Сладкие шалости

 

    Лера была в классе самой красивой девочкой. Саша заметил это в пятом классе. Не сразу, а ближе к лету. У него, как и у многих мальчиков класса, стали болеть соски на груди. Он еще не понимал, что это означило, и на большой перемене развлекался тем, что вместе с другими мальчиками бегал по двору и хлопал одноклассников по груди ладошкой.  Он весело смеялись, если кто-нибудь морщился от боли.

  Потом кому-то пришло в голову блестящая идея, прикасаться к грудям девчонок. И, к немалому удивлению ребят, выяснилось, что у многих под школьной формой упругие  шарики. Совсем, как у тетенек, только миниатюрные.

  И у Леры – тоже. Когда Саша прикоснулся, то почувствовал под рукой бугорок. Он почему-то смутился и виновато отвел взгляд от девочки, которая остановилась и по-взрослому строго посмотрела на мальчика.

   – Что, интересно? – спросила она. В зеленых глазах девочки читалась злость.

   – Болят? – невпопад спросил он.

   – Нет! Не болят, поспели, – дерзко ответила она.

  Саша не понял, но поверил ей, потому что в голосе Леры звучала железная уверенность  опытной женщины. Хотя, если присмотреться, она осталась ребенком. Девочка по-прежнему носилась  по парку, лазила на деревья. Из коротких шорт торчали худенькие ножки с вечно ободранными острыми коленками. Она играла с мальчишками в их игры и никогда не плакала от боли. Одноклассницы разводили «нюни», если их дергали за косы. А Леру не трогали, хотя она не махала в ответ кулаками. Девочка просто презрительно смотрела на хулигана, и в его глазах сквозила недетская угроза.

  Стройную высокую девочку мальчики считали своей ровесницей и лучшим другом, хотя иногда казалась взрослее их. Она  рассуждала так, что все видели:  Лера лучше  знала все стороны жизни и быстро ориентировалась в любой ситуации. Мальчики  робели перед девочкой. Никто не хотел, чтобы их считали детьми.

  Этим летом Сашу не отправили, как обычно, в деревню к бабушке, которая серьезно заболела.

  Он целыми днями носился на речке, которая пробегала по парковому лесу замысловатой змеей, надвое  поделив районный захудалый городишко. Летом быстротечная прохладная речушка спасала в жаркие дни народ от самого маленького до большого. В прибрежных кустарниках играли в прятки дети, среди деревьев мелькали пары. На глубоководье речки удили рыбу и на мелководье полоскали белье. У берегов речки протекала жизнь людей, происходили большие и маленькие шалости.

  Сашина грудь больше не болела.

   – Значит, созрела, – подумал он, вспомнив слова Леры. – Клубника созревает, черника, но грудь? Ерунда какая-то, получается! – отмахнулся он от мыслей.

  На лобке появились редкие волосы, и не только у него. Мальчишки, искупавшись в холодной речке,  стайкой неслись  в кусты, отлить. Они долго доставали из калиток скукожившиеся от холода стручки и, нетерпеливо перебирая ногами, ворчали:

   – Радиатор закипел!  Воду надо по-быстрому слить, а крантель заело, зараза!

  Затем долго пускали вдаль струи, демонстрируя крученые дуги и писуны.

    Мальчиков, вдруг, как магнитом, потянуло к девочкам. Они  неосознанно, играя в прятки, старались  находиться рядом с ними.

  Саша всегда, если не водил, убегал прятаться с Лерой. Девочка стояла рядом, запыхавшись от бега, и искоса посматривала на мальчика. Ему казалось, что она догадывается о его тайных чувствах, и его щеки расцветали пунцовым маком. Ему было приятно находиться с ней,  наблюдать за темпераментными движениями ее гибкого тела.

  Однажды он осмелел, обхватил девочку сзади руками и прижал к себе. Непроизвольно – он не понял как –  правая рука мальчика соскользнула вниз, под короткую юбку и нащупала плоть под тканью трусиков. Мальчик отдернул руку, почувствовав мягкое и теплое тело. Лера вздрогнула и отпрянула от Саши. Она долго смотрела ему в глаза, затем серьезно спросила:

   – Хотел посмотреть?

  Мальчик, испуганный неожиданным порывом,  вспотел и тупо смотрел в землю.

   – Да, – с трудом выдавил он.

   – Идем! – девочка направилась в ольховые заросли. Саша последовал за ней. В кустах было прохладно, таинственно и темнее, чем снаружи. Лера осмотрелась кругом и одним махом стянула юбку на резинке и трусы до колен. Она повернулась к мальчику и кивнула головой, мол, смотри.

 

   Саша, как завороженный, уставился  на треугольник, покрытый  колечками темных волос. Ничего особенного больше не разглядел: плоский живот заканчивался, и начинались стройные ноги. Но очень трудно отвести взгляд от не загоревших бедер и лобка одноклассницы.  

 

 

  Девочка натянула одежду и снова посмотрела в Сашины глаза, пытаясь понять, как понравилось ему такая игра.

   – Теперь ты! – безапелляционным тоном в голосе приказала Лера. Саша вздрогнул и растерялся, не решаясь возразить ей, потому что она показала закрытое одеждой тело.

   – Ну, что же ты?! – нахмурилась досадливо девочка.

  Саша руками, ставшими вдруг деревянными, расстегнул брючный пояс и отпустил одежду. Он, стоя в ворохе соскользнувших к ногам брюк, с трудом стянул плавки и замер, отвернув голову в сторону.

  Лера живо взглянула на оголенное тело, развернулась и стала выбираться из кустарника.

  Такая шалость еще больше сблизило мальчика с девочкой. У него появилась взрослая тайна: он один видел  то, что надежно закрыто от чужих глаз.

Мальчик  пригласил Леру в кино. Она согласилась, и Саша сидел в зале рядом с девочкой и полтора часа сладко млел от счастья, держа руку одноклассницы в своих ладонях.

  Через неделю ему исполнялось тринадцать лет. Он уговорил родителей, пригласить друзей на день рождения. Среди гостей была Лера, которая вытащила его на танец. Это был первый в жизни танец мальчика с девочкой. Он держал ее за талию и осторожно вел, наслаждаясь каждым прикосновением к телу партнерши.

  Мама мальчика заметила, что за праздничным столом рядом с сыном сидела Лера, и он смотрел на нее влюбленными глазами.

  Когда гости разошлись по домам, Саша помогал маме прибирать посуду.

   – Тебе нравится Лера? – спросила она сына.

  Саша смутился, чувствуя себя неловко, словно его уличили в чем-то запретном. Он покосился на маму и вызывающе ответил:

   – Есть, немножко! А что?

    – Хорошая девочка, мне понравилась, но очень взрослая, хотя  на вид не скажешь. Несчастный ребенок!

  Мальчик насторожился.

   – В каком смысле? – недовольным голосом поинтересовался  он, решив в случае чего, защитить подружку.

   – Я не осуждаю Леру, Боже упаси! – уловила интонацию сына мама. – Мать пьет сильно, люди говорят. Поэтому сказала, что не повезло ей. Лере приходиться  заботиться о младшей сестренке, когда мама не в состоянии.

   – И что? У нас в классе у многих предки бухают!

   – Ничего, но, что может дать девочке такая семья, кроме дурного примера?

  Сашу не смутили семейные проблемы девочки. Его по-прежнему хотелось быть рядом с ней. Они не играли больше в прятки, просто гуляли вдоль речки, где можно было уединиться вдвоем.  Но часто у Леры не получалось, встретится с Сашей. Она в такие дни была особенно раздражена и отказывалась от прогулок без объяснения причины.

   – Я не могу сегодня, в другой раз, – говорила Лера, и ее голос дрожал от  досады.

  Учебный год промелькнул, как один день. Саша и Лера перешли в восьмой класс. Девочку было не узнать: фигура округлилась, отчетливо выпирали груди, бедра раздались вширь и плавно покачивались при ходьбе. Движения девочки стали не столь резкими, как раньше, но живость сохранили.

 

  Лера оставалась на каникулы в городе, а Саша через неделю отправлялся в деревню. Поэтому они встречались почти каждый день и гуляли в парке. Парочка чинно фланировала по аллеям, и мальчик рассказывал веселые истории, развлекая девочку. Лера поигрывала на ходу сорванной веточкой и внимательно слушала, иногда заразительно смеялась, лукаво поглядывая на Сашу.  

 

 

   – Ты чего? – запоздало дошло до него, что иногда смех одноклассницы не вязался с юмором.

   – Ничего, не обращай внимания на меня. Ты – такой чистый и наивный мальчик! Это в наши-то дни, что, правда, приятно наблюдать за тобой.

   – Значит, по-твоему, я – ребенок, а ты – взрослая! – Саша дрожал от обиды. Они скоро расстанутся на два с половиной месяца, а ей смешно, видите ли.

   – Саша, не злись на меня. Ты не маленький? Вон, как вымахал за год, на голову выше меня. И голос, как у мужика стал, басистый и бархатный, звучит, как большой колокол в городском монастыре.

   – Вот, вот, в монастырь меня отправишь, а сама будешь на танцы бегать?

   – Какая муха тебя укусила сегодня? Не буду я ходить на танцы, мне забот хватает с сестренкой, сам знаешь, – грустно возразила Лера. – А ну пойдем со мной!

  Девушка схватила парня за руку и поволокла за собой вглубь парка.

 

  Под кроной огромного клена она остановилась, прижалась к груди Саши. Парочка долго целовалась, не замечая времени.     

 

 

 Любовь – это когда разлука сводит тебя с ума, когда ждешь встречи, считая мгновенья, и, находясь рядом, забываешь обо всем... когда начинаешь верить в то, что все возможно, что жизнь – это ничто по сравнению со счастьем, которое у тебя есть...

  Юноша первые дни не находил себе места в деревне. Как он и предполагал, мобильный телефон еще не действовал в селе – телефонные вышки не поставили. Саша считал каждый день, мечтая, побыстрее встретиться с Лерой. Он был готов поверить, что смерть легче разлуки.

  Юноша появился в родном городе за неделю до начала занятий в школе. Он сразу позвонил Лере, но телефон молчал. Девушка годом раньше запретила Саше появляться в ее доме, даже клятву взяла, что он никогда не заявится к ней, какой бы уважительной ни была причина.

   – Понятно  изложила свою мысль? – улыбкой сгладила она странное требование.

   – На судьбу, дураков и женщин не обижаются, – Саша не стал вдаваться в суть проблемы.

   – Меня, значит, дуру грех обидеть?

   – Не прибедняйся, ты – женщина, которую грех не любить!

  Он вспомнил с улыбкой этот разговор  и решил обождать до первого сентября.

   – У терпеливого человека хватит  разума, выждать, и лишь глупец теряет выдержку, – юноша оправдал страх появления у девочки в доме.

  Однако Лера не пришла в класс в первый день занятий. На второй, третий – тоже. Никто не знал, что с ней.

  Саша спросил классного руководителя, что с одноклассницей. Та пожала в ответ плечами и пообещала узнать, почему Лера не ходит в школу.

  На следующий день учительница ничего не сказала, но мальчик ловил на себе ее изучающий взгляд.

  Вскоре по школе поползли мерзкие слухи, что ученица восьмого класса Валерия Смирнова забеременела.

   – Я говорила, что может дать девочке мать-алкоголичка. Вот – результат! – затеяла Сашина мама разговор с сыном. – Непредсказуемая девочка, что по гороскопу вполне соответствует имени Валерия.

   – Мама! Это слухи! И не припутывай сюда астрологию!  Лера не могла, не верь никому и никогда. Я доверяю ей, как себе, – Саша не знал, как убедить маму, что его Лера – хорошая и добрая девочка. Она не способна на такие поступки, он был уверен в ее непогрешимости. Никто, кроме него, не мог прикоснуться к ней.  Один он знает все о Лере.

   – Как говорится: для чистых – все чисто! Одно радует, что не ты виновен в проблемах Валерии.

  Вера верой, но для Саши стало ясно, что с Лерой что-то случилось. Иначе, почему бы ей не отвечать на его телефонные звонки и не ходить в школу?

   – Она просто заболела, а предки запили. Лера ждет моей помощи, а я не иду к ней. Тоже мне, друг называется! – обрадовался юноша спасительной мысли, и он направился домой к девушке.

  Двухэтажный дом, где жила Лера, приткнулся серой коробкой вплотную к кольцу трамвайной остановки. Саша спрыгнул с площадки вагона и направился ко второй парадной, пропахшей котами и мочой пьяниц, забегавших сюда по малой нужде. Он поднялся по лестнице на второй этаж, стараясь не втягивать полной грудью застоявшийся зловонный воздух.

  Дверь после третьего звона открыл молодой человек лет двадцати, который громко икнул и уставился мутным нетрезвым взглядом на посетителя.

   – Ну, что надо? – с трудом выплюнул он через губу.

   – Я – к Лере, – ответил Саша, делая шаг назад, чтобы выскочить из густого облака алкоголя, табака и нечистого тела, исходившего от человека, открывшего дверь.

   – Кто там, Паша? – из квартиры донесся визгливый женский голос.

   – Леркин фраер!

   – Если он капусту принес, пропусти! Нет, гони в шею!

   – Лаве с собой? – снова икнул Паша.

  Саша кивнул головой, чтобы тот отвязался.

   – Тогда милости прошу к нашему шалашу. – Молодой человек шире открыл дверь и откачнулся в сторону.

  Через открытую в одну из комнат дверь Саша увидел неопрятный стол с немытыми тарелками и винными бутылками. Худощавая женщина, по-видимому, мама Леры, сидела на стуле и держала в руке сигарету. Она была настолько пьяная, что у нее голова постоянно клонилась к столу. Но женщина на полпути приходила в себя, высоко поднимала голову  и широко открывала заплывшие глаза водянистого цвета.

   – Это ты обрюхатил Лерку?! – закричала она, когда посетитель попал в створ ее остекленевшего взора. – Бабки принес?

  Саша непонимающе смотрел на Лерину маму и мужчину рядом, который выглядел трезвее и моложе нее. Внимательный взгляд его производил неприятное впечатление. В нем крылась угроза.

   – Что смотришь, как херувимчик с потолка? Не сообразишь за что деньги? Я тебе объясню в шесть секунд. На лечение – раз, моральный ущерб – два!

  Женщина затянулась сигаретой, выпустила сизый дым через рот, и ее маленькая голова с прядями полужирных жидких волос снова низко нависла над столом. Казалось, что она окончательно уткнется лбом в столешницу и отключится.

  Но женщина снова справилась со слабостью и подняла голову.

   – И заплатишь еще за то, что не сдала полиции за развращение малолетки, – сказала она, не потеряв за короткое забытье нить разговора, лишь споткнулась на произношение двух последних слов, осилив с трудом каждое с третьего раза.

  Саша не знал, как себя вести в пьяной компании.

   – Разуй глаза, Зин! Сосунок перед тобой, а не Леркин хахаль! – вмешался в разговор мужчина, махнув рукой, чтобы присел за стол молодой собутыльник, который, выписывая крендели, вкатился в комнату.

 – Не он, значит, харил мою девку? Тогда – кто? Убью гадину, если не скажет с кого бабла отсосать! Ты наливай, Коль, что время терять, если не он.

   – Она сидит в комнате. Там, иди туда, коль пришел! – мужчина махнул рукой в сторону и принялся разливать по стаканам вино.

  Саша прошел по коридору к следующей двери и постучал. В ответ раздался детский голос:

   – Кто? Мы сказали, что никого не пустим! Что стучаться-то.

   – Это – я, Саша!

  После непродолжительной паузы  дверь открылась.

  Лера стояла у двери и изумленно смотрела на одноклассника.

   – Ты зачем пришел сюда?

   – Я беспокоился за тебя.

  Девушка за три месяца, пока Саша отдыхал в деревне, еще больше похорошела и не выглядела убитой горем и опозоренной жертвой. Юноше был уверен, что увидит заплаканную Леру, которой потребуется немедленная  помощь. Он, правда, смутно представлял, чем может помочь.

   – О чем?

  Саша смутился и не знал, что сказать в ответ. Он покраснел и посмотрел на четырехлетнюю сестренку одноклассницы, ища у ребенка поддержки.

   – Проходи, садись на стул, в ногах правды нет, – серьезно сказала девочка, которая оказалась смышленой и не по годам развитой.

   – Нет! Домой пускай идет, ты не командуй, Даша! Я запретила ему являться сюда.

   – Тогда, я не к тебе пришел, а к ней.

 

  Саша кивнул головой на Дашу, прошел к стулу и сел.   

 

 

      Лера смотрела на него, не замечая, далеко унеслась в мыслях. Она  раньше всех перескочила из детства в подростковый возраст. Девчонки еще играли в куклы, а она увлекалась танцами, ходила на занятия в клуб. Одноклассницы плакали от боли, если мальчики дергали за косы, а она оборачивалась к обидчику и без нытья так грозно смотрела на обидчика, что он в следующий раз не решался повторить шалость.

  Девочке было одиннадцать  лет, когда на свет появилась Даша. Она была такая маленькая и трогательно беззащитная. Глазки, как бусинки, а носик походил на пуговичку и смешно краснел, когда сестренка плакала. Лера сразу привязалась к маленькой «лялечке», часто играла с ней, потом кормила, когда подвыпившей маме было все трын- трава. Мать быстро заметила отношение дочери к младшей сестренке  и больше не особенно утруждала себя заботой о ней.

 Лера стояла на крыльце школы и смотрела на мальчишек, которые носились в большую перемену по двору и хлопали друг друга по груди. Они весело смеялись, если кто-нибудь из товарищей морщился от боли.

  Лера не понимала, почему пятиклассники затеяли непонятную игру и, как дураки, упорно гонялись друг за другом по бетонированным дорожкам. Неужели только за тем, чтобы настигнуть одноклассника и ударить побольнее в грудь?

  Не понимала, пока Саша Иванов не заскочил на крыльцо и не прикоснулся к ней. Это было уже слишком. Девочка почувствовала, как рука мальчика приложилась к груди и замерла. Затем одноклассник отдернул руку, словно нащупал жабу, и покраснел, как майская роза.

  Еще год назад груди девочки сначала болели, потом набухли и начали расти.  Перед летними каникулами сформировались в миниатюрные груши, совсем, как у взрослых тетенек.

   – Поспели, – заметила вечно пьяная мама девочки. – Если в подоле принесешь, убью!

  Зрелая женщина не удосужилась пояснить свои слова, и девочке пришлось об этом расспрашивать старших девочек в школе.

  Теперь до Леры дошло, почему «взбесились» сегодня мальчишки. Она усмехнулась, рассматривая высокого Сашу, который, поборов застенчивость, некстати спросил:

   – Болят?

   – Нет! Уже не болят, поспели! – резко ответила она.

   – Вот урод! Зачем он лапал тебя за грудь? – уточкой подкатила к Лере и ревниво спросила подружка Валя, когда Сашу, как ветром, сдуло с крыльца после молниеносного угрожающего взгляда девочки. Полная  Валя давно считала себя взрослой, потому что носила бюстгальтер. Правда, некоторые девчонки класса не воспринимали это всерьез, посмеивались:

   – Неизвестно, что она прячет под ним: грудь или сало, как у верблюда горбик.

 

  Девочка, услыхав случайно смешки, так обиделась, что стала презирать всех девчонок класса, кроме Леры, конечно.   

 

 

   – Он хотел узнать, болит или нет моя грудь! – сказала Лера.

   – Маленький, значит, еще, если спрашивает, но красивый, ты заметила?

   – Нравится?

   – Не. Не мой вкус. А тебе?

  Иногда Лере казалось, что Валя слишком «липнет» к  мальчикам: то покажи ей домашнее задание, то реши задачку, то возьми с собой на рыбалку. И всегда у них искала помощь, к девчонкам не лезла. Теперь, вот, Сашу заметила и ревнует, что он не на нее обратил внимание.

  Мальчик и в самом деле стал очень симпатичный, вытянулся ростом так, что на физкультуре стоял первым в строю. Лера недавно заметила его, и с тех пор  подглядывала на одноклассника.

   – Он очень робкий и воспитанный мальчик. Сам не подойдет к девочке, не предложит дружить, – безразличным тоном ответила Лера. Она не стала распространяться больше о нем, чтобы не вызвать интерес к мальчику толстушки Вали.

  Девочки  хорошо понимали друг друга, держались вместе. Их бросили с рождения отцы, а матерей частенько видели пьяными. И если детей не взяли на учет в комиссию по защите детства, то только по тому, что не попали в поле зрения соответственных чиновников.

   – Пойдешь со мной после школы к Лешке Ломакину? Ему предки компик подарили, обещал показать, – Валя выжидающе уставилась на подругу.

   – Не могу. Сегодня мать нового папу приведет в дом.  Строго предупредила, что уроет, если отмочу что-нибудь.

   – Счастливая?! Олигарх? – серые глаза подружки засветились неподдельным любопытством.

   – Не смеши! Не он – первый, не он – последний! Очередной утюг, надоели хуже диареи!

   – Лишь бы не махал клешнями, а так, может, комп  отвалит.

   – Ага, мечтать не вредно! По мне: лишь бы не бухал на пару с мамой. Я и так стала нервная, трясусь от злости, когда пьяную вижу.

   – Колотит?

   – Нет, достает словами так, что ящика не слыхать. Такую бредятину несет, что впору психушку вызывать.

   – Дела! Моя – лучше, знает меру. Только болеет потом, на работу не ходит. Поэтому вечно денег не хватает, не допроситься, новые джины купить.

– Лерка! Ты? – визгливый громкий голос матери застал Леру врасплох. Она вздрогнула. – Дашу возьми, и за стол! Познакомлю с отцом!

  Лера быстро переоделась и, взяв за руку сестру, направилась в комнату матери. За столом, уставленным закусками и напитками, претендующими на праздничный обед, сидел рядом с подвыпившей матерью моложавый высокий мужчина. Он жестом хозяина показал  на свободные стулья напротив.

  Лера украдкой рассмотрела «папу». Ничего особенного не заметила, мужчина, как мужчина, даже был бы симпатичный, если не портила обширная плешь на большой голове в форме дыни. Его взор холодных глаз стального цвета был незлой, скорее любопытный, разглядывал внимательно девочек, а руки мужчины, суетливые и нервные, разливали вино и колу в стаканы. Казалось, что он делал одновременно несколько дел: накладывал в тарелку закуску, подмигивал Даше, улыбался матери, двигал под столом ногой, шмыгал носом и причмокивал тонкими губами.

   – Знакомьтесь, дети! – мать пока соблюдала светский этикет и чинно представила мужчину, – Эдуард Аркадьевич. Он приехал из Молдавии, будет жить у нас. Прошу любить и жаловать!

 

  Лера промолчала и чинно подняла, подражая взрослым, стакан с колой, стукнула об стаканчики с водкой матери и Эдуарда. 

 

 

   – Как он тебе? – спросила при мужчине  мама, еще больше захмелев от очередной стопки.

   – Хорошо, что не гуталин, – тихо буркнула Лера.

   – Будешь хамить, выпру из-за стола! – повысила голос мать, уловив смысл слов дочери. Но обычного скандал не затеяла, чтобы грубостью не отпугнуть нового кавалера, а лишь метнула в сторону Леры многообещающий взгляд.

  Новый член семьи заполнил собою всю немаленькую трехкомнатную квартиру. Куда не направлялась Лера, везде встречала Эдуарда Аркадьевича. В гостиной он смотрел телевизор, когда девочке хотелось подключить к телевизору игру. В ванной всегда мылся в тот момент, когда Лере нужно собираться в школу. Причем, мужчина не догадывался о приличии, поэтому привольно щеголял по жилищу в одних трусах, не закрывался в ванной комнате, и девочка невольно его наблюдала нагим.

  Он заглядывал без стука в девчоночью комнату, где не было замка, часто заставал ее, когда переодевалась.

   – Вот, Лохидзе! – пожаловалась Вале Лера. – Когда же научится не ломиться, куда не следует?!

   – Матери скажи.

   – Толку что?! Он дает деньги на водку, она и счастлива.

  Все же Лера пожаловалась утром матери:

   – Скажи ему, чтобы не заглядывал в комнату, закрывался в ванной, когда моется.

  Мама долго молчала, переваривая слова дочери, затем пошла в спальню, где спал безработный сожитель.

  Видимо, накипело еще что-то еще на душе женщины, и Лера долго слышала ее вопли. Эдуард в ответ силился возразить, но визгливый голос женщины с лихвой перекрывал его слабые попытки.

   – Компьютер купил бы ребенку, а не пялился бы на девчонку!

   – Что? – Эдуард сорвался на крик и  завизжал, как резаный поросенок.

   – Будешь вякать, не пропишу, тогда, как миленький, пулей вылетишь в Молдавию, снова баранов пасти по горам!

  У Леры потеплело на душе, мама не равнодушна к ним, не пропила совсем совесть.

   – А ты не выставляй напоказ титьки, если выросли! – рикошетом досталось «на орехи» девочке.

   – Зин, а Зина! Ты – не права, послушай меня! У нас мужчина – хозяин в доме, делает, что хочет, женщины подчиняются ему! – пытался достучаться до сознания женщины сожитель, прежде, чем она выскочила из дома.

  Дашу мама отправили на лето к бабушке в деревню, а Лера уперлась, как бык, не поехала, хоть убей ее, осталась в городе, как мать ни пыталась спровадить «подколодную змею» прочь.

   – Ну и сиди в жаре здесь, есть время с тобой спорить?! – сдалась она. А девочка улыбнулась, что  настояла на своем. В деревне десяток домов остался, и почти не было ровесников. Скучно целыми днями выслушивать охи бабули да слоняться по заросшей чертополохом улице, где, казалось, время остановилось в прошлом веке.

  У них на речке лучше. Она синим серпантином разделила город на две половинки. В прибрежных лесках люди проводили свободное время. Детвора шумными ватагами играли в кустарниках, загорала. Любители тихой охоты удили рыбу в застывших заводях. Задумчивые влюбленные пары бродили призрачными тенями в дальних уголках парка, говорили ласковые слова и целовались.

  Много тайн доверялось прохладной журчащей реке и настороженной тишине лесопарка. В зеленых зарослях пацаны тайком затягивались первой сигаретой. Возле речки подростки впервые распивали тайком купленную бутылку портвейна, девушки поддавались уговорам парней и становились женщинами, а юноши начинали отсчет любовных побед. Здесь образовывались и рушились семьи, ссорились и мирились люди. Тут полнокровно бурлила жизнь, и время стремительно уносило судьбы в неизведанную даль, как извилистая  речка несла за горизонт неисчерпаемые воды.

  Этим летом Саша каждый день приходил на речку, играл с одноклассниками в прятки, купался и загорал. Лере было интересно укрываться от водящего на пару с красивым мальчиком. Она, забравшись с ним в кустарник, искоса рассматривала одноклассника, который краснел от каждого взгляда девочки.

   – Тихий, не то, что Леша Ломакин,  – удивлялась она смущению мальчика. – Тот вечно за руки хватает или талию,  демонстрируя идиотские  приемы, заваливает  на землю подсечками. Больно и синяки на теле остаются.

  Однажды смирный Саша все же «тормознул» малость. Когда Лера спряталась с ним в ольховых зарослях, он обхватил ее сзади руками. Не успела девочка сообразить, что почем, рука мальчика забралась под юбку. Лера впервые почувствовала  теплоту ладони между ног, вздрогнула и вырвалась из захвата. Никто не дотрагивался так до нее.

   – Хотел посмотреть? – неуверенно спросила она, оправдывая его поступок. – Идем!

  Девочка сама удивилась своей смелости, когда обнажилась перед Сашей.

   – Посмотрю, и, что дальше? – гадала она, рывком опуская вниз одежду. Лера давно засекла на себе плотоядный взгляд Эдуарда. Да и на улице парни окидывали изучающим взором подрастающую симпатичную девчонку. Ей хотелось понять, чем привлекает мужские взгляды.

  Когда Саша уставился на ее живот, и ничего особенного не произошло, кроме тягучего чувства ожидания, такого сладкого и волнительного, что Лера быстренько натянула вновь на себя одежду.

   – Теперь ты! – приказала она, заметив, что мальчик направился из кустов.

  Ей просто хотелось увидеть его часть тела, любопытно было, как она выглядит у ровесника. Она скользнула  равнодушным взглядом по телу закаменевшего на месте мальчика и выбежала из кустарника.

  Лера читала любовные романы и мечтала встретить своего принца на корабле под алыми парусами. Только рядом не жил старый Эгль. Мудрость черпалась на улице в среде подростков.

  Когда Саша пригласил ее в кино, она согласилась.

   – Везет же людям! – сразу же позавидовала Валя. – С клевым мальчиком прошвырнуться в кино. На штуку влетит кавалер, не меньше!

  Современное фойе кинотеатра заливал яркий свет. Люди чинно прохаживались, покупали в буфете мороженное, сидели за столами пили пиво и фанту, переговаривались по мобильному телефону.

  Лера с Сашей успели проглотить до первого звонка по три шарика сливочного мороженного, щедро политого рубиновым сиропом из вишни. Не часто приходилось девочке есть такую вкуснятину. Финансы в семье Леры круглый год, как говорится, поют романсы. Часто денег не хватало на хлеб.

   – Колу будешь? – Саша не скупился.

   – Давай!

  Шипящий, прохладный  напиток приятно ударил в голову. Настроение поднял так высоко, что девочке хотелось смеяться. Какое счастье иметь деньги на вкусные вещи!

  Когда погас свет, и экран заполнили чудесные картинки фильма, Саша взял Леру за руку и продержал ее до конца сеанса.

  Оказалось, что это не менее приятно, чем смаковать вкусное мороженное и тянуть сквозь зубы бодрящую колу. Мир полон соблазнов, и мальчики раздают их бесплатно! Или пока бесплатно?! Девочка не знала.

  На свой день рождения Саша пригласил почти весь класс, но больше всех уделял внимание Лере. Он посадил ее рядом с собой, подливал сладкие напитки, танцевал только с ней.

  Такое внимание мальчика вскружило голову девочки, и она благосклонно принимала его внимание.  Сердце Леры «бухало» от счастья, глаза блестели, как теплые звездочки в прохладную ночь. Щеки девушки полыхали огнем, и, казалось, не было силы остудить их сегодня.

  Но, когда в комнату к гуляющей молодежи вошла мама Саши, чтобы предложить праздничный торт, девочка поняла, как недовольна она его выбором. Ее мимолетный  взгляд  вызвал озноб у девушки, безжалостно смял, как испорченный лист бумаги, радость в душе.

  Больше она не заходила в этот дом.

  На четырнадцать лет отчим подарил подержанный компьютер. Он торжественно принес его в дом и поставил на стол.

   – Вот, как обещал, купил, пользуйся машиной, пожалуйста, мне не жалко, – Эдуард Аркадьевич самодовольно растянул в улыбке губы, показывая Лере на технику.

  Но в неопытных руках девочки компьютер представлял собою кучу благородного железа и не больше. Он вызывал больше вопросов, чем ответов, стоил потраченных впустую нервов. Восторг от собственного компьютера утих и вызывал раздражение.

   – К Леше Ломакину кинься в ноги, он шарит в таких делах, – во время урока шептала украдкой на ушко Валя.

   – Отвали! Чтобы я Ломаке кланялась. Наверное, как тебя, на поцелуй  раскручивать будет за услугу. Бизнесмен, весь в папу!

   – Что, убудет от тебя? – Валя обиженно сложила губы бантиком.

   – Убудет! Ты бы не лезла на бычьи рога!

   – А что?

   – Сама знаешь что.

   – Не учи ученого, поешь, сама знаешь, что, – отвернулась от Леры подружка.

   – Ничего! Скоро Вадя приедет, он научит тебя, – решил обрадовать Леру отчим.

   – Какой еще Вадя? – спросила девочка маму.

   – Его племянник! У нас поживет полгода, пока не устроится куда-нибудь.

   – Что, Эдуард – диря? Решает за нас?

   – А ты что хотела?! Получить дорогущий компьютер за здорово живешь?

   – Пускай забирает, мне не нужны подарки от него!

   – Поздно! Я обещала пристроить Вадика!

   – Сколько ему?

   – Двадцать четыре. Он – специалист по этим нынешним умным штучкам.

  Спорить с мамой было бесполезно, особенно, если «заливала» глаза. Девочка раздраженно махнула рукой.

  Вадик Лере понравился. Он не болтался по квартире, спрашивал девочку, когда можно занять ванную комнату. Молодой человек устроился в магазин «Эльдорадо», ремонтировал, настраивал компьютеры, целыми днями пропадал на работе и приходил поздно.

   – Как твой братан? – спросила Валя.

   – Он не брат мне! – «окрысилась» Лера.

   – Я к слову брякнула, – оправдалась подруга. – Ладишь с ним?

   – Вроде не тормоз и не лупает, как дядя.

   – Клаву давить учит?

   – Нет, но обещалками кормит.

   – Из себя?

   – Старый, но симпотный еще. Глаза и волосы черные, как безлунная ночь, а сам длинный до потолка и худой, как скелет в шкафу нашей анатомички.

   – Прикольный! Везет же некоторым.

   – Ты о чем?

   – Все о том же. Мне бы его для эротического настроения, а то все одна и одна дома.

   – Так забери, дарю!

   – Не отдашь, самой пригодится.

   – Дура! Кто о чем, а вшивый о бане! – засмеялась Лера.

  Вадим оказался толковым учителем. Он сидел рядом с девочкой и терпеливо вталкивал азы пользования компьютером. От  мужчины исходил приятный запах одеколона и молодости. Девочка с удивлением заметила, что прихорашивалась, прежде, чем усесться с ним за компьютером.

  Вадим то и дела накрывал своей широкой ладонью кисть девочки, подводя мышку в ее руке на нужное место. Ладонь была теплая и мягкая, как бархатная тряпочка, ласкала кожу.

  Когда Лера немного освоилась с техникой и сидела одна, то Вадик часто подходил сзади и наклонял голову к девочке, наблюдая, как она справляется. Его щека касалась волос девочки, и она чувствовала на своей шее горячее дыхание мужчины.

  Лере было до того щекотно, что хотелось прижать плечо и прикрыть  шею, но она терпела, боясь вспугнуть Вадима, не хотела, чтобы молодой человек отходил.

   – Валька, пожалуй, права! Действительно, какое-то наваждение находит, когда остаешься вдвоем с мужчиной, – подумала девочка.

  Постепенно забылось, что Вадим обещал пожить полгода и переехать куда-нибудь в другое место. Молодой человек ненавязчиво жил себе и жил в квартире, приносил с получек бутылочку, и мама девочки была премного довольна жильцом.

  Лера перешла в восьмой класс. Она замечала изучающие взгляды Вадима и была радехонька, что взрослый человек замечает ее. Лера чувствовала на улице, как на нее смотрят мужчины, видят в школьнице соблазнительную девушку, и стала одеваться более раскованно.

   – Так оголила  животик, что не грех потрогать твой пупочек! Он миленький, и на вид не хиленький! – каламбурила Валя. – Ну, ты и провокатор! Парни целиком заглотят в таком прикиде, как карась мотылька.

   – Что, плохо?

   – Почему бы и нет, когда есть, что показать. Живот, как плитка шоколада –  мечта любой идиотки. А у меня глянь, аморфный, как медуза,  – Валя приподняла кофточку и показала бесформенный живот.

   – Жрать надо меньше, и не будешь толстеть!

   – Я слышала, что есть люди, которые питаются солнечной энергией. Вот бы мне так! Под солнцем посидела и сыта.

   – Точно, а ночью звездочкой перекусила или кусочек луны погрызла!

   – Любовь, голод и жажда всех держат на коротком поводу!

   – Как капуста перед мордой козлика!

  Подружки весело рассмеялись. Жизнь кажется медом, пока не воткнется пчелиное жало в  голое  тело.

  Саша уезжал в деревню и хотел последние дни перед отъездом встречаться с Лерой каждый день. Она же с нетерпением ждали  вечера, когда Вадим займется с ней компьютером, поэтому отказывалась в такой день идти в парк.

   – Я же не целовалась ни разу ни с кем! – как-то осенило ее. Лера вполуха слушала рассказы Саши на очередном свидании и засмеялась, когда в голову пришла блестящая идея.

  Юноша обиделся на смех и с полуоборота «завелся», как дизельный мотор. Девушке пришлось его успокаивать.

   – Беда с ним,  – подумала Лера и решительно воскликнула:

   – А ну пойдем со мной!

  Она схватила его за руку и поволокла вглубь парка. Там девушка припала в поцелуе к губам юноши. Саша был счастлив, а Лера подумала:

   – Лучше горячая пощечина, чем холодный поцелуй.

  Она не вспоминала одноклассника, когда тот уехал в деревню. Все мысли девушки были обращены на Вадима. Лера огорчалась, если молодой мужчина ни разу не взглянул на нее дома. Девушка улетала на небо, если Вадик улыбался ей. Лера по ночам плакала от горя или, наоборот, заливалась слезами от счастья.

  Если он – первый, о ком ты думаешь, когда просыпаешься. Единственный – когда бодрствуешь, и последний, о ком мечтаешь, перед тем как заснуть – значит, он действительно необыкновенный!

   – Что могу дать я  красивому и взрослому мужчине? – испуганно думала Лера.

   – Что-то ты выглядишь не ахти. Не любовная кома раздирает? – Валя удивленно разглядывала подругу, когда они случайно встретились на улице.

   – Не выдумывай, Цвету, как вишня,  пахну, как сирень. А ты?

   – Лешка организовал тусняк через неделю у себя на даче пока фауны в отлучке. Я обещала клюшку привести. Как – ты?

   – Не! Я – пас!

   – Жаль! А то идем,  кенты из параллельного класса придут? Веселье предполагается: танцульки, обжималки, целовалки. Как представлю, так жрать не хочется!

   – Нет! У меня кочан забит другим.

   – Тогда бывай!

   –  Сервус!

  Лера сразу забыла этот разговор. Но Валя напомнила через недельку тусклым голосом, попросив встретиться в парке.

   – Что-то не фэн-шуй? – удивленно спросила девушка. Уж очень грустный голос был у обычно неунывающей подруги.

   – Я встряла капитально!

  Лешка Ломакин умел организовывать тусовки. На этот раз тоже не ударил лицом в грязь. Стол накрыл, и, как на скатерти-самобранке, что душе угодно: бутылки с легкими напитками, водкой, фантой, колой, тарелки с закуской. Музыка давила перепонки так, что молодежь пьянела без вина.

   – Одним словом: сначала было зыбо.

   – Диверсант предложил выпить за комиксы, – голос Вали слегка дрожал от обиды.

   – Кто? – прервала ее Лера.

   – А я знаю, Лешка не представил мне. Качок, старше всех был, пожалуй, там.

   – Дальше что?

   – Я пила только ягу, но почему-то она сильно ударила по мозгам. Чтобы не накосячить, когда в голове мысли, как юла, закрутились,  ушла в дальнюю комнату и прилегла на тахту.

   – И что?

   – Я вроде заснула крепко, а когда очнулась, то поняла, что не одна…

  Наступила полночь, когда гости разбрелись, кто куда. За столом, кроме Ломакина, остались Славик из параллельного класса и учащийся педагогического колледжа  Боря.

   – Что-то душно, а кто-то обещал классных чувих подогнать, – бросил упрек студент, поигрывая круглыми, как мячи, мускулами.

   – Нужно  ловить удачу сразу, а не тогда, когда пролетела. Пей лучше, дурью не майся!

   – Бухла хватает, кто спорит, но в глотку не лезет уже. Сейчас бы девочку на посошок да с большими буферами! Кстати, а где пухлая толстушка?

   – Кто это? – бестолково мотнул головой Леша.

   – Наверное, Валька из твоего класса.

   – Точно, я забыл про нее. Здесь, она без моего ведома не уйдет.

   – Спит уже в той комнате, я видел, когда она свинтила туда, – охотно доложил Слава.

   – Как раз там ее и накроем тепленькую! – глаза Бориса плотоядно заблестели.

   – Как это? Она – моя деваха! Это тебе ни о чем не говорит?

   – Говорит! Что из трех кусков, которые ты мне задолжал, полтора прощу, если отдашь толстушку на кукан.

  Лешка Ломакин задумался. Видно было, как на его полном лице отражались мысли. За просто так – полторы тысячи рублей! Не фунт изюма! Но он не пробовал сам еще. Да и совестно как-то: учились в одном классе. Валя – простушка, она слушалась его.

   – Не знаю, что-то не в жилу мне такое дело, – не спешил сдаваться он.

   – Как хочешь, твои дела, а завтра принесешь мне бабло полностью!

   – Если это, как его, – неуверенно гундосил Ломакин.

   – Давно бы так! Тебе первым начинать, раз твоя подружка. Я –  вторым. А ты пойдешь? – Борис повернулся к Славе и нехорошо усмехнулся. – Или еще не понимаешь куда?

   – Почему? За компанию монах женился! На халяву и жид удавится!

   – Ты погоди, я не решил еще! – голос Лешки обрел былую уверенность. – Вторым я схожу, если еще кусок накинешь за эксклюзив. И мне по проторенной дорожке шагать веселее!

   – Заметано! Я не боюсь грязной работы. Распашем целину, мужики!

  Парни остановились напротив девушки, поедая глазами пышные ноги, оголившиеся во сне.

   – Не спит, – Боря заметил открытые глаза Вали и толкнул локтем Ломакина. – Ты разъясни кору девочке, чтобы по обоюдному согласию вышло.

   – Ты, это, лежи, не шевелись, чтобы получить кайф. Мы по разику сходим  туда, сюда и свалим. Тебе – неплохо, мне – выгодно, им – хорошо. Всем – недурственно, будет, что вспомнить. А главное, могила, никто не узнает!

   – Леш, ты ничего не перепутал? Я не грелка! – Валя растерянно смотрела на Ломакина. Она почувствовала, что не удастся ускользнуть от пьяных парней, беспомощно искала выход. – Если приспичило так, то я не против, но только с тобой одним.

   – Вот и ладно! Где один проскочит, там запросто трое пройдут! Еще пятьсот рваных получишь за беспокойство. Он отдаст за меня! – Борис указал на Лешу и принялся поспешно снимать брюки. – Держите ее, чтобы не ерепенилась!

  Валя затрепыхалась в руках молодых людей.

   – Валя, какая же ты – дур-ра! Сколько раз говорила, чтобы не связывалась с Ломакой! Он известный фрукт, за деньги продаст кого угодно. В полицию сообщила?

   – Ты что? Поганок наелась! Студент обещал грызло разбить, если вякну! Да и славы не хочу, ни минутной, ни вечной. Сама нарвалась на… – Валя, осмыслив заново на что нарвалась, не стала продолжать. Лишь добавила:

   – С тобой поделилась, и легче стало. Ты молчи, никому не рассказывай!

   – А если…

   – Чему быть, того не миновать! – решительно прервала она. На полных губах подруги появилась улыбка, совсем такая же, как прежде, но Лера заметила и злорадную мстительную усмешку, отразившеюся в глазах подруги. Что-то новое  для Валиного легкого характера в монументальном и тяжелом, как крест Голгофы, теле, распечатанном подонками.

  На ошибках учится только старость. Юность закидывает промахи  в мешок, чтобы, когда придет время, открыть уже запылившимся. Потом долго и удивленно покачивая седой головой, раскладывать по полочкам большие и маленькие ошибки. Затем отдать их детям, чтобы родные люди не напоролись на тех же ржавых гвоздях, торчащих из заборных досок. Но, как правило, без должного успеха. Молодые люди смахнут, не глядя, ошибки, так же, как когда-то они, в свой уже мешок, добавят туда собственных, чтобы открыть на закате жизни. Редкий молодой человек присмотрится к опыту старших, сделает свои выводы и поступит, как полагается.

  Лера не считала себя глупой. Она учла разговор с подругой и поклялась, не допустить насилия над собой, как Валя.

  Девушка лежала на песке возле речки и загорала, прикрыв веками глаза от яркого света солнца. Рядом журчала вода, резвились птицы, шумел лес. Налетавший временами ветер приятно охлаждал кожу, прожаренную до черноты загара солнечными лучами.

   – Картина Репина «Не ждали»! – громкий мужской голос  заставил Леру вздрогнуть. Она широко открыла глаза. Рядом раскладывал полотенце  Вадим. Он весело улыбался и беспрерывно говорил:

   – Решил, вот, искупаться и позагорать. На работу пришел, написал заявление на расчет. А шеф говорит, раз – так, то сначала отгуляй полагающийся отпуск, а потом приходи за деньгами. Я был не против, отпуск – святое дело! Домой рванул, схватил полотенце и сюда. Давно не загорал. Иду себе, ищу место получше. Тут вижу хороший песочек, а на нем красавица нежится, да такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ближе присмотрелся, еще краше показалась девушка. У меня дух зашелся от облика чудесной незнакомки, дай, думаю, познакомлюсь. А оказалось, мы знакомы. Это прекрасная Лера услаждает мужской взгляд бархатной кожей и неотразимой фигурой божественной царицы. Разрешите рядом пристроиться?!

   – Никто не хочет быть одиноким даже на пляже, располагайся, после такой речи, отказывать грех, – улыбнулась девушка, приходя в себя от удивления. – Чего вздумал увольняться?

   – Надоело на дядю вкалывать. Решил с дядей открыть собственное дело, – продолжал легкий разговор молодой человек.

   – Где?

   – Секрет! Плохая примета говорить гоп, пока не перепрыгнешь.

   – Ну и пожалуйста! Сам начал…

   – Не злись, царица, сами еще толком не решили, но с компьютерами – точно! А ты? В девятый класс пойдешь или колледж?

   – Девятый!

   – Значит, далеко пойдешь!

   – Ага, если полиция и ты не остановишь, – поддерживала непринужденный разговор девушка.

   – Полиция – понятно, а я-то чем помешаю тебе?

   – Вдруг замуж позовешь! – игриво покачала головой Лера.

   – И ты побежишь? – Вадим внимательно присматривался к девушке: что-то новое у девочки, она явно провоцировала мужчину. Но на что?

   – И даже не упаду!

   – Тогда за мной! – Вадим положил руку на спину Леры. Она уткнулась головой в одеяло, на котором лежала, наслаждаясь легким поглаживанием.

  На следующий день, не сговариваясь, молодые люди  вместе отправились на пляж. Они разговаривали, много смеялись, загорали и купались в прохладной воде.

  На третий день Вадим обнял Леру и поцеловал в губы. Она не отпрянула от мужчины и приняла это, как должное. Погода подыгрывала парочке – было солнечно и тепло всю неделю. Непогоды не предвиделось в последующие дни.

 – Если двое любят друг друга, это не может кончиться счастливо, – сказал Эрнст Хемингуей.

Кто же не испытывал, как возбуждает любовь, тот наказал самого себя. Замкнутый круг. Лера, пьянея от чувств, как в головокружительную пропасть кинулась вниз, положившись на своего молодого человека.

   – Сначала люблю, потом видно будет, – отмахнулась она от сомнений.

   – Все будет, как надо. Я знаю, как сделать, чтобы девушка не пострадала, – настойчиво добивался близости Вадим, доводя ласками Леру до обморочного состояния. Она давно уже не отстраняла сильные мужские руки от себя. Через неделю безвольно ждала ласк, согласная на все.

  Когда свершилось это. Лера лежала ошеломленная и счастливая, прижавшись к своему первому  мужчине. Девичье счастье продолжалось еще ровно неделю.

  Потом Вадим и дядя разом собрали вещи и отправились в Молдавию, открывать бизнес.

  До Леры не сразу дошло, что молодой человек покинул ее навсегда. Она не могла поверить, что человек, который клялся в вечной любви, использовал ее вместо пляжной подстилки.

  Невинная девушка черпала красивую лесть пригоршнями. Горькую истину хлебала теперь чайной ложкой, страдая.

  Мать Леры, казалось, не убивалась уходом сожителя:

   – Зачем приезжал в Россию, если в Молдавии лучше?

   – Думал, что здесь падают курочки с неба, – подсказала Лера.

   – Не, у нас дурочки падают в  их руки,  – уточнила мама и привела через неделю  нового мужчину. На этот раз дальнобойщика Колю, который появлялся нерегулярно, отсыпался, отмывался с дороги и закатывал «праздник души», пил с мамой до поросячьего визга.

  Он часто с собой приглашал напарника Пашу, который быстро надирался и вызывал у девушки омерзение икотой и вечной бесконтрольно выползающей из носа соплей.

  Напарник нового «папы», как полагается командировочному шоферу, приударил за красивой девочкой в любовном пылу, подогретом водкой. Однако, получив от Леры рукой по морде и ногой ниже пояса, зауважал девушку, вмиг протрезвев, и больше не подкатывался с сомнительными предложениями.

  Через месяц до Леры дошло, что у нее нарушился месячный цикл. Она поняла, что беременна. Выходило, что и в этом ее первый молодой человек солгал, когда уверял, что все будет хорошо, никаких последствий.

   – Что мне делать? – искала выход из положения девушка. От матери помощи можно не ждать, кроме ругани ничего не получишь.

  Подруга Валя удивилась:

   – Ты залетела? От кого?

   – Тебе не без разницы?

   – От Вадика! Я, как в воду глядела, что стремно жить в одной хате с молодым человеком.

   – Знаю, куда ты глядела! Ты не умничай, а подскажи, как быть!

   – Ты приучай их презик натягивать прежде. Я делаю так.

   – Болтай! С кем?

   – С Ломакой, и Борька иногда подкатывает.

   – Господи! С кем я связалась! Скажи, кто твоя подруга, и я скажу кто – ты! Как ты можешь с насильниками! Дур-ра!

   – Ты – кто? А мне резона нет отказываться, на мою фигуру позарится только слепой или урод. Кто просит душевнее, тому и даю, не морочусь!

   – Ладно, проехали! Прости! Ты посоветуй, что делать мне?

   – Аборт, подружка! Или рожать желаешь?

   – Куда рожать? Как жить одной с дитем?

   – Аборт стоит денег. Да и сразу звездой станешь в классе.

   – На школу плевать, брошу. Образование куплю запросто. Аборт бы сделала, но боюсь. Я не хочу, как у Светки из нашей школы, два года назад. Помнишь? Она залетела в девятом классе, и ей сделали аборт. Теперь, говорят, замужем, но родить не может. Трагедия похуже, чем моя!

   – Тогда рожай! Помоги Путину! Еще денег отвалит кучу! Я поддержу, чем смогу, твоя мама  подкинет внуку. Может, у Вадика совесть появится, тогда не пропадешь.

   –  Не знаю, подумаю.

   – Думай, у тебя же не голова, а дом советов, не то, что у меня пустой скворечник.

  Мама сразу запричитала, заохала, потом обозвала матерно всяко и сказала:

   – Нужно сообщить куда следует. Так просто, по-твоему, сделать аборт малолетней, а получить разрешение рожать, поди, еще тяжелее.

   – Шуму будет на всю округу, может, тайком оставить, как есть?

   – Сумела кататься, умей саночки возить! – возразила мама. – Завтра пойдем вместе по мукам.

  Но на завтра прикатил дальнобойщик, и в доме пошел дым коромыслом. Мать начисто забыла о родной дочери и ее проблеме. Лера заперлась в своей комнате, сутками не выходила на улицу. Наедине с собой не так грустно.

 Главное, не потерять равновесие, чтобы, падая, не удариться больно головой. Если устоять на ногах, то все образуется и забудется со временем. Все сгладится позже, а пока девочка мучилась от обиды на мужчину, жалости к себе, страха к будущему.

  Когда Лера пришла в себя после любовной депрессии, а мама окончательно протрезвела, то пролетел еще месяц, и нужно было что-то решать. Скоро начнутся занятия в школе, а проблема девочки не решена, здесь, как говорится,  «конь не валялся». И мама сразу «погнала лошадей»: сообщила в школу, в полицию, везде кричала, что обесчестили бедную девочку. Подключились многочисленные комиссии, следователь. Допросы, опросы, визиты на дом, вызовы в учреждения, врачебные обследования, письма, вопросы, решения и прочая «лабуда» измотали Леру и ее маму так, что девочке стало безразлично все.

  Она равнодушно встретила сообщение следователя о возбуждение уголовного дела в отношении Вадима Мокану. Ему предъявлялось обвинение в половом акте с несовершеннолетней Валерией Сазоновой. Но ловить человека в Молдавии, все равно, что гоняться за ветром  в чистом поле. Да и кому это надо в нынешнее время?

  На приеме у гинеколога Лера спросила:

   – Я смогу рожать детей потом?

  Опытный врач, повидавший немало на своем веку, искренне удивился мудрому вопросу малолетней женщины.

   – Никто не даст гарантии, что после хирургического вмешательства полностью восстановится репродуктивная функция.

   – Тогда накатайте, чтобы мне дали родить.

   – Мала еще, чтобы учить, напишу, как выглядит по твоему здоровью на самом деле,  – как-то по-доброму пробурчала врач, отпуская пациентку.

  Видимо, беспокойство девочки тронули немолодую женщину. В ее врачебном заключении рекомендовалось сохранить плод, в связи с вероятной утратой способности организма  в дальнейшем производить потомство.

  Теперь требовалась поддержка матери. Лера молила ее подписать нужную бумагу.

  Мать долго смотрела на дочь, потом вдаль, снова на дочь и, наконец, выдавила из себя:

   – Такая же бестолковая уродина, как и я, ладно, рожай! Как-нибудь прокормимся, клянусь, что пить брошу, пока не поднимем на ноги внука или внучку. Девочка благодарно заплакала и обняла мать.

   – Да ну тебя, что теперь плакать-то, когда пузо, как на дрожжах, попрет скоро к носу. Не ты – первая, не ты – последняя. Дашку заберем из деревни, еще один прибавится, хоть и сопливый, но помощник.

  Ребенок рождается – счастье, но его содержать нужно. Он запросит есть, пить, а чем кормить, поить, вернее, на какие шиши покупать все юной маме, которая, по сути, еще сама ребенок. Пособие – хорошо, но не достаточно, поэтому нужно думать, как получить приварок к скромному бюджету.

  Валя не зря говорила, что у Леры хорошая голова.

   – Но дуре досталась! – горько усмехнулась девушка, вспомнив слова подруги. – У меня способности проявлялись к макияжу, прическам. Одноклассницы частенько просили раскрасить и причесать их к празднику.

  Лера обрадовалась спасительной мысли. Это можно у себя в квартире принимать клиенток, или  к ним на дом ездить.

   – А, если научиться маникюр и педикюр, то худо, бедно, а можно прокормить семью.

   – Я всегда знала, что ты не пропадешь! – восхитилась Валя, когда Лера поделилась с ней, что пошла на курсы парикмахеров и визажистов, маникюра и педикюра. – На меня рассчитывай, как клиента. Еще приведу подруг, а пока вот аванс тебе в счет будущих причесок.

  Она протянула Лере пять тысяч рублей.

   – Я не возьму!

   – Бери, если дают!

   – Спасибо! – обрадовалась девушка. – Тогда отдам, когда начну работать. Неужели разбогатела?

   – А то! – Валино полное, как луна, лицо расплылось в довольной улыбке.

   – А ну, колись!

 

   – В другой раз. Бывай, подружка!    

 

 

  Всегда найдется повод разбавить горе вином. Что и поспешила сделать  мама, когда вновь появился Николай с помощником в квартире. Лера, молча, терпела очередной запой матери, которая не сдержала слово. Если пожаловаться кому, то, пожалуй, отправят в интернат. Свой дом есть свой дом, где даже стены помогают. Девочка привыкла к выкрутасам матери. Когда к ней приходит просветление, то жить можно. Да и сестренку жалко, она тянется к Лере, как матери. Девочка очень любила Дашу. Хорошо, что квартира большая, есть уголок, где скрыться от пьяниц.

  Даша за лето вытянулась ростом на целую голову. Она долго прислушивалась, что говорит мама  о ребенке Леры, Валю, которая часто навещала подругу, и, сделав свои выводы, спросила:

   – Где твой ребенок?

   – В животике пока.

  Девочка долго молчала, потом выдала:

   – Ты всегда говорила, что если я буду облизывать пальцы, то у меня там заведутся глисты. Что ты лизала тогда, если в животике завелся ребенок?

  Лера упала на диван. И смех, и грех.

  И в это время притащился Саша.

   – Ну, раз пришел, спрашивай, что хотел узнать! Наверное, в школе наслушался страшилок? – раздраженно начала разговор Лера.

   – Я не верю слухам. Вот, пришел узнать, почему не ходишь в школу?

   – Ах, не веришь! Святой мальчик, значит, пришел навестить больную, заданные уроки принес на дом?!

   – Ты могла бы позвонить, тогда не пришел бы.

   – Я никому ничего не обещала, и тебе в первую очередь. Что ты возомнил? Что пару раз погуляла с тобой в парке, и теперь должна отчитываться перед тобой?

   – Нет, но…

   – Никаких но, Саша. Ты ступай домой, мама ждет.

   – Причем здесь моя мать?

   – Не причем, но что бы ты сказал, если бы она пришла сюда и заявила, что я не пара ее сыну и отстала бы от тебя.

   – Она бы не позволила такого глупого поступка!

  Лера замолчала, соображая:

   –  Зачем она рассказывает ему? Он не поймет, ведь женщина, в самом деле приходившая к ней, мама ему. Она первая узнала правду о Лере и принеслась спросить: не сын ли виновен в том, что случилось с девочкой. Когда выяснила, что он ни причем, то просила оставить его в покое. Сын не пара Лере!

   – Ладно, оставим это. Хочешь знать, почему не хожу в школу?

   – Да!

   – Тогда слушай. Все, что говорят в школе обо мне, правда. Потому не хожу школу, не хочу слушать шепот за спиной. Правда, странно? Два месяца назад мы с тобой гуляли по лесу и даже целовались, помнится, а сегодня я – несовершеннолетняя… не знаю, как себя назвать. Не замужняя женщина, не взрослая женщина без мужа, не вдова, даже не невеста, а кто? Малолетняя девчонка, которая встретила своего фальшивого шкипера, поднялась на бумажный бриг с прозрачными парусами мечты и отправилась за призрачным счастьем. Она уже видела на горизонте райские сады, сладкие плоды  и слышала божественное пение птиц. Оказалось, только мираж. Один миг и бриг размок, ушел на дно, мгновение и пропал Артур Грей, а с ним первая любовь и надежда выбраться из дома пьяницы. Остались: глупая девочка и плод того воображения. Сударь, не желаете взять замуж безголовую девчонку с эмбрионом в придачу? – Лера замолкла, смахнув рукой выступившие слезы. Она вылила желчь на несчастного мальчика и успокоилась.

  Саша же сник от слов девочки, которую любил. Он не хотел всерьез принять все, что случилось с ней. Но, похоже, это – так, как рассказала Лера. Тогда в чем ее вина? В том, что полюбила взрослого мужчину, который ее обманул? Или в том, что девочка была не подготовлена к взрослой жизни? Мама не научила, распознавать лукавых людей, не лететь мухой на сладкую липучку. Жизнь жестоко наказывает простых, глупых, наивных и неопытных людей. Не зря говорят, что простота хуже воровства. Правда, мир до краев наполнен простаками. Их судьба зависит от случайных встреч и обстоятельств. Слава Богу, что Вселенную заселяют честные и чистые люди. Поэтому преимущественная часть человечества живет счастливо и в гармонии друг с другом. И лишь небольшая группа уродов, педофилов, калечит души подростков. И не только педофилы влияют на общество. Сейчас любой лживый горлопан, недобрый, но предприимчивый человек увечит мир людей, формируют ложное мировоззрение в свою пользу. В эру прогресса добрые силы и честные поступки общества отключены, временно не доступны простому населению. Поэтому насилие, грабеж, ложь, трусость, безразличие и иждивенчество – норма жизни. До тех пор, пока не грянет гром и не придет общее горе, которое объединит людей.

   – Нет! – сказал Саша. – Я виновен, что оставил тебя одну на все лето. Лера! Мы поженимся, когда  исполнится восемнадцать. А пока буду помогать тебе во всем. Мы вместе позаботимся о малыше.

  Он искренне верил, что говорил, был готов простить Леру.

   – Саша! Я ценю тебя, как друга, и благодарна за чистый порыв. Но я не нуждаюсь в жертве, сама справлюсь, а ты иди домой и не приходи больше ко мне. Мое детство прошло, а у тебя все впереди.

   – ???

   – Да, уходи!

   – Не уйду!

   – Ты – не мужчина, Саша!

   – Кто же?

   – Тряпка, о которую вытирают ноги!

  Все. Для мужчины обвинение в бесхарактерности, страшнее атомной войны. Мир сложился, как карточный домик, свет поблекнул. Он докажет, что способен на поступки. А пока нужно уходить отсюда. Саша выбрался из страшного дома и поплелся, куда глядят глаза. Мыслей не было, лишь пустота в голове, жжение под сердцем и холод в груди.

  Через день позвонила учительница и предложила ходить в школу:

   – Не так отстанешь по школьной программе, а потом переведем тебя в вечернюю школу.

   – Спасибо! А сразу нельзя пойти туда?

   – Туда набираются люди, окончившие девять классов нормальной школы.

   – В нормальную школу не пойду, хоть, что делайте со мной! – отрезала Лера.

  Все же, как исключение, ее приняли в вечернюю школу, чтобы получила полное среднее образование. Девушка стала ходить туда по вечерам, а днем посещала курсы парикмахеров.

  Время пробежало незаметно. Отшумели вьюги, успокоились морозы, дни набрали силу. Солнце выглянуло из всегда мрачных туч и улыбнулось земле. Враз пожух снег, побежали ручьи, извещая о приходе весны. Мир наполнился гомоном пробуждения жизни после суровой зимы.

  Валерия Сазонова нежно несла дорогой сверток. Ее выписывали из роддома. Недельный мальчик капризно выгибался в неокрепших руках девочки, высказывая чему-то неудовольствие. Юная мама улыбнулась. Когда она впервые увидела сына, то удивилась сходству с сестренкой Дашей. Тот же носик пуговкой после роддома, тонкие губки и темные редкие волосенки на голове.

  На выходе Леру ждала Валя, которая весело улыбнулась и, протянув букет цветов подруге, воскликнула:

   – Дай подержать мужичка на руках!

  Мать тоже встречала ее и улыбалась, но хмельной и ужасно опостылевшей улыбкой, похожей на ухмылку идиотки.

   – Смотри, тебя встречают, как испанскую королеву! – повела она нетвердой рукой в сторону высокого дальнобойщика Коли и плюгавого Паши с мутными от пьянки и серыми с рождения глазами. Молодой человек галантно протянул красную розу и громко икнул.

  Лера поморщилась, но смолчала. Сегодня не такой день, чтобы кричать на мерзкие рожи. Маму не выбирают, а эти тоже стараются угодить ей, как могут.

  На следующий день позвонила Валя и спросила:

   – Ну, как прошла ночь с малышом дома?

  Она вчера оставила в подарок много тряпок для Антошки – так назвала Лера сына. Потом, уходя, сунула конверт с деньгами.

   – Ты зачем столько много денег дала? – не стала отвечать на вопрос подруги молодая мама. – Самой, наверное, скоро потребуются на выпускной бал в школе. Нечего швыряешься пачками, приходи, забери назад.

   – Кстати о выпускном. Знаешь, сколько заломил родительский комитет?

   – Нет!

   – Пятьдесят тысяч, представь!

   – Они сдурели?

   – Не! В родкоме теперь все, как Ломакин фазер, состоятельные люди. Им, что пятьдесят, что больше кусков – небольшая сумма. За клипейшен заломили пять штук!

   – И, как же девочки, у которых нет столько капусты?

   – Фауны кредиты берут, прикинь. А Лена Семенова и Катя Петрова, например, отказались на выпускной бал идти. Получат аттестат в классе, и прощай школа. Десять лет учились вместе, а праздновать без них будут. Транс на всю жизнь!

   – А ты?

   – Что – я? – в голосе Вали звучало торжество.

   – Тебе не заплатить такие деньжищи!

   – Я уже отдала! Раньше всех, прикинь!

   – ???

   – Потом расскажу, если не забуду. Пока!

   – Бывай! Антону гулять пора, заодно заберу Дашу из садика.

  Лера решила по пути расклеить объявления о парикмахерских услугах. Ей нужно думать, как жить дальше.

  Гоп-компания в квартире успокоилась на третий день. Завтра мужчинам отправляться в рейс, поэтому они отпивались лишь пивом. Мама Леры не ругалась витиевато матом, хмуро сидела дома, пережидая отходняк.

  В полдень в комнату девушки завалился Паша. Он предварительно поскребся ногтями по двери и дождался разрешения Леры, переступить порог ее комнаты.

  Мужчина обвел не совсем протрезвевшими глазами комнату, по-хозяйски изучая обстановку, и торжественно заговорил:

   – Я здесь подумал, что работа у меня нервная, всегда в разъездах, хорошей невесты будет не найти. Вот решил взять тебя замуж с ребенком.

  Лера изумленно глядела на парня, не находя слов.

   – А что? – поспешно продолжил он, заметив растерянность девушки. – К тебе перееду, буду деньги давать на сына.

   – Паша, катился бы ты отсюда, пока не поздно!

   – Ты не спеши, подумай. Кто тебя возьмет с хвостом, а я по-честному, без упрека зову замуж. Ты будешь, как сказал Жириновский, дома сидеть, штопать и готовить, а я зарабатывать деньги и не давать тебе плакать.

   – И будешь все пропивать с тещей! Нет! Забудь, не держи даже в голове такую смелую и далеко идущую мысль.

   – Брезгуешь?

   – Если хочешь знать, то брезгую.

   – Скоро станешь, как подруга.

   – Чем Валя не угодила тебе?

   – Тем! – маленькие глаза Паши мстительно засветились дьяволским блеском. – Блядь – она. На трассе стоит с плакатом: один час – тысяча, два – тысяча восемьсот рябчиков. Я видел не раз ее, но не говорил тебе. За меня не пойдешь, рядом будешь топтаться.

   – Пошел вон, ублюдок! – Валерия схватила утюг с подоконника и замахнулась на Пашу. Тот моментально исчез за дверью.

  Валя отпираться не стала:

   – В любой работе есть хорошие и плохие стороны. Чем хуже парикмахера? Также иногда чужие волосы приглаживаю, чтобы ублажить клиента. За это беру деньги, которые, кстати,  не воняют. Парикмахер – сверху, я – снизу, какая разница? Я еще получаю бесплатно удовольствие к бабкам, а он, что дополнительно имеет, кроме перхоти?

   – Как ты пошла на обочину? – не стала спорить с Валей Лера.

   – Как, как! Сначала Боря уговорил на хате за бабки удовлетворить папика. Таких полно, кто малолеток желает поиметь. У них бабла, как крови у насосавшихся пиявок, не переварить все, вот и развлекаются с подростками. Потом пошло, поехало. Да и деньги нужны всегда. Я задумала купить однушку себе, съехать от мамани. Лучше сладкие шалости предлагать за деньги, чем конфеты фасовать в супермаркете за гроши.

   – Валя, брось такие дела!

   – Теперь не соскочить. Боря – мой бригадир, меня прибьют, если что. Да и я не хочу уходить. Бабок хватает на безбедную жизнь, что еще нужно?

   – Счастливая семья.

   – Ты ее построила? – Валя помолчала, и, не дождавшись ответа, добавила. – То, то и оно, если сразу жизнь пойдет вкось, трудно прямо направить потом.

  Свои восемнадцать лет Лера решила отметить в кафе. Она накопила денег. Клиентов у девушки хватало. По округе распространился слух, что молодой парикмахер имеет хороший вкус, делает за полцены шикарные прически и прекрасный макияж. На педикюр не хватало даже времени, хотя бросила вечернюю школу. Правда, чиновники побегали, угрожая ей, отобрать ребенка, если не вернется в школу, и сдались. Больше не беспокоили, мол, приводов в полицию нет, да и Бог с ней, пускай, остается неучем.

  Антошка, ухоженный бутуз, весь вечер спокойно сидел рядом с Дашей, чинно ел торт, запивая соком. Кроме Вали, пришли три бывшие одноклассницы. Весело провели время.

  Лера разоткровенничалась и рассказала, как раздевалась в детстве перед Сашей. Все подтрунивали над этим, просили рассказать, что было дальше.

   – Ничего! Саша – хороший мальчик, у него и дурной мысли не было.

   – Или не мог еще! – бестактно вставила Валя. Гости смущенно притихли.

  Именинница, чтобы сгладить неловкость за столом, спросила:

   – Как поживает Саша? Где учится?

   – Ты – что? Ничего не знаешь? – спросил кто-то.

   – Что должна я знать? – удивилась Лера.

   – Его семья переехала в Санкт-Петербург больше двух лет назад, – сказала одна из девушек. – Когда ты бросила школу, почти одновременно.

   – Интересно, а я ни сном, ни духом! Как же так? – посмотрела на Валю раскрасневшаяся от вина героиня торжества.

  Валя отвела глаза от взгляда подруги и пожала плечами.

   – Он, говорят, пытался отравиться таблетками, но мама следила, заметила, что ему плохо, вызвала скорую помощь. Его откачали. Потом предки решили уехать, с тех пор о нем никаких вестей.

   – Я не хотела тебя волновать, ты же ходила с ним,  – Валя кивнула на Антона.

  Настроение Леры испортилось, и она распрощалась с одноклассницами.

   – За все нужно платить во взрослом мире, – думала она по пути домой. – Бедный Саша, я не хотела тебе зла. Так получилось, что я не полюбила тебя.

  Мама Леры уже спала. Девушка уложила спать детей, и тоже легла в постель. Утро вечера мудренее, завтра она наведет справки о друге детства.

  Утром Лера нашла мертвую маму на полу. Врачи установили, что она отравилась паленой водкой.

  Как ни доставала мать девушку пьянками, все же ее было жалко. Она похоронила маму и долго плакала возле могильного холмика.

  В квартиру снова зачастили чиновницы из комиссии по защите детства. Теперь решали Дашино будущее. Лера, как совершеннолетняя, подала заявление об опеке сестры, но, что-то мешало положительному решению.

   – Мы ничего не имеем против, но принесите справку о жилой площади. Мы должны убедиться, что ребенок не будет ютиться в тесноте,  – потребовали с Леры.

   – Она же прописана в той же квартире, где жила до этого? Раньше хватало метров? – попробовала протестовать она.

   – Такое правило, мы не в состоянии изменить его. Ждем вас через неделю.

  Девушка принесла справку. Чиновник долго смотрел на нее, затем сказал:

   – Отлично, площадь позволяет, мы – за, но буквально вчера изменилась инструкция по разрешению принятия опекунства. Нам требуется еще справка, что ребенок будет учиться в школе по месту жительства.

  Лера получила справку из школы. Чиновник сосредоточенно прочел ее, с сожалением сказал:

   – Прекрасно, чудеснее не бывает. Но, как жаль, пришла бумажка, дополнение к инструкции по разрешению комиссии по защите детства. Нам предписано запрашивать о благонадежности опекуна. Принесите справку из полицейского районного департамента, что вы не были осуждены, не преследовались законом. Мы за вас, будьте спокойны. Чистая формальность.

  Девушке написали в полиции нужную бумагу. Чиновник снова долго размышлял, потом сообщил:

   – Все – хорошо, но досадная ошибочка вышла. Я прошу извинить меня, но еще одну бумажку, пожалуйста, принесите.

   – Какую? – потускневшим голосом спросила девушка.

   – Из наркологического диспансера, что не состоите на учете. И, думаю, вопрос закроем.

  Лера вышла из кабинета. Не так просто бегать по кабинетам, имея на руках двоих детей. Еще нужно успевать стричь клиентов, чтобы зарабатывать, готовить еду, стирать. Лера отчаялась, но поплелась в диспансер.

  Она отдала очередную бумагу человеку за столом и зажала большой палец в кулачке, загадав, чтобы завершился утомительный и долгий бег по кругу.

  Мерно потрескивала лампа накаливания под потолком кабинета учреждения, мирно попискивал факс, ободряюще улыбался чиновник. Он внимательно изучал бумаги об опекунстве и молчал. Девушка помалкивала тоже.

   – Справка о жилой площади уже недействительна. Новую принесите, и мы с удовольствием решим ваше дело. Еще чуть, чуть, еще один рывок остался, – вроде, как понимающе,  улыбнулся чиновник.

   – Вы уверены? – не выдержала Лера.

   – Конечно! Знаю, что трудно, но кому сейчас легко? – чиновник развел руками.

  Валя выслушав рассказ подруги, возмутилась:

   – Ты, как маленький ребенок, не понимаешь, что будешь ходить туда без конца. Пока не забрали от тебя Дашу, нужно на лапу дать. Чиновники подводят к этому тебя. Вроде не отказывают, но и дело буксует, стоит на месте.

 – До меня дошло тоже, но денег нет,  – Лера обреченно махнула рукой. – Мама ушла и оставила долг в пятьдесят тысяч в банке «Альфа»

   – Долг платежом страшен. Кто же верит пьянице?

   – А я даже не знаю, когда она умудрилась взять и для чего. Пока не пришли после ее смерти серьезные дяди и предложили отдать деньги в ближайшее время. Я пробовала протестовать, а они пригрозили мне, что лучше рассчитаться с ними, чем потом горько плакать. Такой, вот, хулиганский банк!

   – Крепко встряла! Я, как на зло, внесла первый взнос, все бабки ушли на квартиру.

   – Я тебе и так должна, до гробовой доски не рассчитаюсь.

   – Забудь! Я поговорю с нужными людьми, может, подкинут денежную работу для тебя.

  Чиновник в комиссии по защите детства на откровенный вопрос Леры, написал на бумажке цифру в пять тысяч. Коллектор согласился закрыть финансовые претензии банка за тридцать пять тысяч. Сорок тысяч рублей – небольшая сумма, но где ее взять девушке, работающей парикмахером. Кому есть дело до бедной молодой мамы?

   – Я разговаривала с Борей, он сказал, что охотно поможет, если согласишься вечерком поработать, – сообщила лучшая подруга Валя.

  Лера догадывалась, что предложит сутенер проститутки, но все же пошла на встречу с ним – деньги нужно разыскать любой ценой.

  Боря оценивающе окинул прищуренным взглядом девушку, обошел вокруг нее и сказал:

  – Ничего сохранилась фигура, сойдет за малолетку. Значит пойдешь на встречу к уважаемому человеку, как семнадцатилетняя девственница. Гонорар – двадцать тысяч рублей. Согласна?

   – Да, я, вроде, как рожала! Это – ничего тебе?

   – Была бы целкой, больше огребла. А так, сделаем операцию, восстановим, что нужно, и вперед. Под дядю ляжешь, как надо, покричишь малость. Мне учить тебя, только портить! Согласна?

   – Да, только без этих глупостей с восстановлением? – она помахала рукой у живота.

   – Тогда дешевле будет, слушай сюда…

  Встреча с клиентом прошла в гостиничном отдельном номере. Боря протянул адрес и ухмыльнулся:

   – Жаль, что сначала не снял пробу с тебя.

   – Перебьешься!

  За стойкой ресепшена сидел молодой человек, который без звука пропустили ее в номер гостиницы. Он, лишь, подмигнул ей и вытянул вперед руку с поднятым большим пальцем.

  Девушка постучала и, услыхав: «Войдите», открыла дверь. У журнального столика читал газету чиновник из опекунского совета. Это ему нужно дать взятку, чтобы разрешили опекунство над сестрой.

  Получается, что чиновник заплатит ей за услугу, а она отнесет часть денег ему же. Все останутся довольны, всем – хорошо, а, главное, будет решена судьба маленькой девочки, которая подрастет и, не исключено, попадет в руки этого же человека.

  Лера вошла в номер и остановилась напротив клиента. Он молчал, соображая, как разрулить патовую ситуацию.

  Когда она вышла из номера, то рассмеялась. Чиновник оказался неробкого десятка. Он не тронул девушку и протянул ей обговоренную с сутенером сумму:

   – За моральный, так сказать, урон и лишнее беспокойство. Завтра зайдите ко мне, заберите бумаги на опекунство. Надеюсь, инцидент исчерпан, и останемся друзьями.

  Валя разинула рот от удивления, когда Лера все рассказала ей:

   – Зря не накатала заяву, их давить, как жирных клопов, нужно.

   – Ты уверена? Так есть шанс оставить Дашу у себя. Вон, Антошка растет, о нем думать нужно. Там, если копнуть, можно такой пласт поднять, что не удержать будет, прихлопнет, мокрого места не останется. Жди беды, если в друзья набивается негодяй.

  Девушка оказалась права.

  Уже через день на Валерию налетели многочисленные представители социальных служб, власти, общественности. Никто не слушал оправдания девушки, все обвиняли ее в проституции, праздном образе жизни, не желании трудиться.

  Когда она попыталась указать на чиновника, как истинного зачинщика шума вокруг нее, то нагрянула полицая, которая нашла несколько грамм героина.

   – Выбирайте, гражданка: решетка или воля? Ты – молода и здорова, начнешь жизнь сначала, если будешь благоразумна и умна, – цинично заявил молодой офицер.

  И Лера испугалась. Против нее были все. За нее только подруга Валя, которая имела дурную славу. Даже соседи девушки вспомнили пьянство ее матери, и желтая пресса завыла в газетенках о больной наследственности, распутстве и прочих грехах, еще больше замутила и без того мутную воду.

  Дашу и Антона отправили в детские учреждения. Валерию Сазонову лишили материнства. Социальные службы гордо отчитались о проделанной работе во имя спасения детства детей. Телевидение провела успешную передачу о нравах молодежи, и пообещало держать на контроле этот случай. Пресса перекинулась на другую жертву и оставила Леру в покое. Соседи приветливо здоровались с девушкой и злобно шушукались за ее спиной.

Мир перевернулся с ног на голову  и был уверен, что так лучше для современного общества.

  Раздавленная девушка осталась одна.

   – Как можно мутную воду сделать чистой? – думала она, и пришла к выводу, что муть сама осядет, если не будоражить водоем.

  Лера продала квартиру и уехала в мегаполис, чтобы затеряться маковым зернышком в большой коробочке.

  Прошло десять лет.

 

Лера направилась в ванную комнату. Ей необходимо принять душ и еще раз смыть с себя вчерашнюю грязь.

  Она все же сходила туда.

  Уже было темно, когда к ней подвалил клиент. Она долго торговалась с огромным, как лось, самцом, хотела выручить больше денег. Тот не соглашался отдать пять сотен за это, оценивающе щурился сверху на худенькую фигурку.

  Все же мужчина взял с собой ее.

  Она осторожно зашагала с ним вмиг одеревеневшими ногами, словно приближалась к краю бездонной  расщелины.

  Он привел ее домой, бесцеремонно швырнул на расхристанную постель и накинулся, как оголодавший дикий зверь на кусок парного мяса. Лере пришлось стиснуть зубы, чтобы, молча, вытерпеть все ради своего царя Соломона.

  Она – царица Савская. Девушка млела от счастья, когда он называл ее так. Ведь Сергей окончил исторический факультет университета. Она же не осилила обычную школу.

  Он рассказал, что, когда заметил Леру с подругой, то остолбенел: две благоухающие прекрасные розы шли навстречу. Он выбрал ее, потому что из них одна – настоящая.

   – Как же ты определил кто? – изумилась Лера.

   – Я выпустил бабочку семейства Морфиды, которая опустилась на твои волосы. Они никогда не ошибаются, летят только на живые цветы.

  У девушки действительно в волосах была заколка в тот день в виде голубоватой бабочки. История знакомства звучала из уст голубоглазого юноши очень романтично, и она сразу полюбила высокого парня. Навсегда привязалась к нему, как верная собака к хозяину.

  После душа Лера снова пересчитала деньги: пятьсот рублей, четыреста хватит на двоих. Но нужно еще накрыть стол, поставить свечи, посыпать лепестками роз, как в первый раз. Пожалуй, сотни хватит, если исключить цветы.

  Царь Соломон должен сидеть за красивым столом.

   – Как тогда, – улыбнулась она, вспоминая светлые дни.

   – Прежде, чем царица вернется в Саба из замка царя, – Лере нравилась сценарий Сергея. – Она должна омыться в священных водах подземного источника прежде, чем возлечь  на благородном ложе.

  Он торжественно провел ее за руку к бассейну, вода которого отсвечивалась нежным салатным цветом кафеля. Мраморные плиты к нему усыпали розы, как лужицы драгоценного красного вина при свете свечей.

  Сергей разделся и прыгнул в воду. Лера не решалась обнажаться.

   – Ну, что же медлит моя фея? Неужели боится, что увижу козлиные копытца, вместо божественных ножек?

   – Тогда закрой глаза, чтобы не смущать дьявола! – вскрикнула она,  сбросила одежду и нырнула в бассейн.

   – Я увидел дьявольски прекрасные девичьи ноги, которые краше, чем у богини любви!

  Лера рассмеялась.

   – Откуда у тебя богатый дворец, мой повелитель?

  Лицо Сергея поскучнело, но он ответил:

   – Все, что осталось от погибших в катастрофе родителей. Коттедж и немного денег.

   – Прости! – Лера прильнула к мужчине.

  Через неделю Сергей предложил героин:

   – Мы оба унесемся в неведомые края блаженства, вечного счастья и немыслимого покоя.

   – Ты – мой Господин! Твой указ – закон, – продолжила игру  Лера.

  Через десять минут пришла эйфория. Приятное внутреннее тепло и неописуемое удовольствие заполнило ее до краев, любое прикосновение Сергея выплескивалось экстазом. Ей ангел прикрыл глаза  теплой ладошкой и плотно завесил  уши легчайшей бархатной тряпицей.

  «Нашел ты мед – ешь, сколько тебе потребно, чтобы не пресытиться и не изблевать его»  – гласит библейская мудрость.

  Пара не пресытилась и вовремя не выблевала героин. Зелье через год сожрало деньги мужчины.

  Господин не работал –  не нашел достойного занятия, не позволял найти работу своей девушке.

   – Зачем нам громадный замок, царица, когда можно великолепно обойтись квартирой?

  Сергей знал, что делал. Лера ни на миг не сомневалась в этом.

  Денег, оставшихся от продажи коттеджа и покупки квартиры, хватило на два года райской жизни.

  Потом Леру скрючила боль в теле, когда нагрянула первая ломка. Рядом клацал зубами побледневший Сергей.

   – Цари страдают тоже, –  подумала она. – Кто поможет господину, если не верная подруга?

  Сергей увидел, что женщина куда-то собирается.

   – Куда?

   – За счастьем.

   – Только не ходи туда.

   – Хорошо.

  Лера слышала не раз о месте, где тусуются наркоманки. Девушки отдаются за дозу мужчинам. Там – край, там – дно.

  Лера принесла радость своему мужчине. И себе – тоже, совсем чуть, чуть, чтобы ему больше досталось. Она любила его. Мужчина и женщина снова летали, смеялись и пели, опять почувствовали, что она – царица, он – царь. И не было во Вселенной силы опустить их на землю. В их душах навсегда поселился дьявольский огонь.

  «Может ли кто ходить по угольям, чтобы не обжечь ног своих?» – из притчи Соломона.

  Пламя еще не сожгло сердца, и они даже стали мудрее. Сергей стал разводить героин и колоть в вену. Так быстрее доходит и дольше держится. Он старше ее, знает, что делает. Мужчина запретил ей выходить на поиски денег, сам зарабатывал где-то. Иногда пропадал ночь, и Лера пугалась: не покорила ли сердце мужчины другая женщина.

  Праздников стало меньше, потому что трудно достать порошок. Денег явно не хватало на царские церемонии.

  Жизнь мелькала по кругу: счастье, ломка, поиск, счастье. Цветные, черные, серые и снова разноцветные картинки чередовались все чаще. Между ними не было просвета, и она не вспоминала Антона и Дашу.

  Когда Сергей снова выбрался из дома, Лера ревнивой тенью проследовала следом. В заросшем парке недалеко от общественного туалета, наполовину торчащего из-под земли, толпились мужчины. Они невдалеке прохаживались, иногда подходили друг к другу и о чем-то договаривались. Затем парами уходили и  не возвращались.

  Сергей стоял возле клена, и, казалось, был равнодушен к мужской толпе. Лера успокоилась – женщин поблизости не видно, значит, Сергей пришел сюда по делу.

  К нему вразвалочку подошел пожилой мужчина и, улыбаясь, что-то сказал. Сергей охотно кивнул головой. Они пошли к туалету и спустились, как преисподнею, вниз  по ступенькам.

  У девушки тревожно забухало сердце, она приблизилась и обошла небольшое помещение. С другой стороны через разбитое стекло Лера снова увидела их, вернее, только их головы. Они возвышались над дверкой кабинки напротив друг друга. Пожилая голова что-то сказала, и голова Сергея опустилась вниз. Лера ахнула и побежала со слезами домой.

  Он вернулся домой с килограммом маковой соломки, сказал, что так будет дешевле, если варить счастье самому. Лера промолчала.

  «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым», – изрек царь Соломон, тот, который настоящий из древности. Лерин Соломон спешно готовил на огне удовольствие  для себя и царицы Савской. Он был расчетливый, за небольшие деньги варил большое счастье. Царица не обронила ни слова, потому что верила мужчине.

  Сергей решил сдавать две комнаты приезжим  людям. Они перетаскали свои вещи в третью комнатку.

   – Светлая и с балконом! – гордо сказал царь. Царица, молча, согласилась.

  Они теперь жили, как на вокзале.  Туалет, кухня и ванная комната превратились в привокзальные замызганные места общего пользования.

  Лера ничего не замечала, потому что летала с Сергеем там, где сказочные страны, чистый воздух. Они любили друг друга и боготворили  дивное ничто.

 

  Цари тоже ошибаются. Лера не одобрила Сергея, когда он притащил домой таблетки пенталгина, йод, ацетон и адскую жидкость для очистки труб. Из всего приготовил дезоморфин. Для Леры берег чистый героин – ей не требовалось много, для себя варил крокодила. Он боготворил царицу Савскую, а кто любит женщину, бережет ее. 

 

 

   – Все – просто, доступно и дешево! В мире свирепствует кризис, нам нужно выживать, –  успокоил мужчина женщину.

  «Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит», – из притчи царя Соломона.

  Лера молчала, не высказывала  презрения к мужчине. Она не могла презирать своего царя. Он старше ее, значит, мудрее.

  Сергею пришло в голову,  что укол ему лучше делать Лере, потому что пошли язвы на теле, и трудно стало найти кусочек чистой вены в доступном месте. Вдвоем легче выжить.

  Настали дни, и в доме не стало героина, дезоморфина и, конечно, денег. Сергей не вставал с постели. Лера заметила, как угасал его мечтательный и живой взгляд. В него по-хозяйски заселялась ночь, такая же черная, как обернутая полиэтиленом ступня.

  Она сначала не понимала для чего, но потом почувствовала приторный запах. Женщина испугалась и умоляла вызвать медиков.

   – Нет! – твердо сказал царь. – Отпразднуем десятилетие нашего пребывания в стране грез.  Царица Савская и я,  царь Соломон – вместе. Глаза Сергея снова лучились, он, словно, заново ожил, дожидаясь праздника.

  Тогда Лера поняла, пришел час, и ей нужно  организовать чудо, а для этого нужны деньги. Мужчина не совсем здоров, поэтому   женщина организует все, как нужно.

  По дранному серому линолеуму на полу, как тогда по белому мрамору, разбросаны бумажные красные лепестки. Они, как капли благородной крови, окружали помятое ложе, на котором возвышался царь Соломон. На столе чадила сальная свеча.

   – Сударь, примите от меня в подарок чистейший исполнитель всех желаний  в честь нашего десятилетнего счастья! – Лера достала шприц, наполненный волшебством.

   – Так не честно! Мужчина…

  Женщина закрыла рукой рот Сергея, показав глазами на его карман.

  Царь был догадлив, он давно правил несуществующим государством.

   – Прими и ты, сударыня, от меня! – он достал шприц и с поклоном протянул ей.

  Лера сделала укол Сергею, себе. Затем села рядом с мужчиной. Он обнял ее за плечи, и они откинулись спинами на постель.

 

  Царь Соломон и царица Савская стремительно унеслись на небо. Оттуда они больше не вернутся никогда. Женщина стала умнее, поэтому приготовила мудрый подарок. 

 

 

 

 

© Copyright: Олег Андреев, 2013

Регистрационный номер №0144504

от 28 июня 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0144504 выдан для произведения:

 

    Лера была в классе самой красивой девочкой. Саша заметил это в пятом классе. Не сразу, а ближе к лету. У него, как и у многих мальчиков класса, стали болеть соски на груди. Он еще не понимал, что это означило, и на большой перемене развлекался тем, что вместе с другими мальчиками бегал по двору и хлопал одноклассников по груди ладошкой.  Он весело смеялись, если кто-нибудь морщился от боли.

  Потом кому-то пришло в голову блестящая идея, прикасаться к грудям девчонок. И, к немалому удивлению ребят, выяснилось, что у многих под школьной формой упругие  шарики. Совсем, как у тетенек, только миниатюрные.

  И у Леры – тоже. Когда Саша прикоснулся, то почувствовал под рукой бугорок. Он почему-то смутился и виновато отвел взгляд от девочки, которая остановилась и по-взрослому строго посмотрела на мальчика.

   – Что, интересно? – спросила она. В зеленых глазах девочки читалась злость.

   – Болят? – невпопад спросил он.

   – Нет! Не болят, поспели, – дерзко ответила она.

  Саша не понял, но поверил ей, потому что в голосе Леры звучала железная уверенность  опытной женщины. Хотя, если присмотреться, она осталась ребенком. Девочка по-прежнему носилась  по парку, лазила на деревья. Из коротких шорт торчали худенькие ножки с вечно ободранными острыми коленками. Она играла с мальчишками в их игры и никогда не плакала от боли. Одноклассницы разводили «нюни», если их дергали за косы. А Леру не трогали, хотя она не махала в ответ кулаками. Девочка просто презрительно смотрела на хулигана, и в его глазах сквозила недетская угроза.

  Стройную высокую девочку мальчики считали своей ровесницей и лучшим другом, хотя иногда казалась взрослее их. Она  рассуждала так, что все видели:  Лера лучше  знала все стороны жизни и быстро ориентировалась в любой ситуации. Мальчики  робели перед девочкой. Никто не хотел, чтобы их считали детьми.

  Этим летом Сашу не отправили, как обычно, в деревню к бабушке, которая серьезно заболела.

  Он целыми днями носился на речке, которая пробегала по парковому лесу замысловатой змеей, надвое  поделив районный захудалый городишко. Летом быстротечная прохладная речушка спасала в жаркие дни народ от самого маленького до большого. В прибрежных кустарниках играли в прятки дети, среди деревьев мелькали пары. На глубоководье речки удили рыбу и на мелководье полоскали белье. У берегов речки протекала жизнь людей, происходили большие и маленькие шалости.

  Сашина грудь больше не болела.

   – Значит, созрела, – подумал он, вспомнив слова Леры. – Клубника созревает, черника, но грудь? Ерунда какая-то, получается! – отмахнулся он от мыслей.

  На лобке появились редкие волосы, и не только у него. Мальчишки, искупавшись в холодной речке,  стайкой неслись  в кусты, отлить. Они долго доставали из калиток скукожившиеся от холода стручки и, нетерпеливо перебирая ногами, ворчали:

   – Радиатор закипел!  Воду надо по-быстрому слить, а крантель заело, зараза!

  Затем долго пускали вдаль струи, демонстрируя крученые дуги и писуны.

    Мальчиков, вдруг, как магнитом, потянуло к девочкам. Они  неосознанно, играя в прятки, старались  находиться рядом с ними.

  Саша всегда, если не водил, убегал прятаться с Лерой. Девочка стояла рядом, запыхавшись от бега, и искоса посматривала на мальчика. Ему казалось, что она догадывается о его тайных чувствах, и его щеки расцветали пунцовым маком. Ему было приятно находиться с ней,  наблюдать за темпераментными движениями ее гибкого тела.

  Однажды он осмелел, обхватил девочку сзади руками и прижал к себе. Непроизвольно – он не понял как –  правая рука мальчика соскользнула вниз, под короткую юбку и нащупала плоть под тканью трусиков. Мальчик отдернул руку, почувствовав мягкое и теплое тело. Лера вздрогнула и отпрянула от Саши. Она долго смотрела ему в глаза, затем серьезно спросила:

   – Хотел посмотреть?

  Мальчик, испуганный неожиданным порывом,  вспотел и тупо смотрел в землю.

   – Да, – с трудом выдавил он.

   – Идем! – девочка направилась в ольховые заросли. Саша последовал за ней. В кустах было прохладно, таинственно и темнее, чем снаружи. Лера осмотрелась кругом и одним махом стянула юбку на резинке и трусы до колен. Она повернулась к мальчику и кивнула головой, мол, смотри.

 

   Саша, как завороженный, уставился  на треугольник, покрытый  колечками темных волос. Ничего особенного больше не разглядел: плоский живот заканчивался, и начинались стройные ноги. Но очень трудно отвести взгляд от не загоревших бедер и лобка одноклассницы.  

 

  Девочка натянула одежду и снова посмотрела в Сашины глаза, пытаясь понять, как понравилось ему такая игра.

   – Теперь ты! – безапелляционным тоном в голосе приказала Лера. Саша вздрогнул и растерялся, не решаясь возразить ей, потому что она показала закрытое одеждой тело.

   – Ну, что же ты?! – нахмурилась досадливо девочка.

  Саша руками, ставшими вдруг деревянными, расстегнул брючный пояс и отпустил одежду. Он, стоя в ворохе соскользнувших к ногам брюк, с трудом стянул плавки и замер, отвернув голову в сторону.

  Лера живо взглянула на оголенное тело, развернулась и стала выбираться из кустарника.

  Такая шалость еще больше сблизило мальчика с девочкой. У него появилась взрослая тайна: он один видел  то, что надежно закрыто от чужих глаз.

Мальчик  пригласил Леру в кино. Она согласилась, и Саша сидел в зале рядом с девочкой и полтора часа сладко млел от счастья, держа руку одноклассницы в своих ладонях.

  Через неделю ему исполнялось тринадцать лет. Он уговорил родителей, пригласить друзей на день рождения. Среди гостей была Лера, которая вытащила его на танец. Это был первый в жизни танец мальчика с девочкой. Он держал ее за талию и осторожно вел, наслаждаясь каждым прикосновением к телу партнерши.

  Мама мальчика заметила, что за праздничным столом рядом с сыном сидела Лера, и он смотрел на нее влюбленными глазами.

  Когда гости разошлись по домам, Саша помогал маме прибирать посуду.

   – Тебе нравится Лера? – спросила она сына.

  Саша смутился, чувствуя себя неловко, словно его уличили в чем-то запретном. Он покосился на маму и вызывающе ответил:

   – Есть, немножко! А что?

    – Хорошая девочка, мне понравилась, но очень взрослая, хотя  на вид не скажешь. Несчастный ребенок!

  Мальчик насторожился.

   – В каком смысле? – недовольным голосом поинтересовался  он, решив в случае чего, защитить подружку.

   – Я не осуждаю Леру, Боже упаси! – уловила интонацию сына мама. – Мать пьет сильно, люди говорят. Поэтому сказала, что не повезло ей. Лере приходиться  заботиться о младшей сестренке, когда мама не в состоянии.

   – И что? У нас в классе у многих предки бухают!

   – Ничего, но, что может дать девочке такая семья, кроме дурного примера?

  Сашу не смутили семейные проблемы девочки. Его по-прежнему хотелось быть рядом с ней. Они не играли больше в прятки, просто гуляли вдоль речки, где можно было уединиться вдвоем.  Но часто у Леры не получалось, встретится с Сашей. Она в такие дни была особенно раздражена и отказывалась от прогулок без объяснения причины.

   – Я не могу сегодня, в другой раз, – говорила Лера, и ее голос дрожал от  досады.

  Учебный год промелькнул, как один день. Саша и Лера перешли в восьмой класс. Девочку было не узнать: фигура округлилась, отчетливо выпирали груди, бедра раздались вширь и плавно покачивались при ходьбе. Движения девочки стали не столь резкими, как раньше, но живость сохранили.

 

  Лера оставалась на каникулы в городе, а Саша через неделю отправлялся в деревню. Поэтому они встречались почти каждый день и гуляли в парке. Парочка чинно фланировала по аллеям, и мальчик рассказывал веселые истории, развлекая девочку. Лера поигрывала на ходу сорванной веточкой и внимательно слушала, иногда заразительно смеялась, лукаво поглядывая на Сашу.  

 

   – Ты чего? – запоздало дошло до него, что иногда смех одноклассницы не вязался с юмором.

   – Ничего, не обращай внимания на меня. Ты – такой чистый и наивный мальчик! Это в наши-то дни, что, правда, приятно наблюдать за тобой.

   – Значит, по-твоему, я – ребенок, а ты – взрослая! – Саша дрожал от обиды. Они скоро расстанутся на два с половиной месяца, а ей смешно, видите ли.

   – Саша, не злись на меня. Ты не маленький? Вон, как вымахал за год, на голову выше меня. И голос, как у мужика стал, басистый и бархатный, звучит, как большой колокол в городском монастыре.

   – Вот, вот, в монастырь меня отправишь, а сама будешь на танцы бегать?

   – Какая муха тебя укусила сегодня? Не буду я ходить на танцы, мне забот хватает с сестренкой, сам знаешь, – грустно возразила Лера. – А ну пойдем со мной!

  Девушка схватила парня за руку и поволокла за собой вглубь парка.

 

  Под кроной огромного клена она остановилась, прижалась к груди Саши. Парочка долго целовалась, не замечая времени.     

 

 Любовь – это когда разлука сводит тебя с ума, когда ждешь встречи, считая мгновенья, и, находясь рядом, забываешь обо всем... когда начинаешь верить в то, что все возможно, что жизнь – это ничто по сравнению со счастьем, которое у тебя есть...

  Юноша первые дни не находил себе места в деревне. Как он и предполагал, мобильный телефон еще не действовал в селе – телефонные вышки не поставили. Саша считал каждый день, мечтая, побыстрее встретиться с Лерой. Он был готов поверить, что смерть легче разлуки.

  Юноша появился в родном городе за неделю до начала занятий в школе. Он сразу позвонил Лере, но телефон молчал. Девушка годом раньше запретила Саше появляться в ее доме, даже клятву взяла, что он никогда не заявится к ней, какой бы уважительной ни была причина.

   – Понятно  изложила свою мысль? – улыбкой сгладила она странное требование.

   – На судьбу, дураков и женщин не обижаются, – Саша не стал вдаваться в суть проблемы.

   – Меня, значит, дуру грех обидеть?

   – Не прибедняйся, ты – женщина, которую грех не любить!

  Он вспомнил с улыбкой этот разговор  и решил обождать до первого сентября.

   – У терпеливого человека хватит  разума, выждать, и лишь глупец теряет выдержку, – юноша оправдал страх появления у девочки в доме.

  Однако Лера не пришла в класс в первый день занятий. На второй, третий – тоже. Никто не знал, что с ней.

  Саша спросил классного руководителя, что с одноклассницей. Та пожала в ответ плечами и пообещала узнать, почему Лера не ходит в школу.

  На следующий день учительница ничего не сказала, но мальчик ловил на себе ее изучающий взгляд.

  Вскоре по школе поползли мерзкие слухи, что ученица восьмого класса Валерия Смирнова забеременела.

   – Я говорила, что может дать девочке мать-алкоголичка. Вот – результат! – затеяла Сашина мама разговор с сыном. – Непредсказуемая девочка, что по гороскопу вполне соответствует имени Валерия.

   – Мама! Это слухи! И не припутывай сюда астрологию!  Лера не могла, не верь никому и никогда. Я доверяю ей, как себе, – Саша не знал, как убедить маму, что его Лера – хорошая и добрая девочка. Она не способна на такие поступки, он был уверен в ее непогрешимости. Никто, кроме него, не мог прикоснуться к ней.  Один он знает все о Лере.

   – Как говорится: для чистых – все чисто! Одно радует, что не ты виновен в проблемах Валерии.

  Вера верой, но для Саши стало ясно, что с Лерой что-то случилось. Иначе, почему бы ей не отвечать на его телефонные звонки и не ходить в школу?

   – Она просто заболела, а предки запили. Лера ждет моей помощи, а я не иду к ней. Тоже мне, друг называется! – обрадовался юноша спасительной мысли, и он направился домой к девушке.

  Двухэтажный дом, где жила Лера, приткнулся серой коробкой вплотную к кольцу трамвайной остановки. Саша спрыгнул с площадки вагона и направился ко второй парадной, пропахшей котами и мочой пьяниц, забегавших сюда по малой нужде. Он поднялся по лестнице на второй этаж, стараясь не втягивать полной грудью застоявшийся зловонный воздух.

  Дверь после третьего звона открыл молодой человек лет двадцати, который громко икнул и уставился мутным нетрезвым взглядом на посетителя.

   – Ну, что надо? – с трудом выплюнул он через губу.

   – Я – к Лере, – ответил Саша, делая шаг назад, чтобы выскочить из густого облака алкоголя, табака и нечистого тела, исходившего от человека, открывшего дверь.

   – Кто там, Паша? – из квартиры донесся визгливый женский голос.

   – Леркин фраер!

   – Если он капусту принес, пропусти! Нет, гони в шею!

   – Лаве с собой? – снова икнул Паша.

  Саша кивнул головой, чтобы тот отвязался.

   – Тогда милости прошу к нашему шалашу. – Молодой человек шире открыл дверь и откачнулся в сторону.

  Через открытую в одну из комнат дверь Саша увидел неопрятный стол с немытыми тарелками и винными бутылками. Худощавая женщина, по-видимому, мама Леры, сидела на стуле и держала в руке сигарету. Она была настолько пьяная, что у нее голова постоянно клонилась к столу. Но женщина на полпути приходила в себя, высоко поднимала голову  и широко открывала заплывшие глаза водянистого цвета.

   – Это ты обрюхатил Лерку?! – закричала она, когда посетитель попал в створ ее остекленевшего взора. – Бабки принес?

  Саша непонимающе смотрел на Лерину маму и мужчину рядом, который выглядел трезвее и моложе нее. Внимательный взгляд его производил неприятное впечатление. В нем крылась угроза.

   – Что смотришь, как херувимчик с потолка? Не сообразишь за что деньги? Я тебе объясню в шесть секунд. На лечение – раз, моральный ущерб – два!

  Женщина затянулась сигаретой, выпустила сизый дым через рот, и ее маленькая голова с прядями полужирных жидких волос снова низко нависла над столом. Казалось, что она окончательно уткнется лбом в столешницу и отключится.

  Но женщина снова справилась со слабостью и подняла голову.

   – И заплатишь еще за то, что не сдала полиции за развращение малолетки, – сказала она, не потеряв за короткое забытье нить разговора, лишь споткнулась на произношение двух последних слов, осилив с трудом каждое с третьего раза.

  Саша не знал, как себя вести в пьяной компании.

   – Разуй глаза, Зин! Сосунок перед тобой, а не Леркин хахаль! – вмешался в разговор мужчина, махнув рукой, чтобы присел за стол молодой собутыльник, который, выписывая крендели, вкатился в комнату.

 – Не он, значит, харил мою девку? Тогда – кто? Убью гадину, если не скажет с кого бабла отсосать! Ты наливай, Коль, что время терять, если не он.

   – Она сидит в комнате. Там, иди туда, коль пришел! – мужчина махнул рукой в сторону и принялся разливать по стаканам вино.

  Саша прошел по коридору к следующей двери и постучал. В ответ раздался детский голос:

   – Кто? Мы сказали, что никого не пустим! Что стучаться-то.

   – Это – я, Саша!

  После непродолжительной паузы  дверь открылась.

  Лера стояла у двери и изумленно смотрела на одноклассника.

   – Ты зачем пришел сюда?

   – Я беспокоился за тебя.

  Девушка за три месяца, пока Саша отдыхал в деревне, еще больше похорошела и не выглядела убитой горем и опозоренной жертвой. Юноше был уверен, что увидит заплаканную Леру, которой потребуется немедленная  помощь. Он, правда, смутно представлял, чем может помочь.

   – О чем?

  Саша смутился и не знал, что сказать в ответ. Он покраснел и посмотрел на четырехлетнюю сестренку одноклассницы, ища у ребенка поддержки.

   – Проходи, садись на стул, в ногах правды нет, – серьезно сказала девочка, которая оказалась смышленой и не по годам развитой.

   – Нет! Домой пускай идет, ты не командуй, Даша! Я запретила ему являться сюда.

   – Тогда, я не к тебе пришел, а к ней.

 

  Саша кивнул головой на Дашу, прошел к стулу и сел.   

 

      Лера смотрела на него, не замечая, далеко унеслась в мыслях. Она  раньше всех перескочила из детства в подростковый возраст. Девчонки еще играли в куклы, а она увлекалась танцами, ходила на занятия в клуб. Одноклассницы плакали от боли, если мальчики дергали за косы, а она оборачивалась к обидчику и без нытья так грозно смотрела на обидчика, что он в следующий раз не решался повторить шалость.

  Девочке было одиннадцать  лет, когда на свет появилась Даша. Она была такая маленькая и трогательно беззащитная. Глазки, как бусинки, а носик походил на пуговичку и смешно краснел, когда сестренка плакала. Лера сразу привязалась к маленькой «лялечке», часто играла с ней, потом кормила, когда подвыпившей маме было все трын- трава. Мать быстро заметила отношение дочери к младшей сестренке  и больше не особенно утруждала себя заботой о ней.

 Лера стояла на крыльце школы и смотрела на мальчишек, которые носились в большую перемену по двору и хлопали друг друга по груди. Они весело смеялись, если кто-нибудь из товарищей морщился от боли.

  Лера не понимала, почему пятиклассники затеяли непонятную игру и, как дураки, упорно гонялись друг за другом по бетонированным дорожкам. Неужели только за тем, чтобы настигнуть одноклассника и ударить побольнее в грудь?

  Не понимала, пока Саша Иванов не заскочил на крыльцо и не прикоснулся к ней. Это было уже слишком. Девочка почувствовала, как рука мальчика приложилась к груди и замерла. Затем одноклассник отдернул руку, словно нащупал жабу, и покраснел, как майская роза.

  Еще год назад груди девочки сначала болели, потом набухли и начали расти.  Перед летними каникулами сформировались в миниатюрные груши, совсем, как у взрослых тетенек.

   – Поспели, – заметила вечно пьяная мама девочки. – Если в подоле принесешь, убью!

  Зрелая женщина не удосужилась пояснить свои слова, и девочке пришлось об этом расспрашивать старших девочек в школе.

  Теперь до Леры дошло, почему «взбесились» сегодня мальчишки. Она усмехнулась, рассматривая высокого Сашу, который, поборов застенчивость, некстати спросил:

   – Болят?

   – Нет! Уже не болят, поспели! – резко ответила она.

   – Вот урод! Зачем он лапал тебя за грудь? – уточкой подкатила к Лере и ревниво спросила подружка Валя, когда Сашу, как ветром, сдуло с крыльца после молниеносного угрожающего взгляда девочки. Полная  Валя давно считала себя взрослой, потому что носила бюстгальтер. Правда, некоторые девчонки класса не воспринимали это всерьез, посмеивались:

   – Неизвестно, что она прячет под ним: грудь или сало, как у верблюда горбик.

 

  Девочка, услыхав случайно смешки, так обиделась, что стала презирать всех девчонок класса, кроме Леры, конечно.   

 

   – Он хотел узнать, болит или нет моя грудь! – сказала Лера.

   – Маленький, значит, еще, если спрашивает, но красивый, ты заметила?

   – Нравится?

   – Не. Не мой вкус. А тебе?

  Иногда Лере казалось, что Валя слишком «липнет» к  мальчикам: то покажи ей домашнее задание, то реши задачку, то возьми с собой на рыбалку. И всегда у них искала помощь, к девчонкам не лезла. Теперь, вот, Сашу заметила и ревнует, что он не на нее обратил внимание.

  Мальчик и в самом деле стал очень симпатичный, вытянулся ростом так, что на физкультуре стоял первым в строю. Лера недавно заметила его, и с тех пор  подглядывала на одноклассника.

   – Он очень робкий и воспитанный мальчик. Сам не подойдет к девочке, не предложит дружить, – безразличным тоном ответила Лера. Она не стала распространяться больше о нем, чтобы не вызвать интерес к мальчику толстушки Вали.

  Девочки  хорошо понимали друг друга, держались вместе. Их бросили с рождения отцы, а матерей частенько видели пьяными. И если детей не взяли на учет в комиссию по защите детства, то только по тому, что не попали в поле зрения соответственных чиновников.

   – Пойдешь со мной после школы к Лешке Ломакину? Ему предки компик подарили, обещал показать, – Валя выжидающе уставилась на подругу.

   – Не могу. Сегодня мать нового папу приведет в дом.  Строго предупредила, что уроет, если отмочу что-нибудь.

   – Счастливая?! Олигарх? – серые глаза подружки засветились неподдельным любопытством.

   – Не смеши! Не он – первый, не он – последний! Очередной утюг, надоели хуже диареи!

   – Лишь бы не махал клешнями, а так, может, комп  отвалит.

   – Ага, мечтать не вредно! По мне: лишь бы не бухал на пару с мамой. Я и так стала нервная, трясусь от злости, когда пьяную вижу.

   – Колотит?

   – Нет, достает словами так, что ящика не слыхать. Такую бредятину несет, что впору психушку вызывать.

   – Дела! Моя – лучше, знает меру. Только болеет потом, на работу не ходит. Поэтому вечно денег не хватает, не допроситься, новые джины купить.

– Лерка! Ты? – визгливый громкий голос матери застал Леру врасплох. Она вздрогнула. – Дашу возьми, и за стол! Познакомлю с отцом!

  Лера быстро переоделась и, взяв за руку сестру, направилась в комнату матери. За столом, уставленным закусками и напитками, претендующими на праздничный обед, сидел рядом с подвыпившей матерью моложавый высокий мужчина. Он жестом хозяина показал  на свободные стулья напротив.

  Лера украдкой рассмотрела «папу». Ничего особенного не заметила, мужчина, как мужчина, даже был бы симпатичный, если не портила обширная плешь на большой голове в форме дыни. Его взор холодных глаз стального цвета был незлой, скорее любопытный, разглядывал внимательно девочек, а руки мужчины, суетливые и нервные, разливали вино и колу в стаканы. Казалось, что он делал одновременно несколько дел: накладывал в тарелку закуску, подмигивал Даше, улыбался матери, двигал под столом ногой, шмыгал носом и причмокивал тонкими губами.

   – Знакомьтесь, дети! – мать пока соблюдала светский этикет и чинно представила мужчину, – Эдуард Аркадьевич. Он приехал из Молдавии, будет жить у нас. Прошу любить и жаловать!

 

  Лера промолчала и чинно подняла, подражая взрослым, стакан с колой, стукнула об стаканчики с водкой матери и Эдуарда. 

 

   – Как он тебе? – спросила при мужчине  мама, еще больше захмелев от очередной стопки.

   – Хорошо, что не гуталин, – тихо буркнула Лера.

   – Будешь хамить, выпру из-за стола! – повысила голос мать, уловив смысл слов дочери. Но обычного скандал не затеяла, чтобы грубостью не отпугнуть нового кавалера, а лишь метнула в сторону Леры многообещающий взгляд.

  Новый член семьи заполнил собою всю немаленькую трехкомнатную квартиру. Куда не направлялась Лера, везде встречала Эдуарда Аркадьевича. В гостиной он смотрел телевизор, когда девочке хотелось подключить к телевизору игру. В ванной всегда мылся в тот момент, когда Лере нужно собираться в школу. Причем, мужчина не догадывался о приличии, поэтому привольно щеголял по жилищу в одних трусах, не закрывался в ванной комнате, и девочка невольно его наблюдала нагим.

  Он заглядывал без стука в девчоночью комнату, где не было замка, часто заставал ее, когда переодевалась.

   – Вот, Лохидзе! – пожаловалась Вале Лера. – Когда же научится не ломиться, куда не следует?!

   – Матери скажи.

   – Толку что?! Он дает деньги на водку, она и счастлива.

  Все же Лера пожаловалась утром матери:

   – Скажи ему, чтобы не заглядывал в комнату, закрывался в ванной, когда моется.

  Мама долго молчала, переваривая слова дочери, затем пошла в спальню, где спал безработный сожитель.

  Видимо, накипело еще что-то еще на душе женщины, и Лера долго слышала ее вопли. Эдуард в ответ силился возразить, но визгливый голос женщины с лихвой перекрывал его слабые попытки.

   – Компьютер купил бы ребенку, а не пялился бы на девчонку!

   – Что? – Эдуард сорвался на крик и  завизжал, как резаный поросенок.

   – Будешь вякать, не пропишу, тогда, как миленький, пулей вылетишь в Молдавию, снова баранов пасти по горам!

  У Леры потеплело на душе, мама не равнодушна к ним, не пропила совсем совесть.

   – А ты не выставляй напоказ титьки, если выросли! – рикошетом досталось «на орехи» девочке.

   – Зин, а Зина! Ты – не права, послушай меня! У нас мужчина – хозяин в доме, делает, что хочет, женщины подчиняются ему! – пытался достучаться до сознания женщины сожитель, прежде, чем она выскочила из дома.

  Дашу мама отправили на лето к бабушке в деревню, а Лера уперлась, как бык, не поехала, хоть убей ее, осталась в городе, как мать ни пыталась спровадить «подколодную змею» прочь.

   – Ну и сиди в жаре здесь, есть время с тобой спорить?! – сдалась она. А девочка улыбнулась, что  настояла на своем. В деревне десяток домов остался, и почти не было ровесников. Скучно целыми днями выслушивать охи бабули да слоняться по заросшей чертополохом улице, где, казалось, время остановилось в прошлом веке.

  У них на речке лучше. Она синим серпантином разделила город на две половинки. В прибрежных лесках люди проводили свободное время. Детвора шумными ватагами играли в кустарниках, загорала. Любители тихой охоты удили рыбу в застывших заводях. Задумчивые влюбленные пары бродили призрачными тенями в дальних уголках парка, говорили ласковые слова и целовались.

  Много тайн доверялось прохладной журчащей реке и настороженной тишине лесопарка. В зеленых зарослях пацаны тайком затягивались первой сигаретой. Возле речки подростки впервые распивали тайком купленную бутылку портвейна, девушки поддавались уговорам парней и становились женщинами, а юноши начинали отсчет любовных побед. Здесь образовывались и рушились семьи, ссорились и мирились люди. Тут полнокровно бурлила жизнь, и время стремительно уносило судьбы в неизведанную даль, как извилистая  речка несла за горизонт неисчерпаемые воды.

  Этим летом Саша каждый день приходил на речку, играл с одноклассниками в прятки, купался и загорал. Лере было интересно укрываться от водящего на пару с красивым мальчиком. Она, забравшись с ним в кустарник, искоса рассматривала одноклассника, который краснел от каждого взгляда девочки.

   – Тихий, не то, что Леша Ломакин,  – удивлялась она смущению мальчика. – Тот вечно за руки хватает или талию,  демонстрируя идиотские  приемы, заваливает  на землю подсечками. Больно и синяки на теле остаются.

  Однажды смирный Саша все же «тормознул» малость. Когда Лера спряталась с ним в ольховых зарослях, он обхватил ее сзади руками. Не успела девочка сообразить, что почем, рука мальчика забралась под юбку. Лера впервые почувствовала  теплоту ладони между ног, вздрогнула и вырвалась из захвата. Никто не дотрагивался так до нее.

   – Хотел посмотреть? – неуверенно спросила она, оправдывая его поступок. – Идем!

  Девочка сама удивилась своей смелости, когда обнажилась перед Сашей.

   – Посмотрю, и, что дальше? – гадала она, рывком опуская вниз одежду. Лера давно засекла на себе плотоядный взгляд Эдуарда. Да и на улице парни окидывали изучающим взором подрастающую симпатичную девчонку. Ей хотелось понять, чем привлекает мужские взгляды.

  Когда Саша уставился на ее живот, и ничего особенного не произошло, кроме тягучего чувства ожидания, такого сладкого и волнительного, что Лера быстренько натянула вновь на себя одежду.

   – Теперь ты! – приказала она, заметив, что мальчик направился из кустов.

  Ей просто хотелось увидеть его часть тела, любопытно было, как она выглядит у ровесника. Она скользнула  равнодушным взглядом по телу закаменевшего на месте мальчика и выбежала из кустарника.

  Лера читала любовные романы и мечтала встретить своего принца на корабле под алыми парусами. Только рядом не жил старый Эгль. Мудрость черпалась на улице в среде подростков.

  Когда Саша пригласил ее в кино, она согласилась.

   – Везет же людям! – сразу же позавидовала Валя. – С клевым мальчиком прошвырнуться в кино. На штуку влетит кавалер, не меньше!

  Современное фойе кинотеатра заливал яркий свет. Люди чинно прохаживались, покупали в буфете мороженное, сидели за столами пили пиво и фанту, переговаривались по мобильному телефону.

  Лера с Сашей успели проглотить до первого звонка по три шарика сливочного мороженного, щедро политого рубиновым сиропом из вишни. Не часто приходилось девочке есть такую вкуснятину. Финансы в семье Леры круглый год, как говорится, поют романсы. Часто денег не хватало на хлеб.

   – Колу будешь? – Саша не скупился.

   – Давай!

  Шипящий, прохладный  напиток приятно ударил в голову. Настроение поднял так высоко, что девочке хотелось смеяться. Какое счастье иметь деньги на вкусные вещи!

  Когда погас свет, и экран заполнили чудесные картинки фильма, Саша взял Леру за руку и продержал ее до конца сеанса.

  Оказалось, что это не менее приятно, чем смаковать вкусное мороженное и тянуть сквозь зубы бодрящую колу. Мир полон соблазнов, и мальчики раздают их бесплатно! Или пока бесплатно?! Девочка не знала.

  На свой день рождения Саша пригласил почти весь класс, но больше всех уделял внимание Лере. Он посадил ее рядом с собой, подливал сладкие напитки, танцевал только с ней.

  Такое внимание мальчика вскружило голову девочки, и она благосклонно принимала его внимание.  Сердце Леры «бухало» от счастья, глаза блестели, как теплые звездочки в прохладную ночь. Щеки девушки полыхали огнем, и, казалось, не было силы остудить их сегодня.

  Но, когда в комнату к гуляющей молодежи вошла мама Саши, чтобы предложить праздничный торт, девочка поняла, как недовольна она его выбором. Ее мимолетный  взгляд  вызвал озноб у девушки, безжалостно смял, как испорченный лист бумаги, радость в душе.

  Больше она не заходила в этот дом.

  На четырнадцать лет отчим подарил подержанный компьютер. Он торжественно принес его в дом и поставил на стол.

   – Вот, как обещал, купил, пользуйся машиной, пожалуйста, мне не жалко, – Эдуард Аркадьевич самодовольно растянул в улыбке губы, показывая Лере на технику.

  Но в неопытных руках девочки компьютер представлял собою кучу благородного железа и не больше. Он вызывал больше вопросов, чем ответов, стоил потраченных впустую нервов. Восторг от собственного компьютера утих и вызывал раздражение.

   – К Леше Ломакину кинься в ноги, он шарит в таких делах, – во время урока шептала украдкой на ушко Валя.

   – Отвали! Чтобы я Ломаке кланялась. Наверное, как тебя, на поцелуй  раскручивать будет за услугу. Бизнесмен, весь в папу!

   – Что, убудет от тебя? – Валя обиженно сложила губы бантиком.

   – Убудет! Ты бы не лезла на бычьи рога!

   – А что?

   – Сама знаешь что.

   – Не учи ученого, поешь, сама знаешь, что, – отвернулась от Леры подружка.

   – Ничего! Скоро Вадя приедет, он научит тебя, – решил обрадовать Леру отчим.

   – Какой еще Вадя? – спросила девочка маму.

   – Его племянник! У нас поживет полгода, пока не устроится куда-нибудь.

   – Что, Эдуард – диря? Решает за нас?

   – А ты что хотела?! Получить дорогущий компьютер за здорово живешь?

   – Пускай забирает, мне не нужны подарки от него!

   – Поздно! Я обещала пристроить Вадика!

   – Сколько ему?

   – Двадцать четыре. Он – специалист по этим нынешним умным штучкам.

  Спорить с мамой было бесполезно, особенно, если «заливала» глаза. Девочка раздраженно махнула рукой.

  Вадик Лере понравился. Он не болтался по квартире, спрашивал девочку, когда можно занять ванную комнату. Молодой человек устроился в магазин «Эльдорадо», ремонтировал, настраивал компьютеры, целыми днями пропадал на работе и приходил поздно.

   – Как твой братан? – спросила Валя.

   – Он не брат мне! – «окрысилась» Лера.

   – Я к слову брякнула, – оправдалась подруга. – Ладишь с ним?

   – Вроде не тормоз и не лупает, как дядя.

   – Клаву давить учит?

   – Нет, но обещалками кормит.

   – Из себя?

   – Старый, но симпотный еще. Глаза и волосы черные, как безлунная ночь, а сам длинный до потолка и худой, как скелет в шкафу нашей анатомички.

   – Прикольный! Везет же некоторым.

   – Ты о чем?

   – Все о том же. Мне бы его для эротического настроения, а то все одна и одна дома.

   – Так забери, дарю!

   – Не отдашь, самой пригодится.

   – Дура! Кто о чем, а вшивый о бане! – засмеялась Лера.

  Вадим оказался толковым учителем. Он сидел рядом с девочкой и терпеливо вталкивал азы пользования компьютером. От  мужчины исходил приятный запах одеколона и молодости. Девочка с удивлением заметила, что прихорашивалась, прежде, чем усесться с ним за компьютером.

  Вадим то и дела накрывал своей широкой ладонью кисть девочки, подводя мышку в ее руке на нужное место. Ладонь была теплая и мягкая, как бархатная тряпочка, ласкала кожу.

  Когда Лера немного освоилась с техникой и сидела одна, то Вадик часто подходил сзади и наклонял голову к девочке, наблюдая, как она справляется. Его щека касалась волос девочки, и она чувствовала на своей шее горячее дыхание мужчины.

  Лере было до того щекотно, что хотелось прижать плечо и прикрыть  шею, но она терпела, боясь вспугнуть Вадима, не хотела, чтобы молодой человек отходил.

   – Валька, пожалуй, права! Действительно, какое-то наваждение находит, когда остаешься вдвоем с мужчиной, – подумала девочка.

  Постепенно забылось, что Вадим обещал пожить полгода и переехать куда-нибудь в другое место. Молодой человек ненавязчиво жил себе и жил в квартире, приносил с получек бутылочку, и мама девочки была премного довольна жильцом.

  Лера перешла в восьмой класс. Она замечала изучающие взгляды Вадима и была радехонька, что взрослый человек замечает ее. Лера чувствовала на улице, как на нее смотрят мужчины, видят в школьнице соблазнительную девушку, и стала одеваться более раскованно.

   – Так оголила  животик, что не грех потрогать твой пупочек! Он миленький, и на вид не хиленький! – каламбурила Валя. – Ну, ты и провокатор! Парни целиком заглотят в таком прикиде, как карась мотылька.

   – Что, плохо?

   – Почему бы и нет, когда есть, что показать. Живот, как плитка шоколада –  мечта любой идиотки. А у меня глянь, аморфный, как медуза,  – Валя приподняла кофточку и показала бесформенный живот.

   – Жрать надо меньше, и не будешь толстеть!

   – Я слышала, что есть люди, которые питаются солнечной энергией. Вот бы мне так! Под солнцем посидела и сыта.

   – Точно, а ночью звездочкой перекусила или кусочек луны погрызла!

   – Любовь, голод и жажда всех держат на коротком поводу!

   – Как капуста перед мордой козлика!

  Подружки весело рассмеялись. Жизнь кажется медом, пока не воткнется пчелиное жало в  голое  тело.

  Саша уезжал в деревню и хотел последние дни перед отъездом встречаться с Лерой каждый день. Она же с нетерпением ждали  вечера, когда Вадим займется с ней компьютером, поэтому отказывалась в такой день идти в парк.

   – Я же не целовалась ни разу ни с кем! – как-то осенило ее. Лера вполуха слушала рассказы Саши на очередном свидании и засмеялась, когда в голову пришла блестящая идея.

  Юноша обиделся на смех и с полуоборота «завелся», как дизельный мотор. Девушке пришлось его успокаивать.

   – Беда с ним,  – подумала Лера и решительно воскликнула:

   – А ну пойдем со мной!

  Она схватила его за руку и поволокла вглубь парка. Там девушка припала в поцелуе к губам юноши. Саша был счастлив, а Лера подумала:

   – Лучше горячая пощечина, чем холодный поцелуй.

  Она не вспоминала одноклассника, когда тот уехал в деревню. Все мысли девушки были обращены на Вадима. Лера огорчалась, если молодой мужчина ни разу не взглянул на нее дома. Девушка улетала на небо, если Вадик улыбался ей. Лера по ночам плакала от горя или, наоборот, заливалась слезами от счастья.

  Если он – первый, о ком ты думаешь, когда просыпаешься. Единственный – когда бодрствуешь, и последний, о ком мечтаешь, перед тем как заснуть – значит, он действительно необыкновенный!

   – Что могу дать я  красивому и взрослому мужчине? – испуганно думала Лера.

   – Что-то ты выглядишь не ахти. Не любовная кома раздирает? – Валя удивленно разглядывала подругу, когда они случайно встретились на улице.

   – Не выдумывай, Цвету, как вишня,  пахну, как сирень. А ты?

   – Лешка организовал тусняк через неделю у себя на даче пока фауны в отлучке. Я обещала клюшку привести. Как – ты?

   – Не! Я – пас!

   – Жаль! А то идем,  кенты из параллельного класса придут? Веселье предполагается: танцульки, обжималки, целовалки. Как представлю, так жрать не хочется!

   – Нет! У меня кочан забит другим.

   – Тогда бывай!

   –  Сервус!

  Лера сразу забыла этот разговор. Но Валя напомнила через недельку тусклым голосом, попросив встретиться в парке.

   – Что-то не фэн-шуй? – удивленно спросила девушка. Уж очень грустный голос был у обычно неунывающей подруги.

   – Я встряла капитально!

  Лешка Ломакин умел организовывать тусовки. На этот раз тоже не ударил лицом в грязь. Стол накрыл, и, как на скатерти-самобранке, что душе угодно: бутылки с легкими напитками, водкой, фантой, колой, тарелки с закуской. Музыка давила перепонки так, что молодежь пьянела без вина.

   – Одним словом: сначала было зыбо.

   – Диверсант предложил выпить за комиксы, – голос Вали слегка дрожал от обиды.

   – Кто? – прервала ее Лера.

   – А я знаю, Лешка не представил мне. Качок, старше всех был, пожалуй, там.

   – Дальше что?

   – Я пила только ягу, но почему-то она сильно ударила по мозгам. Чтобы не накосячить, когда в голове мысли, как юла, закрутились,  ушла в дальнюю комнату и прилегла на тахту.

   – И что?

   – Я вроде заснула крепко, а когда очнулась, то поняла, что не одна…

  Наступила полночь, когда гости разбрелись, кто куда. За столом, кроме Ломакина, остались Славик из параллельного класса и учащийся педагогического колледжа  Боря.

   – Что-то душно, а кто-то обещал классных чувих подогнать, – бросил упрек студент, поигрывая круглыми, как мячи, мускулами.

   – Нужно  ловить удачу сразу, а не тогда, когда пролетела. Пей лучше, дурью не майся!

   – Бухла хватает, кто спорит, но в глотку не лезет уже. Сейчас бы девочку на посошок да с большими буферами! Кстати, а где пухлая толстушка?

   – Кто это? – бестолково мотнул головой Леша.

   – Наверное, Валька из твоего класса.

   – Точно, я забыл про нее. Здесь, она без моего ведома не уйдет.

   – Спит уже в той комнате, я видел, когда она свинтила туда, – охотно доложил Слава.

   – Как раз там ее и накроем тепленькую! – глаза Бориса плотоядно заблестели.

   – Как это? Она – моя деваха! Это тебе ни о чем не говорит?

   – Говорит! Что из трех кусков, которые ты мне задолжал, полтора прощу, если отдашь толстушку на кукан.

  Лешка Ломакин задумался. Видно было, как на его полном лице отражались мысли. За просто так – полторы тысячи рублей! Не фунт изюма! Но он не пробовал сам еще. Да и совестно как-то: учились в одном классе. Валя – простушка, она слушалась его.

   – Не знаю, что-то не в жилу мне такое дело, – не спешил сдаваться он.

   – Как хочешь, твои дела, а завтра принесешь мне бабло полностью!

   – Если это, как его, – неуверенно гундосил Ломакин.

   – Давно бы так! Тебе первым начинать, раз твоя подружка. Я –  вторым. А ты пойдешь? – Борис повернулся к Славе и нехорошо усмехнулся. – Или еще не понимаешь куда?

   – Почему? За компанию монах женился! На халяву и жид удавится!

   – Ты погоди, я не решил еще! – голос Лешки обрел былую уверенность. – Вторым я схожу, если еще кусок накинешь за эксклюзив. И мне по проторенной дорожке шагать веселее!

   – Заметано! Я не боюсь грязной работы. Распашем целину, мужики!

  Парни остановились напротив девушки, поедая глазами пышные ноги, оголившиеся во сне.

   – Не спит, – Боря заметил открытые глаза Вали и толкнул локтем Ломакина. – Ты разъясни кору девочке, чтобы по обоюдному согласию вышло.

   – Ты, это, лежи, не шевелись, чтобы получить кайф. Мы по разику сходим  туда, сюда и свалим. Тебе – неплохо, мне – выгодно, им – хорошо. Всем – недурственно, будет, что вспомнить. А главное, могила, никто не узнает!

   – Леш, ты ничего не перепутал? Я не грелка! – Валя растерянно смотрела на Ломакина. Она почувствовала, что не удастся ускользнуть от пьяных парней, беспомощно искала выход. – Если приспичило так, то я не против, но только с тобой одним.

   – Вот и ладно! Где один проскочит, там запросто трое пройдут! Еще пятьсот рваных получишь за беспокойство. Он отдаст за меня! – Борис указал на Лешу и принялся поспешно снимать брюки. – Держите ее, чтобы не ерепенилась!

  Валя затрепыхалась в руках молодых людей.

   – Валя, какая же ты – дур-ра! Сколько раз говорила, чтобы не связывалась с Ломакой! Он известный фрукт, за деньги продаст кого угодно. В полицию сообщила?

   – Ты что? Поганок наелась! Студент обещал грызло разбить, если вякну! Да и славы не хочу, ни минутной, ни вечной. Сама нарвалась на… – Валя, осмыслив заново на что нарвалась, не стала продолжать. Лишь добавила:

   – С тобой поделилась, и легче стало. Ты молчи, никому не рассказывай!

   – А если…

   – Чему быть, того не миновать! – решительно прервала она. На полных губах подруги появилась улыбка, совсем такая же, как прежде, но Лера заметила и злорадную мстительную усмешку, отразившеюся в глазах подруги. Что-то новое  для Валиного легкого характера в монументальном и тяжелом, как крест Голгофы, теле, распечатанном подонками.

  На ошибках учится только старость. Юность закидывает промахи  в мешок, чтобы, когда придет время, открыть уже запылившимся. Потом долго и удивленно покачивая седой головой, раскладывать по полочкам большие и маленькие ошибки. Затем отдать их детям, чтобы родные люди не напоролись на тех же ржавых гвоздях, торчащих из заборных досок. Но, как правило, без должного успеха. Молодые люди смахнут, не глядя, ошибки, так же, как когда-то они, в свой уже мешок, добавят туда собственных, чтобы открыть на закате жизни. Редкий молодой человек присмотрится к опыту старших, сделает свои выводы и поступит, как полагается.

  Лера не считала себя глупой. Она учла разговор с подругой и поклялась, не допустить насилия над собой, как Валя.

  Девушка лежала на песке возле речки и загорала, прикрыв веками глаза от яркого света солнца. Рядом журчала вода, резвились птицы, шумел лес. Налетавший временами ветер приятно охлаждал кожу, прожаренную до черноты загара солнечными лучами.

   – Картина Репина «Не ждали»! – громкий мужской голос  заставил Леру вздрогнуть. Она широко открыла глаза. Рядом раскладывал полотенце  Вадим. Он весело улыбался и беспрерывно говорил:

   – Решил, вот, искупаться и позагорать. На работу пришел, написал заявление на расчет. А шеф говорит, раз – так, то сначала отгуляй полагающийся отпуск, а потом приходи за деньгами. Я был не против, отпуск – святое дело! Домой рванул, схватил полотенце и сюда. Давно не загорал. Иду себе, ищу место получше. Тут вижу хороший песочек, а на нем красавица нежится, да такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ближе присмотрелся, еще краше показалась девушка. У меня дух зашелся от облика чудесной незнакомки, дай, думаю, познакомлюсь. А оказалось, мы знакомы. Это прекрасная Лера услаждает мужской взгляд бархатной кожей и неотразимой фигурой божественной царицы. Разрешите рядом пристроиться?!

   – Никто не хочет быть одиноким даже на пляже, располагайся, после такой речи, отказывать грех, – улыбнулась девушка, приходя в себя от удивления. – Чего вздумал увольняться?

   – Надоело на дядю вкалывать. Решил с дядей открыть собственное дело, – продолжал легкий разговор молодой человек.

   – Где?

   – Секрет! Плохая примета говорить гоп, пока не перепрыгнешь.

   – Ну и пожалуйста! Сам начал…

   – Не злись, царица, сами еще толком не решили, но с компьютерами – точно! А ты? В девятый класс пойдешь или колледж?

   – Девятый!

   – Значит, далеко пойдешь!

   – Ага, если полиция и ты не остановишь, – поддерживала непринужденный разговор девушка.

   – Полиция – понятно, а я-то чем помешаю тебе?

   – Вдруг замуж позовешь! – игриво покачала головой Лера.

   – И ты побежишь? – Вадим внимательно присматривался к девушке: что-то новое у девочки, она явно провоцировала мужчину. Но на что?

   – И даже не упаду!

   – Тогда за мной! – Вадим положил руку на спину Леры. Она уткнулась головой в одеяло, на котором лежала, наслаждаясь легким поглаживанием.

  На следующий день, не сговариваясь, молодые люди  вместе отправились на пляж. Они разговаривали, много смеялись, загорали и купались в прохладной воде.

  На третий день Вадим обнял Леру и поцеловал в губы. Она не отпрянула от мужчины и приняла это, как должное. Погода подыгрывала парочке – было солнечно и тепло всю неделю. Непогоды не предвиделось в последующие дни.

 – Если двое любят друг друга, это не может кончиться счастливо, – сказал Эрнст Хемингуей.

Кто же не испытывал, как возбуждает любовь, тот наказал самого себя. Замкнутый круг. Лера, пьянея от чувств, как в головокружительную пропасть кинулась вниз, положившись на своего молодого человека.

   – Сначала люблю, потом видно будет, – отмахнулась она от сомнений.

   – Все будет, как надо. Я знаю, как сделать, чтобы девушка не пострадала, – настойчиво добивался близости Вадим, доводя ласками Леру до обморочного состояния. Она давно уже не отстраняла сильные мужские руки от себя. Через неделю безвольно ждала ласк, согласная на все.

  Когда свершилось это. Лера лежала ошеломленная и счастливая, прижавшись к своему первому  мужчине. Девичье счастье продолжалось еще ровно неделю.

  Потом Вадим и дядя разом собрали вещи и отправились в Молдавию, открывать бизнес.

  До Леры не сразу дошло, что молодой человек покинул ее навсегда. Она не могла поверить, что человек, который клялся в вечной любви, использовал ее вместо пляжной подстилки.

  Невинная девушка черпала красивую лесть пригоршнями. Горькую истину хлебала теперь чайной ложкой, страдая.

  Мать Леры, казалось, не убивалась уходом сожителя:

   – Зачем приезжал в Россию, если в Молдавии лучше?

   – Думал, что здесь падают курочки с неба, – подсказала Лера.

   – Не, у нас дурочки падают в  их руки,  – уточнила мама и привела через неделю  нового мужчину. На этот раз дальнобойщика Колю, который появлялся нерегулярно, отсыпался, отмывался с дороги и закатывал «праздник души», пил с мамой до поросячьего визга.

  Он часто с собой приглашал напарника Пашу, который быстро надирался и вызывал у девушки омерзение икотой и вечной бесконтрольно выползающей из носа соплей.

  Напарник нового «папы», как полагается командировочному шоферу, приударил за красивой девочкой в любовном пылу, подогретом водкой. Однако, получив от Леры рукой по морде и ногой ниже пояса, зауважал девушку, вмиг протрезвев, и больше не подкатывался с сомнительными предложениями.

  Через месяц до Леры дошло, что у нее нарушился месячный цикл. Она поняла, что беременна. Выходило, что и в этом ее первый молодой человек солгал, когда уверял, что все будет хорошо, никаких последствий.

   – Что мне делать? – искала выход из положения девушка. От матери помощи можно не ждать, кроме ругани ничего не получишь.

  Подруга Валя удивилась:

   – Ты залетела? От кого?

   – Тебе не без разницы?

   – От Вадика! Я, как в воду глядела, что стремно жить в одной хате с молодым человеком.

   – Знаю, куда ты глядела! Ты не умничай, а подскажи, как быть!

   – Ты приучай их презик натягивать прежде. Я делаю так.

   – Болтай! С кем?

   – С Ломакой, и Борька иногда подкатывает.

   – Господи! С кем я связалась! Скажи, кто твоя подруга, и я скажу кто – ты! Как ты можешь с насильниками! Дур-ра!

   – Ты – кто? А мне резона нет отказываться, на мою фигуру позарится только слепой или урод. Кто просит душевнее, тому и даю, не морочусь!

   – Ладно, проехали! Прости! Ты посоветуй, что делать мне?

   – Аборт, подружка! Или рожать желаешь?

   – Куда рожать? Как жить одной с дитем?

   – Аборт стоит денег. Да и сразу звездой станешь в классе.

   – На школу плевать, брошу. Образование куплю запросто. Аборт бы сделала, но боюсь. Я не хочу, как у Светки из нашей школы, два года назад. Помнишь? Она залетела в девятом классе, и ей сделали аборт. Теперь, говорят, замужем, но родить не может. Трагедия похуже, чем моя!

   – Тогда рожай! Помоги Путину! Еще денег отвалит кучу! Я поддержу, чем смогу, твоя мама  подкинет внуку. Может, у Вадика совесть появится, тогда не пропадешь.

   –  Не знаю, подумаю.

   – Думай, у тебя же не голова, а дом советов, не то, что у меня пустой скворечник.

  Мама сразу запричитала, заохала, потом обозвала матерно всяко и сказала:

   – Нужно сообщить куда следует. Так просто, по-твоему, сделать аборт малолетней, а получить разрешение рожать, поди, еще тяжелее.

   – Шуму будет на всю округу, может, тайком оставить, как есть?

   – Сумела кататься, умей саночки возить! – возразила мама. – Завтра пойдем вместе по мукам.

  Но на завтра прикатил дальнобойщик, и в доме пошел дым коромыслом. Мать начисто забыла о родной дочери и ее проблеме. Лера заперлась в своей комнате, сутками не выходила на улицу. Наедине с собой не так грустно.

 Главное, не потерять равновесие, чтобы, падая, не удариться больно головой. Если устоять на ногах, то все образуется и забудется со временем. Все сгладится позже, а пока девочка мучилась от обиды на мужчину, жалости к себе, страха к будущему.

  Когда Лера пришла в себя после любовной депрессии, а мама окончательно протрезвела, то пролетел еще месяц, и нужно было что-то решать. Скоро начнутся занятия в школе, а проблема девочки не решена, здесь, как говорится,  «конь не валялся». И мама сразу «погнала лошадей»: сообщила в школу, в полицию, везде кричала, что обесчестили бедную девочку. Подключились многочисленные комиссии, следователь. Допросы, опросы, визиты на дом, вызовы в учреждения, врачебные обследования, письма, вопросы, решения и прочая «лабуда» измотали Леру и ее маму так, что девочке стало безразлично все.

  Она равнодушно встретила сообщение следователя о возбуждение уголовного дела в отношении Вадима Мокану. Ему предъявлялось обвинение в половом акте с несовершеннолетней Валерией Сазоновой. Но ловить человека в Молдавии, все равно, что гоняться за ветром  в чистом поле. Да и кому это надо в нынешнее время?

  На приеме у гинеколога Лера спросила:

   – Я смогу рожать детей потом?

  Опытный врач, повидавший немало на своем веку, искренне удивился мудрому вопросу малолетней женщины.

   – Никто не даст гарантии, что после хирургического вмешательства полностью восстановится репродуктивная функция.

   – Тогда накатайте, чтобы мне дали родить.

   – Мала еще, чтобы учить, напишу, как выглядит по твоему здоровью на самом деле,  – как-то по-доброму пробурчала врач, отпуская пациентку.

  Видимо, беспокойство девочки тронули немолодую женщину. В ее врачебном заключении рекомендовалось сохранить плод, в связи с вероятной утратой способности организма  в дальнейшем производить потомство.

  Теперь требовалась поддержка матери. Лера молила ее подписать нужную бумагу.

  Мать долго смотрела на дочь, потом вдаль, снова на дочь и, наконец, выдавила из себя:

   – Такая же бестолковая уродина, как и я, ладно, рожай! Как-нибудь прокормимся, клянусь, что пить брошу, пока не поднимем на ноги внука или внучку. Девочка благодарно заплакала и обняла мать.

   – Да ну тебя, что теперь плакать-то, когда пузо, как на дрожжах, попрет скоро к носу. Не ты – первая, не ты – последняя. Дашку заберем из деревни, еще один прибавится, хоть и сопливый, но помощник.

  Ребенок рождается – счастье, но его содержать нужно. Он запросит есть, пить, а чем кормить, поить, вернее, на какие шиши покупать все юной маме, которая, по сути, еще сама ребенок. Пособие – хорошо, но не достаточно, поэтому нужно думать, как получить приварок к скромному бюджету.

  Валя не зря говорила, что у Леры хорошая голова.

   – Но дуре досталась! – горько усмехнулась девушка, вспомнив слова подруги. – У меня способности проявлялись к макияжу, прическам. Одноклассницы частенько просили раскрасить и причесать их к празднику.

  Лера обрадовалась спасительной мысли. Это можно у себя в квартире принимать клиенток, или  к ним на дом ездить.

   – А, если научиться маникюр и педикюр, то худо, бедно, а можно прокормить семью.

   – Я всегда знала, что ты не пропадешь! – восхитилась Валя, когда Лера поделилась с ней, что пошла на курсы парикмахеров и визажистов, маникюра и педикюра. – На меня рассчитывай, как клиента. Еще приведу подруг, а пока вот аванс тебе в счет будущих причесок.

  Она протянула Лере пять тысяч рублей.

   – Я не возьму!

   – Бери, если дают!

   – Спасибо! – обрадовалась девушка. – Тогда отдам, когда начну работать. Неужели разбогатела?

   – А то! – Валино полное, как луна, лицо расплылось в довольной улыбке.

   – А ну, колись!

 

   – В другой раз. Бывай, подружка!    

 

  Всегда найдется повод разбавить горе вином. Что и поспешила сделать  мама, когда вновь появился Николай с помощником в квартире. Лера, молча, терпела очередной запой матери, которая не сдержала слово. Если пожаловаться кому, то, пожалуй, отправят в интернат. Свой дом есть свой дом, где даже стены помогают. Девочка привыкла к выкрутасам матери. Когда к ней приходит просветление, то жить можно. Да и сестренку жалко, она тянется к Лере, как матери. Девочка очень любила Дашу. Хорошо, что квартира большая, есть уголок, где скрыться от пьяниц.

  Даша за лето вытянулась ростом на целую голову. Она долго прислушивалась, что говорит мама  о ребенке Леры, Валю, которая часто навещала подругу, и, сделав свои выводы, спросила:

   – Где твой ребенок?

   – В животике пока.

  Девочка долго молчала, потом выдала:

   – Ты всегда говорила, что если я буду облизывать пальцы, то у меня там заведутся глисты. Что ты лизала тогда, если в животике завелся ребенок?

  Лера упала на диван. И смех, и грех.

  И в это время притащился Саша.

   – Ну, раз пришел, спрашивай, что хотел узнать! Наверное, в школе наслушался страшилок? – раздраженно начала разговор Лера.

   – Я не верю слухам. Вот, пришел узнать, почему не ходишь в школу?

   – Ах, не веришь! Святой мальчик, значит, пришел навестить больную, заданные уроки принес на дом?!

   – Ты могла бы позвонить, тогда не пришел бы.

   – Я никому ничего не обещала, и тебе в первую очередь. Что ты возомнил? Что пару раз погуляла с тобой в парке, и теперь должна отчитываться перед тобой?

   – Нет, но…

   – Никаких но, Саша. Ты ступай домой, мама ждет.

   – Причем здесь моя мать?

   – Не причем, но что бы ты сказал, если бы она пришла сюда и заявила, что я не пара ее сыну и отстала бы от тебя.

   – Она бы не позволила такого глупого поступка!

  Лера замолчала, соображая:

   –  Зачем она рассказывает ему? Он не поймет, ведь женщина, в самом деле приходившая к ней, мама ему. Она первая узнала правду о Лере и принеслась спросить: не сын ли виновен в том, что случилось с девочкой. Когда выяснила, что он ни причем, то просила оставить его в покое. Сын не пара Лере!

   – Ладно, оставим это. Хочешь знать, почему не хожу в школу?

   – Да!

   – Тогда слушай. Все, что говорят в школе обо мне, правда. Потому не хожу школу, не хочу слушать шепот за спиной. Правда, странно? Два месяца назад мы с тобой гуляли по лесу и даже целовались, помнится, а сегодня я – несовершеннолетняя… не знаю, как себя назвать. Не замужняя женщина, не взрослая женщина без мужа, не вдова, даже не невеста, а кто? Малолетняя девчонка, которая встретила своего фальшивого шкипера, поднялась на бумажный бриг с прозрачными парусами мечты и отправилась за призрачным счастьем. Она уже видела на горизонте райские сады, сладкие плоды  и слышала божественное пение птиц. Оказалось, только мираж. Один миг и бриг размок, ушел на дно, мгновение и пропал Артур Грей, а с ним первая любовь и надежда выбраться из дома пьяницы. Остались: глупая девочка и плод того воображения. Сударь, не желаете взять замуж безголовую девчонку с эмбрионом в придачу? – Лера замолкла, смахнув рукой выступившие слезы. Она вылила желчь на несчастного мальчика и успокоилась.

  Саша же сник от слов девочки, которую любил. Он не хотел всерьез принять все, что случилось с ней. Но, похоже, это – так, как рассказала Лера. Тогда в чем ее вина? В том, что полюбила взрослого мужчину, который ее обманул? Или в том, что девочка была не подготовлена к взрослой жизни? Мама не научила, распознавать лукавых людей, не лететь мухой на сладкую липучку. Жизнь жестоко наказывает простых, глупых, наивных и неопытных людей. Не зря говорят, что простота хуже воровства. Правда, мир до краев наполнен простаками. Их судьба зависит от случайных встреч и обстоятельств. Слава Богу, что Вселенную заселяют честные и чистые люди. Поэтому преимущественная часть человечества живет счастливо и в гармонии друг с другом. И лишь небольшая группа уродов, педофилов, калечит души подростков. И не только педофилы влияют на общество. Сейчас любой лживый горлопан, недобрый, но предприимчивый человек увечит мир людей, формируют ложное мировоззрение в свою пользу. В эру прогресса добрые силы и честные поступки общества отключены, временно не доступны простому населению. Поэтому насилие, грабеж, ложь, трусость, безразличие и иждивенчество – норма жизни. До тех пор, пока не грянет гром и не придет общее горе, которое объединит людей.

   – Нет! – сказал Саша. – Я виновен, что оставил тебя одну на все лето. Лера! Мы поженимся, когда  исполнится восемнадцать. А пока буду помогать тебе во всем. Мы вместе позаботимся о малыше.

  Он искренне верил, что говорил, был готов простить Леру.

   – Саша! Я ценю тебя, как друга, и благодарна за чистый порыв. Но я не нуждаюсь в жертве, сама справлюсь, а ты иди домой и не приходи больше ко мне. Мое детство прошло, а у тебя все впереди.

   – ???

   – Да, уходи!

   – Не уйду!

   – Ты – не мужчина, Саша!

   – Кто же?

   – Тряпка, о которую вытирают ноги!

  Все. Для мужчины обвинение в бесхарактерности, страшнее атомной войны. Мир сложился, как карточный домик, свет поблекнул. Он докажет, что способен на поступки. А пока нужно уходить отсюда. Саша выбрался из страшного дома и поплелся, куда глядят глаза. Мыслей не было, лишь пустота в голове, жжение под сердцем и холод в груди.

  Через день позвонила учительница и предложила ходить в школу:

   – Не так отстанешь по школьной программе, а потом переведем тебя в вечернюю школу.

   – Спасибо! А сразу нельзя пойти туда?

   – Туда набираются люди, окончившие девять классов нормальной школы.

   – В нормальную школу не пойду, хоть, что делайте со мной! – отрезала Лера.

  Все же, как исключение, ее приняли в вечернюю школу, чтобы получила полное среднее образование. Девушка стала ходить туда по вечерам, а днем посещала курсы парикмахеров.

  Время пробежало незаметно. Отшумели вьюги, успокоились морозы, дни набрали силу. Солнце выглянуло из всегда мрачных туч и улыбнулось земле. Враз пожух снег, побежали ручьи, извещая о приходе весны. Мир наполнился гомоном пробуждения жизни после суровой зимы.

  Валерия Сазонова нежно несла дорогой сверток. Ее выписывали из роддома. Недельный мальчик капризно выгибался в неокрепших руках девочки, высказывая чему-то неудовольствие. Юная мама улыбнулась. Когда она впервые увидела сына, то удивилась сходству с сестренкой Дашей. Тот же носик пуговкой после роддома, тонкие губки и темные редкие волосенки на голове.

  На выходе Леру ждала Валя, которая весело улыбнулась и, протянув букет цветов подруге, воскликнула:

   – Дай подержать мужичка на руках!

  Мать тоже встречала ее и улыбалась, но хмельной и ужасно опостылевшей улыбкой, похожей на ухмылку идиотки.

   – Смотри, тебя встречают, как испанскую королеву! – повела она нетвердой рукой в сторону высокого дальнобойщика Коли и плюгавого Паши с мутными от пьянки и серыми с рождения глазами. Молодой человек галантно протянул красную розу и громко икнул.

  Лера поморщилась, но смолчала. Сегодня не такой день, чтобы кричать на мерзкие рожи. Маму не выбирают, а эти тоже стараются угодить ей, как могут.

  На следующий день позвонила Валя и спросила:

   – Ну, как прошла ночь с малышом дома?

  Она вчера оставила в подарок много тряпок для Антошки – так назвала Лера сына. Потом, уходя, сунула конверт с деньгами.

   – Ты зачем столько много денег дала? – не стала отвечать на вопрос подруги молодая мама. – Самой, наверное, скоро потребуются на выпускной бал в школе. Нечего швыряешься пачками, приходи, забери назад.

   – Кстати о выпускном. Знаешь, сколько заломил родительский комитет?

   – Нет!

   – Пятьдесят тысяч, представь!

   – Они сдурели?

   – Не! В родкоме теперь все, как Ломакин фазер, состоятельные люди. Им, что пятьдесят, что больше кусков – небольшая сумма. За клипейшен заломили пять штук!

   – И, как же девочки, у которых нет столько капусты?

   – Фауны кредиты берут, прикинь. А Лена Семенова и Катя Петрова, например, отказались на выпускной бал идти. Получат аттестат в классе, и прощай школа. Десять лет учились вместе, а праздновать без них будут. Транс на всю жизнь!

   – А ты?

   – Что – я? – в голосе Вали звучало торжество.

   – Тебе не заплатить такие деньжищи!

   – Я уже отдала! Раньше всех, прикинь!

   – ???

   – Потом расскажу, если не забуду. Пока!

   – Бывай! Антону гулять пора, заодно заберу Дашу из садика.

  Лера решила по пути расклеить объявления о парикмахерских услугах. Ей нужно думать, как жить дальше.

  Гоп-компания в квартире успокоилась на третий день. Завтра мужчинам отправляться в рейс, поэтому они отпивались лишь пивом. Мама Леры не ругалась витиевато матом, хмуро сидела дома, пережидая отходняк.

  В полдень в комнату девушки завалился Паша. Он предварительно поскребся ногтями по двери и дождался разрешения Леры, переступить порог ее комнаты.

  Мужчина обвел не совсем протрезвевшими глазами комнату, по-хозяйски изучая обстановку, и торжественно заговорил:

   – Я здесь подумал, что работа у меня нервная, всегда в разъездах, хорошей невесты будет не найти. Вот решил взять тебя замуж с ребенком.

  Лера изумленно глядела на парня, не находя слов.

   – А что? – поспешно продолжил он, заметив растерянность девушки. – К тебе перееду, буду деньги давать на сына.

   – Паша, катился бы ты отсюда, пока не поздно!

   – Ты не спеши, подумай. Кто тебя возьмет с хвостом, а я по-честному, без упрека зову замуж. Ты будешь, как сказал Жириновский, дома сидеть, штопать и готовить, а я зарабатывать деньги и не давать тебе плакать.

   – И будешь все пропивать с тещей! Нет! Забудь, не держи даже в голове такую смелую и далеко идущую мысль.

   – Брезгуешь?

   – Если хочешь знать, то брезгую.

   – Скоро станешь, как подруга.

   – Чем Валя не угодила тебе?

   – Тем! – маленькие глаза Паши мстительно засветились дьяволским блеском. – Блядь – она. На трассе стоит с плакатом: один час – тысяча, два – тысяча восемьсот рябчиков. Я видел не раз ее, но не говорил тебе. За меня не пойдешь, рядом будешь топтаться.

   – Пошел вон, ублюдок! – Валерия схватила утюг с подоконника и замахнулась на Пашу. Тот моментально исчез за дверью.

  Валя отпираться не стала:

   – В любой работе есть хорошие и плохие стороны. Чем хуже парикмахера? Также иногда чужие волосы приглаживаю, чтобы ублажить клиента. За это беру деньги, которые, кстати,  не воняют. Парикмахер – сверху, я – снизу, какая разница? Я еще получаю бесплатно удовольствие к бабкам, а он, что дополнительно имеет, кроме перхоти?

   – Как ты пошла на обочину? – не стала спорить с Валей Лера.

   – Как, как! Сначала Боря уговорил на хате за бабки удовлетворить папика. Таких полно, кто малолеток желает поиметь. У них бабла, как крови у насосавшихся пиявок, не переварить все, вот и развлекаются с подростками. Потом пошло, поехало. Да и деньги нужны всегда. Я задумала купить однушку себе, съехать от мамани. Лучше сладкие шалости предлагать за деньги, чем конфеты фасовать в супермаркете за гроши.

   – Валя, брось такие дела!

   – Теперь не соскочить. Боря – мой бригадир, меня прибьют, если что. Да и я не хочу уходить. Бабок хватает на безбедную жизнь, что еще нужно?

   – Счастливая семья.

   – Ты ее построила? – Валя помолчала, и, не дождавшись ответа, добавила. – То, то и оно, если сразу жизнь пойдет вкось, трудно прямо направить потом.

  Свои восемнадцать лет Лера решила отметить в кафе. Она накопила денег. Клиентов у девушки хватало. По округе распространился слух, что молодой парикмахер имеет хороший вкус, делает за полцены шикарные прически и прекрасный макияж. На педикюр не хватало даже времени, хотя бросила вечернюю школу. Правда, чиновники побегали, угрожая ей, отобрать ребенка, если не вернется в школу, и сдались. Больше не беспокоили, мол, приводов в полицию нет, да и Бог с ней, пускай, остается неучем.

  Антошка, ухоженный бутуз, весь вечер спокойно сидел рядом с Дашей, чинно ел торт, запивая соком. Кроме Вали, пришли три бывшие одноклассницы. Весело провели время.

  Лера разоткровенничалась и рассказала, как раздевалась в детстве перед Сашей. Все подтрунивали над этим, просили рассказать, что было дальше.

   – Ничего! Саша – хороший мальчик, у него и дурной мысли не было.

   – Или не мог еще! – бестактно вставила Валя. Гости смущенно притихли.

  Именинница, чтобы сгладить неловкость за столом, спросила:

   – Как поживает Саша? Где учится?

   – Ты – что? Ничего не знаешь? – спросил кто-то.

   – Что должна я знать? – удивилась Лера.

   – Его семья переехала в Санкт-Петербург больше двух лет назад, – сказала одна из девушек. – Когда ты бросила школу, почти одновременно.

   – Интересно, а я ни сном, ни духом! Как же так? – посмотрела на Валю раскрасневшаяся от вина героиня торжества.

  Валя отвела глаза от взгляда подруги и пожала плечами.

   – Он, говорят, пытался отравиться таблетками, но мама следила, заметила, что ему плохо, вызвала скорую помощь. Его откачали. Потом предки решили уехать, с тех пор о нем никаких вестей.

   – Я не хотела тебя волновать, ты же ходила с ним,  – Валя кивнула на Антона.

  Настроение Леры испортилось, и она распрощалась с одноклассницами.

   – За все нужно платить во взрослом мире, – думала она по пути домой. – Бедный Саша, я не хотела тебе зла. Так получилось, что я не полюбила тебя.

  Мама Леры уже спала. Девушка уложила спать детей, и тоже легла в постель. Утро вечера мудренее, завтра она наведет справки о друге детства.

  Утром Лера нашла мертвую маму на полу. Врачи установили, что она отравилась паленой водкой.

  Как ни доставала мать девушку пьянками, все же ее было жалко. Она похоронила маму и долго плакала возле могильного холмика.

  В квартиру снова зачастили чиновницы из комиссии по защите детства. Теперь решали Дашино будущее. Лера, как совершеннолетняя, подала заявление об опеке сестры, но, что-то мешало положительному решению.

   – Мы ничего не имеем против, но принесите справку о жилой площади. Мы должны убедиться, что ребенок не будет ютиться в тесноте,  – потребовали с Леры.

   – Она же прописана в той же квартире, где жила до этого? Раньше хватало метров? – попробовала протестовать она.

   – Такое правило, мы не в состоянии изменить его. Ждем вас через неделю.

  Девушка принесла справку. Чиновник долго смотрел на нее, затем сказал:

   – Отлично, площадь позволяет, мы – за, но буквально вчера изменилась инструкция по разрешению принятия опекунства. Нам требуется еще справка, что ребенок будет учиться в школе по месту жительства.

  Лера получила справку из школы. Чиновник сосредоточенно прочел ее, с сожалением сказал:

   – Прекрасно, чудеснее не бывает. Но, как жаль, пришла бумажка, дополнение к инструкции по разрешению комиссии по защите детства. Нам предписано запрашивать о благонадежности опекуна. Принесите справку из полицейского районного департамента, что вы не были осуждены, не преследовались законом. Мы за вас, будьте спокойны. Чистая формальность.

  Девушке написали в полиции нужную бумагу. Чиновник снова долго размышлял, потом сообщил:

   – Все – хорошо, но досадная ошибочка вышла. Я прошу извинить меня, но еще одну бумажку, пожалуйста, принесите.

   – Какую? – потускневшим голосом спросила девушка.

   – Из наркологического диспансера, что не состоите на учете. И, думаю, вопрос закроем.

  Лера вышла из кабинета. Не так просто бегать по кабинетам, имея на руках двоих детей. Еще нужно успевать стричь клиентов, чтобы зарабатывать, готовить еду, стирать. Лера отчаялась, но поплелась в диспансер.

  Она отдала очередную бумагу человеку за столом и зажала большой палец в кулачке, загадав, чтобы завершился утомительный и долгий бег по кругу.

  Мерно потрескивала лампа накаливания под потолком кабинета учреждения, мирно попискивал факс, ободряюще улыбался чиновник. Он внимательно изучал бумаги об опекунстве и молчал. Девушка помалкивала тоже.

   – Справка о жилой площади уже недействительна. Новую принесите, и мы с удовольствием решим ваше дело. Еще чуть, чуть, еще один рывок остался, – вроде, как понимающе,  улыбнулся чиновник.

   – Вы уверены? – не выдержала Лера.

   – Конечно! Знаю, что трудно, но кому сейчас легко? – чиновник развел руками.

  Валя выслушав рассказ подруги, возмутилась:

   – Ты, как маленький ребенок, не понимаешь, что будешь ходить туда без конца. Пока не забрали от тебя Дашу, нужно на лапу дать. Чиновники подводят к этому тебя. Вроде не отказывают, но и дело буксует, стоит на месте.

 – До меня дошло тоже, но денег нет,  – Лера обреченно махнула рукой. – Мама ушла и оставила долг в пятьдесят тысяч в банке «Альфа»

   – Долг платежом страшен. Кто же верит пьянице?

   – А я даже не знаю, когда она умудрилась взять и для чего. Пока не пришли после ее смерти серьезные дяди и предложили отдать деньги в ближайшее время. Я пробовала протестовать, а они пригрозили мне, что лучше рассчитаться с ними, чем потом горько плакать. Такой, вот, хулиганский банк!

   – Крепко встряла! Я, как на зло, внесла первый взнос, все бабки ушли на квартиру.

   – Я тебе и так должна, до гробовой доски не рассчитаюсь.

   – Забудь! Я поговорю с нужными людьми, может, подкинут денежную работу для тебя.

  Чиновник в комиссии по защите детства на откровенный вопрос Леры, написал на бумажке цифру в пять тысяч. Коллектор согласился закрыть финансовые претензии банка за тридцать пять тысяч. Сорок тысяч рублей – небольшая сумма, но где ее взять девушке, работающей парикмахером. Кому есть дело до бедной молодой мамы?

   – Я разговаривала с Борей, он сказал, что охотно поможет, если согласишься вечерком поработать, – сообщила лучшая подруга Валя.

  Лера догадывалась, что предложит сутенер проститутки, но все же пошла на встречу с ним – деньги нужно разыскать любой ценой.

  Боря оценивающе окинул прищуренным взглядом девушку, обошел вокруг нее и сказал:

  – Ничего сохранилась фигура, сойдет за малолетку. Значит пойдешь на встречу к уважаемому человеку, как семнадцатилетняя девственница. Гонорар – двадцать тысяч рублей. Согласна?

   – Да, я, вроде, как рожала! Это – ничего тебе?

   – Была бы целкой, больше огребла. А так, сделаем операцию, восстановим, что нужно, и вперед. Под дядю ляжешь, как надо, покричишь малость. Мне учить тебя, только портить! Согласна?

   – Да, только без этих глупостей с восстановлением? – она помахала рукой у живота.

   – Тогда дешевле будет, слушай сюда…

  Встреча с клиентом прошла в гостиничном отдельном номере. Боря протянул адрес и ухмыльнулся:

   – Жаль, что сначала не снял пробу с тебя.

   – Перебьешься!

  За стойкой ресепшена сидел молодой человек, который без звука пропустили ее в номер гостиницы. Он, лишь, подмигнул ей и вытянул вперед руку с поднятым большим пальцем.

  Девушка постучала и, услыхав: «Войдите», открыла дверь. У журнального столика читал газету чиновник из опекунского совета. Это ему нужно дать взятку, чтобы разрешили опекунство над сестрой.

  Получается, что чиновник заплатит ей за услугу, а она отнесет часть денег ему же. Все останутся довольны, всем – хорошо, а, главное, будет решена судьба маленькой девочки, которая подрастет и, не исключено, попадет в руки этого же человека.

  Лера вошла в номер и остановилась напротив клиента. Он молчал, соображая, как разрулить патовую ситуацию.

  Когда она вышла из номера, то рассмеялась. Чиновник оказался неробкого десятка. Он не тронул девушку и протянул ей обговоренную с сутенером сумму:

   – За моральный, так сказать, урон и лишнее беспокойство. Завтра зайдите ко мне, заберите бумаги на опекунство. Надеюсь, инцидент исчерпан, и останемся друзьями.

  Валя разинула рот от удивления, когда Лера все рассказала ей:

   – Зря не накатала заяву, их давить, как жирных клопов, нужно.

   – Ты уверена? Так есть шанс оставить Дашу у себя. Вон, Антошка растет, о нем думать нужно. Там, если копнуть, можно такой пласт поднять, что не удержать будет, прихлопнет, мокрого места не останется. Жди беды, если в друзья набивается негодяй.

  Девушка оказалась права.

  Уже через день на Валерию налетели многочисленные представители социальных служб, власти, общественности. Никто не слушал оправдания девушки, все обвиняли ее в проституции, праздном образе жизни, не желании трудиться.

  Когда она попыталась указать на чиновника, как истинного зачинщика шума вокруг нее, то нагрянула полицая, которая нашла несколько грамм героина.

   – Выбирайте, гражданка: решетка или воля? Ты – молода и здорова, начнешь жизнь сначала, если будешь благоразумна и умна, – цинично заявил молодой офицер.

  И Лера испугалась. Против нее были все. За нее только подруга Валя, которая имела дурную славу. Даже соседи девушки вспомнили пьянство ее матери, и желтая пресса завыла в газетенках о больной наследственности, распутстве и прочих грехах, еще больше замутила и без того мутную воду.

  Дашу и Антона отправили в детские учреждения. Валерию Сазонову лишили материнства. Социальные службы гордо отчитались о проделанной работе во имя спасения детства детей. Телевидение провела успешную передачу о нравах молодежи, и пообещало держать на контроле этот случай. Пресса перекинулась на другую жертву и оставила Леру в покое. Соседи приветливо здоровались с девушкой и злобно шушукались за ее спиной.

Мир перевернулся с ног на голову  и был уверен, что так лучше для современного общества.

  Раздавленная девушка осталась одна.

   – Как можно мутную воду сделать чистой? – думала она, и пришла к выводу, что муть сама осядет, если не будоражить водоем.

  Лера продала квартиру и уехала в мегаполис, чтобы затеряться маковым зернышком в большой коробочке.

  Прошло десять лет.

 

Лера направилась в ванную комнату. Ей необходимо принять душ и еще раз смыть с себя вчерашнюю грязь.

  Она все же сходила туда.

  Уже было темно, когда к ней подвалил клиент. Она долго торговалась с огромным, как лось, самцом, хотела выручить больше денег. Тот не соглашался отдать пять сотен за это, оценивающе щурился сверху на худенькую фигурку.

  Все же мужчина взял с собой ее.

  Она осторожно зашагала с ним вмиг одеревеневшими ногами, словно приближалась к краю бездонной  расщелины.

  Он привел ее домой, бесцеремонно швырнул на расхристанную постель и накинулся, как оголодавший дикий зверь на кусок парного мяса. Лере пришлось стиснуть зубы, чтобы, молча, вытерпеть все ради своего царя Соломона.

  Она – царица Савская. Девушка млела от счастья, когда он называл ее так. Ведь Сергей окончил исторический факультет университета. Она же не осилила обычную школу.

  Он рассказал, что, когда заметил Леру с подругой, то остолбенел: две благоухающие прекрасные розы шли навстречу. Он выбрал ее, потому что из них одна – настоящая.

   – Как же ты определил кто? – изумилась Лера.

   – Я выпустил бабочку семейства Морфиды, которая опустилась на твои волосы. Они никогда не ошибаются, летят только на живые цветы.

  У девушки действительно в волосах была заколка в тот день в виде голубоватой бабочки. История знакомства звучала из уст голубоглазого юноши очень романтично, и она сразу полюбила высокого парня. Навсегда привязалась к нему, как верная собака к хозяину.

  После душа Лера снова пересчитала деньги: пятьсот рублей, четыреста хватит на двоих. Но нужно еще накрыть стол, поставить свечи, посыпать лепестками роз, как в первый раз. Пожалуй, сотни хватит, если исключить цветы.

  Царь Соломон должен сидеть за красивым столом.

   – Как тогда, – улыбнулась она, вспоминая светлые дни.

   – Прежде, чем царица вернется в Саба из замка царя, – Лере нравилась сценарий Сергея. – Она должна омыться в священных водах подземного источника прежде, чем возлечь  на благородном ложе.

  Он торжественно провел ее за руку к бассейну, вода которого отсвечивалась нежным салатным цветом кафеля. Мраморные плиты к нему усыпали розы, как лужицы драгоценного красного вина при свете свечей.

  Сергей разделся и прыгнул в воду. Лера не решалась обнажаться.

   – Ну, что же медлит моя фея? Неужели боится, что увижу козлиные копытца, вместо божественных ножек?

   – Тогда закрой глаза, чтобы не смущать дьявола! – вскрикнула она,  сбросила одежду и нырнула в бассейн.

   – Я увидел дьявольски прекрасные девичьи ноги, которые краше, чем у богини любви!

  Лера рассмеялась.

   – Откуда у тебя богатый дворец, мой повелитель?

  Лицо Сергея поскучнело, но он ответил:

   – Все, что осталось от погибших в катастрофе родителей. Коттедж и немного денег.

   – Прости! – Лера прильнула к мужчине, своей первой любви.

  Через неделю Сергей предложил героин:

   – Мы оба унесемся в неведомые края блаженства, вечного счастья и немыслимого покоя.

   – Ты – мой Господин! Твой указ – закон, – продолжила игру  Лера.

  Через десять минут пришла эйфория. Приятное внутреннее тепло и неописуемое удовольствие заполнило ее до краев, любое прикосновение Сергея выплескивалось экстазом. Ей ангел прикрыл глаза  теплой ладошкой и плотно завесил  уши легчайшей бархатной тряпицей.

  «Нашел ты мед – ешь, сколько тебе потребно, чтобы не пресытиться и не изблевать его»  – гласит библейская мудрость.

  Пара не пресытилась и вовремя не выблевала героин. Зелье через год сожрало деньги мужчины.

  Господин не работал –  не нашел достойного занятия, не позволял найти работу своей девушке.

   – Зачем нам громадный замок, царица, когда можно великолепно обойтись квартирой?

  Сергей знал, что делал. Лера ни на миг не сомневалась в этом.

  Денег, оставшихся от продажи коттеджа и покупки квартиры, хватило на два года райской жизни.

  Потом Леру скрючила боль в теле, когда нагрянула первая ломка. Рядом клацал зубами побледневший Сергей.

   – Цари страдают тоже, –  подумала она. – Кто поможет господину, если не верная подруга?

  Сергей увидел, что женщина куда-то собирается.

   – Куда?

   – За счастьем.

   – Только не ходи туда.

   – Хорошо.

  Лера слышала не раз о месте, где тусуются наркоманки. Девушки отдаются за дозу мужчинам. Там – край, там – дно.

  Лера принесла радость своему мужчине. И себе – тоже, совсем чуть, чуть, чтобы ему больше досталось. Она любила его. Мужчина и женщина снова летали, смеялись и пели, опять почувствовали, что она – царица, он – царь. И не было во Вселенной силы опустить их на землю. В их душах навсегда поселился дьявольский огонь.

  «Может ли кто ходить по угольям, чтобы не обжечь ног своих?» – из притчи Соломона.

  Пламя еще не сожгло сердца, и они даже стали мудрее. Сергей стал разводить героин и колоть в вену. Так быстрее доходит и дольше держится. Он старше ее, знает, что делает. Мужчина запретил ей выходить на поиски денег, сам зарабатывал где-то. Иногда пропадал ночь, и Лера пугалась: не покорила ли сердце мужчины другая женщина.

  Праздников стало меньше, потому что трудно достать порошок. Денег явно не хватало на царские церемонии.

  Жизнь мелькала по кругу: счастье, ломка, поиск, счастье. Цветные, черные, серые и снова разноцветные картинки чередовались все чаще. Между ними не было просвета, и она не вспоминала Антона и Дашу.

  Когда Сергей снова выбрался из дома, Лера ревнивой тенью проследовала следом. В заросшем парке недалеко от общественного туалета, наполовину торчащего из-под земли, толпились мужчины. Они невдалеке прохаживались, иногда подходили друг к другу и о чем-то договаривались. Затем парами уходили и  не возвращались.

  Сергей стоял возле клена, и, казалось, был равнодушен к мужской толпе. Лера успокоилась – женщин поблизости не видно, значит, Сергей пришел сюда по делу.

  К нему вразвалочку подошел пожилой мужчина и, улыбаясь, что-то сказал. Сергей охотно кивнул головой. Они пошли к туалету и спустились, как преисподнею, вниз  по ступенькам.

  У девушки тревожно забухало сердце, она приблизилась и обошла небольшое помещение. С другой стороны через разбитое стекло Лера снова увидела их, вернее, только их головы. Они возвышались над дверкой кабинки напротив друг друга. Пожилая голова что-то сказала, и голова Сергея опустилась вниз. Лера ахнула и побежала со слезами домой.

  Он вернулся домой с килограммом маковой соломки, сказал, что так будет дешевле, если варить счастье самому. Лера промолчала.

  «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым», – изрек царь Соломон, тот, который настоящий из древности. Лерин Соломон спешно готовил на огне удовольствие  для себя и царицы Савской. Он был расчетливый, за небольшие деньги варил большое счастье. Царица не обронила ни слова, потому что верила мужчине.

  Сергей решил сдавать две комнаты приезжим  людям. Они перетаскали свои вещи в третью комнатку.

   – Светлая и с балконом! – гордо сказал царь. Царица, молча, согласилась.

  Они теперь жили, как на вокзале.  Туалет, кухня и ванная комната превратились в привокзальные замызганные места общего пользования.

  Лера ничего не замечала, потому что летала с Сергеем там, где сказочные страны, чистый воздух. Они любили друг друга и боготворили  дивное ничто.

 

  Цари тоже ошибаются. Лера не одобрила Сергея, когда он притащил домой таблетки пенталгина, йод, ацетон и адскую жидкость для очистки труб. Из всего приготовил дезоморфин. Для Леры берег чистый героин – ей не требовалось много, для себя варил крокодила. Он боготворил царицу Савскую, а кто любит женщину, бережет ее. 

 

   – Все – просто, доступно и дешево! В мире свирепствует кризис, нам нужно выживать, –  успокоил мужчина женщину.

  «Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит», – из притчи царя Соломона.

  Лера молчала, не высказывала  презрения к мужчине. Она не могла презирать своего царя. Он старше ее, значит, мудрее.

  Сергею пришло в голову,  что укол ему лучше делать Лере, потому что пошли язвы на теле, и трудно стало найти кусочек чистой вены в доступном месте. Вдвоем легче выжить.

  Настали дни, и в доме не стало героина, дезоморфина и, конечно, денег. Сергей не вставал с постели. Лера заметила, как угасал его мечтательный и живой взгляд. В него по-хозяйски заселялась ночь, такая же черная, как обернутая полиэтиленом ступня.

  Она сначала не понимала для чего, но потом почувствовала приторный запах. Женщина испугалась и умоляла вызвать медиков.

   – Нет! – твердо сказал царь. – Отпразднуем десятилетие нашего пребывания в стране грез.  Царица Савская и я,  царь Соломон – вместе. Глаза Сергея снова лучились, он, словно, заново ожил, дожидаясь праздника.

  Тогда Лера поняла, пришел час, и ей нужно  организовать чудо, а для этого нужны деньги. Мужчина не совсем здоров, поэтому   женщина организует все, как нужно.

  По дранному серому линолеуму на полу, как тогда по белому мрамору, разбросаны бумажные красные лепестки. Они, как капли благородной крови, окружали помятое ложе, на котором возвышался царь Соломон. На столе чадила сальная свеча.

   – Сударь, примите от меня в подарок чистейший исполнитель всех желаний  в честь нашего десятилетнего счастья! – Лера достала шприц, наполненный волшебством.

   – Так не честно! Мужчина…

  Женщина закрыла рукой рот Сергея, показав глазами на его карман.

  Царь был догадлив, он давно правил несуществующим государством.

   – Прими и ты, сударыня, от меня! – он достал шприц и с поклоном протянул ей.

  Лера сделала укол Сергею, себе. Затем села рядом с мужчиной. Он обнял ее за плечи, и они откинулись спинами на постель.

 

  Царь Соломон и царица Савская стремительно унеслись на небо. Оттуда они больше не вернутся никогда. Женщина стала умнее, поэтому приготовила мудрый подарок. 

 

 

 

Деревни досуг заказал

Плохой мир лучше доброй ссоры