«ОЛЬГА. Великая Княгиня Киевская- история любви»        

Посвящается Княгине Ольге, в крещении Елене, первой христианке на Руси,

В 1547 году канонизированной Русской церковью, первой равноапостольной святой среди причисленных к лику святых русских женщин (из "Повести временных лет")

Рассвет медленно вплывал в сознание. С реки потянуло прохладой. Ольга встала  с покрытого мхом  валуна. Всю  ночь она провела, уединившись, как велела ей вещунья. На противоположном берегу догорали костры, там праздновали Купалину ночь выбутинские селяне.
Сердце сжалось в предчувствии.
- Неужели все, что говорила Кружулиха, окажется правдой? – мысли Ольги снова вернулись к гаданию:
«Любовь найдешь на исходе ночи на Купалу, тогда и судьбу узнаешь. Бросишь венок в воду, и увидишь, - вспоминались слова вещуньи, - коли, сразу поплывет, значит, замужество не скорое будет.А коли, сначала закружится, на месте постоит, а то,  гляди, и к берегу потянется, быть тебе женой еще до начала жатвы. Да только много счастья не жди. Закат-то, видела, какой? Кровавый!»
Ольга взяла в руки венок, сплетенный от других девичьих венков наотличку: в березовые ветви  вплетены  нежные незабудки, прижала его к груди и прошептала:
- Тебе, Великая, доверяю я судьбу свою. Пусть водой твоею владеет Даждьбог. Возьми венок, как дар с первыми лучами солнца и скажи, что ждет меня.
Ольга подняла венок над головой, трижды повернулась вкруг себя, как учила вещунья, и что есть силы бросила его в воду.
Река приняла дар, но венок вместо того чтобы поплыть за остальными, караваном тянущимися по самой стремнине, закружился на месте, торкнулся в сторону берега и только потом, набирая скорость, поплыл в стороне от остальных.
Ольга закрыла глаза и прошептала:
-  Заря утренняя, к тебе обращаюсь, как стала ты в эту ночь женой Солнца, так благослови и меня на замужество.
Ольга наклонилась к траве, собрала капельки росы, омыла ими лицо и продолжила:
- А ты Макошь, Земля-мать, одари меня женихом достойным.
Присев на покрытый мхом валун, Ольга прислушалась к звукам рассвета. Она от души верила, что хозяин леса Леший никогда не обидит, ведь недаром  девушка всегда приносила домой  полные короба грибов да ягод, к тому же, только ей открывались тайные лечебные травы в тот момент, когда сила их была во всей своей полноте.
Неподалеку в ветвях ракиты нежно щебетала какая-то птаха. Вдруг что-то изменилось в ее песенке,  появились тревожные нотки.
Ольга встала и, раздвинув скрывавшие ее от постороннего взгляда ветви ракиты, склонившиеся до самой земли, вышла на поляну, полого спускавшуюся к реке. Она мысленно поблагодарила Кружулиху за совет - надеть в эту ночь мужское платье и скрыть косу под шапку, взятую у брата.
Девушка уже спустилась к кромке воды, где колыхался на прибрежной волне легкий челн, когда на поляну вышел мужчина, судя по богато украшенной одежде – не простой селянин.
Ольга мельком взглянула на незнакомца, и, стараясь унять бешено заколотившееся сердце, отвязала веревку, державшую челн у берега и шагнула в него.
- Погоди, добрый человек, - обратился к ней незнакомец, - отстал я от охоты, а сговаривались встретиться у каменного колодца. Путь не укажешь?
- Чего ж не указать, - стараясь говорить грубым голосом, ответила Ольга, - ступай вдоль берега до большой берёзы, там стань спиной к реке и вперед иди. Так и до колодца дойдешь.
В этот момент коварная волна качнула челн, Ольга взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и нечаянно сбросила с головы шапку. Русая коса зазмеилась по спине.
- О, да ты девица! – удивленно воскликнул мужчина, - выходи, красавица, на берег, не пожалеешь, я ведь не простой селянин.
- По твоей одеже вижу я, что ты не селянин, - оставаясь в челне, отвечала Ольга.
- Давно я на охоте и надоело мне видеть мужеские рожи. Ты ж, красавица, возбудила во мне уснувшее желание. Ночь сегодня праздничная, для любви созданная. Пусть нас с тобой эти ракиты повенчают,  - говоря, незнакомец медленно шагал к Ольге.
- Да, ракита – священное дерево, слово под ее ветвями молвленное дорогого стоит, но если слово это от души чистой, а не от бога Велеса сказано,  -  Ольга взяла в руки весло, но оттолкнуться от берега не успела, незнакомец схватил ее за руку:
- Да, знаешь ли ты, кому отказываешь в утехах? Я князь Киевский, Игорь.
- Княже, прошу тебя, отступись,  -  склонила голову в поклоне девушка,  -  тебе не гоже простой селянки домогаться. Оставь мысли, которых потом стыдиться будешь. А помни, что должен ты быть примером для народа, что тебе доверился. Как сможет князь запретить людям зло творить, коли, сам готов на постыдное? Я одна здесь и слаба перед тобой, но ты меня одолеть не сможешь. Я не допущу обесчестить себя. Воды Великой оградят меня от твоей княжей воли.
Словно ветром ледяным повеяло от слов девушки. Молча, князь смотрел в синие как небо глаза.
Ольга мягко освободила свою руку от руки князя, веслом оттолкнулась от берега и, не оглядываясь, направила челн прочь.
А Игорь все стоял и стоял на берегу, то ли зачарованный ее взглядом, то ли задумавшийся над ее словами. Его поразила и красота девушки, и её ум.
- Вот такую бы мне в жены, - неожиданно подумал он и вздохнул, увидев, что красавица причалила к другому берегу и, легко выпрыгнув из челна, так и не оглянувшись,стала подниматься к селению, стоявшему на взгорке.

- Что-то я не видел тебя в хороводе,  -  встретил девушку на пороге дома суровым взглядом Вторак, средний сын Всеславы - тетки, воспитывающей Ольгу после смерти родителей.
- Не тебе следить за мной, Вторак, - гордо ответила она и вошла в дом.
В горнице Ольга села рядом со Всеславой, взяла ее за руку и тихо проговорила:
- Матушка моя названная, все сбылось, как Кружулиха наворожила.
- С вечера приходил к нам отца моего старший брат Асмуд, он с княжей охотой был в наших краях, - Всеслава погладила приемную дочь по голове, - сказал, что присматривал по селениям девушку князю киевскому в жёны.

Ольга охнула и приложила ладони к пылающим щекам.
- Кого же он выбрал? – взволнованно прошептала она.
- Асмуд во многих семьях был, о девках спрашивал, но я так думаю, что он скорее князю Игорю свою родню покажет, чем кого другого, - Всеслава встала и подняла за собой Ольгу, - забудь гаданье. Скоро повезут тебя в Киев, в жены князю Игорю.
Ольга опустила голову, чтобы скрыть счастливый блеск в глазах:
- Как велите, матушка, так и будет.

- О чём, княже, грустишь-задумался? О чем кручинишься? – опустился на лавку рядом с Игорем воевода Свенельд, - смотрю за тобою с самой охоты, печалишься о чем?
- Вот уже луна два полных круга сделала, как умер наставник мой Олег, доверив мне самому княжить. С его смертью пусто стало не только в доме, но и в душе. А на охоте понял я, как залечить мне раны из-за разлуки с лучшим другом моим. Жениться хочу, - Игорь смотрел прямо в глаза воеводе, ожидая ответа.
- Уже приметил кого или еще только намеренье надумал? – улыбнулся в густые усы Асмуд, стоявший у порога.
- И да, и нет, - грустно сказал князь, - встретил на охоте, когда от вас отстал, на берегу Великой деву. Признаюсь, нехорошие мысли появились у меня в ее отношении. Но она так сумела ответить мне, что я был сражен ее умом, а потом разглядел что она – красавица! Глаза синие, как незабудки, коса русая чуть не до земли. Сама статная да ладная, все при ней. Да только что толку о ней  говорить – ни имени, ни чья она дочь  я не знаю.
- Пусть Макошь одарит ее хорошим мужем лишь за то, что тебя, Князь, на мысли о женитьбе навела. Искать ее в тех краях, дело нестоящее. Там по обоим берегам Великой несколько сел, в каком из них эта красавица живет, и не найти скоро, - вздохнул с сочувствием Свенельд.
Асмуд прошелся по светлице, остановился напротив князя и сказал:
- Не знаю, порадуешься или поругаешь, княже, только я не просто с тобой на охоту отправлялся. Думу тайную имел, жену тебе найти.
- Нашел? – заинтересованно взглянул на воеводу Игорь.
- Нашел, - Асмуд встал напротив князя, - есть в селе Выбутине богатая семья, в которой с малолетства воспитывается сирота. Девка видная, скромная, работящая, умом и красотой не обделена.
- Сирота говоришь? – Игорь понимающе кивнул, - большой родни не будет, это хорошо. Когда же обряд совершим?
- Семья  уже готова девку привезти по первому слову, и волхву только  за честь будет тебя обженить, - довольный Асмуд улыбался сквозь усы, - а дружина и народ киевский рады свадебному пиру будут несказанно.
- Объявляй. Пусть везут невесту, - Игорь встал, направился в опочивальню, но на пороге оглянулся, - имя-то как у  будущей княгини?
- Как будто Олег к тебе вернется. Ольгою величают, - прозвучал ответ.

Князь кивнул и закрыл за собой дверь.
Оставшись наедине, Игорь, не снимая одежды, лег на кровать.
- Кто ты, Лесная Дева? – мысли вернули его на берег реки, и он словно наяву увидел синие глаза.

Весть о том, что Ольгу выбрали в жены киевскому князю, облетев, взбудоражила весь Выбутин. В тех домах, где были девки-невесты, перешептывались с завистью, не отваживаясь открыто высказываться. Но в основном селяне были рады, что именно их село дало князю жену, ведь это означало хоть небольшое, но послабление в дани Киеву.
В дом Всеславы потянулись гости с дарами  для будущей  княгини и для князя, люд побогаче приносил меха да жемчуг, бедняки несли полотно самотканое.
Вскоре прибыла дружина для сопровождения князевой невесты, в дом Всеславы пригласили плакальщиц и ведунью Кружулиху. Обычай требовал невесте оплакать уход из дома, чтобы вымолить прощение и благословение у Домового.
На утренней заре Кружулиха, выпроводив из дома всех мужчин, начала обряд. С Ольги сняли одежду и бросили в печь.
- Огонь-Сварожич, прими девичье одеяние, дай свое одобрение замужеству, - услышала Ольга шепот ведуньи.
Тем временем плакальщицы завели плач, одна из них в большой ушат налила воды. Ведунья велела Ольге встать туда, и начала расплетать косу. Что она говорила полушепотом, девушка расслышать не могла из-за громко причитавших женщин. Ольга слегка вздрогнула, когда Кружулиха полила ее голову из ендовы холодной водой. Потом ведунья приказала расстелить перед ушатом новое отбеленное полотно и обратилась к Ольге:
- Ступи на новый путь свой, сама чистая и с чистого начни.
Ольга послушно наступила на ткань. Тем временем ведунья,  пробормотав что-то у печи, запалила сухой букетик из пряных трав. С этим дымящимся букетом она обошла трижды Ольгу, нашептывая заклинания. Не плакавшая до сего момента, девушка почувствовала, как глаза наполнились слезами, которые тоненькими ручейками потекли по щекам.
Старуха  встала, шепча, перед девушкой, а две женщины из плакальщиц начали заплетать каждая по косе. Другие принесли новое исподнее, Кружулиха помахала над ним своим чадящим букетиком,  женщины надели рубаху на Ольгу. Так же обнесла дымом ведунья и остальную одежду, прежде чем ею обрядили девушку.
Когда невеста была полностью одета, в горницу позвали Всеславу. Названая мать с помощью плакальщиц уложила короной на голове дочери две косы и накинула на  Ольгу расшитый золотом и жемчугом покров.

Ведунья и Всеслава, взяв девушку под руки, вывели ее на крыльцо, возле которого уже стоял подготовленный для путешествия возок с высокими бортами, устланный медвежьими шкурами. За невестиным возком стояли вряд телеги с подношениями Князю. Дружина, прибывшая  для сопровождения, громко закричала, приветствуя невесту князя. Вторак и Горыня, младший сын Всеславы, по заведенному обычаю уселись рядом с Ольгой, а на козлах уже сидел старший из братьев Тур. Еще громче запричитали плакальщицы, когда караван выехал со двора.
Всеслава смахнула непрошенную слезу и прошептала:
- Мать-Земля Макошь и ты, Даждьбог,  помогите деве в супружестве её.

- Невесту везут! Невесту везут! – услышал Игорь крики с улицы и вышел на крыльцо. На княжий двор въезжал возок, на котором в сопровождении мужчин под белым покровом сидела девушка.
Волхв указал, где остановиться, и подал знак, чтобы невесту спустили на землю. От самых колес до требища, в центре которого уже горел очаг, расстелили самотканую узорную дорожку. Волхв взял Ольгу за руку:
- Пойдем, дева, Макошью благословленная, по новому пути, к новому очагу.
Оставив невесту возле очага, волхв направился к дому князя, от крыльца которого уже протянулась дорожка, по которой только что прошла Ольга.
- Княже, дай руку мне и следуй за мной по новому для тебя пути, к новому очагу.
Поставив жениха и невесту друг напротив друга, волхв велел им взяться за руки и что-то забормотал быстро-быстро, шагая вокруг них. Потом отвязал от посоха узкий плетеный ремешок и связал правую руку князя с левой Ольги.
- Веди, княже, супружницу обретенную вкруг очага на первый круг, для очищения жены от ее домашних богов.
Игорь, ступая осторожно, провел вокруг очага Ольгу.
- Веди во второй круг, чтоб жизнь супружеская без ссор и раздоров  была.
Ольга, доверившись князю, смело шла за ним.
- Веди в третий круг, чтобы младшая Рожаница Лада одарила вас детьми.
После третьего круга волхв развязал руки и сдернул покрывало, до сих пор скрывавшее невесту.
- Ты! – невольно вскрикнул Игорь, узнав в Ольге лесную деву.
Удивленный возгласом волхв бросил короткий взгляд на князя и продолжил обряд. Перевязал покрывало ремешком и подал обоим в руки.
- Ты, Князь Игорь, теперь муж, а ты княгиня Ольга – жена. В знак скрепления ваших уз бросьте это в очаг.
Ярко вспыхнуло пламя, приняв дар.
- Огонь-Сварожич, укрепи этого мужа и эту жену, даруй светлые дни новой семье, - обратился к очагу волхв, потом повернулся к окружавшим требище людям:
- Хвала князю и княгине  киевским!
Князь подхватил новоявленную княгиню на руки и под приветственные крики дружины и жителей Киева направился к своим хоромам.
Стоя рядом с мужем на крыльце, Ольга трепетала от счастья, одно омрачало ее мысли – те слова вещуньи о кровавом закате на купалину ночь, предвещавшем недолгое счастье с любимым.
Князь с княгиней поклоном ответили на шумные поздравления и вошли в дом, предоставив дружине и горожанам  насладиться свадебным пиром.
На крыльце остались Асмуд и Свенельд охранять княжеский покой.

- Боишься меня? Не бойся, - шептал Игорь любимой, снимая с нее одежду, - ведь я с той купальской ночи только о тебе и думал, во все сны ты ко мне приходила, лЮбая ты моя, ладушка моя ненаглядная.
- И я с той ночи о тебе лишь думала, любимый, - осмелившись помочь князю освободиться от одежд, проговорила Ольга. - Ты мне судьбой сужденный. Мне вещунья сказала, что встречу любовь свою на заре ночи купалинской. И венок мой по речке плыть не хотел, а то знак к замужеству. А дома услышала я, что назначена князю Игорю в жены. С той поры все ждала, скорее бы  меня к тебе привезли, муж мой милый. Знать, Богами так уготовано – ты для меня, я для тебя! Возблагодарим же Макошь, Мать-землю, да Ладу добрую, что нас свели.
- Любимая….
- Любимый….

А в начале следующего лета облетела Киев и все окрестные села весть – у киевского князя родился сын, нареченный Святославом. Дядькою-воспитателем княжича Игорь с согласия жены назначил Свенельда, начальника войска.
Счастливы были супруги. Игорь особенно ценил то, что княгиня молодая с умом и тактом управляла Киевом во время его долгих походов.
Не  единожды  зима сменила лето, когда беда пришла на княжий двор.
Желание собрать больше дани сгубило князя. Из похода к древлянам за данью привезли дружинники игоревы его растерзанное тело.
Закаменела любящая душа Ольги.
Всеслава, приехавшая  утешить названую дочь,    умоляла ее выплакать горе, облегчить душу. Но не было слез у княгини.
Погребальный костер велела она разложить на холме недалеко от Искоростеня, древлянского города, жители коего убили Игоря.
- Смотри, Святослав, - говорила княгиня, обнимая сына, - смотри и запоминай, вот костер, пламя которого унесло от  тебя отца, от меня мужа. Ты должен вырасти достойным сыном князя Игоря, чтобы княжить в Киеве.
Долго стояли мать и сын у погребального костра, уже  затихло пламя, уже все, кто чтил князя, насыпали большой курган над его прахом….
- Княгиня, - обратился к Ольге Асмуд, - пора.
Ольга подняла с земли ком и положила его на курган, Святослав сделал так же как мать.
- Прощай, любимый, - одними губами прошептала она и прежде чем уйти  прочь, бросила взгляд на город.
- Вы пожалеете о смерти мужа моего, Перун  взывает о мести, - тихо проговорила княгиня и направилась с сыном туда, где ждала её дружина, чтобы вернуться в Киев.

По возвращении призвала княгиня в свою светлицу Асмуда, Свенельда и других достойных горожан и воинов.
- Пока княжич войдет в мужской возраст, я остаюсь княгиней киевской, и управлять Киевом и всеми землями, ему принадлежащими, буду сама, - обратилась она к собравшимся.
- Ты, княгиня, доказала свою мудрость будучи при князе. Потому, другого никого править за княжича нам и не надо, - под одобрительный гул голосов сказал Асмуд.
- Душа убиенного князя витает над Киевом, - взял слово Свенельд, - Перун требует отмстить за него.
- Игорь не останется неотмщенным, чтобы боги приняли его душу к себе. Но я не хочу, чтобы Святослав в этом замешан был, дабы не вошли в его сердце ожесточение и злоба. Ты, Свенельд, останешься его дядькою, всему его научишь – и меч в руках держать, и на коне крепко сидеть, но жить вы с ним будете в Выбутине, у названой матери моей Всеславы. И она, и названые братья – твои помощники в воспитании княжича. Отправитесь с утренней зарей.
Внезапно дверь светлицы  открылась, и вбежал ратник, что охранял городские ворота.
- Послы древлянские у ворот, просят к твоей милости, княгиня, - торопливо выговорил он.
- Древлянские!? – Ольга встала с престола, - да, как смели они являться пред очи мои, убив мужа моего?
Вперед выступил Асмуд:
- Не теряй разума от сердечной боли, княгиня, ты вдовой осталась, а обычай требует нового мужа искать. Прими послов, выслушай. Может, их к нам сам Перун направил, и визит этот в отмщении за Князя, за Игоря поможет.
Ольга с трудом подавила в себе возмущение, опустилась на престол и молвила:
- Приведите послов. А вы ступайте по домам, только Асмуда и Свенельда прошу со мной остаться и встретить гостей незванных.
Ольга внимательно вглядывалась в лица вошедших мужчин, смотревших на молодую княгиню с усмешкой.
- Зачем в Киев пожаловали? – строго спросила она.
- Нас к тебе послал князь древлян, Мал, - свысока проговорил с виду старший из послов, - узнал он о гибели мужа твоего и хочет тебя женой своей сделать.
Княгиня опустила взгляд в пол, усмиряя свой гнев, только руки побелели, сжавщие подлокотники престола. Справившись с собой, Ольга взглянула на Асмуда, с тревогой за ней наблюдавшего.
- Что ж, коли, богам было угодно забрать у меня мужа и оставить Киев без головы, то следует мне нового заступника чести моей искать. Пусть Мал присылает сватов. Мои воины их по обычаю предков встретят, на руках в ладье от реки до крыльца донесут, уважение окажут, - тихо проговорила Ольга, глядя в глаза верного Асмуда, тот едва заметно кивнул, что понял её.
Ольга встала с престола:
- Больше мне нечего вам сказать. Жду сватов на третий день к вечерней заре, - и вышла из светлицы.
Асмуд  указал послам на дверь:
- Поторопитесь, не успеете до срока, княгиня может и передумать.
- Княгиня все-таки примет сватов древлянского князя? – с недоумением спросил Свенельд, когда послы ушли.
- Есть обычай такой, встречать дорогих гостей, неся их на руках в ладьях от реки до крыльца, - ухмыльнулся Асмуд, - но так же точно и покойника, умершего на воде, в последний путь провожают. Я так думаю,  на вечерней  завтрашней заре начнет княгиня Ольга месть за мужа.

Лишь только солнце коснулось верхушек деревьев, из-за поворота на Днепре показалась ладья с легким парусом, украшенном древлянскими символами. Тишиной встретил сватов Киев. Когда ладья ткнулась носом в песок, воины киевской дружины вошли в воду, подняли суденышко на руки и понесли к городу. Молча смотрели на шествие стоявшие у стен городских люди. Едва вступив за городские ворота, воины, несшие ладью, бросили её вместе со сватами в глубокую яму, вырытую по приказу Ольги, и тут же начали засыпать яму землей. Киев наполнили стоны и крики древлян. Когда уже только головы гостей торчали из земли, к ним подошла княгиня и спросила:
- Какова вам оказанная княжеская честь?
Лишь один из засыпанных отозвался:
- Горше смерти мужа твоего Игоря.
Ольга дала знак закончить начатое и ушла.
Наутро у ворот городских и следа не было ни ямы, ни ладьи со сватами.
К вечеру следующего дня новая ладья приплыла к Киеву. Встретившие гостей ратники молча проводили их до княжего двора и оставили дожидаться княгини у крыльца.
Ольга вышла к гостям, накинув на голову черный платок, который удерживал тонкий золотой обруч.
- Зачем пожаловали, гости незваные, - обратилась она к гостям.
- Князь Мал послал нас к тебе за себя замуж звать, - ответил единственный безбородый среди посольства, но видимо уважаемый у древлян, мужчина.
- Я уже оказала честь сватам от Мала, - Ольга усмехнулась, - что ж, не дождавшись от них вестей, он новых сватов посылает?
- Торопится наш князь потому, что не хочет, чтобы ты кому другому слово дала, - последовал ответ.
- Поздно уже, спать пора. Баню вам приготовили, помойтесь с дороги, а потом вас проводят к тем, ранешним сватам. Жаркого вам пара, гости дорогие, - хмуро проговорила княгиня и вошла в хоромы.
После захода солнца к ней пришел Асмуд.
- Горит баня, княгиня, - спокойно сказал он.
- А сваты? – так же спокойно спросила Ольга.
- Горят вместе с ней.
- Хвала Перуну! – княгиня подошла к окну, помолчала, потом повернулась к воеводе:
- Вели собрать завтра во всем Киеве и близких селах весь, сколько найдете, хмельной мед да брагу. Пришла пора тризну по Игорю справить и ответить  Малу на сватовство. Я с малой дружиной поеду и мед повезу, а как тебе знак дам, ты с дружиной нападешь на пьяных. Никто не должен живым с той тризны уйти!

Солнце было в самой середине дневного пути, когда Ольга, сопровождаемая малой дружиной, прибыла к древлянам с обозом, полным хмельного меда и браги. Древлянский  князь Мал от радости, что сама княгиня киевская приехала к нему, и внимания не обратил, что ратники её не пригубили ни одной хмельной чаши, побольше и почаще наливая древлянам. Солнце ещё не коснулось верхушек деревьев, а все древляне  во главе с князем Малом оказались поголовно пьяными и вповалку лежащими вокруг княжьего шатра.
Сидевшая на высоком пне, приспособленном под сидение, Ольга встала и громко крикнула, взмахнув платком:
- Во славу Перуна отмстим за погубленного этими людьми князя киевского Игоря!
И началась великая сеча…. Никто не спасся от карающих мечей киевской дружины.
Закат обагрился кровью казненных.

Через два дня на утренней заре собрала княгиня Ольга в своей светлице воевод киевских.
- Немало побили мы супостатов, посягнувших на солнце Киева, его князя, любимого мужа моего Игоря. Но стоит еще непокоренным главный виновник его гибели, древлянский город Искоростень. Там, именно там принял мучительную смерть ваш князь, мой муж, - от голоса Ольги веяло таким холодом, что видавшие виды мужчины поежились, - пока не будет покорен Искоростень, не будет покоя игоревой душе.
- Искоростень город небольшой, но хорошо укрепленный, - подал голос воевода Горислав
- Окружить его, взять измором, - ответила ему Ольга, - разве мало у нас войска? А если мало, клич бросить по селениям и собрать столько ратников, чтобы хватило двойным кольцом окружить ненавистных.
- Правду говорит княгиня, - поддержал ее Миломир, убеленный сединами воин, - осады Искоростень не выдержит.
- Значит, быть по сему. В три дня собрать войско, чтобы на рассвете четвертого выступить на проклятый Перуном город, - подвела итог Ольга.

В беспокойном сне металась на супружеском ложе Ольга, но не видения жестоких расправ не давали ей покоя, а заросли ракиты на речном берегу, сквозь которые пробиралась она, со слезами зовя любимого.
Встала Ольга еще до рассвета и велела послать за  Кружулихой. В полдень ведунья вошла в княжескую светлицу.
- Чуяло сердце мое, что позовешь меня, вот она я, спрашивай, княгиня, - с поклоном обратилась она к Ольге.
- Баушка Кружулиха, научи, подскажи, как справиться с проклятым городом, погубившим возлюбленного мужа моего, - со слезами упала княгиня к ее ногам.
Кружулиха осторожно подняла Ольгу, подвела к лавке и усадила к самому окошку.
- Смотри, милая, что видишь, - погладила княгиню по голове, успокаивая, возвращая силы, отнятые беспокойным сном.
- Люд разный ходит, вон спорят о чём-то бабы, дети играют, - перечисляла Ольга.
- Это ты вниз смотришь, а ты вверх погляди, - как будто издалека услышала она голос ведуньи.
- Птицы летают, в гнездах их птенцы дожидаются.
- Вот тебе и ответ на твой вопрос, всякая птица к своему дому стремится! – Кружулиха в последний раз огладила княгиню и направилась к выходу.
- Думай над моими словами, придет время откроются тебе они, - ведунья вышла, тихо прикрыв за собою дверь.
- Всякая птица к своему дому стремится, - задумчиво повторила Ольга слова ведуньи.
Уж третий рассвет встречало киевское войско у стен Искоростеня. Древляне не желали сдаваться, зная, что милости от киевской княгини им не увидеть.
Ольга вышла из шатра, поставленного на холме, с которого весь Искоростень был как на ладони. Оглядывая осажденный город, она увидела, как много птиц вьется над крышами. Словно огнем вспыхнули в голове слова: «Всякая птица к своему дому стремится». Ольга улыбнулась, приняв решение.
- Асмуд, - обратилась она к верному воеводе, стоящему рядом, - передай в город мое решение. Пусть принесут мне дань – по три голубя и по три воробья с каждого дома в городе. И я уйду от его стен.
Асмуд немало удивился решению Ольги, но когда обрадованные древляне доставили оговоренную княгиней дань, и он догадался, что она задумала.
Ольга велела к лапам каждой птицы привязать длинный трут, поджечь его и выпустить птицу.
- Всякая птица к своему дому стремится, - проговорила Ольга, глядя, как в разных концах города вспыхивали огни, - Огонь-Сварожич, покарай убийц князя Игоря!
Скоро весь Искоростень полыхал как огромный костёр, спасения от которого не было никому.
Дым долетал и до шатра княгини.
Вдруг что-то привлекло внимание Ольги, она подняла голову и протянула вверх руки. Из дыма вылетел белоснежный голубь и сел ей на плечо, распустив крылья, словно обнимая княгиню.
Ольга осторожно взяла птицу в руки.
- Это душа Игоря, - прошептала она.

Потом  поцеловала голубя в каждое крыло и подкинула в простор неба:

- Лети к Перуну, любовь моя, теперь ты свободен, - чуть слышно прошептала княгиня.
Сама же опустилась на колени и, ощутив на щеках влагу, дала волю слезам.
Ольга плакала по рано утраченной любви, а в сердце ее поднималась другая сила. Слезы высохли. Ольга поднялась с колен.
- Я, княгиня киевская Ольга, перед всеми богами клянусь тебе, муж мой убиенный, сделаю все, чтобы Русь стала великим, сильным княжеством. Сын твой и внуки твои послужат на славу Руси. Я клянусь!

Из летописи:
«Была она предвозвестницей христианской Земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи; были тогда люди загрязнены грехами, не омыты святым крещением…»