Малышка-голышка

9 августа 2024 - Александр Джад
  Девочка с волшебным именем Эля, как и все девочки, мечтала увидеть под Новый год чудо. Она была ещё, конечно, маленькой, всего-то пяти годков, но уже достаточно взрослой, чтобы знать: Деда Мороза и Снегурочки на самом деле не существует.
   «Это взрослые так наряжаются и обманывают глупых малышей», — говорила её подруга Верочка, которая была старше на два года, так что не верить ей было никак нельзя.
   Но вот откуда берутся под наряженной ёлочкой-красавицей подарки, подружки не понимали, но и не сильно об этом задумывались. Подарки берутся, и всё.
   Дома у Эли ёлочку никогда не ставили, а значит, и подарков под ней небывало. Конечно, откуда они возьмутся, если их даже положить некуда?
   Верочка рассказывала, как дома наряжала вместе с родителями ёлку, развешивала на неё игрушки, украшала ветки разноцветным дождём и мишурой. Эля слушала молча. Хвастаться ей было нечем.
   Она не завидовала, нет. Лишь тяжело вздыхала и мечтала. Ведь мечтать никто запретить не может.
   Реализовать свои мечты она, конечно, не могла. Но они были сладки и желанны. Каждый раз, ложась спать, она представляла, как ночью к ней кто-нибудь придёт. Пусть это будет фея... или, нет, паж, как тот из сказки «Золушка».
   Этот волшебный белокурый мальчик принесёт ей подарочек, пусть даже самый малюсенький и едва заметный. Но это будет именно её подарочек.
   На безработную маму Марфу надежды было мало. Жили они в основном вдвоём в квартире, оставшейся от бабушки. Отец-вахтовик по имени Иван — гражданский муж матери, своим присутствием их не баловал. Денег на жизнь особенно в последнее время, когда мать запила, оставлял чуть да маленько. Вот и приходилось им перебиваться почти что с хлеба на воду и рассчитывать лишь на пособие, полагающееся малообеспеченной семье, да на случайные материны заработки.
   — Не оправдываю себя, — говаривал Иван, — но и оставлять деньги пропойце тоже мало толку.
   Но Эля не роптала на судьбу. Просто ещё не умела. Другой жизни она не знала и поэтому принимала её такой, какая есть.
   Сегодня она вышла на улицу в самом радужном настроении. В слабоморозном воздухе витал хвойный запах новогоднего праздника, мандаринов и веселья.
   Соседи тащили в свои дома пакеты, полные всяких вкусностей. То там, то тут валялись небольшие еловые лапки, отломившиеся от тех самых красавиц, которые должны были стать украшением домашнего праздника. Эля с удовольствием глубоко вдыхала этот чарующий аромат, словно сама была участницей происходящего.
   Немного поискав, она нашла самую большую еловую лапу. Поднесла её к носу. Вдохнула. Знакомый запах кружил голову. Она погладила веточку ладошкой, словно причёсывая. Теперь-то и у неё дома будет пусть и небольшая, но живая новогодняя красавица. 
   — Чего всякую дрянь в квартиру тащишь? — мимоходом глянув на дочь, на пороге её встретила мать. — Пойду, поищу чего-нибудь на праздник. А ты тут смотри у меня, не балуйся, — и погрозила дочери пальцем.
   Эля лишь пожала плечами, кивнула и спрятала веточку за спину. Мама бывала такой непонятной. Вдруг заставит выбросить.
   Когда мать ушла, она положила импровизированную ёлочку на табуретку возле своей кровати. Это, конечно, не целое дерево, но, может, чудо произойдёт и утром здесь окажется хоть какой-то, пусть самый малюсенький, новогодний подарок...
 
   Недалеко от дома, где жила Эля, находилась площадка для сбора мусора. Там, возле мусорных баков, они и познакомились. Он — в потёртом, с чужого плеча старом драповом пальто и ботинках на босу ногу. Она — в застиранной, видавшей виды курточке, длинной юбке и осенних с кое-где лопнувшей кожей сапогах. Оба примерно одного трудно определяемого возраста. Безусловно, уже не юные, но ещё далеко не старые.
   Между ними не было конкуренции. Он собирал всякий железный хлам, она — бумагу и тряпьё. 
   — Мужчина, простите, — сказала Марфа, — вы не могли бы мне одолжить крючок? Не могу достать во-он ту тряпочку, — она указала на дно мусорного бака.
   — Для вас — любой каприз. Гриша я, — он потянулся, выудил тряпицу и галантным жестом подал её Марфе. — Прошу.
   — Григорий, вы такой галантный. Меня зовут Марфа, — она кокетливо повела плечиками. Любая женщина всегда остаётся женщиной.
   — Это мне подарок под Новый год, — сказал Гриша. — Такая женщина... Как же вас раньше не встречал? 
   — Я всегда тут, — щёки Марфы покрылись стыдливым румянцем. Комплименты, как известно, всем приятны. — А и правда как-то вот не встречались.
   — Вы позволите? Тут рядом, возле вас... — Гриша придвинулся ближе к Марфе. — У вас такое редкое имя.
   Разговор витиевато сплетался, цепляясь слово за слово. Марфе некуда было спешить, а Грише некуда идти. Друг другу они не мешали, скорее наоборот. У каждого были свои предпочтения. Словом, они нашли друг друга.
   Копаясь в мусоре, Гриша увидел испачканную грязью маленькую, с детскую ладошку, куклу малышку–голышку. Он взял её в руки и повертел перед глазами.
   — Выкиньте, — скорчив брезгливую гримасу, поджала губы Марфа. — На кой ляд вам этот запачканный заморыш сдался?
   — Пока не знаю. У вас детки есть?
   — Дочка, Эля. Пять лет уже, — насторожилась Марфа, не зная, как к этой новости отнесётся её новый друг.
   — Ну вот, — сказал Гриша. — Будет ей подарок.
   — Какой ещё подарок? — сказала Марфа. — Зачем ей это? Ни к чему. 
   — Вам жалко что ли? — удивился Гриша.
   — Вот скажите, нахрена ей игрушки? — тупо глядя перед собой, сказала Марфа. — А если их покупать, так это вообще только деньги на ветер. По себе знаю, поиграется пару дней, голову кукле открутит и выкинет как хлам. На днях плюшевого мишку ей припёрла. Почти совсем нового. На тебе, доченька. Чем не игрушка?
   — Но это же ребёнок! У детей слишком много игрушек не бывает. Зря вы так с ней.
   — Ничего не зря, — сказала Марфа. — Дети они что? Как слабинку почувствуют, так сразу на голову сядут и ножки свесят. Детей нужно держать в строгости. Нечего лишний раз баловать. Пусть дочка радуется тому, что у неё есть. 
   — Ну не знаю, — сказал Гриша. — У меня своих деток нет, — тщательно оттёр от грязи крохотную куколку подвернувшейся тряпицей и сунул в карман. — Таких сейчас не делают. У моей сестрёнки похожая была. Очень она её любила. Наряды всякие из бумаги вырезала. Пусть покудова тут, в кармане полежит...
   На вырученные за вторсырьё деньги они накупили скромной еды, дешёвого вина-бормотухи и пошли праздновать Новый год к Марфе.
   — Ой, какая девочка! Прям ангелочек с голубыми глазками, — увидев Элю, воскликнул Гриша. — Какая прелестная малышка.
   — Хороша Маша, да не ваша, — проявив некоторую эрудицию, гордо сказала Марфа и скомандовала дочери: — Быстро в кровать! Новый год уже на дворе, а ты тут под ногами вертишься.
   Праздновали на кухне. Вяло переговаривались и пили. Стакан за стаканом.
   — Наливай! — в очередной раз распорядилась Марфа и придвинула свою посуду к Грише. — С Новым годом!
    — Может, повременим? — наливая вина, попытался возразить Гриша. — А то боя курантов не дождёмся.
   — Пей, тебе говорят, — сказала Марфа. — У нас тут Новый год или что?
   Она поднесла стакан с бормотухой ко рту. Примерилась. Застыла. И тут же, словно из неё выпустили воздух, обмякла. Голова безвольно рухнула на стол. Стакан, расплёскивая содержимое, упал рядом. Марфа причмокнула несколько раз губами и тут же уснула.
   Поглядев на подругу, Гриша с трудом поднялся. Прошёл в комнату. Пьяно осмотрелся. Взгляд его выхватил кровать с малышкой, а рядом на табуретке еловую веточку.
   — Чем не ёлочка? — он достал из кармана малышку-голышку. — Пригодилась-таки. Как чувствовал. Пусть себе позабавится, — сказал он, кладя куклу под зелёную лапу.
   Качаясь, пьяно посмотрел на белеющие в свете луны Элины кудряшки, розовые от сна щёчки, аккуратные губки бантиком и добавил:
   — Вырастешь — женюсь. Непременно.
   Вернулся в кухню. Опустился на стул рядом с Марфой. Залпом выпил остаток вина. Положил голову на руки и отключился.
 
   Эля проснулась рано. Долго не открывала глаза. Вдруг чуда не произошло? Просто лежала и мечтала. Представляла себе не что-то конкретное, а абстрактный небольшой подарочек. Как наяву видела это что-то. Тепло от этого делалось в груди, а на сердце легко и радостно. 
   Но детское любопытство постепенно взяло верх. Эля чуточку приоткрыла глаза. Через маленькую щелочку было плохо видно. Табуретка. Веточка и... Там что-то было! 
   Эля рывком села. И увидела. Крохотная куколка малышка-голышка лежала, слегка прикрытая еловыми колючками. Девочка не поверила своим глазам. Может, она всё ещё спит и ей это снится?
   Она протянула руку, погладила крохотную куколку. Малышка-голышка была гладкая, прохладная и... настоящая.
   Эля положила её на ладошку. Долго смотрела на неё, что-то обдумывая. Потом соскочила с постели. Порылась в тряпочках, заменявших ей игрушки. Нашла более или менее чистый лоскуток. Обернула им куколку — ей же холодно голенькой. Принялась укачивать, прижимая к щеке. И от избытка чувств то ли подвывала, как дикий зверь, то ли постанывала, то ли пела ей такую грустную без слов песенку-колыбельную.
   За этим занятием её и застала мать.
   — Выкинь немедленно эту грязь, — Марфа подлетела к дочери. — Кому сказала!
   — Это моё, — Эля прижала куколку к груди.
   Мать выхватила у неё из рук крохотную фигурку.
   — Всякую гадость ещё будешь собирать. Заразу какую-нибудь подхватишь, а мне потом мучайся с тобой.
   — Отдай! — жёстко глядя на мать, сказала Эля. — Это мне Дед Мороз принёс. Настоящий. Взаправдашний.
   — Кто-о? — мать подошла к окну.
   — Мамочка, не надо! — понимая, что сейчас может произойти что-то страшное, закричала Эля. — Это не твоё!
   — Ты как с матерью разговариваешь? — Марфа стала примериваться к форточке. — Мне здесь решать: что моё, а что нет.
   — А-а! Не смей! — закричала Эля, подскочила к матери и вцепилась зубами ей в ногу.
   Марфа с трудом оторвала дочь от себя и отпихнула подальше.
   — Ах, ты так! — она вышвырнула куклу на улицу. — Гадина. Вот гадина. Какое отродье вырастила, — потирая укушенное место, Марфа со злостью сыпала оскорблениями. — Кормишь, поишь засранку и никакой тебе благодарности.  
   — А-а! — закричала Эля и в чём была выскочила на улицу.
   — Вали за своей вонючкой, — Марфа проводила дочь полупьяным взглядом. — Может, сдохнешь. Мне меньше заботы.
   Слабый мороз сковал холодом дорожки, припорошив их снегом. В потёртой пижамке, босая, не замечая холода, Эля выскочила на улицу и принялась что-то искать под окнами.
   — Это твоё? — на неё смотрел мальчик с огромными голубыми глазами. — Возьми, — он протянул ей куколку. — Мне чужого не надо.
   Эля молча выхватила у него из рук малышку-голышку, прижала к себе. В уголках глаз у неё показались небольшие прозрачные капельки.
   — Девочка, тебе же холодно? — сказал мальчик. — Ты такая красивая...
   — Ты из какой квартиры? — к ним подошла молодая женщина, видимо, мама мальчика. — Ты совсем раздета. Простудишься. Да и родители будут волноваться. Беги быстрей домой.
   — Моей маме всё равно, — сказала Эля. — Я ей только мешаю.
   Она чувствовала себя как та куколка малышка-голышка без одежды — беззащитной, всеми забытой и никому не нужной.
   — У меня нет мамы... — она оглянулась на окна своей квартиры и добавила: — Теперь.
   «Что творится на свете? — ужаснулась женщина. — Нет, я этого так не оставлю! Что себе думают наши органы опеки?»
   — Мама, можно девочка пойдёт к нам? — сказал мальчик. — Ей же холодно.
   Его мама не сразу нашлась, что ответить.
   — Можно? — Эля с надеждой посмотрела на женщину, взяла мальчика за руку и уверенно сказала: — Пошли. 
 

© Copyright: Александр Джад, 2024

Регистрационный номер №0531577

от 9 августа 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0531577 выдан для произведения:    Девочка с волшебным именем Эля, как и все девочки, мечтала увидеть под Новый год чудо. Она была ещё, конечно, маленькой, всего-то пяти годков, но уже достаточно взрослой, чтобы знать: Деда Мороза и Снегурочки на самом деле не существует.
   «Это взрослые так наряжаются и обманывают глупых малышей», — говорила её подруга Верочка, которая была старше на два года, так что не верить ей было никак нельзя.
   Но вот откуда берутся под наряженной ёлочкой-красавицей подарки, подружки не понимали, но и не сильно об этом задумывались. Подарки берутся, и всё.
   Дома у Эли ёлочку никогда не ставили, а значит, и подарков под ней небывало. Конечно, откуда они возьмутся, если их даже положить некуда?
   Верочка рассказывала, как дома наряжала вместе с родителями ёлку, развешивала на неё игрушки, украшала ветки разноцветным дождём и мишурой. Эля слушала молча. Хвастаться ей было нечем.
   Она не завидовала, нет. Лишь тяжело вздыхала и мечтала. Ведь мечтать никто запретить не может.
   Реализовать свои мечты она, конечно, не могла. Но они были сладки и желанны. Каждый раз, ложась спать, она представляла, как ночью к ней кто-нибудь придёт. Пусть это будет фея... или, нет, паж, как тот из сказки «Золушка».
   Этот волшебный белокурый мальчик принесёт ей подарочек, пусть даже самый малюсенький и едва заметный. Но это будет именно её подарочек.
   На безработную маму Марфу надежды было мало. Жили они в основном вдвоём в квартире, оставшейся от бабушки. Отец-вахтовик по имени Иван — гражданский муж матери, своим присутствием их не баловал. Денег на жизнь особенно в последнее время, когда мать запила, оставлял чуть да маленько. Вот и приходилось им перебиваться почти что с хлеба на воду и рассчитывать лишь на пособие, полагающееся малообеспеченной семье, да на случайные материны заработки.
   — Не оправдываю себя, — говаривал Иван, — но и оставлять деньги пропойце тоже мало толку.
   Но Эля не роптала на судьбу. Просто ещё не умела. Другой жизни она не знала и поэтому принимала её такой, какая есть.
   Сегодня она вышла на улицу в самом радужном настроении. В слабоморозном воздухе витал хвойный запах новогоднего праздника, мандаринов и веселья.
   Соседи тащили в свои дома пакеты, полные всяких вкусностей. То там, то тут валялись небольшие еловые лапки, отломившиеся от тех самых красавиц, которые должны были стать украшением домашнего праздника. Эля с удовольствием глубоко вдыхала этот чарующий аромат, словно сама была участницей происходящего.
   Немного поискав, она нашла самую большую еловую лапу. Поднесла её к носу. Вдохнула. Знакомый запах кружил голову. Она погладила веточку ладошкой, словно причёсывая. Теперь-то и у неё дома будет пусть и небольшая, но живая новогодняя красавица. 
   — Чего всякую дрянь в квартиру тащишь? — мимоходом глянув на дочь, на пороге её встретила мать. — Пойду, поищу чего-нибудь на праздник. А ты тут смотри у меня, не балуйся, — и погрозила дочери пальцем.
   Эля лишь пожала плечами, кивнула и спрятала веточку за спину. Мама бывала такой непонятной. Вдруг заставит выбросить.
   Когда мать ушла, она положила импровизированную ёлочку на табуретку возле своей кровати. Это, конечно, не целое дерево, но, может, чудо произойдёт и утром здесь окажется хоть какой-то, пусть самый малюсенький, новогодний подарок...
 
   Недалеко от дома, где жила Эля, находилась площадка для сбора мусора. Там, возле мусорных баков, они и познакомились. Он — в потёртом, с чужого плеча старом драповом пальто и ботинках на босу ногу. Она — в застиранной, видавшей виды курточке, длинной юбке и осенних с кое-где лопнувшей кожей сапогах. Оба примерно одного трудно определяемого возраста. Безусловно, уже не юные, но ещё далеко не старые.
   Между ними не было конкуренции. Он собирал всякий железный хлам, она — бумагу и тряпьё. 
   — Мужчина, простите, — сказала Марфа, — вы не могли бы мне одолжить крючок? Не могу достать во-он ту тряпочку, — она указала на дно мусорного бака.
   — Для вас — любой каприз. Гриша я, — он потянулся, выудил тряпицу и галантным жестом подал её Марфе. — Прошу.
   — Григорий, вы такой галантный. Меня зовут Марфа, — она кокетливо повела плечиками. Любая женщина всегда остаётся женщиной.
   — Это мне подарок под Новый год, — сказал Гриша. — Такая женщина... Как же вас раньше не встречал? 
   — Я всегда тут, — щёки Марфы покрылись стыдливым румянцем. Комплименты, как известно, всем приятны. — А и правда как-то вот не встречались.
   — Вы позволите? Тут рядом, возле вас... — Гриша придвинулся ближе к Марфе. — У вас такое редкое имя.
   Разговор витиевато сплетался, цепляясь слово за слово. Марфе некуда было спешить, а Грише некуда идти. Друг другу они не мешали, скорее наоборот. У каждого были свои предпочтения. Словом, они нашли друг друга.
   Копаясь в мусоре, Гриша увидел испачканную грязью маленькую, с детскую ладошку, куклу малышку–голышку. Он взял её в руки и повертел перед глазами.
   — Выкиньте, — скорчив брезгливую гримасу, поджала губы Марфа. — На кой ляд вам этот запачканный заморыш сдался?
   — Пока не знаю. У вас детки есть?
   — Дочка, Эля. Пять лет уже, — насторожилась Марфа, не зная, как к этой новости отнесётся её новый друг.
   — Ну вот, — сказал Гриша. — Будет ей подарок.
   — Какой ещё подарок? — сказала Марфа. — Зачем ей это? Ни к чему. 
   — Вам жалко что ли? — удивился Гриша.
   — Вот скажите, нахрена ей игрушки? — тупо глядя перед собой, сказала Марфа. — А если их покупать, так это вообще только деньги на ветер. По себе знаю, поиграется пару дней, голову кукле открутит и выкинет как хлам. На днях плюшевого мишку ей припёрла. Почти совсем нового. На тебе, доченька. Чем не игрушка?
   — Но это же ребёнок! У детей слишком много игрушек не бывает. Зря вы так с ней.
   — Ничего не зря, — сказала Марфа. — Дети они что? Как слабинку почувствуют, так сразу на голову сядут и ножки свесят. Детей нужно держать в строгости. Нечего лишний раз баловать. Пусть дочка радуется тому, что у неё есть. 
   — Ну не знаю, — сказал Гриша. — У меня своих деток нет, — вытер крохотную куколку о пальто и сунул в карман. — Таких сейчас не делают. У моей сестрёнки похожая была. Очень она её любила. Наряды всякие из бумаги вырезала. Пусть покудова тут, в кармане полежит...
   На вырученные за вторсырьё деньги они накупили скромной еды, дешёвого вина-бормотухи и пошли праздновать Новый год к Марфе.
   — Ой, какая девочка! Прям ангелочек с голубыми глазками, — увидев Элю, воскликнул Гриша. — Какая прелестная малышка.
   — Хороша Маша, да не ваша, — проявив некоторую эрудицию, гордо сказала Марфа и скомандовала дочери: — Быстро в кровать! Новый год уже на дворе, а ты тут под ногами вертишься.
   Праздновали на кухне. Вяло переговаривались и пили. Стакан за стаканом.
   — Наливай! — в очередной раз распорядилась Марфа и придвинула свою посуду к Грише. — С Новым годом!
    — Может, повременим? — наливая вина, попытался возразить Гриша. — А то боя курантов не дождёмся.
   — Пей, тебе говорят, — сказала Марфа. — У нас тут Новый год или что?
   Она поднесла стакан с бормотухой ко рту. Примерилась. Застыла. И тут же, словно из неё выпустили воздух, обмякла. Голова безвольно рухнула на стол. Стакан, расплёскивая содержимое, упал рядом. Марфа причмокнула несколько раз губами и тут же уснула.
   Поглядев на подругу, Гриша с трудом поднялся. Прошёл в комнату. Пьяно осмотрелся. Взгляд его выхватил кровать с малышкой, а рядом на табуретке еловую веточку.
   — Чем не ёлочка? — он достал из кармана малышку-голышку. — Пригодилась-таки. Как чувствовал. Пусть себе позабавится, — сказал он, кладя куклу под зелёную лапу.
   Качаясь, пьяно посмотрел на белеющие в свете луны Элины кудряшки, розовые от сна щёчки, аккуратные губки бантиком и добавил:
   — Вырастешь — женюсь. Непременно.
   Вернулся в кухню. Опустился на стул рядом с Марфой. Залпом выпил остаток вина. Положил голову на руки и отключился.
 
   Эля проснулась рано. Долго не открывала глаза. Вдруг чуда не произошло? Просто лежала и мечтала. Представляла себе не что-то конкретное, а абстрактный небольшой подарочек. Как наяву видела это что-то. Тепло от этого делалось в груди, а на сердце легко и радостно. 
   Но детское любопытство постепенно взяло верх. Эля чуточку приоткрыла глаза. Через маленькую щелочку было плохо видно. Табуретка. Веточка и... Там что-то было! 
   Эля рывком села. И увидела. Крохотная куколка малышка-голышка лежала, слегка прикрытая еловыми колючками. Девочка не поверила своим глазам. Может, она всё ещё спит и ей это снится?
   Она протянула руку, погладила крохотную куколку. Малышка-голышка была гладкая, прохладная и... настоящая.
   Эля положила её на ладошку. Долго смотрела на неё, что-то обдумывая. Потом соскочила с постели. Порылась в тряпочках, заменявших ей игрушки. Нашла более или менее чистый лоскуток. Обернула им куколку — ей же холодно голенькой. Принялась укачивать, прижимая к щеке. И от избытка чувств то ли подвывала, как дикий зверь, то ли постанывала, то ли пела ей такую грустную без слов песенку-колыбельную.
   За этим занятием её и застала мать.
   — Выкинь немедленно эту грязь, — Марфа подлетела к дочери. — Кому сказала!
   — Это моё, — Эля прижала куколку к груди.
   Мать выхватила у неё из рук крохотную фигурку.
   — Всякую гадость ещё будешь собирать. Заразу какую-нибудь подхватишь, а мне потом мучайся с тобой.
   — Отдай! — жёстко глядя на мать, сказала Эля. — Это мне Дед Мороз принёс. Настоящий. Взаправдашний.
   — Кто-о? — мать подошла к окну.
   — Мамочка, не надо! — понимая, что сейчас может произойти что-то страшное, закричала Эля. — Это не твоё!
   — Ты как с матерью разговариваешь? — Марфа стала примериваться к форточке. — Мне здесь решать: что моё, а что нет.
   — А-а! Не смей! — закричала Эля, подскочила к матери и вцепилась зубами ей в ногу.
   Марфа с трудом оторвала дочь от себя и отпихнула подальше.
   — Ах, ты так! — она вышвырнула куклу на улицу. — Гадина. Вот гадина. Какое отродье вырастила, — потирая укушенное место, Марфа со злостью сыпала оскорблениями.
   — А-а! — закричала Эля и в чём была выскочила на улицу.
   — Вали за своей засранкой, — Марфа проводила дочь полупьяным взглядом. — Может, сдохнешь. Мне меньше заботы.
   Слабый мороз сковал холодом дорожки, припорошив их снегом. В потёртой пижамке, босая, не замечая холода, Эля выскочила на улицу и принялась что-то искать под окнами.
   — Это твоё? — на неё смотрел мальчик с огромными голубыми глазами. — Возьми, — он протянул ей куколку. — Мне чужого не надо.
   Эля молча выхватила у него из рук малышку-голышку, прижала к себе. В уголках глаз у неё показались небольшие прозрачные капельки.
   — Девочка, тебе же холодно? — сказал мальчик. — Ты такая красивая...
   — Ты из какой квартиры? — к ним подошла молодая женщина, видимо, мама мальчика. — Ты совсем раздета. Простудишься. Да и родители будут волноваться. Беги быстрей домой.
   — Моей маме всё равно, — сказала Эля. — Я ей только мешаю.
   Она чувствовала себя как та куколка малышка-голышка без одежды — беззащитной, всеми забытой и никому не нужной.
   — У меня нет мамы... — она оглянулась на окна своей квартиры и добавила: — Теперь.
   «Что творится на свете? — ужаснулась женщина. — Нет, я этого так не оставлю! Что себе думают наши органы опеки?»
   — Мама, можно девочка пойдёт к нам? — сказал мальчик. — Ей же холодно.
   Его мама молчала, не сразу найдясь, что ответить.
   — Можно? — Эля с надеждой посмотрела на женщину, взяла мальчика за руку и уверенно сказала: — Пошли.  
 
Доченька
Рейтинг: +7 193 просмотра
Комментарии (5)
София Даль # 9 августа 2024 в 19:01 +6
Жаль девочку. Непросто живётся малышке. Рассказ резко обрывается.
Но возможно там, будет что-то хорошее для Эли.
Светлана Казаринова # 13 августа 2024 в 17:50 +4
Автору удачи, хорошо написано, но должно быть продолжение.
Сергей Шевцов # 21 августа 2024 в 07:43 +3
Предыдущие комментаторы заметили, что рассказ не закончен. Автор расставил вопросы, ответы на которые должен дать сам читатель.
Татьяна Белая # 23 августа 2024 в 15:48 +2
Аж сердце захолонуло от такого рассказа. Действительно, где органы опеки? Слишком много вопросов и все ответы печальные. Неужели ещё так живут люди?
Людмила Комашко-Батурина # 24 августа 2024 в 07:25 +2
К сожалению, это не такой уж редкий случай. А органы опеки обычно проявляют своё рвение не там, где надо. Хочется верить, что у девочки всё ещё сложится удачно. Удачи автору!