Жанне в её тридцать семь лет с трудом можно было дать тридцать. Её фигура сохранила ту же привлекательность, и легкая походка заставляли многих думать, что ей чуть больше двадцати, и только глаза, большие чёрные глаза наполненные грустью, и отсутствие детской припухлости на щеках и подбородке выдавали в ней не подростка, а женщину. В штате Флорида значительная часть населения имеет мексиканские корни. И мужчины со смуглой кожей и белыми зубами излучали потоки феромонов на мягкие девичьи сердца. Вероятно, именно здесь родилось слово МАЧО.
Но Жанна… Как скошенный колосок, который не возможно прикопать и посадить заново, не замечала этих горячих взглядов и улыбок в тридцать два мраморных зуба. Самый дорогой для неё мужчина остался много лет назад за тридевять земель, и только его сын Андре, которого она выносила под своим сердцем, был утешением и любовью для неё. В него она вложила всю себя, и чувствуя вину перед его отцом, вкладывала чуть больше, чем могла. На вопросы сына первые годы она отвечала, что он в командировке, а когда ему исполнилось девять лет, и он узнал, что в США они переехали из СССР, она рассказала, что его отец остался в той далёкой стране, которой уже нет, и пути назад в которую - тоже нет. На его вопрос:
- «Почему?»- она лишь отвечала:
- «Подрастёшь и сам всё поймёшь?»
- «Мама, он тебя бросил, как дядя Анхелис тётю Марию в кино?»
- «Нет, сынок, твой папа ни кого не бросал, он нас любит, он самый хороший».
- «А почему…» - поток вопросов Андре не прекращался, пока он не видел слёз на глазах матери. Он обнимал её и умолкал.
* * *
Вечерний бриз нёс теплоту и влажность моря, лениво раскачивая пришвартованные судна. Особенно это было заметно по судёнышкам с мачтами-карандашами, вершины которых без парусов тянулись, изо всех сил к сиреневой выси неба, записывая на нём невидимые иероглифы. В море виднелись: многопалубный круизный корабль, баржа, лёгкие моторные суда, двух парусная яхта, и водные байки, рассекающие море и монотоный шелест волн, как водяные насекомые, которых дети называют «писателями».
Пришвартованная к пирсу, в виде редкой расчески, флотилия была в основном белого цвета, но ярко-оранжевое солнце, тонувшее за бескрайней дугой морского горизонта, окрашивала их малиновыми цветами. Волны так же поблёскивали оранжевыми сполохами на ультрамариновой глади огромного зеркала Мексиканского залива, и играли отражением на пылающих с одной стороны бортах небольших прогулочных катеров и яхт.
Дальше в море беспорядочный отблеск волн сужался и переходил в сливающуюся золотую дорожку до самого края моря, в котором тонуло вечернее солнце, полыхая и вибрируя в восходящих потоках воздуха, поднимающихся от нагретой за день воды. Ещё несколько минут и пожар на море готов был погаснуть, но редкие облака, всё ещё отражали багрянец утопающего светила. Пара альбатросов цвета фламинго, почти не двигая крыльями, парили над морем, то снижаясь, то взлетая ввысь подхватываемые встречными потоками ветра.
Берег представлял собой морскую гальку размером от крупной монеты - до ладони, некоторые, из которых были расколоты, выставляя напоказ свою зернистую структуру и обмениваясь красками с морем и последними лучами. Набегающие волны очерчивали тёмно-серым цветом свои границы отвоёванные у берега. Кое-где на нём лежали принесённые с моря чёрно-зелёные водоросли, тоскливо взирающие на покидающую их родную стихию, в ожидании ночного прилива, который снимет их с гальки.
Море как живой организм, двигалось и дышало, наполняясь, делая вдох - когда луна находилась прямо над головой, и делая выдох – прощаясь с ней, встречая солнце с востока. И так изо дня в день, из года в год, из тысячелетия в тысячелетие. Луна, проплывая в небесах, притягивало к себе Землю, а Земля – Луну. И это взаимное притяжение двигало гигантские массы воды – создавая приливы и отливы.
Эти небесные исполины и не думали, что от их отношений зависят миллиарды судеб живых существ населяющих планету Земля. Что есть кто-то находящий, что-то особенное и красочное в этом их бесконечном коловращении, длящимся миллиарды лет, которое наблюдали долгое время бесчисленное количество глаз. Они вращались вокруг друга друга, не меняя траектории полёта, как крылья мельниц, но, только не издавая противного скрипа жерновов. Луна над Землёй, а она вокруг Солнца.
На этой небольшой голубой планете, с противоположных её сторон были люди, а точнее два человека, которые знали друг о друге всё и ничего. Когда один из них брился утром, мурлыча песню перед зеркалом, другой, точнее другая, просматривала вечерние сводки новостей по телевизору, и делала пометки в планах на завтра или принимала вечернюю ванну, погружаясь по шею в пену и закрыв глаза вспоминая приятные минуты, иногда впадая в лёгкую дремоту.
Когда Ладогу сковывал лёд, на берегах Флориды пальмы раскачивали зелёными ветвями.
Не смотря на внутренние противоречия и разнообразие, Земля и Луна летели в космосе с огромной скоростью – десятки тысяч километров в час, к тому же ещё и вращаясь, описывая сложные синусоиды и волны, относительно других планет, солнца и неведомых миров. Но эти двое людей, из разных уголков планеты, не утруждали себя всеми этими сложностями, и продолжали бриться и смотреть TV, не задумываясь о совмещении пространства и времени, о необратимости некоторых величин и процессов, о том, что ушедшее мгновение уже не возвратить никогда - никогда. И что всему приходит конец, и даже солнце погаснет когда-нибудь…
Жанна подъехала почти к середине восточного пирса, у которого плотными рядами стояли пришвартованные яхты. Оставив на автостоянке свой четырёх летний, тёмно-фиолетовый «Мустанг», она привычным лёгким шагом направилась к небольшому пирсу № 5 вытянувшемуся метров на сто вглубь залива. Она была одета в белоснежно белые: блузку, бермуды, носочки и кроссовки. Белый цват подчёркивал красивый загар видимой части её тела, и дорисовывал в воображении красивые черты и изгибы, спрятанные под одеждой. Лёгкий ветерок развивал её короткие чёрные волосы, раздвигая края не застёгнутого, светло серого жилета, накинутого поверх блузки.
С высоты птичьего полёта, пирс был похож на ветку кипариса, с белыми листьями – суднами, уткнувшимися своими носами с двух сторон и с торца в длинную серую ветку. Проходя по ней, Жанна улыбаясь кивала, в ответ на приветствия знакомых, которые копошились на своих судёнышках. Подходя к своей яхте, она увидала, что из окон каюты пробивается свет, но на палубе ни кого нет. Значит Андре уже приехал. "Странно, а почему тогда я не заметила его бежевый Ягуар на парковке" – подумала Жанна и замедлила шаг, любуясь издали своей белоснежной яхтой, поручни и все металлические части палубы которой, сверкали никелем. Яхта была живым существом и любимицей их семьи, как и старая Келли – шотландская овчарка, проживающая с ними уже 13 лет, которую они взяли щенком, как только приобрели небольшой домик, с участком в 30 акров в западной части города, в пятистах метрах от побережья. Это был их первый и единственный дом, который отец купил, через пять лет, после переезда из СССР, а точнее из Ташкента.
Сейчас это столица небольшого среднеазиатского государства, а раньше один из самых крупных промышленных центров Союза, в который европейская цивилизация принесла школы, университеты, заводы и фабрики, аэропорт и метро, веру в разум и толерантность, терпимость в отношениях между людьми и концессиями. Это был современный Вавилон.
…Как давно это было. Как в сказке. Хотя память всё ещё хранит воспоминания о родном городе с тенистыми улицами, аллеями и парками, с сотнями одинаковых кирпичных школ, и панельными четырёхэтажными домами - коробками, утопающими в буйной зелени. Со старым сквером, поросшим вековыми дубами и платанами, который кольцом окружали старинные ажурные кирпичные двухэтажные здания, построенные ещё при царе Николае Втором. Невдалеке, от этого сквера, возле станции метро имени Ленина, размещалась резиденция Генерал-губернатора Туркистана – родного дяди Николая Второго. Дом был как пряничный терем из сказки – массивный и красивый, выполненный по эскизам французских архитекторов. Затем в нём долгое время был «Дом пионеров».
А Университет и студенческий городок – это город в городе, с десятками тысяч студентов, учебных зданий и общежитий, парков, спортивных площадок, кафе и кинотеатров.
Сейчас, Ташкент - столица самостоятельного независимого государства Узбекистан, который даже не граничит со странам, имеющими выход к морю. На всём земном шаре, таких государств - всего два или три.
А Жанна так привыкла к морю, и её сын Андре, с детства занимался плаваньем, а потом водным поло, и на сёрфинге любит кататься – отчаянный, как Сашка. А как он радовался, когда они купили эту небольшую яхту, которую дед назвал именем его любимой бабушки – «Nelly».
Жанна шла на яхту, что бы ей ни чего не мешало в открытом море поговорить с сыном о том, о чём молчала все эти годы, о его родном отце - Александре, который остался там – далеко в Союзе, а теперь проживает в России, в Санкт Петербурге. Восемь месяцев назад, она по совету подруги открыла свою страничку на сайте в одноклассниках, и нашла Его. Сашку. Точнее он нашёл её. Земля уже сделала восемнадцать оборотов вокруг солнца, прошли тысячи восходов и закатов. Память уже смирилась с необратимыми потерями, и давно бы спрятала боль глубоко в груди, если бы не Андре. Он так был похож на своего отца, что порой ей казалось, что это он, Сашка.
Она пыталась устроить свою личную жизнь, родные её буквально толкали на это, но встречаясь с вполне достойными и красивыми мужчинами, она неизменно сравнивала их с Сашкой, и её душа и сердце закрывались, отдавая тело. После трёх неудачных попыток, она перестала пытаться себя сломать, и попросила родителей прекратить устраивать её жизнь, в противном случае, она покинет дом с сыном, и будет снимать себе жильё на другой улице, или в другом городе. Родители сдались, и молчали, только их глаза время от времени продолжали настойчиво и вопросительно заглядывать в её душу.
За эти 18 лет, Жанна почти не изменилась, вес её прибавился всего на один килограмм, те же лукавые весёлые глаза и лёгкая походка. Английский она в совершенстве освоила ещё в Союзе (о чём постарались родители), и её весёлый, располагающий, лёгкий характер позволил завести множество друзей здесь в Штатах ещё во время учебы в Университете, а потом и на работе в аналитическом центре крупного медиа холдинга.
Однако, порой её задорный смех внезапно прерывался, как разбежавшаяся волна прерывает бег, разбиваясь о скалу. Раньше это было чаще, но с годами это повторялось всё реже. Смех стал более короткий и потерял звон колокольчика. Жизнь затягивала своей обыденностью. Дом – работа, работа – дом. И только в море она заряжалась энергией от трёх стихий – воды, воздуха и солнца. В море она ощущала бесконечность простора, глубины и высоты. В море она могла плакать, не скрывая слёз. И единственная верная подруга, в руки которой она вручала судьбу, была эта небольшая яхта, с которой они дополняли друг друга, и чувствовали настроение и желания.
Подходя к «Nelly», Жанна заметила приближающуюся к их пирсу яхту, два клинообразных паруса которой наполнял вечерний бриз, а солнце окрасило их в ярко-красный цвет. Она остановилась на краю и смотрела на судно, вспомнив сказку А. Грина «Алые паруса». Красиво плывёт – подумала она, вдыхая с воздухом мельчайшие солёные брызги. Судно явно направлялось к их пирсу. Солнце утонуло в море, и пожар почти погас. Но паруса, как и прежде, отливали малиновым цветом. Странно, подумала Жанна, и её сердце от чего-то стало громко стучать. Странное судно, не с нашего пирса, первый раз его вижу, и паруса алые...
Рядом с «Nelly» было свободное место для швартовки, арендуемое её старшим братом Мишей, или как сейчас его зовут - Майклом, который три дня назад отогнал свою яхту в док на ремонт и покраску. Других свободных мест не было. Она решила посмотреть, куда же собирается швартоваться это судно, и решительно встала возле стоянки брата, по мальчишески сунув руки в карманы белоснежных бермуд. На приближающуюся яхту обратили внимание владельцы с соседних судов. Уже можно было различить название яхты на борту, которая сбавив ход, медленно лавировала, подыскивая место швартовки. У Жанны округлились глаза – на яхте русскими буквами было написано «Жанна». Черноволосый курчавый парень, лет двадцати пяти аккуратно подвёл яхту к свободному месту, возле «Nelly», и отдал швартовые, в нескольких метрах от Жанны.
Из каюты на палубу вышел рослый, светловолосый, голубоглазый мужчина лет сорока, пристально оглядев пирс, он, остановил взгляд на стройной брюнетке. Чуть раскачивающейся походкой, подойдя к носу своей яхты, он спрыгнул на причал, не дожидаясь, когда закрепят сходни.
- Привет Жанна – сказал Сашка, весело улыбаясь, как будто не было этих долгих лет расставания и десятков тысяч километров расстояний. Он едва успел подхватить её своими сильными загорелыми руками.
- Не улетай без меня – сказал он, улыбаясь, и нежно поднял её на руки глядя в глаза.
С яхты «Nelly», выйдя на палубу, на Саню и Жанну во все глаза смотрела вся её семья и Келли.
В ещё не погасшем небе появилась первая звезда.
А может всё же любовь может искривлять пространство и время?
Или мы можем изменить свою судьбу и достать с неба звезды, или вернуть счастье?
А может любовь и есть та ось, вокруг которой вращается вселенная, выкручивая петли, синусоиды и зигзаги?
Всё меняется, и только любовь постоянна величина, от которой и следует вести отсчёт Начала Начал. Эти солнце, звёзды, вселенная крутятся вокруг тебя, тебя рождённого в любви, и любовь дарящего.
Помочь сайту
Поздравления
и не расскажешь в двух страницах...
