Небольшой, на шесть столиков, уютный зал тонул в приглушённом мягком свете. Отделанные под мрамор бежевые стены прикрыты поверху волнами нарисованных бордовых портьер и разделены колоннами, увитыми искусственными лианами. Белоснежный потолок с небольшими арками овально-кубической формы создавал иллюзию масштабности и фундаментальности. Под ногами ровный, нестираемый пол из больших разноцветных квадратов. Над барной стойкой, уставленной хрустальными стаканами, фужерами и бутылками с горячительными напитками, возвышался мощного телосложения, всё понимающий и видящий, но, казалось, ничего не замечающий бармен-ди-джей (он же здесь ещё официант, администратор и охранник).
На самом деле, зачем лишние траты? Лучше одному заплатить столько же, сколько двоим, тогда он с удовольствием отработает за четверых. Лишь бы платили. Таков бизнес.
И всё это — очаровательное кафе с прекрасной кухней и экзотическим названием «Таверна».
Не обратить внимания на девушку лет эдак двадцати, которая пришла сюда явно расслабиться и выделывающую в танце замысловатые па, было просто невозможно. Женщины окидывали её оценивающими взглядами не с завистью, нет, лишь справедливо рассматривая как соперницу, готовую в любой подходящий (или вовсе нет?) момент увести у них внезапно потерявших над собой контроль законных кавалеров. Мужчины же, наоборот, наблюдали за ней с одобрением и затаённой готовностью откликнуться на зов.
Танцевала она самозабвенно, извиваясь всем телом в такт музыке, рассыпав по плечам прямые русые волосы и, казалось, не замечала никого и ничего вокруг. Лицо светилось открытой белозубой улыбкой, губы вышёптывали слова звучащей песни.
«Я знаю точно, невозможное возможно», — доносился из мощных динамиков голос певца Димы Билана. «Сойти с ума, влюбиться так неосторожно», — шевеля чувственными губами, неслышно повторяла за ним девушка.
Хотелось коснуться и потрогать влажную манящую теплоту, утонуть прямо здесь, сейчас, немедленно в сладкой прелести молодого гибкого тела. И все верили: с ней это действительно возможно. По-детски наивный взгляд огромных голубых глаз подкупал чистотой и открытостью.
Дмитрий заливал пустоту своего существования вином. Никто его не понимает — ни жена, ни заказчики. Одни не хотят платить, а дражайшая половина удивляется: «Если муж такой талантливый и исключительный, почему у него нет денег?»
— Потому что все они дураки! — ответил своим мыслям Дмитрий. — Ничего в этом не соображают, а туда же... — он поднял бокал с красным, будто кровь, вином. — То, что делаю — это искусство, а им подавай картинки из «Мурзилки», — сделал глоток. — Дебилы безмозглые! — причмокнул от удовольствия влажными губами. — Болваны несчастные... — поднял глаза. Перед затуманенным взором возникло божественное гибкое создание. — Вот кто поймёт и оценит.
Поддавшись внезапному порыву, он тяжело встал и, размахивая руками в такт музыке, на полусогнутых ногах, выставив вперёд, как своё самое большое достоинство округлый, приличных размеров живот, двинулся к девушке.
Как ни странно, но она, казалось, только и ждала этого.
«Найти тебя, не отпускать ни днем, ни ночью, — между тем пел Дима Билан. — Всё невозможное возможно, знаю точно», — улыбаясь и призывно глядя на Дмитрия, вторила девушка.
Нередко именно случайности решают исход того или иного мероприятия. Часто, не задумываясь, мы совершаем действия, о которых потом можем пожалеть или наоборот, будем вспоминать о них с благодарностью. Вот только как распознать и отличить одно от другого? Как угадать, когда следует остановиться, а когда нет. Да и кто задумывается над этим?
Девушка была поглощена магией танца. Плавно двигаясь, извиваясь всем телом и обволакивая чувственностью, она явно получала наслаждение от своей власти над мужчиной.
Так и было. Он всё медленнее двигался, впадая в сладкий дурман, ощущая рядом волнительно пахнущее молодое тело. Она же, словно дразня и издеваясь, то приближалась в танце, то отдалялась, лишь изредка, будто случайно слегка касалась его своими волосами, вызывая этим не столько желание, сколько похоть. Именно так. Грубую животную похоть. А Дима и не возражал. Прикрыв глаза, он просто расслабился и получал удовольствие, не слыша музыки, невпопад двигая конечностями.
Вдруг волшебное наваждение исчезло, словно выключили звук и переключили программу. Дмитрий открыл глаза. Действительно, музыка уже не звучала. Он стоял в центре зала в одиночестве. Все куда-то исчезли (или никого не было?). Подошёл к своему столику, присел, пригубил вино. Оно показалось пресным и невкусным. Поморщился. Почувствовал тяжесть внизу живота. Встал и направился к туалетной комнате.
— Из-звините, — приоткрыв дверь, он увидел ту самую девушку, поправляющую макияж перед зеркалом. «Ага, значит, она всё-таки была», — радостное возбуждение вновь охватило его.
Он отступил на шаг и в ожидании, когда освободится помещение, прислонился спиной к прохладной стене. Дверь тут же распахнулась, и девушка, участливо улыбаясь, сказала:
— Хотите писать? Проходите. Там свободно.
Не то чтобы он был закоренелым пуританином, но вопрос застал врасплох. Так мама в раннем детстве спрашивала: «Димочка, ты не хочешь писать? Иди, а то заиграешься и штанишки замочишь».
— Вы хотите помочь? — чтобы хоть как-то скрыть неловкость, с наигранным равнодушием парировал он.
— Есть необходимость? — девушка не осталась в долгу, вопросом снова загнав Дмитрия в тупик.
В трезвой жизни это бы оттолкнуло...
Девушек любят скромных и целомудренных, а не острых на язычок. Кому понравится, когда тебя выставляют дураком? Таких или боятся, или презирают. Девушка должна быть девушкой, а не монстром в юбке. Третьего, как говорят, не дано.
...В трезвой жизни это бы отпугнуло. В трезвой. А тут такая расслабуха! Эта игра слов Дмитрию даже понравилась. Приятно иметь дело с умным собеседником, а не с глупой куклой-пустышкой. Значит, не ошибся, она обязательно поймёт и оценит.
— Необходимость... — он помедлил с ответом. — Необходимости нет. А вот желание...
В зале послышалась знакомая мелодия. Кто-то вновь заказал песню Димы Билана: «Я знаю точно, невозможное возможно», — пел его тёзка.
Дмитрий улыбнулся. Осторожно, боясь поцарапать, провёл ногтём по щеке девушки. Она не отстранилась, лишь, казалось, пристальней посмотрела на него. Тогда он шагнул в узкое помещение и плотно прикрыл за собой дверь.
— Вам нужно сначала туда, — девушка кивком головы показала на дверь в комнату, куда даже короли ходили пешком.
Опять вспомнилась мать: «...а то заиграешься и штанишки замочишь». Она права. Обе правы. Конфуз допустить нельзя. Хорошенькое дело. Девушка — не мама, да и ему уже годков по самое некуда. И он послушно скрылся в означенном помещении.
«Нет, ну действительно, что особенного? Всё вполне естественно. Что тут такого? — размышлял он. — Просто девушка без предрассудков и предубеждений. Зато как понимает. Это просто клад. Находка. Как раз то, что нужно».
Сделав дело, Дмитрий поправил брюки и вышел из укромного места.
Девушка сидела на выступе стены, словно специально спроектированном здесь для этой цели. Увидев молодого человека, поставила ногу на раковину, юбка при этом сползла, оголив стройные, в тоненьких колготках ноги, но она не обратила на эту пикантную вольность никакого внимания, лишь задумчиво поглядела на струйку воды, вытекающую из крана.
Поза Дмитрию не показалась вульгарной — скорее, привлекательной.
Он приблизился вплотную. Девушка не отстранилась. Погладил её чуть выше коленки. Не удержавшись, наклонился и поцеловал. Она запустила пальцы в его волосы.
— Тебе одиноко, да? Всё плохо?
Опять попала в точку. Как узнала? Догадалась? Думать об этом не хотелось. Хотелось только стоять вот так, прижавшись к ней, и ощущать её всем телом.
— Меня никто не понимает.
— Понимаю.
— Только ты, — прошептал он. — Ты одна способна на это.
— Зачем так жить? Зачем вообще жить? — вроде бы обращаясь к Дмитрию, девушка бросала вопросы в пустоту. — Жизнь никуда не ведёт. Только к небытию. В ней ничего нет. Вакуум и страх.
— Глупости... — не поднимая головы и от удовольствия прикрыв глаза, Дмитрий, словно кот, потёрся щекой о её коленку. — Есть ещё радость в жизни. Есть!
— Жизнь страшна, — она принялась ласково перебирать его волосы.
— С тобой нет, — он не очень вдумывался в слова. Просто ощущал на себе прикосновение нежных пальчиков и слушал чарующий голос.
— Скоро всё кончится.
— Как кончится? Ведь ещё ничего... — лаская её губами, сказал Дмитрий.
— Ты не представляешь, как часто всё хорошее, не успев начаться, очень даже быстро заканчивается.
— Пусть только начнётся.
— Ты сам захотел этого, — голос её стал на удивление спокойным и твёрдым.
— Да, да, да! — он не уловил перемены, уже плохо соображая, не понимал, что происходит и вообще, где и с кем находится. — Ты, только ты одна можешь помочь мне справиться.
— Я помогу тебе, если... если не струсишь и не сбежишь.
— Никогда! — воскликнул Дмитрий, пытаясь снять с неё блузку.
Он был даже искренен в этот момент и готов пообещать что угодно, пойти на любые жертвы.
— Ты мне поможешь?
— Помогу, будь спокоен, — не сопротивляясь, прошептала девушка. — Ты даже представить себе не можешь, что все твои трудности и неудачи просто мелочи, пшик, о которых не стоит ни говорить, ни думать.
Он на секунду замер. Приподнял голову. И удивлённо взглянул на девушку.
— Потом поймёшь...
Не успел Дмитрий осмыслить её слова. Не успел понять. В дверь негромко, но настойчиво постучали.
— Всё будет, как ты хочешь, но не сейчас, чуть позже, — девушка поправила сбившийся гардероб и открыла дверь.
В проёме стоял бармен.
— Пойдем, потанцуем, — она проскользнула в зал.
— Вовремя, — сказал страж порядка. — Не успели?
— Чего? — ошарашенный таким внезапным обломом огрызнулся Дмитрий. — Вали отсюда!
— Вы бы выражения выбирали, — незлобно сказал бармен. — Я всё-таки при исполнении. О вас же забочусь.
— Слышь, а ты спроси, нужна мне твоя забота или нет? На самом интересном обломал, гад.
— Хотелось бы посмотреть, как бы вы потом запели, — не отреагировав на оскорбление, усмехнулся бармен.
— Ты что, пророк, что ли?
— Не пророк, но кое-что предсказать могу. Хороша девочка?
— Тебе-то что?
— Ну тогда приготовьтесь выслушать горькую правду, — страж порядка выдержал паузу, словно решая, стоит продолжать или нет.
— Не пугай!
— Она, конечно, девочка что надо, — бармен пожевал губами, подыскивая слова. — Только...
— Что «только»? — подтолкнул Дмитрий.
— Только с прибамбасами.
— Ну и что? Кто не грешен?
— Это вы хорошо сказали. Грешен. Она больна. Очень больна. У неё СПИД чуть ли не в последней стадии.
Дмитрий инстинктивно вытер губы.
— Не поможет, — растолковав это движение по-своему, покачал головой бармен. — Да так и не передаётся. Ей терять нечего, а вам пока что, видимо, есть.
— А ты не врёшь? Может, она просто тебя продинамила, так ты и мстишь?
— Глупо. Такими вещами не балуют. Не верите, спросите у неё. Она не скрывает. Говорю же — с прибамбасами.
А ведь точно. Так и было. Дмитрий вспомнил свой разговор с девушкой. Тогда он не придал значения её словам. А вот теперь... «жизнь страшна», «зачем жить?», «скоро всё кончится», «твои трудности и неудачи, просто мелочи, пшик», «потом поймёшь». Холодок пробежал по коже — скоро всё кончится. Даже хмель разом выветрился.
— Так что ей никого полюбить нельзя, ну и её... сам понимаешь, тоже не получится, — сказал бармен.
— Это что ж выходит, жизнь без любви? — в раздумье сказал Дмитрий.
— Получается так, — кивнул бармен.
Дима выглянул в зал. Девушка танцевала, извиваясь всем телом в такт музыке, рассыпав по плечам прямые русые волосы. Лицо светилось открытой белозубой улыбкой, губы вышёптывали слова звучащей песни: «...Найти тебя, не отпускать ни днем, ни ночью, — кто-то вновь заказал полюбившуюся песню. — Всё невозможное возможно, знаю точно...»
Она танцевала, не обращая ни на кого внимания. Самозабвенно кружилась, пристукивала каблучками и подпевала, едва шевеля чувственными губами. Самозабвенно, не замечая никого и ничего вокруг. Самозабвенно, будто в последний раз...
А по её щекам, смывая макияж, текли слёзы, и губы, словно непослушные дети, упрямо повторяли: «Найти тебя, не отпускать ни днём, ни ночью. Всё невозможное возможно, знаю точно...»
[Скрыть]Регистрационный номер 0522429 выдан для произведения: Небольшой, на шесть столиков, уютный зал тонул в приглушённом мягком свете. Отделанные под мрамор бежевые стены прикрыты поверху волнами нарисованных бордовых портьер и разделены колоннами, увитыми искусственными лианами. Белоснежный потолок с небольшими арками овально-кубической формы создавал иллюзию масштабности и фундаментальности. Под ногами ровный, нестираемый пол из больших разноцветных квадратов. Над барной стойкой, уставленной хрустальными стаканами, фужерами и бутылками с горячительными напитками, возвышался мощного телосложения, всё понимающий и видящий, но, казалось, ничего не замечающий бармен-ди-джей (он же здесь ещё официант, администратор и охранник).
На самом деле, зачем лишние траты? Лучше одному заплатить столько же, сколько двоим, тогда он с удовольствием отработает за четверых. Лишь бы платили. Таков бизнес.
И всё это — очаровательное кафе с прекрасной кухней и экзотическим названием «Таверна».
Не обратить внимания на девушку лет эдак двадцати, которая пришла сюда явно расслабиться и выделывающую в танце замысловатые па, было просто невозможно. Женщины окидывали её оценивающими взглядами не с завистью, нет, лишь справедливо рассматривая как соперницу, готовую в любой подходящий (или вовсе нет?) момент увести у них внезапно потерявших над собой контроль законных кавалеров. Мужчины же, наоборот, наблюдали за ней с одобрением и затаённой готовностью откликнуться на зов.
Танцевала она самозабвенно, извиваясь всем телом в такт музыке, рассыпав по плечам прямые русые волосы и, казалось, не замечала никого и ничего вокруг. Лицо светилось открытой белозубой улыбкой, губы вышёптывали слова звучащей песни.
«Я знаю точно, невозможное возможно», — доносился из мощных динамиков голос певца Димы Билана. «Сойти с ума, влюбиться так неосторожно», — шевеля чувственными губами, неслышно повторяла за ним девушка.
Хотелось коснуться и потрогать влажную манящую теплоту, утонуть прямо здесь, сейчас, немедленно в сладкой прелести молодого гибкого тела. И все верили: с ней это действительно возможно. По-детски наивный взгляд огромных голубых глаз подкупал чистотой и открытостью.
Дмитрий заливал пустоту своего существования вином. Никто его не понимает — ни жена, ни заказчики. Одни не хотят платить, а дражайшая половина удивляется: «Если муж такой талантливый и исключительный, почему у него нет денег?»
— Потому что все они дураки! — ответил своим мыслям Дмитрий. — Ничего в этом не соображают, а туда же... — он поднял бокал с красным, будто кровь, вином. — То, что делаю — это искусство, а им подавай картинки из «Мурзилки», — сделал глоток. — Дебилы безмозглые! — причмокнул от удовольствия влажными губами. — Болваны несчастные... — поднял глаза. Перед затуманенным взором возникло божественное гибкое создание. — Вот кто поймёт и оценит.
Поддавшись внезапному порыву, он тяжело встал и, размахивая руками в такт музыке, на полусогнутых ногах, выставив вперёд, как своё самое большое достоинство округлый, приличных размеров живот, двинулся к девушке.
Как ни странно, но она, казалось, только и ждала этого.
«Найти тебя, не отпускать ни днем, ни ночью, — между тем пел Дима Билан. — Всё невозможное возможно, знаю точно», — улыбаясь и призывно глядя на Дмитрия, вторила девушка.
Нередко именно случайности решают исход того или иного мероприятия. Часто, не задумываясь, мы совершаем действия, о которых потом можем пожалеть или наоборот, будем вспоминать о них с благодарностью. Вот только как распознать и отличить одно от другого? Как угадать, когда следует остановиться, а когда нет. Да и кто задумывается над этим?
Девушка была поглощена магией танца. Плавно двигаясь, извиваясь всем телом и обволакивая чувственностью, она явно получала наслаждение от своей власти над мужчиной.
Так и было. Он всё медленнее двигался, впадая в сладкий дурман, ощущая рядом волнительно пахнущее молодое тело. Она же, словно дразня и издеваясь, то приближалась в танце, то отдалялась, лишь изредка, будто случайно слегка касалась его своими волосами, вызывая этим не столько желание, сколько похоть. Именно так. Грубую животную похоть. А Дима и не возражал. Прикрыв глаза, он просто расслабился и получал удовольствие, не слыша музыки, невпопад двигая конечностями.
Вдруг волшебное наваждение исчезло, словно выключили звук и переключили программу. Дмитрий открыл глаза. Действительно, музыка уже не звучала. Он стоял в центре зала в одиночестве. Все куда-то исчезли (или никого не было?). Подошёл к своему столику, присел, пригубил вино. Оно показалось пресным и невкусным. Поморщился. Почувствовал тяжесть внизу живота. Встал и направился к туалетной комнате.
— Из-звините, — приоткрыв дверь, он увидел ту самую девушку, поправляющую макияж перед зеркалом. «Ага, значит, она всё-таки была», — радостное возбуждение вновь охватило его.
Он отступил на шаг и в ожидании, когда освободится помещение, прислонился спиной к прохладной стене. Дверь тут же распахнулась, и девушка, участливо улыбаясь, сказала:
— Хотите писать? Проходите. Там свободно.
Не то чтобы он был закоренелым пуританином, но вопрос застал врасплох. Так мама в раннем детстве спрашивала: «Димочка, ты не хочешь писать? Иди, а то заиграешься и штанишки замочишь».
— Вы хотите помочь? — чтобы хоть как-то скрыть неловкость, с наигранным равнодушием парировал он.
— Есть необходимость? — девушка не осталась в долгу, вопросом снова загнав Дмитрия в тупик.
В трезвой жизни это бы оттолкнуло...
Девушек любят скромных и целомудренных, а не острых на язычок. Кому понравится, когда тебя выставляют дураком? Таких или боятся, или презирают. Девушка должна быть девушкой, а не монстром в юбке. Третьего, как говорят, не дано.
...В трезвой жизни это бы отпугнуло. В трезвой. А тут такая расслабуха! Эта игра слов Дмитрию даже понравилась. Приятно иметь дело с умным собеседником, а не с глупой куклой-пустышкой. Значит, не ошибся, она обязательно поймёт и оценит.
— Необходимость... — он помедлил с ответом. — Необходимости нет. А вот желание...
В зале послышалась знакомая мелодия. Кто-то вновь заказал песню Димы Билана: «Я знаю точно, невозможное возможно», — пел его тёзка.
Дмитрий улыбнулся. Осторожно, боясь поцарапать, провёл ногтём по щеке девушки. Она не отстранилась, лишь, казалось, пристальней посмотрела на него. Тогда он шагнул в узкое помещение и плотно прикрыл за собой дверь.
— Вам нужно сначала туда, — девушка кивком головы показала на дверь в комнату, куда даже короли ходили пешком.
Опять вспомнилась мать: «...а то заиграешься и штанишки замочишь». Она права. Обе правы. Конфуз допустить нельзя. Хорошенькое дело. Девушка — не мама, да и ему уже годков по самое некуда. И он послушно скрылся в означенном помещении.
«Нет, ну действительно, что особенного? Всё вполне естественно. Что тут такого? — размышлял он. — Просто девушка без предрассудков и предубеждений. Зато как понимает. Это просто клад. Находка. Как раз то, что нужно».
Сделав дело, Дмитрий поправил брюки и вышел из укромного места.
Девушка сидела на выступе стены, словно специально спроектированном здесь для этой цели. Увидев молодого человека, поставила ногу на раковину, юбка при этом сползла, оголив стройные, в тоненьких колготках ноги, но она не обратила на эту пикантную вольность никакого внимания, лишь задумчиво поглядела на струйку воды, вытекающую из крана.
Поза Дмитрию не показалась вульгарной — скорее, привлекательной.
Он приблизился вплотную. Девушка не отстранилась. Погладил её чуть выше коленки. Не удержавшись, наклонился и поцеловал. Она запустила пальцы в его волосы.
— Тебе одиноко, да? Всё плохо?
Опять попала в точку. Как узнала? Догадалась? Думать об этом не хотелось. Хотелось только стоять вот так, прижавшись к ней, и ощущать её всем телом.
— Меня никто не понимает.
— Понимаю.
— Только ты, — прошептал он. — Ты одна способна на это.
— Зачем так жить? Зачем вообще жить? — вроде бы обращаясь к Дмитрию, девушка бросала вопросы в пустоту. — Жизнь никуда не ведёт. Только к небытию. В ней ничего нет. Вакуум и страх.
— Глупости... — не поднимая головы и от удовольствия прикрыв глаза, Дмитрий, словно кот, потёрся щекой о её коленку. — Есть ещё радость в жизни. Есть!
— Жизнь страшна, — она принялась ласково перебирать его волосы.
— С тобой нет, — он не очень вдумывался в слова. Просто ощущал на себе прикосновение нежных пальчиков и слушал чарующий голос.
— Скоро всё кончится.
— Как кончится? Ведь ещё ничего... — лаская её губами, сказал Дмитрий.
— Ты не представляешь, как часто всё хорошее, не успев начаться, очень даже быстро заканчивается.
— Пусть только начнётся.
— Ты сам захотел этого, — голос её стал на удивление спокойным и твёрдым.
— Да, да, да! — он не уловил перемены, уже плохо соображая, не понимал, что происходит и вообще, где и с кем находится. — Ты, только ты одна можешь помочь мне справиться.
— Я помогу тебе, если... если не струсишь и не сбежишь.
— Никогда! — воскликнул Дмитрий, пытаясь снять с неё блузку.
Он был даже искренен в этот момент и готов пообещать что угодно, пойти на любые жертвы.
— Ты мне поможешь?
— Помогу, будь спокоен, — не сопротивляясь, прошептала девушка. — Ты даже представить себе не можешь, что все твои трудности и неудачи просто мелочи, пшик, о которых не стоит ни говорить, ни думать.
Он на секунду замер. Приподнял голову. И удивлённо взглянул на девушку.
— Потом поймёшь...
Не успел Дмитрий осмыслить её слова. Не успел понять. В дверь негромко, но настойчиво постучали.
— Всё будет, как ты хочешь, но не сейчас, чуть позже, — девушка поправила сбившийся гардероб и открыла дверь.
В проёме стоял бармен.
— Пойдем, потанцуем, — она проскользнула в зал.
— Вовремя, — сказал страж порядка. — Не успели?
— Чего? — ошарашенный таким внезапным обломом огрызнулся Дмитрий. — Вали отсюда!
— Вы бы выражения выбирали, — незлобно сказал бармен. — Я всё-таки при исполнении. О вас же забочусь.
— Слышь, а ты спроси, нужна мне твоя забота или нет? На самом интересном обломал, гад.
— Хотелось бы посмотреть, как бы вы потом запели, — не отреагировав на оскорбление, усмехнулся бармен.
— Ты что, пророк, что ли?
— Не пророк, но кое-что предсказать могу. Хороша девочка?
— Тебе-то что?
— Ну тогда приготовьтесь выслушать горькую правду, — страж порядка выдержал паузу, словно решая, стоит продолжать или нет.
— Не пугай!
— Она, конечно, девочка что надо, — бармен пожевал губами, подыскивая слова. — Только...
— Что «только»? — подтолкнул Дмитрий.
— Только с прибамбасами.
— Ну и что? Кто не грешен?
— Это вы хорошо сказали. Грешен. Она больна. Очень больна. У неё СПИД чуть ли не в последней стадии.
Дмитрий инстинктивно вытер губы.
— Не поможет, — растолковав это движение по-своему, покачал головой бармен. — Да так и не передаётся. Ей терять нечего, а вам пока что, видимо, есть.
— А ты не врёшь? Может, она просто тебя продинамила, так ты и мстишь?
— Глупо. Такими вещами не балуют. Не верите, спросите у неё. Она не скрывает. Говорю же — с прибамбасами.
А ведь точно. Так и было. Дмитрий вспомнил свой разговор с девушкой. Тогда он не придал значения её словам. А вот теперь... «жизнь страшна», «зачем жить?», «скоро всё кончится», «твои трудности и неудачи, просто мелочи, пшик», «потом поймёшь». Холодок пробежал по коже — скоро всё кончится. Даже хмель разом выветрился.
— Так что ей никого полюбить нельзя, ну и её... сам понимаешь, тоже не получится, — сказал бармен.
— Это что ж выходит, жизнь без любви? — в раздумье сказал Дмитрий.
— Получается так, — кивнул бармен.
Дима выглянул в зал. Девушка танцевала, извиваясь всем телом в такт музыке, рассыпав по плечам прямые русые волосы. Лицо светилось открытой белозубой улыбкой, губы вышёптывали слова звучащей песни: «...Найти тебя, не отпускать ни днем, ни ночью, — кто-то вновь заказал полюбившуюся песню. — Всё невозможное возможно, знаю точно...»
Она танцевала, не обращая ни на кого внимания. Самозабвенно кружилась, пристукивала каблучками и подпевала, едва шевеля чувственными губами. Самозабвенно, не замечая никого и ничего вокруг. Самозабвенно, будто в последний раз...
А по её щекам, смывая макияж, текли слёзы, и губы, словно непослушные дети, упрямо повторяли: «Найти тебя, не отпускать ни днём, ни ночью. Всё невозможное возможно, знаю точно...»
Судя по болезни, в прошлом эта девушка была уж слишком любвеобильной. Теперь решила отомстить всем мужчинам. Ей бы о лечении подумать. Печальный случай. Но рассказ именно в тему. Здесь и слово любовь не подходит. То бишь, жизнь без ЛЮБВИ.
Не зная истории молодой женщины трудно сказать, что это расплата за любвеобильность или стечение обстоятельств (переливание заражённой крови, измена супруга). Мир рухнул. В душе пустота. Жажда мести или жалость к себе, что не ценила раньше то, что имела? Каждый читатель решит по своему. Удачи автору!