эта бывшая жертва возглавит Парижский департамент полиции.
Так закончился Парижский Кошмар благодаря тихому, мягкому, добрейшей души Альфреду Сислею, в жизни своей не обидевшему и мухи. Блестящему художнику. Современники не заметили и не оценили его удивительные пейзажи. В самом начале 1899 года никому неизвестный Альфред Сислей умер в полной нищете. Умер тяжело, мучительно, всего на несколько месяцев пережив свою Эжени.
А ажан Мишель Ру, благодаря делу с похитителями, был повышен в чине. В дальнейшем он смог продвинулся по службе и в отставку выйти уже в чине инспектора полиции Лувесьена. Он всё также любил ранним утром выйти на террасу своего состарившегося, как и его хозяин, дома и, любуясь видом своего любимого сада, выпить несколько чашечек кофе. Лучшего в Лувесьене!
Помочь сайту
Поздравления
