Помочь сайту
Поздравления
День примЕрения
Этот день примерения шестнадцатилетняя Настёна ждала с нетерпением. Совсем скоро он должен был наконец-то настать. Папа это обещал, а он никогда не обманывал.
Сегодня она проснулась непривычно рано. Открыла свои голубые, как синь неба, глазки, прищурилась — это чтобы лучше видеть. С удовольствием потянулась. Легко соскочила с кровати. Подошла к окну.
На улице светило ласковое весеннее солнышко. Первое тепло согревало землю, пробуждая от спячки уснувших на зиму самых разных жучков-червячков.
Птички суетились, спеша по своим птичьим делам. Перелетая с ветки на ветку в поисках вкусных насекомых, они весело перекликались, сообщая всем, но, особенно тем, кто этого ещё не понял о начале очередного безоблачного майского дня.
Мир потихоньку просыпался. То там, то тут слышались негромкие звуки жизнедеятельности. Вот у соседей в ванной зашумела вода в кране.
«Наверное, Вовка проснулся, — отметила про себя Настёна. — Не спится отличнику. Он сам рассказывал, что всегда утром повторял домашнее задание. Поэтому и учится хорошо».
Вовка жил в соседней квартире. Их спальни разделяла только стена. Иногда они перестукивались перед сном. Придумали даже свой собственный язык.
Если один удар — это да, Два — нет. Три быстрых — спокойной ночи. Три через паузу — учу уроки, не отвлекай. Много быстрых — выхожу на улицу. Ну ещё какие-то понятные только им знаки.
Но они уже давно не перестукивались. Вовка обиделся на Настёну.
«И он прав, — рассуждала она. — Но и одновременно не прав! Сам виноват. На самом деле, подумаешь, Колька предложил помочь донести до дома рюкзак. Что с того?»
Много лет подряд изо дня в день одноклассники Вовка и Настёна ходили вместе в школу и обратно. Но никогда мальчишка не выказывал ей никаких определённых знаков внимания. А тут Колька угостил конфетами, рюкзак донёс, даже в кино позвал.
Утром следующего же дня Настёна вышла из дома и увидела вдалеке только спину друга спешащего на уроки в одиночестве.
«Ну и пусть, — решила тогда Настёна, — ему же хуже. Кому он теперь будет рассказывать по дороге в школу домашние задания?»
Колька же был тут, как тут. Он подхватил рюкзак Настены, и они пошли в школу. Молча.
Это было непривычно. Всё что она не поняла или недоучила, Вовка по пути к храму знаний рассказывал и пояснял. А Колька только молча вздыхал, таща рюкзаки.
Примирение казалось невозможным. Обиду Вовка сносил с должным мужеством и терпением.
«Женщины такие ветреные создания, — размышлял он как-то после занятий, топая в одиночестве домой. — Как на них можно положиться?»
— Чего ты хотел? — видя подавленное состояние подросшего сына, поучала его мать. — Девочки взрослеют рано. Им важно внимание, знать, что востребованы и любимы. А ты в Настёне видишь только одноклассницу. Пора что-то решить. Смирись, если она тебе безразлична или, если это не так, пойди на примирение первым. Скажи ей, как она тебе дорога.
— Всё равно, — упрямо сказал сын, — это предательство. Так нельзя поступать. Примирения не будет.
Так случилось, что мать Настёны, много лет назад, вильнув хвостиком, оставила её на попечение отца. Дочь её почти не помнила. Так, размытый временем образ абстрактной женщины, которую если встретит на улице, ни за что не узнает.
Заботу о ней взял на себя отец, заменив ей и мать. Как мог он старался, чтобы дочь не чувствовала ущербности от отсутствия женского участия. Поэтому иногда на время становился не строгим родителем, а подружкой и дарил ей этот, так называемый день примеривания всяких обновок или, как называла его Настёна «день примерения», подразумевая под этим, скорее всего двоякое, ясное только ей понятие.
Надо сказать, что она с детства вкладывала в привычные для нас слова какой-то свой смысл. Как-то, когда Настёне было годика три и, видя как дочь, собираясь спать, с трудом, пыхтя стягивает с себя футболку, предложил:
— Давай поухаживаю!
— Ухаживай! — ответила она.
Он с радостью попытался помочь ей в этом нелёгком для неё деле, но Настёна воспротивилась.
— Я сама! Ухаживай!
— Так я же и пытаюсь тебе помочь, — попробовал объясниться с дочерью отец.
— Отойди! Ухаживай, — она показала на дверь. — Я уже большая.
— А-а... Ухаживай, в смысле уходи?
— Ну да, — кивнула дочь, надевая пижамку и укладываясь в кроватку. — Ухаживай!
А вот ещё случай. Было Настёне лет десять. Пошли они как-то с отцом на озеро купаться. Разделись, вошли в воду. Настёна, как всегда стала плавать у берега, а отец рванул к середине. Отплыл он метров на двадцать, обернулся, смотрит, дочка за ним следом загребает. Далеко уже от берега отплыла.
— Плыви назад! — крикнул ей отец.
А она круглые глазки сделала и спрашивает:
— На зад — это куда? На чей зад мне плыть? Да и зачем?
Что тут скажешь? На самом деле, к чему плыть на чей-то зад? Трудно с этим спорить.
Так что подобные словечки в лексиконе дочери были делом привычным.
И вот этот «день примерения» настал. Отец не обманул. Сегодня они пошли по бутикам. Настёна в каждом магазинчике примеряла на себя всякие наряды, а отец терпеливо ждал её, советуя и оценивая выбор дочери.
День завершался не только одним примериванием, но и покупкой одной, а иногда, когда уж очень что-то понравилось двумя вещицами.
В этот раз, наутро, после такого «дня примерения» Вовка, увидел Настёну в новом лёгком открытом платье. И то ли весна так подействовала на парня, то ли просто стал взрослее, посмотрел на неё совсем иным взглядом и обалдел. Не зря Колька к ней подкатывал. Оказывается, она безумно красива.
Волнистые каштановые волосы спадали на её плечи. На правильном, довольно милом личике огромные голубые глаза, чувственные губы, небольшой курносый носик. В дополнение к этому высокая грудь, стройные ножки в туфельках на небольшом каблучке. Загляденье, а не девушка.
Знал он её с детства. Общаясь каждый день, привык к ней и не замечал, как она день ото дня взрослела и хорошела. Для него Настёна была лишь подружкой-соседкой.
Не уловил он той метаморфозы, когда гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя. Если бы не Колька, невольно ставший триггером то, скорее всего, шоры с его глаз так бы и не упали.
Что делать теперь, когда пелена с глаз исчезла? Потерять её? Он, борясь с собой, в растерянности стоял и не знал, как правильно поступить.
Вдали показался спешащий к Настёне Колька. Медлить больше было нельзя. Соперник был на подходе.
«Права мама, — подумал Вовка, — уже давно пора определиться, это моя девушка или просто одноклассница», — он поглядел на Настёну ожидавшую ухажёра. И тут...
Красоту и привлекательность девушки, как оказалось, заметил не только он. Из-за угла дома показался огромный переросток, двоечник и задира Васька — гроза всех мальчишек и девчонок ближайших дворов.
К уголку рта хулигана прилипла едва тлеющая сигарета. Руки в карманах. Глаза наглые, взгляд жёсткий. Встреча с ним не сулила ничего хорошего.
— Слышь, девочка, — выплюнув окурок, обратился он к Настёне, — пивка не хочешь дёрнуть? С утреца самое то.
— Мне в школу надо, — пролепетала Настёна и с надеждой посмотрела на спешащего к ней ухажёра.
Колька, увидев Ваську, застыл на месте. Ввязываться в неравный бой он, судя по всему, остерегался.
Васька не получив хоть какого-то реального сопротивления совсем обнаглел. Подошёл к Настёне вплотную, обхватил за талию и резко притянул к себе.
— Для начала поцелуемся, что ли? — ухмыльнулся он. — Тебе понравится, отвечаю.
— Не надо, — Настёна попыталась вырваться.
Но объятья Васьки были железными. Тогда двумя руками она упёрлась ему в грудь, пытаясь всячески увернуться и выскользнуть из его лап. Но не то что освободиться,, вздохнуть не могла. Настёна с надеждой глянула на Кольку. Но он не шелохнулся.
— Отпусти! — к ним подскочил взбудораженный Вовка. — А то...
— А то, что? — хмыкнул Васька. — Сопляк, вали отсюда пока тебе самому не наваляли.
Вовка размахнулся и попытался ударить Ваську. Тот отпустил Настёну, увернулся и, приняв боксёрскую стойку, направился к непонятно откуда взявшемуся защитнику.
— Ну ты сам напросился. Теперь тебе хана, — Васька резко выкинул зажатый кулак вперёд.
Но на удивление Вовка вовремя среагировал, и удар пролетел мимо. Ещё выпад. Кулак прошёл совсем рядом, как показалось, лишь слегка задев кончик носа.
Вовка утёрся обратной стороной ладони. Красные разводы окрасили кисть. Задел всё-таки.
«Даже ничего не почувствовал, — подумал паренёк, краем глаза косясь на руку. — И совсем не больно».
— Ну ты и сволочь, — утираясь, сквозь зубы выдавил он из себя. — Думаешь, испугал?
— А то! Не боишься? — Васька, пританцовывая, готовился к удару, но действовать не спешил. — Ща получишь.
— Ты же трус, — насторожено следя за противником, как можно презрительней сказал Вовка. — Никто тебя не боится. Сам теперь ходи и оглядывайся. Не сомневайся, ответка прилетит откуда и не ждёшь.
— Ой испугал. — Васька по-прежнему пританцовывал. Но спеси у него явно поубавилось.
А у Вовки всё внутри клокотало. Сердце бешено колотилось. Конечно, не ровня он был наглому Ваське. Но полный решимости, сжав кулаки, он как удав на кролика, решительно и смело глядел на противника и назад отступать не собирался.
— Да пошутил я, — Васька внезапно опустил руки. — Нужна мне твоя соплюшка. Сразу видно она ж дикая, с ней только время терять.
— Нам в школу надо, — несмело подала голос Настёна. — Мы пойдём?
Не отвечая, Васька сплюнул в сторону. Презрительно хмыкнул и, сунув руки в карманы штанов, насвистывая, пошёл прочь.
Николай, наблюдая со стороны, так и не сдвинулся с места. Настёна в его сторону даже не глянула.
«Пора тебе что-то решить», — вспомнил Вовка слова матери.
И он решил. Отбросив сомнения, подошёл к Настёне и сказал:
— Никогда больше... не смей!
— Чего, не смей? — Настёна раскрыла рюкзак, достала из него белоснежный платочек и принялась осторожно вытирать кровь с лица паренька. — Больно?
— Ничего. — пробурчал он искоса поглядывая на Кольку. — Вообще ничего не смей!
— А-а, ты об этом, — уловив его взгляд, улыбнулась Настёна. — Взрослеешь,
Колька в растерянности смотрел на них и, не зная как поступить, так и торчал всё на том же месте.
Настёна заглянула в глаза Вовке. Увидела в них силу и непреклонную уверенность. Улыбнулась. Взяла его за руку, и они поспешили к школе.
Колька же, провожая их взглядом, тяжело вздохнул, опустил голову и, глядя себе под ноги, обречённо поплёлся за ними следом...
Сегодня она проснулась непривычно рано. Открыла свои голубые, как синь неба, глазки, прищурилась — это чтобы лучше видеть. С удовольствием потянулась. Легко соскочила с кровати. Подошла к окну.
На улице светило ласковое весеннее солнышко. Первое тепло согревало землю, пробуждая от спячки уснувших на зиму самых разных жучков-червячков.
Птички суетились, спеша по своим птичьим делам. Перелетая с ветки на ветку в поисках вкусных насекомых, они весело перекликались, сообщая всем, но, особенно тем, кто этого ещё не понял о начале очередного безоблачного майского дня.
Мир потихоньку просыпался. То там, то тут слышались негромкие звуки жизнедеятельности. Вот у соседей в ванной зашумела вода в кране.
«Наверное, Вовка проснулся, — отметила про себя Настёна. — Не спится отличнику. Он сам рассказывал, что всегда утром повторял домашнее задание. Поэтому и учится хорошо».
Вовка жил в соседней квартире. Их спальни разделяла только стена. Иногда они перестукивались перед сном. Придумали даже свой собственный язык.
Если один удар — это да, Два — нет. Три быстрых — спокойной ночи. Три через паузу — учу уроки, не отвлекай. Много быстрых — выхожу на улицу. Ну ещё какие-то понятные только им знаки.
Но они уже давно не перестукивались. Вовка обиделся на Настёну.
«И он прав, — рассуждала она. — Но и одновременно не прав! Сам виноват. На самом деле, подумаешь, Колька предложил помочь донести до дома рюкзак. Что с того?»
Много лет подряд изо дня в день одноклассники Вовка и Настёна ходили вместе в школу и обратно. Но никогда мальчишка не выказывал ей никаких определённых знаков внимания. А тут Колька угостил конфетами, рюкзак донёс, даже в кино позвал.
Утром следующего же дня Настёна вышла из дома и увидела вдалеке только спину друга спешащего на уроки в одиночестве.
«Ну и пусть, — решила тогда Настёна, — ему же хуже. Кому он теперь будет рассказывать по дороге в школу домашние задания?»
Колька же был тут, как тут. Он подхватил рюкзак Настены, и они пошли в школу. Молча.
Это было непривычно. Всё что она не поняла или недоучила, Вовка по пути к храму знаний рассказывал и пояснял. А Колька только молча вздыхал, таща рюкзаки.
Примирение казалось невозможным. Обиду Вовка сносил с должным мужеством и терпением.
«Женщины такие ветреные создания, — размышлял он как-то после занятий, топая в одиночестве домой. — Как на них можно положиться?»
— Чего ты хотел? — видя подавленное состояние подросшего сына, поучала его мать. — Девочки взрослеют рано. Им важно внимание, знать, что востребованы и любимы. А ты в Настёне видишь только одноклассницу. Пора что-то решить. Смирись, если она тебе безразлична или, если это не так, пойди на примирение первым. Скажи ей, как она тебе дорога.
— Всё равно, — упрямо сказал сын, — это предательство. Так нельзя поступать. Примирения не будет.
Так случилось, что мать Настёны, много лет назад, вильнув хвостиком, оставила её на попечение отца. Дочь её почти не помнила. Так, размытый временем образ абстрактной женщины, которую если встретит на улице, ни за что не узнает.
Заботу о ней взял на себя отец, заменив ей и мать. Как мог он старался, чтобы дочь не чувствовала ущербности от отсутствия женского участия. Поэтому иногда на время становился не строгим родителем, а подружкой и дарил ей этот, так называемый день примеривания всяких обновок или, как называла его Настёна «день примерения», подразумевая под этим, скорее всего двоякое, ясное только ей понятие.
Надо сказать, что она с детства вкладывала в привычные для нас слова какой-то свой смысл. Как-то, когда Настёне было годика три и, видя как дочь, собираясь спать, с трудом, пыхтя стягивает с себя футболку, предложил:
— Давай поухаживаю!
— Ухаживай! — ответила она.
Он с радостью попытался помочь ей в этом нелёгком для неё деле, но Настёна воспротивилась.
— Я сама! Ухаживай!
— Так я же и пытаюсь тебе помочь, — попробовал объясниться с дочерью отец.
— Отойди! Ухаживай, — она показала на дверь. — Я уже большая.
— А-а... Ухаживай, в смысле уходи?
— Ну да, — кивнула дочь, надевая пижамку и укладываясь в кроватку. — Ухаживай!
А вот ещё случай. Было Настёне лет десять. Пошли они как-то с отцом на озеро купаться. Разделись, вошли в воду. Настёна, как всегда стала плавать у берега, а отец рванул к середине. Отплыл он метров на двадцать, обернулся, смотрит, дочка за ним следом загребает. Далеко уже от берега отплыла.
— Плыви назад! — крикнул ей отец.
А она круглые глазки сделала и спрашивает:
— На зад — это куда? На чей зад мне плыть? Да и зачем?
Что тут скажешь? На самом деле, к чему плыть на чей-то зад? Трудно с этим спорить.
Так что подобные словечки в лексиконе дочери были делом привычным.
И вот этот «день примерения» настал. Отец не обманул. Сегодня они пошли по бутикам. Настёна в каждом магазинчике примеряла на себя всякие наряды, а отец терпеливо ждал её, советуя и оценивая выбор дочери.
День завершался не только одним примериванием, но и покупкой одной, а иногда, когда уж очень что-то понравилось двумя вещицами.
В этот раз, наутро, после такого «дня примерения» Вовка, увидел Настёну в новом лёгком открытом платье. И то ли весна так подействовала на парня, то ли просто стал взрослее, посмотрел на неё совсем иным взглядом и обалдел. Не зря Колька к ней подкатывал. Оказывается, она безумно красива.
Волнистые каштановые волосы спадали на её плечи. На правильном, довольно милом личике огромные голубые глаза, чувственные губы, небольшой курносый носик. В дополнение к этому высокая грудь, стройные ножки в туфельках на небольшом каблучке. Загляденье, а не девушка.
Знал он её с детства. Общаясь каждый день, привык к ней и не замечал, как она день ото дня взрослела и хорошела. Для него Настёна была лишь подружкой-соседкой.
Не уловил он той метаморфозы, когда гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя. Если бы не Колька, невольно ставший триггером то, скорее всего, шоры с его глаз так бы и не упали.
Что делать теперь, когда пелена с глаз исчезла? Потерять её? Он, борясь с собой, в растерянности стоял и не знал, как правильно поступить.
Вдали показался спешащий к Настёне Колька. Медлить больше было нельзя. Соперник был на подходе.
«Права мама, — подумал Вовка, — уже давно пора определиться, это моя девушка или просто одноклассница», — он поглядел на Настёну ожидавшую ухажёра. И тут...
Красоту и привлекательность девушки, как оказалось, заметил не только он. Из-за угла дома показался огромный переросток, двоечник и задира Васька — гроза всех мальчишек и девчонок ближайших дворов.
К уголку рта хулигана прилипла едва тлеющая сигарета. Руки в карманах. Глаза наглые, взгляд жёсткий. Встреча с ним не сулила ничего хорошего.
— Слышь, девочка, — выплюнув окурок, обратился он к Настёне, — пивка не хочешь дёрнуть? С утреца самое то.
— Мне в школу надо, — пролепетала Настёна и с надеждой посмотрела на спешащего к ней ухажёра.
Колька, увидев Ваську, застыл на месте. Ввязываться в неравный бой он, судя по всему, остерегался.
Васька не получив хоть какого-то реального сопротивления совсем обнаглел. Подошёл к Настёне вплотную, обхватил за талию и резко притянул к себе.
— Для начала поцелуемся, что ли? — ухмыльнулся он. — Тебе понравится, отвечаю.
— Не надо, — Настёна попыталась вырваться.
Но объятья Васьки были железными. Тогда двумя руками она упёрлась ему в грудь, пытаясь всячески увернуться и выскользнуть из его лап. Но не то что освободиться,, вздохнуть не могла. Настёна с надеждой глянула на Кольку. Но он не шелохнулся.
— Отпусти! — к ним подскочил взбудораженный Вовка. — А то...
— А то, что? — хмыкнул Васька. — Сопляк, вали отсюда пока тебе самому не наваляли.
Вовка размахнулся и попытался ударить Ваську. Тот отпустил Настёну, увернулся и, приняв боксёрскую стойку, направился к непонятно откуда взявшемуся защитнику.
— Ну ты сам напросился. Теперь тебе хана, — Васька резко выкинул зажатый кулак вперёд.
Но на удивление Вовка вовремя среагировал, и удар пролетел мимо. Ещё выпад. Кулак прошёл совсем рядом, как показалось, лишь слегка задев кончик носа.
Вовка утёрся обратной стороной ладони. Красные разводы окрасили кисть. Задел всё-таки.
«Даже ничего не почувствовал, — подумал паренёк, краем глаза косясь на руку. — И совсем не больно».
— Ну ты и сволочь, — утираясь, сквозь зубы выдавил он из себя. — Думаешь, испугал?
— А то! Не боишься? — Васька, пританцовывая, готовился к удару, но действовать не спешил. — Ща получишь.
— Ты же трус, — насторожено следя за противником, как можно презрительней сказал Вовка. — Никто тебя не боится. Сам теперь ходи и оглядывайся. Не сомневайся, ответка прилетит откуда и не ждёшь.
— Ой испугал. — Васька по-прежнему пританцовывал. Но спеси у него явно поубавилось.
А у Вовки всё внутри клокотало. Сердце бешено колотилось. Конечно, не ровня он был наглому Ваське. Но полный решимости, сжав кулаки, он как удав на кролика, решительно и смело глядел на противника и назад отступать не собирался.
— Да пошутил я, — Васька внезапно опустил руки. — Нужна мне твоя соплюшка. Сразу видно она ж дикая, с ней только время терять.
— Нам в школу надо, — несмело подала голос Настёна. — Мы пойдём?
Не отвечая, Васька сплюнул в сторону. Презрительно хмыкнул и, сунув руки в карманы штанов, насвистывая, пошёл прочь.
Николай, наблюдая со стороны, так и не сдвинулся с места. Настёна в его сторону даже не глянула.
«Пора тебе что-то решить», — вспомнил Вовка слова матери.
И он решил. Отбросив сомнения, подошёл к Настёне и сказал:
— Никогда больше... не смей!
— Чего, не смей? — Настёна раскрыла рюкзак, достала из него белоснежный платочек и принялась осторожно вытирать кровь с лица паренька. — Больно?
— Ничего. — пробурчал он искоса поглядывая на Кольку. — Вообще ничего не смей!
— А-а, ты об этом, — уловив его взгляд, улыбнулась Настёна. — Взрослеешь,
Колька в растерянности смотрел на них и, не зная как поступить, так и торчал всё на том же месте.
Настёна заглянула в глаза Вовке. Увидела в них силу и непреклонную уверенность. Улыбнулась. Взяла его за руку, и они поспешили к школе.
Колька же, провожая их взглядом, тяжело вздохнул, опустил голову и, глядя себе под ноги, обречённо поплёлся за ними следом...
Рейтинг: +2
Голосов: 2
65 просмотров
Комментарии (2)
| Ирина Ковалёва # 17 июня 2024 в 17:05 0 | ||
|
| Сергей Шевцов # 21 июня 2024 в 09:25 +1 | ||
|
