Кролик в сметане

   "Человек - это то, что он ест", - вспомнилась фраза, как только я вошла на рынок, стихийно раскинувшийся синими однотипными палатками вдоль проспекта напротив моего дома. Этот рынок был полуофициальным, график его работы я никак не могла понять и потому никогда, уходя утром из дома, не знала, увижу ли синие тенты с логотипом "Продукты Белоруссии" вечером. Логотип врал. При ближайшем рассмотрении этикеток становилось понятно, что товары почти все сугубо российские. Но цены на рынке приятно радовали, особенно на овощи и фрукты, да и не привыкла я как-то копаться в корзинах огромных супермаркетов, переворачивая продукты, и мысленно представляя сотни других рук, рывшихся тут до меня. Накатило раздражение на московских пенсионерок - это ж надо с самого утра перелопатить все стеллажи, чтобы работающий люд потом брал остатки. Но сразу устыдилась своих мыслей - у каждого свое счастье. Я, по крайней мере, могу себе позволить покупать любые продукты на рынке, где и товар получше и никому не разрешают лапать и переворачивать вкусности.

    Выбрав крепкий кочан капусты, небольшой, как раз на голубцы, чтобы листья не резать, килограмм розовых помидоров, пару-тройку пупырчатых огурцов и большой пучок зелени, направилась в узкий проход между палаток. Тропинка, протоптанная ногами ленивых москвичей, наискосок через сквер, вела прямо к дому. Краем глаза зацепилась за фигурку чистенького и опрятного, но какого-то скукоженного дедка, разложившего товар прямо на ящике у ног и жалко втягивающего голову при виде грузчиков сплошь не славянской национальности. Те, пробегая мимо с металлическими тележками, косо поглядывали на старика. Ясно, места-то тут платные - московские чинуши свое не упустят, а дед явно "халявничал". Ноги сами повернули в его сторону, зачем? Я не знаю...

    На ящике, покрытом чистой картонкой, возлежала зелень, головки чеснока, баночка сметаны, лоток домашних, перепачканных яиц и в целлофановых пакетах капустка квашеная да огурцы соленые. Таких дедуль и ящиков за день в Москве я видела не раз, как и их нехитрый товар. Но то ли память, въевшаяся в меня, пожалуй, на всю жизнь о том, как сама стояла в первые дни на рынке после приезда в Первопрестольную, не дала отвернуться, то ли инстинкт хозяйки - люблю домашние продукты. В общем, я стояла напротив деда и не могла уйти. Дедок же, увидев потенциального покупателя, затоптался, быстро замигал бесцветными ресницами на морщинистом, покрытом темным загаром лице и вдруг резко наклонился к торбе, приставленной сбоку ящика и полушепотом спросил: "Кролика не желаешь, хозяюшка? Утром сам бил... Теплый еще был. Ты не подумай чего, он здоровый!" И до того как я успела ответить, извлек тушку на свет божий. Будучи крестьянкой, я кое-что в мясе понимала - упитанный молодой кролик точно был свеж, тушка тянула на килограмма два с хвостиком, и судя по жирку, красиво обтягивающему мышцы в нужных местах, кролик при жизни отличался отменным здоровьем и был заклан нагло и в расцвете сил.  "Дочка, ты побалуй себя, побалуй. А то глаза у тебя чисто собачьи..." - вдруг обронил дедок, быстро заглянув в душу. Я вздрогнула и заглушила постоянно бьющуюся во мне мысль: "Милые мои, хорошие, как вы там?" - словно испугалась, что странный старик может подслушать. Сторговались мы быстро, прихватив еще и сметану, довольная и чуть встревоженная, повернула-таки на знакомую тропку и, слегка увязая каблуками в раскисшей земле, пошла к подъезду. На ужин планировались голубцы, но их я всегда успею накрутить, а вот крольчатину не ела почитай пять лет, с тех самых пор, как занесла меня нелегкая так далеко от дома и пригвоздила намертво в чужом, хоть уже и почти родном городе на долгие годы.