Александр Сороковик

Обломали мужика…

колько я помню Витальку, он всегда был таким… сильным, уверенным в себе Мужчиной. Как говорил Гога, он же Гоша из популярнейшего фильма: «Я всегда буду сам принимать решения, на том простом основании, что я мужчина!». Ну, как-то так. Сам он всегда изрекал другую фразу: «Еще не родилась та женщина, которая будет указывать мне, что я должен делать!». В юности, правда, он говорил «девчонка», да какая, в общем-то, разница? Витальку не могли поколебать ни артистичная  женская хитрость, ни виртуозный шантаж, ни проявление откровенной слабости (которая на самом-то деле и есть  главная сила) – сладкие слёзы…

Мы дружили с первого курса и, как это положено молодым здоровым мальчишкам, много времени проводили в компании симпатичных девчонок (а в семнадцать лет они все симпатичные!). Виталька всегда выделялся среди нас, ещё зелёных, малооперившихся, но мнивших себя умудрёнными орлами, птенцов. Был он высок, широк в плечах, крепок телом и духом. Неизменно знал, чего хочет, учился легко, гулял весело. Такие мужики всегда нравятся прекрасному полу – и молоденьким студенткам, и умудрённым опытом соблазнительницам постарше.

Наша студенческая компашка, как это обычно и бывает, то разрасталась, то сужалась. Пары сходились, расходились, к третьему курсу кто-то успел уже жениться, а Витька Самохин и Валька Голубева – так даже и развестись. Виталька же оставался среди нас в неизменном статусе – всегда в окружении самых красивых девчонок, всегда с ними ровен, ласков, обходителен, но твёрд. Никаких покушений на личную свободу, никаких попыток навязать своё мнение.

Однажды мы собрались у кого-то из наших, и вскоре разговор, как это часто бывало, зашёл о браке, любви, семье. Обычно, такие беседы быстро переходили в шуточки, подколки, хихиканье. Но в этот раз зацепились серьёзно. Говорили о взаимопонимании, доверии, верности и… уступчивости. Витальки с нами не было, поэтому вскоре разговор свернул на его персону. Девчонки, конечно, возмущались. Ну как же! Они ведь все эдакие, самые главные, ну, вроде шея под головой, а тут такая непокорность! Мы, парни, как водится, встали на его защиту. Вскоре спор уже шёл на тему «кто в доме хозяин». Ребята утверждали, что всегда в семье глава – муж, девчонки фыркали и со смехом галдели про уже надоевшую нам шею – куда, мол, повернёт она голову, туда мужик и пойдёт. Особенно усердствовала Светочка Кузьменко – хорошенькая миниатюрная брюнеточка, за которой я безуспешно ухаживал, но пока не добился ничего, кроме дружеского поцелуя в щёчку.

- Вот вы всё своего Витальку в пример ставите, - горячилась Светочка, - весь такой гордый, куда хочу, туда верчу! Помяните моё слово: найдётся и на него управа! И не заметит ваш Виталька, как ему на шею сядут, ножки свесят, да ещё и пальчиком будут указывать – беги сюда, беги туда! А он, весь такой радостный, побежит, куда велено, и глазки от усердия выпучит!

- Ну, это уж дудки, - я, хоть и был влюблён в Светочку, но за друга встал горой, тем более, нарисованная ею картина, казалась ну совсем нереальной, - это ваши девчачьи мечтания, никто из нас так не поскачет, тем более Виталька!

- Поскачет! – не сдавалась Светочка, - Вот на таких, как он, и надевают самую крепкую узду!

- Ах, так? – завёлся я, - Ну тогда предлагаю пари! На сто рублей! Две с половиной стипендии! *

- Хоть три, - фыркнула Светочка.

Я схватил её за руку, кто-то разбил  наше пари. Спор вскоре затих, вечеринка пошла своим чередом, а мне было досадно: теперь, после этого дурацкого спора, Светочка станет со мной ещё более сдержанной. Однако, кто поймёт этих женщин! Именно в тот вечер, провожая Светочку домой, я впервые удостоился настоящего, взрослого поцелуя, когда двое  долго не отрываются друг от друга и как бы сливаются в одно целое…  

Назавтра, когда я рассказал Витальке о нашем споре, он только улыбнулся:

- Ты себе представляешь картину: на моих плечах сидит жёнушка и властно указывает мне, куда её везти? – мы оба расхохотались, а Виталька добавил: - Так что готовь карманы. Впрочем, забудь, твоя Светочка найдёт тысячу причин, чтоб с тобой не рассчитаться. Да и неблагородно это: гусары с женщин денег не берут!

Прошло ещё два года. В начале пятого курса Виталька наконец-то женился. Девочка была не из нашей компании, вообще из другого института, мы её почти не знали. Я, на правах близкого друга, видел её чаще других и могу с уверенностью сказать: более подходящей жены для него трудно было представить. Рита оказалась совершенно невозмутимой, спокойной девушкой с постоянной улыбкой на лице. Она позволяла Витальке полностью управлять их жизнью, принимать решения, то есть быть генералом. Бывая потом у них дома, я убедился, что никаких поползновений к захвату власти Рита и не думает предпринимать. Она управляла своей вотчиной: домашний очаг, еда, уют, а позднее – их наследник Олежка, горластый, требовательный малый, знающий себе цену. А стратегией пусть занимается муж, у неё и так забот выше головы…

Наше со Светой пари  как-то забылось. Явно, победа была на моей стороне, но… Во-первых, началась перестройка и сто рублей превратились в разменную монету, а во-вторых, не будешь же требовать даже такую мелочь с собственной жены… Ну  да, вы всё поняли правильно: тот поцелуй был у нас далеко не последним. Мы поженились перед самым получением дипломов, уехали по распределению в небольшой городок Николаевск. Там, с перерывом в два года, у нас родились наши орлы: Генка и Колька.

 Как и все в те годы, мы выживали трудно: зарплату не платили, всё дорожало. Работали, как могли, крутились, но выжили; детей растили хоть и не в роскоши, но во вполне достойном благополучии. Как и у всех, были у нас и ссоры и непонимания и выяснения отношений. Но могу сказать, что трудности мы преодолели, жизнь наладилась. Нас со Светочкой связывало уже не неземное романтическое чувство, а вполне зрелая любовь-дружба, основанная на взаимной поддержке и понимании.

 В этой круговерти мы почти не общались со старыми друзьями. Нас разбросало по всему миру. Кто оказался на Украине, резко превратившейся в заграницу, кто уехал в Америку, куда позвонить или написать в те годы было нереально. Кто-то ушёл в большой бизнес, а кто-то, увы, спился…

Начались двухтысячные, жизнь вошла в более-менее нормальную колею. Появились в обиходе интернет, скайп, социальные сети. Стали потихоньку налаживаться старые связи. Списались и мы с Виталькой. У него всё было хорошо. Работал в какой-то торговой компании, неплохо зарабатывал. С фотографий на меня смотрел всё тот же неунывающий друг юности, его по-прежнему невозмутимая, улыбчивая жена и серьёзный, в папу тёмноглазый, в маму спокойный Олежка. С удивлением мы узнали, что Рита лежит на сохранении, ждут девочку. Виталик по этому поводу особой радости не выказывал:

- Это Ритке забава. Мы вроде не планировали, само получилось. Поздновато, конечно, но я не против, пусть с дочкой тешится.  А то у нас с Олежкой своя мужская команда, а ей скучновато…

А потом нам со Светой предложили командировку на три года в… ну, в общем, в одну забытую Богом страну, где требовались два инженера нашей специальности. Там  платили очень хорошую зарплату, но относительная цивилизация была только в столице, куда не добрались ещё Интернет-провайдеры, а телефонная спутниковая связь стоила сумасшедших денег. Мы изредка звонили только родителям, в отпуск домой не ездили – копили деньги на собственную квартиру. Два раза побывали с сыновьями в соседней стране, на побережье – один раз Света, другой раз я.

В таких условиях связь с друзьями практически прервалась: скупые приветы через наших родителей и всё. И вот, наконец-то, мы на Родине! После радостных встреч с родителями, пришло время пообщаться и с друзьями. Витальку я нашёл в соцсети: фото, выложенное там, казалось тем же, что три года назад, только пацан заметно вырос, и прибавилась славная, весёлая мордашка с двумя задорными хвостиками над ушами: мамина радость, дочка Ксюша. Однако, ни сам Виталик, ни Рита на связь не выходили – телефон тупо долдонил, что «этот номер не обслуживается», а на запросы в сети никто не отвечал.

Я нашёл общего друга, Димку, и он сообщил, что почти вся наша компашка решила этим летом собраться вместе, хотя бы на пару дней. Как раз послезавтра!

- Ты прикинь, даже Юрка из Штатов приедет! И Люська со своим Гансом из Германии! И вы сможете приехать? Вот здорово! Соберёмся, как в старое доброе время!

Улучив момент, я спросил про Витальку. Димка сказал, что они на три дня уехали на море,  отдыхать, ноут с собой не брали, а телефон у него новый.

 - Вот тебе номер, да ты его зря не дёргай. Увидитесь послезавтра, тогда и наговоритесь! Да, кстати, ты помнишь ещё про ваше со Светкой пари? Ну, тогда готовь сто доперестроечных рублей! – Димка расхохотался.

- Это как? – удивился я, – неужели Ритка так изменилась, что…

- Да какая Ритка! – опять засмеялся Димка, - Ты там в своих джунглях совсем от жизни отстал! Захомутали нашего Витальку, оседлали, ездят на нём и пальчиком указывают – куда скакать, радостно оскалившись! Ну всё, извини, я на работе, итак шеф уже грозится!

 Настроение у меня сразу испортилось. Если не Ритка, значит, что? Завёл себе молодую любовницу? Это предположение было настолько мерзким, что даже думать о нём не хотелось. Мой несгибаемый друг под каблуком у любовницы! У нас был свой кодекс чести, мы уважали наших жён. Ритка всегда была ему верной подругой, и вдруг такое! Наверное, на море поехали для примирения, может всё ещё не так скверно, да и Димка – трепач известный.

 Мы быстро собрались, и уже на следующий день приехали в город нашей юности. Встреча была назначена на завтра, но я позвонил Витальке и попросил увидеться с ним вдвоём, пораньше. Хотелось поговорить с другом начистоту.

- Конечно, старик, - радостно закричал Виталька, - конечно, приду, посидим с тобой, по рюмашке треснем, поболтаем!

Я пришёл заранее, выбрал столик в углу, стал ждать. Наступило время встречи, а друга всё не было. Я набрал его номер, но никто не отозвался. Через пять минут Виталька перезвонил сам, весело закричал, что они, дескать, сейчас будут, голос у него был запыхавшийся, а из трубки слышался звонкий смех. Мне стало совсем мерзко. Его любовница не позволила идти на встречу со старым другом одному, теперь мне придётся с ней знакомиться, улыбаться. Ну нет! Я решительно поднялся, чтобы уйти, но задержался у стойки, чтобы опрокинуть рюмку коньяка – так мне было пакостно на душе…

Вдруг сзади раздался знакомый радостный вопль:

- Привет, старик! – и… тоненький, заливистый девичий смех.

Я резко обернулся и увидел своего друга с абсолютно идиотской, умильно-радостной улыбкой во всю ширь его основательной физиономии. И улыбка эта выплыла на его лицо отнюдь не по поводу радости от нашей встречи. Виталька был осёдлан по всем правилам: на шее у него помещалось совершенно довольное существо в кокетливой юбочке и розовой футболке. В одной руке существо держало надкушенное яблоко, а другую с повелительно указывающим пальцем тянуло в сторону прилавка с мороженым.

- Хочу мороженого!- ликующе орало существо, - Папочка, ты слышишь? Твоя Серебряная Фея хочет мороженого!

- Лечу, бегу, - счастливо пыхтел Виталька, направляясь к прилавку, а задорные хвостики над ушами Серебряной Феи, маленькой дочки Ксюши, весело мотались в такт его шагам.

- Ты чего? – вдруг недоумённо обернулся он, - Чего ржёшь, как конь?

А я уже не мог остановиться. Хохотал, махал руками, пытался вдохнуть, но опять изнемогал от хохота. Да, права была Светка: обломали-таки мужика!

* Дело происходит в середине восьмидесятых, когда стипендия студента составляла сорок рублей. (Автор)