Необыкновенная

Овальное лицо с чуть выделяющимся округлым подбородком. Губы и темные глаза едва прячут затаившуюся улыбку, в которой все-таки можно угадать радость жизни и своего пребывания на этой земле в этом упоительном возрасте пятнадцати лет. Челка чуть скошена влево, волосы легкими волнами касаются плеч.

Инна медленно перевела взгляд с черно-белой фотографии на зеркало, стоящее перед ней. То же лицо, может, с более точными чертами. Та же челка, склоняющаяся влево. Те же глаза…Но вот взгляд уже другой. Та радость, что озаряла лицо юной девушки, нет, не померкла, а смешалась с иными оттенками чувств, эмоций, рожденными от пережитых событий, восторгов и потрясений за… Сколько же лет прошло с этого снимка? Инна начала освобождать фотографию из синих уголков, приклеенных в фотоальбоме. Вместе с фотографией выпал пожелтевший листочек бумаги. Отчего-то ёкнуло сердце. Инна медленно развернула листок. «Ты – необыкновенная! Когда-то ты будешь моей…» И дата этой фотографии сразу же всплыла в памяти: 28 декабря 1987 года. Прошло почти пятнадцать лет.

Вечеринка была в самом разгаре. Уже раз за разом ставилась пластинка с записью песни «Там, где клён шумит», иногда чередуемая другой любимой песней «Остановите музыку». Всё реже объявляли быстрые танцы. Но «почта» работала исправно. Это было одним из любимых развлечений подростков: на стене висели конвертики с номерками. Свое число каждый из присутствующих вытянул еще в начале вечера, и теперь «почта» работала вовсю, рассылая признания, которые так трудно сказать вслух, но так рвутся из юных сердец, ступивших на волшебную тропу познания первых чувств. Были и простые записки с традиционными вопросами: «Как настроение?», но и их получать было приятно, потому что любое сообщение подтверждало твою нужность кому-то. Отвечая подписанному «числу» в записке, невольно ощущалась причастность к тайне, о которой известно только двоим. А что может быть лучше этих незамысловатых приятных тайн? Развернув очередное послание, Инна почувствовала, как кровь хлынула к щекам, и без того разгорячённым от последнего танца с Вовкой под звуки «Клёна…»: «Ты – необыкновенная! Когда-то ты будешь моей…»

Инна медленно обвела комнату затуманенным взглядом. Всё шло своим чередом, никто не смотрел в ее сторону, проверяя реакцию или факт прочтения. Как будто эта записка случайно оказалась в руках взволнованной девушки. Андрей дискутировал о чем-то с Лерой. Нашли время. Впрочем, они всегда находили время и темы, интересные для обоих, и тогда могли подолгу искать истину, соревнуясь в масштабах кругозора и познаний. Вовка перебирал пластинки: наверное, опять медляк ищет. Хотя еще и этот танец не закончился для единственной пары в середине комнаты: Серёжи и Юли. Такое ощущение, что он как пригласил светленькую и нежную Юлю на первый танец, так и не расставался с ней. Игорь стоял у окна и смотрел в ночной внешний мир, как будто забыл, зачем он здесь. Рамиль неотрывно смотрел грустными оленьими глазами на Инну со своего места на краю дивана. Девушка уже привыкла к его взглядам и точно знала, что его чувства всегда будут на таком вот расстоянии. Иногда ей казалось, что для Рамиля важнее было созерцание, чем ответные чувства визави. Но слова из записки были не из его речи. Кто?

Зазвонил телефон, возвращая ее в реальность:

- Привет, подруга! Ты как? – услышала Инна свою подругу Любу. – Наверное, грустишь опять? Всё, прекращай хандрить, доставай свои наряды и дуй ко мне: собираются интересные люди!

- Нет, Люб, я не хочу.

- Я так и знала! И как ты собираешься отмечать свой, между прочим, законный праздник? Специально для нас, прекрасных, придумали, а ты игнорируешь его! Без шампанского, красивых слов, цветов…

- Цветы у меня есть, - перебила подругу Инна, - я сама себе купила веточку мимозы…

- Знаешь, что! – запнулась Люба, - Я, конечно, понимаю, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего, но не до такой же степени! Всё, я тебя жду!

- Я не приду, Люб…

Хорошая у нее подруга: заводная, не унывающая, с замечательной, хотя и несколько навязчивой идеей-фикс: «если счастлив сам, помоги другому». Вот и старается вывести Инну из состояния послеразводного разочарования. А что, собственно, она хотела? Ведь знала, что и любви особой не было. Правда, как обычно это бывает, понимаешь это почему-то уже после свадьбы.

Привычный стук в окно заставил Инну улыбнуться: «прилетел ее Воробыш!» Так она называла воробья, который повадился прилетать к ней в гости: присаживался на широкий карниз, проверял его на прочность своим крепким клювиком, как бы случайно поглядывал через стекло в комнату. Инна не различала воробьев: они все казались одинаковыми. Но почему-то была уверена, что к ней летает один и тот же. Она насыпала ему крошек на карниз и звала ласково «Воробыш». Вот и сейчас он посверкивал черными бусинками глаз, требуя внимания. Открывая окно, чтобы насыпать маленькому другу хлебных крошек, Инна невольно запустила в квартиру озорной и все еще по-зимнему прохладный воздух, который, пролетев вглубь комнаты, скинул на пол фотографию. Инна подняла ее и прерванные звонком воспоминания продолжили свой путь.

А кого бы ты хотела, чтоб это был? – не раз спрашивала Инна себя. Каждый из юношей вызывал симпатию по своим индивидуальным качествам и малообъяснимым критериям. И в каждого девочка была немного влюблена, как это обычно бывает в этом возрасте. В Андрее привлекала его удивительная разносторонность интересов и знаний, с ним всегда было интересно, при этом не чувствовалось никакого зазнайства или снобизма. Но его ровное доброжелательное и несколько отстраненное отношение ко всем сбивало с толку и казалось, что он не выделяет никого из своего окружения. Вовка… Инна вспомнила, как в одной из весенних вылазок их компании в лес, он залез на высокое дерево, из-за чего встревожились не только чувствительные девчонки, но и более отважные мальчишки. Но Вовка не хотел слезать с него, пока его об этом не попросит Инна. А она не испытывала положенной в таких случаях радости и польщения этим наивным и откровенным признанием его чувств. Наоборот, почему-то сердилась на показушность, как это тогда ей показалось. Она всегда считала, что есть чувства, которые не требуют публики, а нуждаются в уединении. Игорь… Он был новеньким в их компании, и привела его сюда именно Инна. Это был красивый юноша со спортивной фигурой и чуть насмешливым взглядом. Но Инна уже знала, что за этой насмешкой пряталась некоторая неуверенность, даже ранимость, если такое бывает у мальчишек. Серёжа… А вот Серёжа действительно притягивал к себе внимание, сердце и мысли, несмотря на все попытки Инны запретить себе и думать об этом. Инна не любила брать «чужое». У него была Юлька. И она ей очень нравилась своей удивительно мягкой красотой, женственностью, тихой улыбкой. Но как приказать своим чувствам, которые зажигаются, как сухой тростник от одной спички, когда смотришь в его глаза. Трудно определить цвет его глаз, потому что такого слова просто нет. Они не чисто зелёные, а с золотистыми и коричневыми крапинками. Взгляд этих необыкновенных глаз, казалось, прожигал и видел всё, что творится в душе. Поэтому Инна старалась лишний раз не смотреть ему в глаза. При всем при этом Серёжа, любимец всей их компании, был со всеми обворожительно приятен, весел и внимателен.

Тренькнул знак о сообщении на «одноклассниках». Инна нехотя подошла к компьютеру и открыла письмо. Рамиль. Он единственный, с кем они нашлись спустя время после тех юношеских лет.

- Привет, малинка! – прочла Инна, - Ну, что, готова к празднику?

Он называл ее «малинкой» сначала потому что, что ее имя удачно рифмовалось с названием этой сладкой ягоды. А потом был случай, который закрепил второе «имя» Инны среди друзей. Это случилось в детстве, когда еще любовь была абстрактным и стеснительно запрещенным для разговоров словом, а больше ценилась дружба и дворовые игры. «Казаки-разбойники» была одной из любимых игр. Однажды убегая от «разбойников», команда «казаков» забралась в чужой сад, легко перемахнув через немудрёный забор. Они угодили прямо в малинник. С трудом сдерживая возгласы от мелких заноз веток малины, они замерли, слушая, как мимо пробегают их противники. «Все, ушли! – негромко сообщил Серёжа, главный в их команде, - уходим!» «А где Инка?» - раздался тревожный голос Рамиля. А Инка в это время, забыв обо всем, уплетала сочную крупную ягоду малину…

Теперь Рамиль ждал ее ответа на сайте. Инна помедлила с ответом. Она и не знала, что написать. Ей не очень нравился этот первовесенний праздник своим каким-то нарочито повышенным вниманием к женщинам. Да и не ждала она от него ничего особенного. Неудачное замужество послужило эффективной прививкой от всех серьезных отношений. Дочь забрала бабуля с ночевкой. Планов никаких не было. Всё это не хотелось писать старому другу, чтобы не нарваться на утешения или упреки в ее сложном восприятия мира. Вместо этого она неожиданно для себя вдруг написала: «Рамиль, помнишь наш предпоследний новогодний вечер? Там еще в почту играли?»

Ответ пришел почти мгновенно: «Наконец-то. А я всё ждал, когда ты спросишь)))». Эти смайлики в конце фразы особенно возмутили Инну: та скорость, с которой он ответил, серьезно предполагала, что Рамиль что-то знал. И молчал! И она не догадалась спросить его раньше об этом!

«Кто?! – коротко бросила она в экран.

«Неужели сама не догадалась?»

«Нет! - и чуть помедлив, добавила: «Я вас всех любила))) Кто?»

«Серый».

Инна еще раз перечитала: «Серый». Так в ее детстве называли всех Серёжек... Но этого не может быть! Сердце ухнуло куда-то и долго не могло выбраться из вакуумной ямы сознания.

«Почему ты так решил?»

«Он сам сказал».

«И ты молчал?»

«А ты не спрашивала)))»

«Рамиль!»

«Ладно, ладно! Как-то встретились мы с ним, лет через пять, уже из армии оба пришли. Пивка попили…»

«Вы же не пьёте!»

«Инка, ну ты что? Всё когда-нибудь меняется!»

«Рамиль! У него же Юлька была!»

«Была… и есть сейчас. Ну, ты же помнишь ее? Она- как ребёнок. Серый же всегда у нас отличался благородством. Он чувствовал, скорее, ответственность за неё и просто не смог расстроить её наивный романтичный мир любви и мечты…»

«А мой мог????????????»

Обилие вопросительных знаков выплескивало негодование и непонимание Инны. Как он мог? Ответственность – это же не любовь! А у них могло бы всё сложиться иначе, если бы Серёжа хотя бы намекнул на своё отношение! Но что значат его слова «…Когда-то ты будешь моей…»?

«Ин, - написал собеседник, как будто услышал её безмолвный вопрос и почувствовал её состояние, - а ты знаешь, что Серый уходил от неё?»

«…»

«…но снова вернулся, когда Юлька чуть не наложила на себя руки из-за этого…»

Не дождавшись ответа, Рамиль снова написал:

«А почему ты вспомнила об этом?»

Экран давно погас. Инна вышла из команды. Сейчас она стояла у кухонного окна, бездумно глядя в окно, где шла нешуточная борьба постаревшей зимы и зарождающейся весны. Погода тоже переживала кризис перемен и переосмысления ценностей. Ну, и какая же она необыкновенная?! Самая обыкновенная женщина, которой хочется того же, что и всем: чтобы ее любили! Всё так просто! Но Инне не раз потом еще говорили, что она не такая, как все, что есть в ней что-то необычное, загадочное. Сначала ей это нравилось, и каждый раз вспоминала ту фразу из детской записки, а сердце наполнялось неясным томлением и предвкушением счастья. И замуж –то она вышла за Диму, наверное, по этой же причине. Он тоже ей сказал эти заветные слова, которые наложились на романтику новогодних праздников, славно отмечаемых в ее первом коллективе, где они и познакомились. Потом эти слова стали приносить внутреннюю тревогу, и, наконец, наступил момент, когда они стали её просто раздражать. Сейчас Инна не хотела быть необыкновенной, потому что поняла, что именно эта неопределенная черта и оставила, в конце концов, сейчас ее одну в этой сумрачной кухне, в давящей тишине, которую прерывало только пыхтенье чайника. Отчего-то захотелось плакать, как самой обыкновенной женщине. Не просто заплакать, а в голос, так, чтобы выплеснуть все свои печали, сотворённые противоречивостью придуманного мира и мира реального. Все эти любови и сказки выдумали поэты и писатели, чтобы хоть как-то утешить и отвлечь живущих от вечных проблем и обыденной жизни. И что дальше? Инна снова пошла в комнату, забыв налить себе чай, что собиралась сделать пять минут назад. Вынутая фотография наивной девочки лежала на столе и улыбалась ей знакомыми глазами. Что же в тебе такого было, что влекло и отпугивало? – в который раз спросила мысленно Инна у ней.

Снова ожил компьютер, прислав очередной звонок сообщения. Рамиль? Они же уже попрощались после его поздравлений с праздником.

«Инка-малинка! Ты даже не сомневайся: ты на самом деле необыкновенная! И это не обсуждается))) Но…ты же знаешь про феномен «лишнего человека» … Не легко, но так здорово, что ты есть! И есть именно такая!»

Инна ничего не стала отвечать. Она взглянула в зеркало и … улыбнулась. Ей в ответ улыбнулась та самая юная Инка, которая еще не сомневалась и искренне верила в любовь, чудо и лучшее завтра. Она подошла к окну, удивленно разглядывая небо, которое преобразилось буквально за несколько минут, поменяв холодную серость сталь на нежную синеву. «Если сейчас прилетит мой Воробыш, значит, я и правда необыкновенная, и ничего плохого в этом нет. И тогда…» Она верила в знаки, причем, часто собой и придуманные. Время остановилось. Замерло и сердце женщины в ожидании.

«Тук-тук» - услышала она своего пернатого друга, - И что стоим?» Инна облегченно рассмеялась.

- Алло, Люба? – прозвенел ее голос в трубку – Я приду!