Аромат хлеба

11 июня 2018 - Валентина Карпова
article418383.jpg
           С тех пор, как осталась одна, прошло уже более десяти лет. В её возрасте и в городе жить одиноко нелегко, а уж в деревне и подавно. Но несмотря ни на что, Татьяна Михайловна до последнего цеплялась за свой привычный уклад жизни, не поддаваясь уговорам дочери переехать к ней. Вера уже исчерпала все доводы, но неизменно слышала в ответ: нечего мне там у вас под ногами путаться, я уж тут как-нибудь сама… Её всячески убеждали в обратном, что, дескать, никакая она не помеха, что там у неё будет своя, отдельная комната в их просторной четырёхкомнатной квартире в доме, который очень удобно расположен в непосредственной близости от парковой зелёной зоны. Дочь пыталась даже укорять мать за её нежелание помочь ей в присмотре за сыном-второклассником (старшего весной забрали в армию), но… И так бы оно оставалось до поры, до времени если бы не всё чаще повторяющиеся сердечные приступы, после одного из которых Татьяна Михайловна была вынуждена пролежать в больнице чуть ли не месяц. Пришлось сдаться… И помаленьку всё как-то началось налаживаться и здесь, она стала выходить гулять по действительно очень красивым аллеям парка, завязались и новые знакомства. Но больше всех остальных радовался переезду бабушки, конечно, Ванечка, внучок, даже просто потому, что теперь он возвращался из школы не в пустую квартиру, как прежде.

          И вот однажды он сидел за своим столом и делал уроки. Татьяна Михайловна всю жизнь проработавшая в школе учителем русского языка и литературы, не вмешивалась в  процесс, радуясь тому, что сообразительному парнишке и не требовалось никакой посторонней помощи – пока что неплохо справлялся сам. Но в этот раз он вдруг пришёл в её комнату с оказавшимся непростым для него вопросом:

          - Бабуль, а почему к хлебу такое уважительное отношение? Разве, без него нельзя покушать того же супу, к примеру, или какой-нибудь каши? Я вот его не очень-то люблю…

          - А почему ты об этом спрашиваешь?

          - У нас по чтению тема такая: хлеб – всему голова! Нужно написать, что я об этом думаю… Не могу же я признаться в том, что совсем ничего о нём не думаю, правда?

          - Правда-правда! – улыбнулась та – Конечно, правда! А вам учительница что-нибудь предварительно рассказывала о хлебе?

          - Ну, да… Что для того, чтобы мы могли сделать себе бутерброд к завтраку, люди ста двадцати профессий должны были потрудиться в поте лица своего. Что это такая пища, которую нельзя ничем заменить. Рассказывала об отношению к нему в разных странах. Ба, представляешь, в Индии до сих пор существует дополнительное наказание для преступников: им какое-то время, в зависимости от тяжести вины, дают еду без хлеба, представляешь?   Считается, что совершив преступление, они не имеют право его есть… А в Англии… Вот ты знаешь, что означают слова «леди и лорд»?
Татьяна Михайловна, улыбнувшись, сделала вид, что впервые об этом слышит:

          - Нет, не знаю! И что же?

          - А! «Леди» - это не что иное,  как та «что замешивает хлеб», а «лорд» - хранитель хлеба… Правда, интересно?

          - Правда! А как у нас на Руси относились к хлебу, она вам рассказывала?

          - Да… Елена Игоревна много чего говорила, но я… А, ладно, сейчас залезу в интернет и что-нибудь накалякаю…

          - Считаешь, что так будет честно, да? Знаешь, учителя ты сможешь обмануть… возможно… но вот себя вряд ли… Хочешь я расскажу тебе о своей первой осознанной, подчёркиваю – осознанной, встрече с караваем настоящего ржаного хлеба, вкус и аромат которого пронесла через всю свою долгую жизнь?

          - Так бывает? – недоверчиво вскинул  на неё наполненный любопытвом взгляд внучок.

           - А вот ты сначала послушай, а потом, может быть, тебе станет понятно о чём написать в домашней работе.  Я тогда была примерно твоего возраста. Мы жили в городе с мамой, папой и младшим братишкой. На летние каникулы меня частенько отправляли к папиной сестре в деревню, не в такую, в которую ты приезжал ко мне на автобусе, а в самую настоящую, расположенную в пятнадцати километрах от железнодорожной станции. Да и что это была за станция? Просто обыкновенная будка обходчика, которая называлась «Истино». Рано научившись читать, я всякий раз принималась спорить с папой (обычно он отвозил меня к сестре, безмерно радуясь возможности побывать на своей малой родине), указывая на ошибку в названии станции: правильно, утверждала я, « Истина», а не «Истино». Отец со мной не спорил, понимая насколько его дочь упряма, лишь смеялся и поднимал руки вверх, сдаваясь.

          Тётя Даша осталась жить в их «родовом гнезде». Замуж она не выходила – всё ждала своего жениха, так и не вернувшегося с войны. Домик был совершенно крошечный по размерам, не больше нашего зала, причём четверть его метража занимала русская печь с лежанкой. Имеешь представление,  как она выглядит?

          - Да! – откликнулся внук – В книжке со сказками часто попадается её изображение.

          - Ну, хоть так… - улыбнулась она – А я вот вживую и видела, и даже спала на ней… Ну, так вот… Тётя Даша работала в полеводстве с темна до темна, что называется.  А надо сказать, что сама деревня состояла как бы из трёх, разделённых оврагами деревень. Первую называли Верхние Лучки, потом Средние, где жила тётушка, и Нижние за совсем не глубоким логом, где в июле поспевало неимоверное количество клубники. Ягод было настолько много, что склоны овражка на время становились не зелёными, а тёмно-бордовыми, представляешь? В наших Средних Лучках, да и в остальных тоже, почти у всех жителей была одна и та же фамилия.

          - Как это? Почему?

          - А потому… раньше в семьях было по семь, а то и по десять детей, а не как теперь – один, максимум двое. Сыновья, взрослея, заводили свои семьи, и строили себе дома рядом с отцовским, понимаешь?

          - Кажется, да… А дочери?

          - А дочерей отдавали замуж по другим деревням! Чему ты улыбаешься?

          - Вспомнил поговорку: хоть за дурака, но издалека…

          - Интересно, где это ты мог её услыхать? Ну, да ладно… В телевизоре и не такое доступно… Работы на селе круглый год много. А уж летом и подавно. Магазин в деревне был, но он работал днями. В семьях, где имелись старики или дети, вопрос решался легко, но моя тётя жила одна, так что ей приходилось печь хлеб для себя, ну и для меня, когда я у неё гостила, самой. О, это было совершенно фантастическое какое-то зрелище, волшебное просто! Для свершения которого ей приходилось отпрашиваться с работы на полтора дня. С вечера в хате появлялось такое большое деревянное ведро – дежа – в котором тётушка сначала заводила опару, потом очень долго месила и мяла кулаками тесто до такого состояния, пока оно не перестанет приставать к рукам и стенкам этой самой дежи. В заключение ёмкость покрывалась большим, расшитым цветами полотенцем и  замес оставлялся до утра - «подходить».  А утром… Утром я просыпалась от нестерпимого жара раскалённой печи, причём, дверь на улицу распахивать категорически запрещалось – хлеб опадёт… А ещё нельзя было громко разговаривать и смеяться, да... Наскоро умывшись, я усаживалась за накрытый обязательно свежей скатертью стол и принималась наблюдать за процессом превращения обыкновенного теста в необычно душистый ноздреватый хлеб! И это было сродни празднику, чуду! Тётя Даша, ловко орудуя деревянной лопаткой, посыпанной отрубями, словно мифическая жрица, отправляла туда, на так называемы «под» колобок за колобком, которые там прямо на глазах увеличивались в размере и покрывались румяной, золотисто-коричневой корочкой, наполняя избу таким ароматом, от которого слегка кружилась голова, невольно текли слюньки и хотелось немедленно выхватить  приглянувшийся каравай и есть, обжигаясь, и бесконечно радуясь самому этому моменту и пониманию того, что есть Жизнь! Но тётя всякий раз била меня по рукам, гася необдуманные порывы. Почему? А потому, что только что испечённый горячий хлеб вреден для желудка. Готовые, выпеченные хлеба, она бережно раскладывала на скатёрку и прикрывала второй, смоченной в родниковой воде, приговаривая при этом какие-то  чуть ли не заклинания, или молитвы… Эх, расспросить бы, но уже не кого…

          - Погоди немного, егоза! – говорила она мне  тогда – Пусть хлеб-батюшка немного опомнится, придёт в себя. Никуда он от тебя не денется, только вкуснее станет! И вот, наконец, наступал тот момент, когда уже было можно! Отрезав от каравая щедрую краюху ещё до конца неостывшего хлеба, она подавала мне его вместе с налитым в глиняную кружку холодным молоком или простоквашей… М-м-м… Объеденье! Никакие теперешние торты или плюшки близко не сравнятся с ним ни по вкусу, ни по запаху…

          Женщина сидела, прижав к себе внука, плотно сомкнув веки. Казалось, что она сейчас вновь перенеслась туда, в такое уже далёкое своё детство, и  находится там, а не здесь, в современной квартире и мире, в котором приходится объяснять подрастающему поколению в чём истинная цена куску хлеба, и каково должно быть к нему отношение…  Молчал и Ваня. А потом, вывернувшись из её объятий, тихо сказал:

          - Бабуль! Я, кажется, знаю о чём мне нужно написать…

          - Да? – возвратилась она обратно и, погладив ребёнка по голове, прошептала – Очень рада, что смогла тебе помочь, Ванечка.  Пиши…

© Copyright: Валентина Карпова, 2018

Регистрационный номер №0418383

от 11 июня 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0418383 выдан для произведения:  С тех пор, как осталась одна, прошло уже более десяти лет. В её возрасте и в городе жить одиноко нелегко, а уж в деревне и подавно. Но несмотря ни на что, Татьяна Михайловна до последнего цеплялась за свой привычный уклад жизни, не поддаваясь уговорам дочери переехать к ней. Вера уже исчерпала все доводы, но неизменно слышала в ответ: нечего мне там у вас под ногами путаться, я уж тут как-нибудь сама… Её всячески убеждали в обратном, что, дескать, никакая она не помеха, что там у неё будет своя, отдельная комната в их просторной четырёхкомнатной квартире в доме, который очень удобно расположен в непосредственной близости от парковой зелёной зоны. Дочь пыталась даже укорять мать за её нежелание помочь ей в присмотре за сыном-второклассником (старшего весной забрали в армию), но… И так бы оно оставалось до поры, до времени если бы не всё чаще повторяющиеся сердечные приступы, после одного из которых Татьяна Михайловна была вынуждена пролежать в больнице чуть ли не месяц.
Пришлось сдаться… И помаленьку всё как-то началось налаживаться и здесь, она стала выходить гулять по действительно очень красивым аллеям парка, завязались и новые знакомства. Но больше всех остальных радовался переезду бабушки, конечно, Ванечка, внучок, даже просто потому, что теперь он возвращался из школы не в пустую квартиру, как прежде.
И вот однажды он сидел за своим столом и делал уроки. Татьяна Михайловна всю жизнь проработавшая в школе учителем русского языка и литературы, не вмешивалась в  процесс, радуясь тому, что сообразительному парнишке и не требовалось никакой посторонней помощи – пока что неплохо справлялся сам. Но в этот раз парнишка пришёл в её комнату с оказавшимся непростым для него вопросом:
- Бабуль, а почему к хлебу такое уважительное отношение? Разве, без него нельзя покушать того же супу, к примеру, или какую-нибудь кашу? Я вот его не очень-то люблю…
- А почему ты об этом спрашиваешь?
- У нас по чтению тема такая: хлеб – всему голова! Нужно написать, что я об этом думаю… Не могу же я признаться в том, что совсем ничего о нём не думаю, правда?
- Правда-правда! – улыбнулась та – Конечно, правда! А вам учительница что-нибудь предварительно рассказывала о хлебе?
- Ну, да… Что для того, чтобы мы могли сделать себе бутерброд к завтраку, люди ста двадцати профессий должны были потрудиться в поте лица своего. Что это такая пища, которую нельзя ничем заменить. Рассказывала об отношению к нему в разных странах. Ба, представляешь, в Индии до сих пор существует дополнительное наказание для преступников: им какое-то время, в зависимости от тяжести вины, дают еду без хлеба, представляешь?   Считается, что совершив преступление, они не имеют право его есть… А в Англии… Вот ты знаешь, что означают слова «леди и лорд»?
Татьяна Михайловна, улыбнувшись, сделал вид, что впервые об этом слышит:
- Нет, не знаю! И что же?
- А! «Леди» - это не что иное,  как та «что замешивает хлеб», а «лорд» - хранитель хлеба… Правда, интересно?
- Правда! А как у нас на Руси относились к хлебу, она вам рассказывала?
- Да… Елена Игоревна много чего говорила, но я… А, ладно, сейчас залезу в интернет и что-нибудь накалякаю…
- Считаешь, что так будет честно, да? Знаешь, учителя ты сможешь обмануть… возможно… но вот себя вряд ли… Хочешь я расскажу тебе о своей первой осознанной, подчёркиваю – осознанной, встрече с караваем настоящего ржаного хлеба, аромат которого пронесла через всю свою долгую жизнь?
- Так бывает? – недоверчиво вскинул  на неё любопытный взгляд внучок.
 - А вот ты сначала послушай, а потом, может быть, тебе станет понятно о чём написать в домашней работе.  Я тогда была примерно твоего возраста. Мы жили в городе с мамой, папой и младшим братишкой. На летние каникулы меня частенько отправляли к папиной сестре в деревню, не в такую, в которую ты приезжал ко мне на автобусе, а в самую настоящую, расположенную в пятнадцати километрах от железнодорожной станции. Да и что это была за станция? Просто обыкновенная будка обходчика, которая называлась «Истино». Рано научившись читать, я всякий раз принималась спорить с папой (обычно он отвозил меня к сестре, всякий раз радуясь возможности побывать на своей малой родине), указывая на ошибку в названии станции: правильно, утверждала я, « Истина», а не «Истино». Отец со мной не спорил, понимая насколько его дочь упряма, лишь смеялся и поднимал руки вверх, сдаваясь.
Тётя Даша осталась жить в их «родовом гнезде». Замуж она не выходила – всё ждала своего жениха, так и не вернувшегося с войны. Домик был совершенно крошечный по размерам, не больше нашего зала, причём четверть его метража занимала русская печь с лежанкой. Имеешь представление,  как она выглядит?
- Да! – откликнулся внук – В книжке со сказками часто попадается её изображение.
- Ну, хоть так… - улыбнулась она – А я вот вживую и видела, и даже спала на ней… Ну, так вот… Тётя Даша работала в полеводстве с темна, до темна, что называется.  А надо сказать, что сама деревня состояла как бы из трёх, разделённых оврагами деревень. Первую называли Верхние Лучки, потом Средние, где жила тётушка, и Нижние за совсем не глубоким логом, где в июле поспевало неимоверное количество клубники. Ягод было настолько много, что склоны овражка на время становились не зелёными, а тёмно-бордовыми, представляешь? В наших Средних Лучках, да и в остальных тоже, почти у всех жителей была одна и та же фамилия.
- Как это? Почему?
- А потому… раньше в семьях было по семь, а то и по десять детей, а не как теперь – один, максимум двое. Сыновья, взрослея, заводили свои семьи, и строили себе дома рядом с отцовским, понимаешь?
- Кажется, да… А дочери?
- А дочерей отдавали замуж по другим деревням! Чему ты улыбаешься?
- Вспомнил поговорку: хоть за дурака, но издалека…
- Интересно, где это ты мог её услыхать? Ну, да ладно… В телевизоре и не такое доступно… Работы на селе круглый год много. А уж летом и подавно. Магазин в деревне был, но он работал днями. В семьях, где имелись старики или дети, вопрос решался легко, но моя тётя жила одна, так что ей приходилось печь хлеб для себя, ну и для меня, когда я у неё гостила, самой. О, это было совершенно фантастическое какое-то зрелище, волшебное просто! Для свершения которого ей приходилось отпрашиваться с работы на полтора дня. С вечера в хате появлялось такое большое деревянное ведро – дежа – в котором тётушка сначала заводила опару, потом очень долго месила и мяла кулаками тесто до такого состояния, пока оно не перестанет приставать к рукам и стенкам этой самой дежи. В заключение ёмкость покрывалась большим, расшитым цветами полотенцем и  замес оставлялся до утра - «подходить».  
А утром… Утром я просыпалась от нестерпимого жара раскалённой печи, причём, дверь на улицу распахивать категорически запрещалось – хлеб опадёт… Наскоро умывшись, я усаживалась за накрытый обязательно свежей скатертью стол и принималась наблюдать за процессом превращения обыкновенного теста в необычный душистый ноздреватый хлеб! Это было сродни празднику, чуду! Тётя Даша, ловко орудуя деревянной лопаткой, посыпанной отрубями, словно мифическая жрица, отправляла туда, на так называемы «под» колобок за колобком, которые там прямо на глазах увеличивались в размере и покрывались румяной, золотисто-коричневой корочкой, наполняя избу таким ароматом, от которого невольно текли слюньки и хотелось немедленно выхватить  приглянувшийся каравай и есть, обжигаясь, и бесконечно радуясь самому этому моменту и пониманию того, что есть Жизнь! Но тётя всякий раз била меня по рукам, гася необдуманные порывы. Почему? А потому, что только что испечённый горячий хлеб вреден для желудка. Готовые, выпеченные хлеба, она бережно раскладывала на скатёрку и прикрывала второй, смоченной в родниковой воде, приговаривая при этом какие-то  чуть ли не заклинания… Эх, расспросить бы, но уже не кого…
- Погоди немного, егоза! – говорила она мне – Пусть хлеб-батюшка немного опомнится, придёт в себя. Никуда он от тебя не денется, только вкуснее станет! И вот, наконец, наступал тот момент, когда уже было можно! Отрезав от каравая щедрую краюху ещё до конца неостывшего хлеба, она подавала мне его вместе с налитым в глиняную кружку холодным молоком или простоквашей… М-м-м… Объеденье! Никакие теперешние торты или плюшки близко не сравнятся с ним ни по вкусу, ни по запаху…

Женщина сидела, прижав к себе внука, плотно сомкнув веки. Казалось, что она сейчас вновь перенеслась туда, в такое уже далёкое своё детство, и  находится там, а не здесь, в современной квартире и мире, в котором приходится объяснять подрастающему поколению в чём истинная цена куску хлеба, и каково должно быть к нему отношение…  Молчал и Ваня. А потом, вывернувшись из её объятий, тихо сказал:
- Бабуль! Я, кажется, знаю о чём мне нужно написать…
- Да? – возвратилась она обратно и, погладив ребёнка по голове, сказала – Очень рада, что смогла тебе помочь, Ванечка, пиши…
 
Одесса.
Рейтинг: +5 1043 просмотра
Комментарии (8)
Людмила Комашко-Батурина # 29 июня 2018 в 07:55 0
Хороший рассказ-воспоминание о хлебе! У меня тоже в детстве такое было... Нет ничего вкуснее бабушкиного хлеба, испечённого в русской печи!Спасибо автору за добрые воспоминания! удачи!
Валентина Карпова # 3 июля 2018 в 18:17 0
Спасибо, Людочка! Спасибо!
Ольга Oly # 12 сентября 2018 в 21:55 +1
О,благодаря рассказу и я вернулась в пору летних каникул, которые обычно проходили у бабушки в деревне. Как это всё живо из детства - русская печь, караваи ароматного хлеба. А с краюхой хлеба - молоко прямо из погреба (и что интересно, никакой ангины после этого не было)))) Валя, замечательный рассказ о хлебе и теплоте отношений бабушки и внука...
Валентина Карпова # 12 сентября 2018 в 22:04 0
Это моё детство... Ох, какая же я уже старая... Помню даже, что такое русская печка, представляешь? А ещё помню, как тётушка делал для меня варенец: долго томила молоко в печке, снимая коричневую масляную пенку и складывая её в глиняную махотку, перестилая слои домашней сметаной... потом это всё сколько-то стояло - скисало, а потом... можно было намазывать на эту самую ещё тёплую краюху хлеба и... м-м-м... объеденье у кого рот большой - как она любила приговаривать!
Спасибо, Оленька! Спасибо дорогая!
Ольга Oly # 12 сентября 2018 в 22:16 +1
Да и я не молодая)))) Спасибо, Валя, вспомнили прежние времена))))
Валентина Карпова # 12 сентября 2018 в 22:39 0
уж не признак это старения, а? Почему-то всё возвращаюсь и возвращаюсь в те далёкие времена... Сравниваю, хотя понимаю, что это глупо... Жизнь во все времена и молода и мудра в одну и ту же единицу времени, потому и вечна... Рада была пообщаться! Всех благ! Заходите, у меня всегда открыто...
Татьяна Белая # 28 мая 2019 в 09:19 +1
Валя, какой замечательный рассказ. И написан твоим изумительным, поэтичным языком. Настоящее наслаждение получила. Творческого вдохновения тебе! spasibo-20
Валентина Карпова # 28 мая 2019 в 12:15 +1
Спасибо, Танечка! Это моё прошлое... я почему-то всё чаще брожу по его заповедным дорожкам, точно зная, что ждёт вон за тем поворотом... spasibo-8