Тварь Божья?

Тварь Божья???

В 1723 году во время экспедиции на Фаррерские острова с целью сбора информации о русалках датские ученые воочию наблюдали русалку-мужчину (или «водяного»). В отчете Королевской комиссии указывалось, что у этого северного ихтиандра были «глубоко посаженые глаза и черная борода». (Кстати сказать, у «водяных» из сказок народов мира борода также является обязательным атрибутом.)

-I-

Случилась эта история в Кемских краях давно, но пересуды о ней продолжаются до сих пор. Кто-то называет случившееся чертовщиной, а кто- то чудом. Мне трудно судить, ведь я только слышал эту историю от Кемарей и не был её свидетелем.

Занесло меня как-то на реку Кема, что впадает, растворившись в разливах знаменитого канала  Волго-Балт в Белое озеро. Ну, а раз река кругом, то конечно, назавтра с одним  местным  аборигеном мы поехали на рыбалку и когда я стал доставать снасти  вместо положенных рыбацких сто грамм, он  прищурясь спросил меня:

-Чего, ихтиандра поймать захотел?

Я вначале не понял, о чём он мелет, но сострил ему:

-Поймаю, коли водятся!

-Не поймаешь! Его этой зимой поймали! - уже не смеясь, загадочно посмотрел на меня рыбак.

Я читал в детстве  знаменитую  книгу «Человек-амфибия», там главный герой тоже был ихтиандром, то есть мог плавать и жить под водой и якобы, у него были жабры. Но та история проходила где-то в тёплых странах, а не на севере.

Уже на берегу у костра, после того, как  была съедена  уха из горбатого тупорылого леща,  мой собеседник закурил и рассказал свою сказку, в которую я конечно не поверил.

-II-

Ловили мы с Михой  в ту зиму рыбу сетками в Межгорах. Да как раз в том месте,  где ты  вчерась свою ловчую блесну за три доллара утопил. А зима выдалась, надо сказать, морозной и снежной. И вот уже в конце зимы, в марте мы чего-то долго не были у сетей. И вот решили сетки сходить опатровать, ну это по- нашему, а  по- вашему по городскому  просто сетки проверить и если есть, какая рыба, то из сеток её выпутать. Ну, сразу признаюсь, мы чуть  с похмелья были, но проруби быстро отыскали, лёд из майны выняли, ну и давай тянуть сеть из реки, что есть силы. Мороз, пальцы стынут, а сеть чего-то застряла и в прорубь никак не идёт. Бились мы так час, наверное, думали поплавки пристыли или топляк зацепился. Только сеть немного поддалась, а мы-то и обрадели с Михой, сетку тянем, смеемся. И вдруг видим, что из воды не рыбина появилась, а нога человеческая, растопыренная, а затем и сам  утопленник. Прорубь расширили и мертвеца на лёд вытащили. Вытащили и гадаем с Михой, а кого мы вытащили? Из местных никто  ни летом, ни осенью, ни зимой не тонул. Да ещё, хоть с похмела мы были, но рассмотрели покойника внимательно, хотя и воротило от него. У покойника чешуя по рукам и телу выросла, глаза на рыбьи были похожи, без ресниц и круглые с желтизной, как у щуки. А Мишка и жабры  у него рассмотрел, я не стал. Но покойник видимо сильным был, всю сеть нам изорвал. Ну, раз такое дело в посёлок сбегали людей привели. Ну, гроб сколотили, а бабки  истерику подняли, мол, хоронить на кладбище не будем, рыбу хоронить отдельно нужно. Но нашлась одна старушка и убедила всех:

-Пусть он не человек маленько, но Божья тварь всё-таки, схоронить на кладбище нужно!

Так и решили, могилу ему выкопали на краю кладбища, креста, правда не поставили, столбиком могилку его отметили. А помянуть помянули! А чтоб рыба ловилась, а не амфибии!

-Ну, ты Ванька,  врать! Амфибия, ихтиандр! А откуда он взялся в ваших  глухих местах?  - не поверил я.

-Не верь. Но всё жители тебе подтвердят, что ихтиандра видели. Да ещё чешую с него соскрести хотели, да где там, приросла сильно!

-А хвост был?- съязвил я.

-Не  - ка! Не было…Да ещё он в одежде, правда прирванной  до дыр был.

-А кто он мужик или баба? Ну, может, русалка заплыла вам в Кему?

-Да не, мужик был, ихтиандр – то мужского роду, -  я уже говорил- с бородой! Бороду сбрить хотели. Взялся тут один по пьянке, но отступился, волосы жёсткие очень.

-А что так и похоронили без милиции, прокуратуры, и в морге не резали?

-Милиция была, и резать везти хотели, только мент наш в этом ихтиандре  Женьку-Лешего признал. Протокол написал о покойнике и нас подписаться нём  заставил. Так и порешили, да и все знают, он три года как сгинул, Женька-то!

-III-

Чёрный как головешка линь судорожно хватал толстогубым ртом палящий июльский воздух. Плавники и хвост  трепетали и тянулись к воде, но вытащенный какой-то неведомой силой из воды линь был обречён. Отточенный ноготь уже резал горло и живот упитанной рыбе. Красно-зелёные внутренности линя, составляющие секунду назад ему жизнь, а теперь вырванные торопливой рукой плюхнулись в прибрежную траву. Плавающие стайкой на поверхности воды мальки кинулись было к этим явствам, но в ужасе рассыпались и разбежались по прибрежным водорослям, увидав тень того, кто убил большую рыбу.  А тот, кто поймал и убил линя, уже рвал его на куски своими  острыми и крепкими зубами.

Женька сидел на краю берега и обедал, а солнце, перепрыгнув через макушки прибрежного леса, карабкалось по небосводу на высоту. Чайки,  почуяв запах рыбьих потрохов, резали крыльями воду, стараясь выловить из воды линьи потроха. Женька доел линя, сплюнув на траву рыбьи кости. Сейчас он блаженствовал. Тишину нарушали лишь прожорливые чайки, рассказывая окружающим о своей беде.

Выброшенный  сам, подобно линю, неведомой силой из человеческого общества, теперь он стал  ближе и роднее этим чайкам и рыбам, чем людям, живущим в благоустроенном жилье, что усвоили жалкую привычку соблюдать правила и законы ими же придуманные, ходить на работу, а самое главное с дикой способностью винить других за дурные поступки.

Удивлённые и испуганные глаза линя, только что вырванного из воды, теперь  были высосаны человеком. Женька как дикий зверь, почувствовав усталость после еды,  разлёгся на траве, и уснул, подставив солнцу широкую мускулистую спину.

Ему снился один и тот же сон, он привык к нему как к чему-то нужному и потому не отгонял его. Вначале ему снилось детство, наполненное летом, цветами, улыбками родных и безграничной радостью жизни. Затем, ему снился гром, поднимающийся на тучах  над тёмным и страшным лесом, могила матери и отца и далёкий ненавистный детский дом с ошарпаными словно коросты стенами, ржавыми решётками как паутиной оплетавшей  окна и неистовым желанием свободы. А затем была открытая дверь, избитые в кровь от дальней дороги ноги  и старая укрытая в излучине реки лодка – убежище и дом для потерявшего своё счастье Женьки.

Он прожил на природе долгие годы, появляясь среди людей волчонком, озиравшимся по сторонам и с недоверием высматривавший на людей из под грязной шевелюры волос. Он приносил иногда свежую рыбу в обмен на хлеб, чай и сахар, воровал одежду, и обувь. А после того, как был проучен за свои выходки местными мужиками,  вообще не пытался наладить связей с людьми. И даже на реке или в лесу он пытался затаиться и переждать напрошенных гостей. Однажды кто-то из них, увидев Женьку, даже стрелял по нему  дробью, пытаясь  отогнать это чудовище  подальше. Так и  шла жизнь у Женьки. Он был рад этой жизни и привык ко многим её неудобствам и постепенно стал замечать, что может переносить холод, голод. А порой ему казалось, что сама Природа сделала его сыном, и он научился  не только выживать, а и жить, как и все, кто его теперь окружал. Он учился у животных, рыб и птиц. Он стал ловким и быстрым, сильным и смелым среди равных ему, но боялся людей, они были ему не ведомы и потому страшны. Постепенно он отвык от привычной пищи, приготовленной на огне, теперь он мог, есть с удовольствием сырую рыбу и мясо. Его зрение стало зорче, а слух был таким чутким, что он мог расслышать движение крота или мыши под землёй.  Имея сознание, Женька задавал себе только один вопрос, о том в какого зверя он превращается? И всё чаще ловил себя на мысли, что вода ему ближе. И хотя  люди и звали его Лешим, но он предпочёл бы, чтобы его называли Водяным или Щукой. Он изучил все повадки рыб, знал их все убежища и укромные места и теперь ловко мог поймать под водой руками любую рыбу. Вода для него стала вторым домом, он мог задерживать дыхание, но конечно дышать под водой ещё не мог. И уже теперь рыбы панически боялись его облика, страшась даже его тени. И постепенно человек  по имени Женька, а по прозвищу Леший  слился с Природой.

-IV-

В районном отделе внутренних дел шла очередная планёрка. Начальник милиции Иванов, глядя устало на своих подчинённых ставил задачу по борьбе с тунеядством на вверенной ему территории:

-Ну, что такое, товарищи, наша страна начинает новую пятилетку, возводятся новые заводы и фабрики, уже близок день, когда мы придём к коммунизму…

-Уже и день назначили!- шепнул  участковый  Грешонкин, своему другу.

-А тебе, Грешонкин, - начальник тыкал пальцем в участкового- особое замечание! В эти  дни грандиозного строительства коммунизма и в твоём посёлке ещё бездельники имеются! Назвать фамилии? В рот пароход… Да ещё к слову, какой это у вас там Леший без прописки объявился и почему на воинском учёте не состоит и вообще, почему ни одного дня он не отработал? Какой пример людям подаёт. В рот пароход…Живёт, понимаете ли, на природе, а коммунизм кто строить будет? Мы что ли? Статью в Уголовном кодексе за тунеядство никто не отменял и прописку тоже, да и воинский учёт. С Америкой в Афгане воюеем, не хухры-мухры! Так что бери своих мужиков и давай вылови его  и привези сюда, ну а тут мы с ним и поговорим по-советски! В рот пароход!

-Так это, он дикий. Убить может! А у меня и пистолета нет Иван Сергеевич!

-С пистолетом и дурак  поймать может! Может тебе ещё и калаша выдать! В рот пароход! Убивать не смей, а попугать можно, возьми мужичков охотничков с ружьями, те помогут! Давай исполняй!

Уговорить охотников труда не составило, Грешонкин через сельсовет достал талоны на водку, и через час охотники уже проверяли свои ружья, а участковый давал инструкции:

-Стрелять в воздух! Когда его окружим, набрасываемся и вяжем по рукам и ногам. В рот кляп засунем, чтоб не кусался. Собак не брать, вспугнуть Лешего смогут. Не курить у него нюх, как у волка. Выйдем ночью, он живёт   у Тёмного леса. Отгоним от леса, а  на берегу и возьмём! Расчёт после операции! По литре каждому!

Мужики заартачились, с вожделением глядя на ящик водки.

-Тогда по два литра, по четыре  бытылки на нос! И ружьишко мне дайте!

Охотники с участковым вышли из посёлка ночью. Хотя и стоял ещё июль, но было холодно. К рассвету они вышли к Тёмному лесу, стоявшему огромной, высокой стеной на берегу реки. Кто-то из охотников достал бинокль и, хотя видно было плохо из-за дымки тумана, всё-таки они разглядели логово Женьки. Женька услышал чуть слышные шаги, почувствовал запах табака и перегара и рванул из логова в лес. Но из ближайших кустов кто-то с перепугу выстрелил не в воздух, а под ноги Женьке. Женька, инстинктивно почуяв беду, изменил свой бег и рванул к реке. Охотники бежали изо всех ног, пытаясь догнать убегающего и сбить на землю. Женька был быстрее и, добежав до берега, не задумываясь, бросился в воду. Охотники, понимая, что если не поймают Лешего, то сегодня не выпьют всласть, начали стрельбу по беглецу. Женька в последний раз набрал целые лёгкие и занырнув под воду решил, что лучше умереть  самому, чем быть убитым охотниками. В определённый момент его лёгкие, умирая от недостатка воздуха, произвольно расширились, вода забулькала по  бронхам, но не убила их, а оживила. Женька вдруг понял, что он дышит под водой.

-V-

В обратный путь я отправился на попутке с участковым Грешонкиным. Рейсовый автобус, шедший с Липина Бора где-то потерялся, а может просто руководство автостанции не рискнуло отправлять его до Кемы по разбитой дороге. Я погрузился в  замызганный мотоцикл «Урал», старлей с пятого раза включил первую скорость и мы тронулись в путь:

-Во машину подсунули, утиль! Коробка раздолбанная, кардан стучит, картер подтекает, а ездить нужно! – перешёл Грешонкин на любимую тему, -можем и не доехать!

Но мы доехали до райцентра и уже обедая в столовке, я всё таки спросил у  запылённого участкового об ихтиандре.

-Ну, ты чудак-человек! Ихтиандр, жабры, чешуя! Слушай ты кемарей и не то соврут!