Чёрная жемчужина

Семья у нас небольшая: мои родители вместе со мной, родители моей двоюродной сестры с нею (куда же без неё) и мой дядя. Все мы взрослые и самодостаточные люди.

Начнём знакомство по-порядку: мой отец – Павел Сергеевич шестидесяти трёх лет от роду. Он по образованию стоматолог. Получилось так, что только после пятидесяти у него появился частный зубопротезный кабинет. Мама на пять лет младше отца. Профессия у неё сходная с папой и до сих пор они работают вместе. Если раньше в доме из транспорта были лишь велосипеды, то теперь у каждого по иномарке. Я – Роман Павлович, мне уже тридцать четыре. Моя профессия электрик. Однако я больше руководитель, нежели простой работник. Эта профессия мне приносит неплохой доход. Такой, что я имею пусть небольшую, но фирму. Пока не женат. Женщины в орбите моего общения есть, но ни с какой не тянет связывать свою жизнь.

Вот вкратце о нашей семье – Егоровых.

Вторая семья – Злотниковы. Фамилии у нас разные потому, что Марина Сергеевна – родная сестра моего отца. Ей пятьдесят девять лет. Всю жизнь она работала в образовании. Однако тётя Марина терпеть не может детский гомон и поэтому работает в департаменте образования – руководит учителями. С мужем ей повезло (это чисто тётино мнение) – он оказался моложе её на восемь лет. Владимир Александрович очень любит свою профессию – водитель городского автотранспорта. Он говорит, что без людского общения не проживёт и дня. Возможно, поэтому рядом с ним постоянно щебечут молодые барышни, сидящие на мягкой табуреточке справа от руля. Марина видела всё это, но говорила, что это его способ расслабиться. Правда, у Владимира Александровича есть и ещё один способ расслабления. Однажды на Новый год он получил записочку, но не с поздравлением, а с констатацией общеизвестного факта. Заикаясь и щурясь, чтобы поймать каждую букву он тогда вслух прочитал: «Даже, если спирт замёрзнет, всё равно его не брошу! Буду грызть его зубами – потому что он хороший!» Владимиру стоит только понюхать спиртное и через час он изменится до неузнаваемости. Как в той пословице: «Я пью не больше ста грамм! Но выпив эти сто грамм я становлюсь другим человеком, а этот другой пьёт очень много!» Нинка – моя двоюродная сестра. Ей тридцать два года. Девочка пошла по стопам мамы и стала частным психологом.

Мы с Ниной очень дружим. Есть ещё у меня и дядя – Егоров Кирилл Сергеевич. Ему в декабре исполнилось сорок пять лет. Он работает в научном институте старшим лаборантом на кафедре биологии. Работу свою не любит, но ничего другого не ищет. Был женат, благополучно развёлся, оставив бывшей жене и сыну однокомнатную квартиру.

         В принципе, нас всех у деда и собрал жилищный вопрос. Квартирки у нас были малогабаритные, а здесь полное раздолье – у каждого свой и не маленький апартамент. Мы не считаем себя нахлебниками, так как все внесли свою лепту в строительство этого коттеджа. Единственно плохо – ни мне, ни Кирюхе некуда вести своих новых знакомых. Но мы обходимся квартирами, что сдают в аренду.

         Дед живёт с нами неплохо. Его кормят, поят, за ним убирают и стирают. Забыл сказать, что в доме есть ещё экономка, она же кухарка – Галина Викторовна сорока трёх лет. Она так давно с нами, что мы её считаем чуть ли не роднёй. Её блюда просто восхитительны и поэтому ни за какие деньги мы не хотели бы сменить её на кого-то другого.  

         Последнее время дед начал проявлять характер. Наверно, сказываются годы. Деду Сергею исполнилось восемьдесят пять лет. Делать ему нечего, вот и развлекается по-своему. Теперь он придумал переписывать завещание. Дед работал антикваром и скопил немалый капиталец, подкреплённый неплохими драгоценностями. Бывало, что он хвастался своими приобретениями. И вот теперь стал спекулировать хорошим отношением к родне. Он пишет завещания и там отдаёт ВСЁ, подчёркиваю, ВСЁ кому-то одному из нас. А стоит этому любимчику чем-то досадить и завещание переписывается на другого. Каждый вечер за ужином, дед торжественно оглашает новую волю. Правда, все эти бумажки не имеют юридической силы, т.к. не заверены нотариусом. Но и это не проблема – у деда в арсенале его знакомств хватает разных юристов.

         Сегодня мы собрались все за ужином. Дед оделся почему-то в парадную одежду, словно ожидая кого-то. Так и вышло. К нам присоединился импозантный мужчина в возрасте. В юности он, скорее всего, был брюнетом. А сейчас благородная седина украшала его. Очки в богатой роговой оправе подчёркивали серьёзность. Мужчине трудно было дать больше пятидесяти лет. Дед представил его так:

- Мой друг – Пётр Николаевич! Я его пригласил не просто так. Хочу при нём и при всех вас показать своё новое приобретение, чтобы тоже приобщить эту вещь к завещанию! Но сначала ужин!  - в ответ на представление Пётр Николаевич просто кивнул, соглашаясь со словами деда. Когда принесли кофе и десерт дед откинулся на спинку массивного кресла и достал небольшой бархатный футляр тёмно-бардового цвета. Сначала он отдал вещь своему знакомому. Тот нажал на пружинку, осторожно открывая футляр. Потом одобрительно закивал головой: «Очень стоящее приобретение!» - заключил он. затем вещь пошла вокруг стола из рук в руки. На бархатной ослепительно белой атласной материи лежала столь же ослепительная чёрная жемчужина, закреплённая на золотом ложе. Это была брошь центром которой являлся жемчуг размером с крупную ягоду смородины. Вещь явно стоила немало. Потом жемчужина вернулась к владельцу.

- Так вот! – после паузы сказал дед, - Только одному из вас я завещаю эту драгоценность!

- А, ты итак пишешь завещание каждый раз только на одного из нас! – заявил Кирилл.

- Завещание - завещанием, а именно эту вещь получит кто-то один! – и дед сердито хлопнул ладонью по столу, ставя точку в разговоре.

«Значит, я теперь наследник последней очереди!» - с грустью отметил для себя Кирилл. «И что всегда дёргает меня за язык?!» Упавшее настроение Кирилла тут же заметили все.

Брошь на всех произвела большое впечатление. После ужина все разошлись по своим комнатам. Дед, довольный собой, общался с другом.

         Следующий день оказался не таким радужным. Когда всё семейство расселось за столом на завтраке, дед заявил, что у него пропала брошь.

         - Это что происходит в нашем доме? – почти кричал дед. – Только вчера показал вещь, спрятал в сейф, а сегодня там пустота! И ведь каков хитрец! Это я про вора. Футляр на месте, а украшения нет! На что расчёт? Что не открою коробочку!? А я вот взял и открыл! Сейчас же признавайтесь, кто пакостник!

         - Дед, может ты сам не в сейф поставил!? – тихо сказала Нина.

         - Вот ещё? Я что – из ума выжил? Помню особый интерес вчера проявлял Кирилл!

         - Вот, блин! Так и знал, что именно про меня вспомните! Уже и вопрос задать нельзя? Не хочу никого обидеть, но за нашим столом есть и те, кто здесь впервые! Или знакомым доверия больше? – рискуя навлечь на себя ещё больший гнев, отбивался Кирилл.

         - Вы меня имеете в виду? – впервые заговорил с нами Пётр Николаевич. Неожиданно голос прозвучал более басовито нежели предполагало его достаточно мелкое телосложение. – Нет! Я никуда после ужина не выходил из предоставленной мне комнаты. Это Сергей приходил ко мне, и мы сидели почти до полуночи.

- А почему Вы именно в день появления в доме дорогой броши оказались здесь?

- Это и связано с брошью. Просто я - оценщик. Многие вещи Вашего отца я оценивал. И, заметьте, всегда это приносило прибыль.

Вы лучше вспомните известные детективы и ищите, кому это было более выгодно! Мне не надо. Во-первых, не хочу потерять выгодного клиента, а во-вторых видел и не такие по стоимости и изяществу вещи. Но никогда и ничего не брал – ниже моего достоинства!

         - Хорошо! А кому из нас, по-Вашему кража выгодна? – допытывался Кирилл.

         - Прежде всего, тому, у кого не было шансов получить эту вещь. – спокойно ответил оценщик.

Конечно, никто ни в чём не признавался. После завтрака, который был очень вкусен, но испорчен событиями, все разошлись по комнатам. Полицию дед не хотел вызывать. Сказал, что и сам докопается до истины. Велел только всем оставаться дома. И это не составляло трудностей – в выходной на работе делать нечего.

         Однако уже в три часа все сбежались в комнату деда после его протяжного крика.  Сергей Михайлович лежал на полу. Нина потрогала пульс и сказала, что надо срочно вызывать скорую – пульс еле прощупывался. После приезда медиков ждали полицию.

Органам правопорядка пришлось всё рассказать. Уже через день семейству сообщили, что дед был отравлен крысиным ядом.

         Следователь приехал вновь и снова начались допросы.

         - Что Вы видели в тот день до обеда? – это мне нужно было отвечать.

         - Наверно, то же что и все.

         - А конкретно! Что мог есть дед перед обедом? – наседал оперативник.

         - Почему именно перед обедом? – недоумевал я. – У нас нет привычки кусочничать! Мы всегда едим только за столом и все вместе. Последний приём пищи был завтрак.

         - Перед обедом потому, что по заключению экспертизы яд подействовал за полчаса до того, как Вашему отцу стало плохо. Значит, именно в этот временной промежуток он и принял яд. Ваш отец не пьёт никаких лекарств?

         - На ночь пьёт от давления. Но это не диво в его возрасте. Ещё пьёт витамины.

         - Кто отвечает за приём лекарств? – оперативник записывал каждый ответ.

         - Все лекарства в ведении деда. Он никому не доверяет их.

Потом вызывались все по-порядку.  Загадки не хотели разрешаться. Не понятно было, куда исчезла брошь, и кто покушался на деда. Яд начал действовать рано и поэтому деда успели спасти.

         - Никаких изменений в поведении своего отца Вы не заметили? – этот вопрос был адресован Марине.

         - Да, были некоторые чудачества! – ответила женщина. – он никогда не любил кошек. Прямо терпеть не мог. А теперь ходит по дому его обожаемая Бесси. Странноватое создание. Сядет вечером напротив тебя, выставит свои огромные зелёные глаза и молчит. Но красивая. Чисто аристократка – вся как смоль чёрная. Единственный к кому она могла запрыгнуть на колени – отец. Его поглаживания для неё кайф. И второе его чудачество – каждый день писать новое завещание.

         - А зачем он это делал? Как Вы думаете? – оперативник уже и сам стал проявлять чисто человеческий интерес.

         - Внимание ему хотелось к себе побольше привлечь! Я очень хорошо его понимаю. Да, и все понимали. Делали вид, что огорчаемся. Мы прекрасно знаем о существовании действительного завещания, где всё поделено поровну.

         - А как Вы отнеслись к появлению броши?

         - Скажу честно: огорчило это его «достанется кому-то одному».

         - И кто мог претендовать?

         - Любой! Но мы не стали бы враждовать из-за этого. Тот, кто стал бы обладателем броши просто продал бы её и поделил деньги.

         - Вы уверены в этом? – засомневался следователь.

         - Да, уверена! И как же может быть иначе?

Допросив всех, следователь не нашёл той ниточки, за которую можно было бы зацепиться.

Через три дня из больницы поступило радостное известие: деду стало лучше и его перевели в общую терапию. А мне дед прислал смс. Я вслух её прочитал для всех домочадцев: «Проверку прошли! Всё проще, чем вы думаете! Привет моей любимице - Бесси!» Сказать откровенно мы решили, что это снова чудачества деда.

Следователи оставили нас в покое на некоторое время. Но мы сами не могли понять, куда делась брошь. Оценщик давно уехал. Скрипя сердце, мы отпустили его. Нина как-то сказала:

         - А я верю этому дядечке! Не похож он на вора!

         - Это ты по своей психологии определила? – Кирилл ухмылялся, показывая, что не верит психологическим выводам.

         - И по ней в том числе! – ответ Нины прозвучал достойно.

На следующий день снова приехали следователи. Они явно что-то обнаружили.

         - Прошу всех собраться в гостиной! – обратился к нам следователь.

Когда все сидели там, где велено, следователь начал:

         - Брошь мы не нашли. Однако думаю, что пределов дома она не покидала. Нас заботил больше факт отравления. Сам ваш дед не травился – слишком большая тяга к жизни. Тогда кто? Мы изучили все биографии и нашли кое-что интересное.

         - Галина Викторовна, как давно Вы здесь работаете? – вопрос для всех прозвучал неожиданно. С чего вдруг именно к ней обратился оперативник?

         - Примерно лет десять!  А что? – видно было, что женщине не уютно под пристальным взглядом следователя.

         - Где работали до этого? И кто Вас брал сюда на работу? – тут вмешалась Марина.

         - Я брала! Мне очень её рекомендовали!

         - Так где Вы работали до этого дома? – не отреагировал на «реплику из зала» спрашивающий.

         - В детском саду. – очень тихо произнесла женщина.

          - С какой целью пришли сюда? Зачем просили дать Вам хорошую характеристику?

Все собравшиеся от удивления могли только молчать и переводить взгляд со следователя на опрашиваемую. Кажется, так хорошо знаешь человека и вдруг какие-то тайны.

Галина Викторовна покраснела и молчала. Тогда следователь обратился к Павлу Сергеевичу:

         - Вам фамилия Красногорская ни о чём не говорит?

         - Неет! – протянул мой отец. А потом, подумав, сказал: - Да! Помню – неудачно вырвали зуб! Потом у девочки наблюдался абсцесс. Говорят, долго лечили. Мне так жалко ребёнка!  - и вот тут взорвалась Галина Сергеевна.

         - Жалко ему!  Только о деньгах думаете! Разворотил ребёнку всю нижнюю челюсть! А то, что потом пластическую операцию делали! Это тебе как? На иномарках ездят! Деликатесы жрут! А мой ребёнок с двенадцати лет протезы носит!

         - Так Вы поэтому отравили Сергея Михайловича? – все пребывали в шоке.

         - Да! Именно поэтому! Пусть и им будет также плохо, как и мне! Жаль не преставился дедок!

         - Зря Вы так! – тихо произнёс Павел Сергеевич. – Это не я тогда оперировал Вашу девочку!

         - Ага! Рассказывай! – теперь Галина Викторовна уже плакала.

         - Да, тогда я был на больничном. А врач, который так сделал сразу уволился. И я даже не знаю, где он сейчас.

Галина Викторовна беспомощно взглянула на следователя и тот кивнул, показывая, что всё правда.

Галина Викторовна зарыдала, понимая, что мстила не тому.

         - Скажите, как Вам удалось отравить Сергея Михайловича? – продолжил допрос следователь.

         - У него – хозяина есть витаминные капсулы. Я взяла одну такую. Высыпала оттуда порошок, а вместо него насыпала крысиный яд…

         - Так, всё понятно! Значит, за завтраком Сергей Михайлович выпил капсулу с ядом. Она рассосалась к обеду. Вот тогда ему и стало плохо. Ещё вопрос: где брошь?

         - Да, я хотела выкрасть эту брошь! Мне ведь надо было как-то жить с моей больной девочкой! И я считала правильным, чтобы они мне заплатили за всё! Но я не нашла брошь. Вечером она была, а утром её уже не стало. И даже сам сейф был открыт. Это кто-то из них обворовал деда! – и она указала на всех нас.

И тут я вспомнил про смс от деда.

         - Послушайте, а где ходит наша вельможная Бесси?

         - Зачем тебе она? – удивилась мама.

         - Привет передать! – улыбнулся я.

Мы позвали кошку, и она явилась. Все ждали, что будет дальше.

Я взял на руки кошечку и стал её осматривать.

         - Ничего не замечаете? – даже следователь напрягся от переполнявшего его интереса.

         - Нет! А что не так? – спросил отец.

         - Вы раньше видели на ней этот ошейник с красным сердечком?

         - Не видели! Не томи уже! – это не выдержала Нина.

Я нажал на небольшую кнопочку и сердечко открылось, показывая внутри спрятанную брошь.

         Уже после больницы дед сказал, что брошь – обычная бижутерия. Просто ему хотелось проверить нас на алчность. Иными словами, выяснить способны ли мы на воровство.

Больше дед не пишет завещания. А я рад что наш старый чудак жив и здоров.

P.S. Мы пристроили Галину Викторовну в другой хороший дом. И она будет там работать, после отбывания наказания за попытку отравления. У нас она жить больше не сможет – стыдно глядеть в глаза.