ОНА

–       До чего же вы неправильно живете! – возмущалась Она.

     Все прятали глаза. И деликатно помалкивали: муж бросил ее с годовалой дочерью, институт Она не закончила, в доме – «покати шаром», самое необходимое.

–       Вот ты, Андреев, кругленькую сумму копишь, подрабатываешь в выходные, света белого не видишь…

–       Хочется эксклюзивной недвижимости за бугром. Где-нибудь на побережье Испании. Мечта у меня! – извинился Андреев, оглядывая стены с бледными обоями, разрисованные цветным мелом. – Дочка «изгваздала». Моя тоже… – вспомнил Андреев, – гвоздем на полировке дремучий лес изобразила. Раз и навсегда отучил.

–       Или, Пеньков, ты…

–       Не надо! – вскинулся Пеньков, вздохнул о прошедшем, где носил портфель этой тогда тоненькой школьницы, мерз на катках, регулярно простужался в парках и пригородных лесах, терпел лишения зимних и летних походов. – Про меня не надо, пожалуйста! – вздохнул он о прошедшем. Вздохнул с облегчением: пронесло.

–       Выскажем неодобрение Катерине Бестужевой, и закруглимся, – предложил Андреев. – Пора по домам.

–       Добро, – усмехнулась Катерина, как полагается размордевшая и хрипатая, с бриллиантиками на толстых пальцах.

–       Воруешь? – спросил Андреев, позевывая.

–       Извлекаю прибыль. А случится, приворовываю. Не откажусь.

–       Вместе учились… – продолжал зевать Андреев, – не хорошо.

–       Чему учились? «Волга впадает в Каспийское море»? «Дважды два – четыре»? В частном бизнесе дважды два считается по-другому. И Волга течет в зависимости от спроса. Сегодня впадает, а завтра, в соответствии с курсом доллара, выпадает из Каспийского моря. Не мотайте нервы, господин бывший одноклассник!

–       Иногда мне кажется, – сказала Она, что если очень сосредоточиться, то есть, быть внимательным всем нам, тем, кто уже не молод и окружающим, молодым… если очень сильно пожелать, будет солнечный день, утро, звездная ночь. Но кому-то плохо, и общее «плохо» складывается в тучу. Но кому-то невмоготу, и ударяет молния с громом. Рассыпается дождь, становиться легче.

–       Читал я… – усмехнулся красавец Бекетов, книгу о психах. Кого и куда нужно ударить, чтобы получился подходящий псих. В висок, или, к примеру, по темечку. Очень увлекательно с тех пор живется: глянешь на соотечественника – сразу понятно, по затылку приласкали, или зацепили в ухо. Верные признаки. Симптомы. Глаз дергается и шея не гнется. Очень увлекательная книга. На каждый день, чтобы не скучать, то есть.

–       Или еще…– продолжала Она, – когда мы рядом с любимым, мне кажется, образуется небольшое пространство. Такое, где могут расположиться  мужчина и женщина. Позже, когда мы с любимым разбежимся по делам, наша пространственная пещерка взлетает к небу.  А налетавшись, опускается где-нибудь в Новой Зеландии. Накрывая случайного человека. Если в тех местах нет никого подходящего, этот объем падает просто на землю. И появляются цветы. Поляны цветов. Ты был когда-нибудь счастлив, Бекетов? Просто так, ни с чего?

–       Счастлив «в пространственной пещерке»? Вдвоем с любимой в Новой Зеландии?

–       Красавцы часто бывают недобрыми,– заметил Андреев. – Потому – есть о ком заботиться.

–       О ком же заботиться красавцу? – напыжился Бекетов.

–       О себе, разумеется.

–       А у меня муж пьяница, – неожиданно пустила слезу Катерина. – Сделает урода. Или совсем ничего не сделает.

–       Вот что, однокласснички, – повел плечом Бекетов, – люди вы в основном положительные, с банковским счетом, связями. Нашли бы мне… как это? Второго. Друга жизни.

–       Собаку, что ли?

–       Женщину.

–       Кто бы просил…

–       Уж, помогите! – смеялся красавец, пристраиваясь к Катерине.

–       Забери мою женушку! – откликнулся Андреев. – За умеренную плату.

–       В размере ста минимальных окладов?

–       Плюс молоко. За работу в особо вредных условиях. Избавь только.

–       Что ж… ловлю на слове.

–       Но-но! Я, знаешь ли, пошутил.

–       Жаль, – скалился Бекетов.

–       Еще как… – вздыхал про себя Андреев. – Еще как жаль.

     Наконец, разошлись.

     В дверях задержался Пеньков.

–       Скажи-ка… – спросил он, каким-то совсем прошлым, молоденьким тенорком, – если однажды я предложу: уедем, или уйдем, бросим все… собственно, бросать-то ведь и нечего… начнем заново, попытаемся вдвоем. Согласишься?

–       Да, – ответила Она.

 –    Очень хорошо. Замечательно. Прекрасно… – ужаснулся Пеньков, бросился вниз, по ступеням лестницы догонять одноклассников.