Именно она

                                       Увидел неожиданно звезду в ночи,

                                       Теперь дорогу жизни легко найти,

                                      Манит своим сияньем, вперед иди,

                                       Ее с собою рядом, ко мне веди.

Шёл 1947 год. 

Из эшелона высадились затемно. Каменная двухэтажная школа вместила весь батальон. Солдаты сгребли с пола старый мусор, подоткнули под бока свои шинели и спать.

Виноградов с комбатом, поджарым краснолицым майором, устроились на втором этаже, в маленьком кабинете директора, окна которого выходили во двор. Николай подошел к окну, напротив, росло развесистое дерево, толстые ветки которого, царапали стекло окна. В кабинете было чисто, только из распахнутого книжного шкафа, вывалились классные журналы. Николай присел, в самом углу шкафа, на каком-то тряпье, устроили себе гнездо мыши. Родителей не было видно, а розовые мышата, крепко прижавшись друг к другу, ожидали решения своей судьбы.

Избавившись от квартирантов, стали укладываться.

Майор лег на спину, глубоко вздохнул, закрыл глаза и захрапел громко, с какими-то раскатами, всхлипывая и причмокивая. Вот храп его достиг высокой ноты, Николай, хотел толкнуть храпуна в бок, но тут…

В стекло постучали:

- Тук-тук-тук.

Николай приподнял голову, прислушался, опять стук. Захлебнувшись храпом, майор не открывая глаз, потянулся к пистолету, лежащему рядом. Вот майор открыл глаза, кивнул Виноградову. Николай, чуть приподняв голову над подоконником, стал вглядываться за окно. Никого.

Только легли, опять стук. Майор, поминая и черта и бога, резко распахнул окно, посветил фонариком вдоль стены.

Никого.

Луч света, прочертив школьный двор, уперся в развесистую яблоню, прямо перед окном. На ветке дерева, сидел человек и дергал нитку. Нитка тянулась к окну, оттягивая повешенное за черенок, зеленое яблочко, стучавшее по стеклу.

Этот некто, ехидно  захихикал, стал быстро спускаться с дерева. Майор хотел ругнуться, но вместо этого, запустил в нарушителя плоский фонарик, в котором можно было менять цвета: красный, зеленый, белый. Внизу ойкнули, зашуршала трава, потом все стихло.

Остаток ночи прошел спокойно.

Первым местным жителем, которого Николай встретил утром у школы, была не высокая русая девушка. Завитки волос, вырываясь из-под платка, отдавали золотом. Она была одета в стеганые брюки и телогрейку. Поправив непослушную прядь, прикрывая синяк под глазом, достала из кармана фонарик майора, протянула Виноградову:

- Тут у вас выпало ночью. Жаль, стеклышко треснуло.

Она громко рассмеялась, оглянулась на поджидавших ее подруг и побежала к ним.

Из обрывков фраз, долетевших до него, Николай понял, что девчата идут на станцию, разгружать эшелон.

Утренняя незнакомка остановилась, оглянулась, оглядела Николая с головы до ног, крикнула:

- Привет майору!

- Когда успела приметить? – подумал Виноградов.

Через день Виноградова пригласили на беседу с выпускниками фельдшерской - акушерской школы. У дверей в двухэтажное деревянное здание, стояла она.

Николай не сразу признал в ней утреннюю незнакомку, она просто преобразилась. Ношеное – переношеное ситцевое, выцветшее платье, облегало ее сбитую фигуру. Прячась от ветра за приоткрытую дверь, она пригласила Николая в помещение.

В большой комнате, заставленными партами, стояла группа девчат. Сопровождающая Николая девушка, не выделялась среди подруг ни особой красотой, ни одеждой. Разве что держится увереннее других, да говорит хорошо поставленным, певучим голосом.

Проходя мимо девушки в класс, Николай невольно коснулся ее бедра, почувствовал тепло налитого, теплого девичьего тела. Виноградов вздрогнул, неуклюже переступая с ноги на ногу, отдавил Вале, как она представилась, ногу и  покраснел.

Не обращая внимания на смущение Николая, Валя широко улыбнулась, прикрывая за ним дверь в класс, взяла за руку:

-Вы наш гость.

Николай, не замечая ничего вокруг, почувствовал тепло девичьей руки, ощутил на своей щеке дыхания, в голове зашумело…

Валя, не заметно для других, ущипнула его, опять обратилась:

- Вам помочь снять шинель, товарищ старший лейтенант?

Николай посмотрел в ее глаза, там будто  мелькали огоньки, кивнул, потом покраснел еще сильнее, снял шинель, отдал Вале в руки.

В классе негромко засмеялись, а Валя не улыбнулась.

Николай почувствовал, наконец, себя свободнее. Он даже не представлял, как вести себя с Валей, которая начисто, вырвала у него инициативу. А может, в том была другая причина?

 До войны, ему не пришлось встречаться с девушками. Не было времени, да и возможности. Тяжело болела его мать.

В 14 лет Николай пошел на работу на завод, учеником слесаря. Когда выкраивались минуты свободного времени, много читал, пробовал писать стихи.

Слушали Виноградова внимательно, он умел овладеть аудиторией. Задавали много вопросов о международном положении. Особенно усердствовала Валя, но Николай был на высоте.

После его лекции, девчата запели. Виноградов сразу отличил грудной голос Вали, который,  казалось, проникал в душу Николая.

Завели патефон, девчата, приглашали друг друга танцевать, озорно поглядывая на прижавшегося к стене старшего лейтенанта. Виноградов с тоской смотрел на дверь и жалел, что не захватил с собой своих сослуживцев.

Подошла Валя, улыбнулась как старому знакомому:

- Девчата считают, что вы прекрасный танцор.

Николай промолчал, он ведь вообще не мог танцевать, но растерянно кивнул и пошел следом за девушкой.

Их обступили, прижали друг к другу.

Медленное танго, словно позвало куда-то Николая, повлекло. Валя взяла правую руку Виноградова, положила на свое бедро, левую его руку, взяла своей правой. Виноградов, топчась на одном месте, умудрился отдавить ноги и партнерше, и всем, кто находился рядом.

Валя засмеялась:

- Какой вы право. Но я все равно научу вас танцевать, если конечно раньше, вы не сделаете меня инвалидом.

Взяв Николая за руки, Валя, глядя Виноградову в лицо, повела его под звуки вальса. Николай послушно сделал несколько шагов и пребольно наступил ей на ноги, обутые в парусиновые, добела натертые зубным порошком, башмачки. Валя сморщилась, прихрамывая и смешно охая, потянула в сторону Николая.

Едва выбравшись из суеты танцующих пар, Валя предложила:

- Может, погуляем?

Николай кивнул, послушно пошел следом, удивляясь себе.

- Что я молчу, - думал он.

А вот слов найти не мог.

Виноградов шел, ловя взглядом улыбки встречных девушек, слышал их шепот:

- Ох, и повезло же Вальке, парень какой видный!

Услышав о себе такие слова, Николай совсем растерялся.

Валя ловко нырнула  в раздевалку и вот уже несет Виноградову шинель, сама на ходу, натягивала плюшевый жилет.

Николай невольно залюбовался ей.

Лицо Валентины раскраснелось, глаза блестят. На миг натянулась материя платья, четко обрисовав ее небольшую грудь.

Николай покраснел, отвернулся, потом не выдержал, посмотрел опять.

Валя о чем-то говорила подругам, стоя боком к Николаю, успевая отвечать на вопросы, косо поглядывала на старшего лейтенанта.  Только сейчас, Николай разглядел ее глаза, бездонные, светло-карие. Взгляд ее доверчивый и в тоже время уверенный, как бы просил прощение, за многословие хозяйки. Николай понял, что свое смущение Валя прятала за потоком слов.

На улицу вывалились шумной ватагой. Впереди Николай с Валей, за ними полтора десятка провожатых. До школы, где стоял батальон, шли долго, окружными путями, хотелось еще идти, идти…

Они будили темные пустые улицы громким смехом, пугая спящих собак, которые провожали потом, громким лаем.

Часовой у ворот школы давно заметил группу девчат и заулыбался. Как же он удивился, когда разглядел между ними политрука. Часовой подтянулся, не отрывая глаз от старшего лейтенанта. Он видел, что Виноградов постоянно погладывает на не высокую, бойкую девушку, которая была «заводилой» этой компании.

Но вот хохотушка что-то сказала своим подругам, кивая в сторону часового, засмеялась, поднявшись на цыпочки, громко чмокнула в щеку старшего лейтенанта и спряталась за спины девчат.

Николай еще долго стоял и смотрел вслед девушкам, потом медленно повернулся, прошел мимо часового, растерянно ответив на его приветствие. Виноградов шел и повторял про себя только что придуманное им стихотворение:

Простое свое счастье с собой неси,

Скорей от одиночества себя спаси,

Не потеряй ее ты, даю совет,

Ведь будущего знаю, без нее нет!

На свадьбе Виноградовых, было весело. Стол был огромный и миски с квашеной капустой и картошкой, терялись, как небольшие курганы в степи. Перед Николаем стоял граненый стакан с водкой, который он поднимал и подносил ко рту, да опять ставил на стол. Он давно слышал шепот:

- Смотри, не пьет, болеет чем, что ли?

Когда произнесли тост:

- За Победу!

Николай сделал из стакана несколько глотков.

Всю оставшуюся ночь, гости праздновали без молодоженов. Отравление было настолько сильным, что Николай несколько раз терял сознание.

Никогда больше, Валя и знакомые Виноградовых, не предлагала Николаю пить спиртное.