Барак №2 в концлагере Плашув, что находился недалеко от Кракова, был забит до отказа. В нём содержались женщины еврейки.
- Меня переводят в другой барак. А этих завтра… Ну, сама понимаешь, - услышала через тонкую деревянную стенку барака заключённая Наталья Карп.
Всю жизнь прожив в Польше, она прекрасно поняла, о чём говорит кому-то полячка капо. «Значит, всех нас завтра убьют» - мысль, словно, острой иглой пронзила голову. Хорошо, что её сестра Роза, безмятежно спавшая рядом, не услышала этих страшных слов.
Сёстры Карп в начале войны оказались в Тарнувском гетто. Побег был единственным выходом, чтобы попытаться сохранить себе жизнь. Вместе с двумя друзьями они собирались добраться до Варшавы, а оттуда бежать в соседнюю Словакию. Но им не повезло. Все четверо с фальшивыми документами были схвачены гестапо и отправлены в концлагерь Плашув.
Вечером, как обычно, весь барак был выстроен на перекличку. Но в этот раз, к удивлению женщин, переклички не было. Вместо неё на плацу появился сам комендант лагеря Амон Гёт. За ним семенил солдат с каким-то ящиком в руках. Другой нёс стул. Комендант дал знак и первый солдат поставил патефон на стул и, покрутив ручкой, опустил головку звукоснимателя на пластинку.
Фортепианные аккорды, что полились из чёрного диска заставили затрепетать сердце Натальи. Она ведь была профессиональной пианисткой. И эту музыку сама исполняла не один раз.
Но вот божественная мелодия окончилась. Гёт что-то сказал стоявшему рядом переводчику и тот объявил:
- Господин комендант спрашивает, что это за музыка?
При этих словах Наталья непроизвольно дёрнулась. Рядом стоявшая Роза схватила её за руку. Но Наталья, как профессионал, не смотря ни на что, не могла молчать:
- Ноктюрн! – громко произнесла она и добавила:
- Шопена!
При этих словах комендант хмыкнул. На всегда непроницаемом лице даже возникло подобие улыбки. Среди узников лагеря он был известен своей нечеловеческой жестокостью – на его счету было 10 тысяч еврейских жизней. Гёт направил указательный палец в сторону выстроившихся женщин и посмотрел на переводчика. Тот понял, что от него хочет начальник и, подбежав к переднему ряду, крикнул:
- Кто это сказал? – При этих словах, стоявшие рядом с Натальей расступились и она, словно на островке оказалось одна. «Дура! Надо было промолчать» - при этом обожгла её мысль. И всё-таки она подняла голову и смело посмотрела в глаза переводчику. Тот что-то сказал к подбежавшей капо.
Наутро Наталье было предписано явиться на день рождения коменданта. Нацист до мозга костей, Гёт был большим поклонником классической музыки. В день его рождения, 9 декабря 1943-го, Наталье было приказано преподнести коменданту музыкальный сюрприз.
Когда её доставили на виллу коменданта, праздник уже был в самом разгаре: нарядные гости пили вино и провозглашали здравицы в честь виновника торжества, облачённого в белый парадный мундир.
Наталье было смертельно страшно, потому что она не играла на фортепьяно почти четыре года – с самого начала войны. Её пальцы к тому времени онемели и почти не гнулись, но она должна была сесть за инструмент.
Несмотря на царившее на празднике веселье, Наталья решила сыграть другой ноктюрн Шопена. Это был её любимый до-диез минор. Наполненный глубокой печалью, он как нельзя лучше отражал состояние её души. «Будь что будет!» – обречённо решила она.
- Ну играй же, Сара, – скомандовал Гёт. Так нацисты называли всех еврейских женщин.
Начав играть, пианистка подспудно ожидала, что, почувствовав малейшую фальшь в игре, Гёт вытащит пистолет и застрелит её. Но, доиграв до конца, услышала, как в воцарившейся тишине комендант небрежно произнёс, указав в её сторону:
- Она останется жива!
Наталья почувствовала, как какая-то тяжесть, давившая её всё время, пока она играла, отпустила и ей стало легко и свободно. Осмелев, она спросила:
- А моя сестра?
- Она тоже, – нехотя согласился комендант.
Чудом оставшись в живых, сёстры считали этот день – 9 декабря 1943-го – новым днём своего рождения.
В 1950-е годы Наталья Карп успешно гастролировала по Европе. Приезжала с концертами и в Германию. Дала сотни концертов для ВВС, выступая в сопровождении Лондонского симфонического оркестра.
В 1967 году спасителю краковских евреев Оскару Шиндлеру вручали премию имени Мартина Бубера. Хотя Натальи не было в списке Шиндлера, её пригласили на церемонию. Она играла тот самый ноктюрн, который спас ей жизнь – до-диез минор.
Как всегда, она поднялась на сцену в платье с короткими рукавами, открывавшими на руке номер «А27407», чтобы все помнили и знали: ей удалось выжить не смотря ни на что.
Помочь сайту
Поздравления
