Алексей Петрович Гранин, позывной «Гран», хоронясь в зарослях ивняка, медленно перемещался вдоль берега реки к затону. Время от времени он опускал со шлема монокуляр ночного видения и осматривал прибрежную зону. Осторожность не помешает, линия боевого соприкосновения проходила по реке. Могут шмальнуть с той стороны, или свои ненароком выпустить очередь из «калаша». Места легко узнаваемые, хотя не был здесь более тридцати лет. Вот и мост, точнее то, что от него осталось - несколько полуразрушенных «быков». Чуть левее - небольшая заводь с отмелью, уткнувшаяся краем в сосновый лес. Время близилось к полуночи. Пахло сыростью, тиной, чем-то горелым. Звуки не прекращающейся ни днём ни ночью артиллерийской канонады, далёких и близких разрывов, в низине у реки немного приглушались, за плотной порослью лозы и камыша слышались всплески воды. Именно сюда и должен доставить с того берега закадычный друг детства Серёга Турский, он же Турец, сына Игоря, попавшего месяц назад в плен к «вэсэушникам».
Они проживали в одном доме, недалеко от пригородного вокзала Харьков-Левада и дружили с первого класса. Тогда же в компанию влились ещё двое пацанов, Вадим Купченко и Ванька Пенчин. Так и прошагали по жизни плечом к плечу. Все четверо после восьмилетки пошли трудиться на радиозавод, доучивались в вечерней школе и, получив в один день повестки, отправились в ряды тогда ещё Советской Армии. Служили в авиаполку под Калинином, но в разных эскадрильях. Закончив службу, рванули на «стройки коммунизма» в Сибирь, затем приехали в столицу, пахали в статусе «лимиты» на ЗИЛе. Поступили в «Физтех». А тут и Советский Союз приказал долго жить. Парни, несмотря на хроническое безденежье и прочие проблемы, институт всё-же ухитрились закончить. Гранин осилил ещё и аспирантуру, защитился, волей случая попал в администрацию Президента, но спустя год ушёл в КБ спецмашиностроения.
К середине 90-х все обзавестись семьями. Турский и Гранин крестили друг у друга сыновей, став кумовьями. В это время на «незалежной» Украине началось брожение, и после первого «майдана», случившегося в 2004 году, Турец с семьёй отправился на малую родину. А там понесло его в структуры спецслужб. Друзья контакты поддерживали, по возможности встречаясь то в Москве, то в Харькове, а иногда и где-нибудь на юге. А затем явился февраль 2014-го вместе с «майданом», переворотом и последующей вакханалией, именуемой «революцией гиднисти», «русской весной», отделением Крыма и трагедией в Одессе, затяжной войной Киева против Донбасса. Друзья основали благотворительный фонд, создали волонтёрскую группу и сами регулярно бывали в мятежных республиках. Отношения с Турским стали пробуксовывать. Турец не разделял эйфории по поводу вхождения Крыма в состав России, жителей полуострова и Донбасса называл «сепарами».
Наконец, грянуло 24 февраля 2022-го, началась СВО. Сын Турского Стас в составе мотострелковой бригады оказался на первой линии обороны Харькова. Туда же, только на противоположную сторону, прибыл младший сын Гранина Игорь, закончивший к этому времени военное училище. Старший, Роман, работавший в госпитале хирургом, также перебазировался с медицинским отрядом спецназначения на «передок». Оставив гражданские профессии, отправились «за ленточку» и трое друзей. Они полностью переключились на нужды военных. В располаге одного из аэродромов Гранин собрал группу спецов, «народных умельцев», занимавшихся доработкой «дронов» и новейших технологий радиоэлектронной борьбы с беспилотниками. На деньги их фонда по заявкам с фронта приобреталась техника и оборудование, БПЛА, рации, приборы ночного видения.
Спустя полгода после начала СВО Игорь попал в плен. Пару недель Алексей Петрович пребывал в тревожном ожидании каких либо вестей. Поговаривали о зверствах «вэсэушников», жестоких пытках пленных. Наконец прошлой ночью на мобилу неожиданно позвонил Турец:
- Привет, Лёха. Значит, так. Твой Игорь у нас. Завтра в двенадцать встречай на Пескарёвой заводи у нашей «тарзанки», мы переправимся в этом месте.
- Сергей! - горло перехватило, - Скажи, как он? И откуда ты знаешь, что я здесь?
- Работа у меня, кум, такая, - Турский усмехнулся, - У крестника осколочное в ногу, сейчас всё норм, впору он ко мне попал.
Гранин прибыл к затону точно в назначенное время. Вот и могучий дуб у берега, на котором когда-то болталась знаменитая во всей округе «тарзанка». Дерево было повреждено снарядом, вокруг зияли глубокие воронки от взрывов. Надувную лодку он увидел сразу, как только она выткнулась из камыша. Турец грёб одним веслом, Игорь сидел напротив. Они уже подплыли к середине реки, и тут с берега ударили автоматные очереди. Пули попали в лодку, она сдулась, пришлось падать в воду. Течением их стало сносить к разрушенному мосту. Игоря зацепило в плечо, рука одеревенела, сковывала движения и раненая нога.
- Держись, Игорёк, - Турский подхватил крестника, пытаясь грести к берегу. Гранин плюхнулся в реку и поплыл навстречу.
Спустя некоторое время они лежали на дне воронки в раскисшей глине, хоронясь от пуль, летевших с противоположного берега.
- Спасибо, Сергей, - Гранин, наложив жгут на руку Игорю, сжал ладонь друга.
Турец, лёжа на спине, смотрел в бездонное, усеянное яркими звёздами августовское небо. Над ними с рёвом пронеслась эскадрилья «сушек», взвихривая воздух, над рекой зависли «Кашка» с «Мишкой» - вертолёты К-52 и МИ-28 - поливая противоположный берег свинцом.
- Помнишь, Лёха, как мы здесь когда-то рыбачили, уху на костре варили, прыгали с «тарзанки», почти на середину речки?
- Конечно, помню. И с моста прыгали. «Солдатиком» и «рыбкой».
- Я тогда ещё башку проломил об камни, а ты меня выволок из воды на берег. А вон там, в пойме, Пенчик с льдины свалился, и мы втроём его вытаскивали, а потом где-то здесь одежду на костре сушили. Чёрт, как давно это всё было, кажется, будто в другой жизни и не с нами. Вот скажи мне, Алёшка, ты в Кремле рядом с царями тёрся, нахрен эта война?
- Сергей, ты тоже не тупой мужик с хутора, в СБУ вон уже почти два десятка лет служишь Ты не можешь не понимать причин этой войны. Она не нужна ни русским, ни украинцам. Чтобы мы «мочили» друг друга, выгодно только заокеанским упырям. И надо отдать им должное, они ловко всё обставили. «Разделяй и властвуй» - старо как мир, а прекрасно работает до сих пор. Нас столкнули лбами, как баранов, и теперь русские убивают русских на потеху англосаксам, как гладиаторы, развлекающие в амфитеатре патрициев.
- Це - кремлёвская пропаганда. Украинцы - не русские.
- Что ты несёшь, какая пропаганда? Украина - это кувалда в руках мордоворота, которой он долбит стену. И ему один хрен, что у него в руках. Кувалда развалится, он возьмёт перфоратор, потому, как во что бы то ни стало нужно снести стену. Вам всучили роль кувалды, и вы, сломя бошки, ринулись её исполнять. Мне жаль, что ты этого не видишь. Знаешь, как наши вас, украинских солдат, «азовцев», уродов из других «добробатов», наёмников всех мастей называют? Немцами. Улавливаешь аналогию? Эх, куда ты несёшься, Киевская Русь…Куда тебя только не заносило на историческом шляху, к поляку, шведу, немцу, а теперь вот под американца легла.
- Зато мы ни на кого не нападали. Это наше дело, как нам жить и с кем дружить. Существуйте, как хотите, нам нет до вас никакого дела., просто не лезьте к нам.
- Так уж и нет. На нас с Купцом выходил в прошлом году специально обученный человек из твоей службы. Обрабатывал, сулил барыши, угрожал. Ещё пару лет назад звонил Грицан, он учился в параллельном классе. Сейчас этот деятель, то ли депутат местный, то ли подручный хлопцев из военкомата. Таку-у-ю ахинею нёс. Грозился Россию обнулить до границ Московского княжества, а недра и богатства отнять и поделить. Думаю, что таких «грицанов» с приплюснутыми мозгами у вас там пруд пруди. Нам бы прекратить эту бессмысленную бойню, объединиться и вытряхнуть пиндосов из Европы и Азии. Ладно. Пора двигаться к своим. Может, пойдёшь с нами, повидаешься с Купцом и Пенчем?
- Нет, Алексей. Я - к СВОИМ. Кто-то же должен батькивщину захищать.
- Ну да, - Гранин вздохнул, - Как дела у крестника?
- А-а, - Турский махнул рукой, - вторая неделя пошла, как пропал Стас без вести. Тоже где-то здесь.
Алексей Петрович вздрогнул. Он знал, какое месиво из человеческих тел остаётся на полях сражений. И не всегда украинцы забирают своих «двухсотых», приходится похоронным командам погребать останки в общих могилах. Гранин смотрел вслед другу, скрывшемуся в зарослях лозы, и понимал, что ничего изменить нельзя. И от этого бессилия сжималось сердце и закипали жгучие слёзы.
- Ну что, сын, пошли помаленьку? Давай-ка держись за меня, - Алексей Петрович боялся задать главный вопрос: как попал Игорь в плен, что там за люди на той стороне, правда ли то, о чём рассказывают вернувшиеся оттуда. В конце концов решился, спросил. Лейтенант ответил не сразу.
- Беспилотник гранату уронил в блиндаж, осколок ногу зацепил и контузило. Дальше не помню ничего. Очнулся в каком-то подвале, вокруг ещё человек двадцать. На допрос поволокли, а в камере - крёстный, дядя Сергей. Так что мне повезло. До пыток не дошло. А вот что будет с ребятами…, - Игорь помолчал, - даже представить боюсь. Там садисты и наркоши конченные.
Они медленно передвигались вдоль реки, мимо разрушенного моста, изуродованных деревьев, развалин домов. У насыпи железной дороги перед блокпостом их встретили Вадим Купченко с Иваном Пенчиным. скрывавшиеся в перелеске для подстраховки.
Этой же ночью наши разведчики обнаружили в «серой» зоне на дне глубокой воронки двух тяжелораненых «вэсэушников». Оказав первую помощь, попытались переправить их в свою зону. Однако, вскоре группу засекли с вражеской стороны. Под шквальным огнём бойцы всё же доставили раненых в госпиталь. Утром с Граниным по рации связался Роман.
- Отец, сможешь заскочить завтра ко мне? Обещаю сюрприз.
К вечеру следующего дня Алексей Петрович подъехал на «буханке» в располагу полевого госпиталя. Роман, начальник хирургического отделения, повёл отца в реанимационную палатку. На одной из коек-трансформеров лежал измождённый, забинтованный с ног до головы и опутанный проводами и трубками человек неопределённого возраста. Гранин вопросительно взглянул на сына.
- Кто это?
- Крёстный, это я, Стас, - свистящим шепотом произнёс раненый.
- Полкило осколков из него вынул, - Роман поправил трубки, змейками тянувшиеся от приборов к телу Стаса, - как он выжил, после такой потери крови, вообще загадка.
Спустя пару часов Гранин набрал номер Турца.
- Сергей, Стас в нашем госпитале под присмотром Романа.
- Как он…, - Турский закашлялся, - его взяли, или...сам перебежал?
- Стаса подобрали с сослуживцем в «серой зоне» без сознания. Они получили приказ идти в атаку по минному полю, там пол-роты легло. А их просто бросили.
- Будь ты проклята, эта война, - Турец снова закашлялся, - что он ещё рассказал?
- Рассказал, что командиры сидят в тылу, пополнение приходит неподготовленное, бок о бок с ними воюет много наёмников, особенно поляков. Их постоянно пичкают какими-то наркотиками. И ещё: Стас, сказал, что ТУДА не вернётся.
- Ну, может, оно и к лучшему. Спасибо, Алёша, будь здоров. Дай Бог, дружище, ещё увидимся.
Алексей Петрович смотрел вслед санитарам, которые скорым шагом направлялись с очередным «трёхсотым» на носилках в операционную палатку. В полевом госпитале лежали раненые, которым была оказана первая помощь, затем их отправят в тыл на реабилитацию. Среди них сын Игорь и крестник Стас. Сын друга Сергея Турского, оказавшегося во враждебном лагере, по ту сторону баррикад. Он вдруг вспомнил, что у их дружбы круглая дата. Пятьдесят лет. Несмотря ни на что, она выдержала самый главный экзамен. На прочность и бескорыстность, преданность и надёжность. Это прибавляло сил и уверенности, что война рано или поздно закончится, и надо будет сшивать и залечивать раны, заново восстанавливать разрушенное, строить новую жизнь. В подтверждение его мыслям в небе громыхнуло, на лицо упали капли дождя, а над рекой, соединяя два берега, повисла яркая радуга. Из подъехавшего УАЗа вывалились дружбаны Купченко и Пенчин. Размахивая фляжкой, Купец крикнул:
- Петрович, у нас же сегодня праздник. Первый раз в первый класс. Полтинник, как никак, стукнуло. Золотой юбилей, грех не отметить.
- Ну, за дружбу и за победу! - мужики пригубили по очереди из фляжки и обнялись.
Написано со знанием дела. Ох, сколько еще лет нам с простыми украинцами придется эту взаимную боль переживать. Считай, гражданская война на Украине идет. Чудовищно. И выхода никакого другого, как воевать, нет. Автору удачи. Душу затронуло до слез.
Читать тяжело. Врагу не пожелаешь быть участником этих событий. Войны всегда приносили много горя, однако их очаги по всей планете до сих пор. Неймётся некоторым... А другие не извлекают урока. Если говорить о самом рассказе, в самом начале слегка затянуто, напоминает изложение статьи. Но в целом мне рассказ очень понравился. Несмотря ни на что, в нём присутствует лучик надежды. Мне так хочется верить, что наступит мир. Скорей бы!
Рассказ изложен как документальное событие, достоверно и очень трогательно, до слез. Хочется скорейшей победы России, чтобы солдаты и офицеры вернулись в свои семьи в мирную жизнь... Автор, вы молодец! Успеха!
Хороший рассказ, мне понравился! Написано "со знанием дела". Эта война-самое ужасное, что могло произойти...Простые люди, особенно дети, ни в чём не виноваты и даже не хотят разбираться ЧТО И ПОЧЕМУ...Все хотят жить и жизнь у каждого одна! Я уверена, что ПРИ ЖЕДАНИИ, всего этого кошмара можно было избежать! Дружба-великая сила и кто верен ей, тот остаётся Человеком! Автору желаю удачи!
Помочь сайту
Поздравления
