За окном под свинцовыми тучами  грустил октября. Последнюю листву с деревьев срывал холодный ветер, которую пробивали к земле   серые дожди.  Катюша жила с мамой, папой и бабушкой в просторной квартире на улице Давыдковской, что возле Славянского бульвара в Москве. Их квартира на двадцать первом этаже была с  тремя спальнями и большим залом, в котором помимо стеллажей с книгами и резной мебели, стоял огромный камин, над которым как картина висела такой же ширины панель телевизора.
Папа девочки любил пультом зажигать камин, наблюдая игру огоньков пламени, которые были почти как настоящие, и от них по стенам бегали цветные всплески, когда в зале не горела люстра. Вытянувшись  в широком кресле с деревянными подлокотниками в виде львиных голов, он клал ноги на пуфик прямо возле камина, и читал  книжки от которых пахло чем то сладковатым, как от прелых осенних листьев.
Катя, его шестилетняя дочка с голубыми глазами и тёмно русыми волосами, могла определить эти книги по запаху даже с завязанными глазами. На некоторых корешках их были маленькие картинки, или крупные потёртые буквы из поблекших красок. Некоторые из них были выдавлены, и девочка, любила гладить по корешкам книг ладошкой, ощущая приятную шероховатость и бугорки. Дома книг было много, они остались ещё от прадедушки девочки, который начал собирать библиотеку в те далёкие времена, когда в квартирах не было телевизоров и компьютеров. Катя знала из рассказов бабушки, что первые книжки оставил прадеду его друг, которого почему то отправили в Сибирь. Прошло много лет, но он за ними  так и не приехал. 
      Мама всё читает из Интернета, - подумала Катя, рассматривая старые толстые тома, выстроившиеся рядком на шкафных полках - а папа почему то любит сидеть в кресле с книжкой, листая пожелтевшие страницы.
Из-за окон всегда доносится шум, от близости Кутузовского проспекта, а сейчас уже вливается и осенняя прохлада. По этому папа входя в зал, закрывает пластиковые окна, и становится тихо, тепло и уютно, как  в сказочном замке. А когда он ещё опускает толстые шторы, по стенам, книгам и потолку мерцая бегают волшебные каминные огоньки.
Иногда папа уронив книжку,  дремлет в кресле, и тогда, мне нравится шутить,  щекоча пёрышком под его носом. От этого он начинает махать руками во сне, а затем громко чихать и просыпается, заявляя, что он вовсе и не спал. А потом пытается поймать меня, и догнав берёт на руки и кружит, кружит, так что вся комната начинает вращаться кругом, как на каруселях парка, в который мы ходим с бабулей. 
Бабуля - это мама моего папы, она всегда следит, что бы папа вовремя кушал и выходил из дома опрятный, не забывая телефон и зонт, потому что он иногда бывает рассеянный, погружаясь в свои дела или мысли. Прямо как в стишке Самуила Маршака, который я выучила недавно с бабулей. 
Моя мама иногда обижается на неё, а бабушка, взявшая все заботы по дому в свои руки, всегда соглашается с ней и не спорит, но продолжает относиться к папе, как к ребёнку, опекая его.
Она готовит завтраки и обеды, и мне посвящала всё своё свободное время, занимаясь со мной рисованием и арифметикой, учит  играть на пианино, вязать крючком, и вырезать наряды для моих кукол.
Я люблю слушать её сказки. И когда она их вечером перед сном читает, при тусклом свете, я ни как не могу их дослушать до конца, потому что засыпаю. А еще она меня учит читать, и складывая из букв слога, а из слогов - слова. Она ходит со мной гулять на детскую площадку, или в парк вдоль речки Сетунь, где мы кормим диких голубей, и собираем траву и листья для гербария. Возвратившись домой мы высушиваем их между страниц толстых книг, и переносим в мой альбом. Внизу под каждым листком аккуратно подписываем, что это за растение и где и когда мы его взяли. Правда, пишет бабушка, а я ей подсказываю. У меня ещё буковки не ровные получаются.  
 Бабуля может по несколько часов сидеть у телевизора, смотря сериалы, укрывшись пледом даже в тёплую погоду,  и при этом тихо стучит спицами. У неё получаются очень красивые и тёплые свитера и носки. Мама сказала, что всё это есть в магазине, и не стоит столько время тратить на вязание, но бабушка, поправив очки на носу,  ответила: «Катюша выросла из прошлогоднего свитера, а нового у ней нет, так что я до вяжу ей то что начала. А тот, который ей купили недавно в Европейском торговом центре на Киевском - он из синтетики, хоть и написано "Шерсть"». 
Катюша – это она меня так называет. Соседи называют  мою бабулю Елизавета Николаевна. А мамину маму, я зову баба Таня. Она к нам иногда в гости приходит, и гостинцы  мне приносит, правда сказки не рассказывает, и от неё пахнет сигаретным дымом, сильными духами и кремом, которым она мажет лицо и он  блестит на её носу и щеках.
Поговорив со мной о том, чему новому я научилась за неделю, она уходит с мамой на кухню и они о чём то шушукаются и курят. Но меня не пускают – говорят у них свои секреты, и дымом мне дышать - вредно. А у моей бабули от меня секретов нет, да и пахнет она по другому. Иногда пирожками, иногда оладышками, а иногда ванильным печением, которое она готовит в духовке. 
Бабуля вяжет свитера папе, а иногда и маме. И даже один раз ей связала шапочку и шарфик. Такие красивые.  И всё что она вязала бывает тёплым, мягким и пушистым. С красивыми узорами – то косичкой, то полоской, то волнами или с какими то цветочками.  
       В прошлом году я сильно простыла, и меня стали кормить разными лекарствами и сиропами, но болезнь всё не отходила. Но когда бабушка окончила вязать мне свитер, и я в нём провела весь день – простуда ушла. Бабуля сказала, что она купила волшебный клубок, и из него связала мне свитерок. Мама сказала, что это помог «Кагоцел». Бабуля улыбнулась и промолчала. Но я то знала точно, что нитки были волшебные, и бабуля когда вязала, шептала какие-то заговоры. Жалко мама не знает таких слов.  А вот бабуля всё на свете знает. Она такая добрая – самая лучшая на Земле.
А Светка с соседнего подъезда мне сказала, что её бабушка самая лучшая. Да она просто не знает хорошо мою бабулю, если бы знала – так не говорила. Я с ней даже поссорилась из-за этого, и теперь не даю ей играть с моими куклами.
Давным давно, этой весной, почти сразу после праздника 8 марта, бабушка сильно заболела. К ней несколько раз приходил доктор из поликлиники, и говорил ей о постельном режиме, а она всё равно, по утрам вставала и нам всем готовила, а потом ложилась и болела дальше. С краешка её глаз иногда стекала слеза, она снимала очки и платком стирала слезу так, что бы никто не замечал. Папа ходил угрюмый, он купил много разных лекарств и не знал уже что делать. Когда приходил врач, он отводил его после осмотра в другую комнату и о чём то разговаривал, а потом отсчитывал деньги и о чём то просил. Два раза он возил куда то бабушку на обследование. Но бабушка всё слабела. У ней стал пропадать аппетит, папа договорился с женщиной из соседнего подъезда, что бы она приходила готовить и прибираться. Но она так не вкусно готовила, что я с трудом глотала её еду. Но молчала. Она же не моя бабушка.
Я стала приходить в спальню к бабуле и читать ей книжки с яркими картинками и крупными буквами, по слогам. Она слушала, улыбалась и засыпала.
Но один раз я подумала: у меня же есть свитерок из волшебных ниток. И когда бабуля уснула, я сняла его и укрыла им горлышко и грудь бабули. В уголке на тумбочке у бабушки стояла маленькая иконка Матроны. Бабуля иногда с ней разговаривала и шептала, не понятно что-то. Я только различала своё имя и папино, а остальные слова были похожими, но какими-то не необычными.
Подойдя к иконке, я стала её очень сильно просить, что бы она вылечила бабушку. Я просила её сильно пресильно - "Матронушка дорогая, вылечи пожалуйста мою любимую бабулю".


Глядя ей в лицо, на котором не было глаз, я просила думая, что это не простая картинка, и что эта бабушка, хоть и не видит, но слышит. Я решила попросить 20 раз. Это моя бабуля меня научила считать до двадцати. Я просила и зажимала пальчики. Сначала один кулачок, потом другой, потом стала разжимать кулачки. Я смотрела на неё, не отворачиваясь, и мне показалась, что голова на иконке шевельнулась и чуть заметно кивнула.
Когда я разжала последний пальчик, то посмотрела на бабушку – она лежала с открытыми глазами и смотрела на меня. На лице у ней была улыбка. Я подошла к ней и она меня обняла так, что я щёчкой легла на свитерок, прикрывавший её грудь,  а она почему то заплакала. Наверно ей снова было очень больно. Бабуля  поцеловала меня в голову, и сказала, что всё будет хорошо.
 С этого дня она начала выздоравливать, а через три дня, она уже снова всё делала по дому, и читала мне сказки забыв про болезнь. Врач сказал папе, что ей помогло какое то лекарство, которое он прописал и кризис миновал.
 А я то знаю, что это помог мой волшебный свитерок и Матрона. Но это - наша с бабушкой тайна.
 
.