Звезды и кресты

[Скрыть] Регистрационный номер 0273981 выдан для произведения: Звёзды и кресты
Степь бескрайняя, сухая, выгоревшая. Тишина. Только слышны ликующие трели жаворонка под куполом светло-голубого неба и отрывистый свист. Звук этот исходит снизу - от испуганных сусликов, замирающих столбиками и стремительно прячущихся в своих норках. Они исчезают так быстро, что кажется, будто зверьки тебе померещились. Вроде бы ничего и не было тут только что. Не мудрено, в такую-то жару на солнцепеке и не то привидится. Поднимающиеся возле норок облачка придорожной пыли медленно оседают. Значит не мираж.
По колее, едва заметной в терпкой полынной шири, подпрыгивая на неровностях, катится бричка. В неё запряжена видавшая виды лошадёнка, бегущая ленивой рысью, привычно перебирая разбитыми копытами. Мышастая, с повыгоревшей черной гривой. В повозке едут двое:  Николай Николаевич, крепкий загорелый мужчина, в потертой соломенной шляпе и Иван – в некогда белой пионерской панаме, прикрывающей от солнца широкое лицо, сплошь покрытое веснушками.
Николай Николаевич Уханов, председатель колхоза, а Иван, тринадцати лет у него и курьер, и кучер, и адъютант. Помощник на все случаи жизни.
Они едут к деду Степану, в Суриковскую балку, проведать колхозный сад.
Впереди маячит гора Большое Богдо.  Не шибко-то уж и большая, но гора. Единственная на многие сотни и сотни вёрст окрест.
- Дядь Коль, а откуда здесь гора взялась? На ровном – то месте?
- Легенда гласит, что сказочные калмыцкие монахи- богатыри в далекой древности принесли ее с Востока.
Мальчик посмотрел на мужчину с почтением.
Председатель был по совместительству учителем  и всегда знал ответы на любые вопросы. Самый большой авторитет для местных пацанов.
***
В посёлке его ждала жена Фаина. Она работала в конторе солепромысла. Одновременно успевала управляться по хозяйству и нянчиться с сынишкой. И тайно радовалась судьбе. У мужа бронь. Комиссован по ранению, полученному ещё в первой мировой войне, в 1914 году. Тогда, в самый разгар атаки, немецкая шрапнель попала в предплечье. Случилось это в день его рождения. Семнадцать лет исполнилось. С тех пор правая рука изуродована. Память осталась на всю жизнь: пальцы скрючены в куриную лапу, лучевая кость пробита, вихляется при движении. Но это ничего. Зато - не на передовой, живой и рядом. А это главное.
***
Тряская езда на двуколке уже порядком надоела. Спина и заднее место одеревенели.
- Ну и жара  сегодня, - произнес председатель, оглядываясь вокруг. Он снял белый полотняный пиджак и расстегнул ворот на рубахе.
Вдалеке, поднимая облако пыли, пробежал табунок сайгаков.
- Рогали на водопой подались, к Мраморному озеру, - важно сказал Иван и проводил взглядом грациозных животных,  - Чаще встречаться стали в последнее время.  От войны бегут.
По пути завернули на чабанскую точку, что расположилась на живописном склоне, доходящем до самого баскунчакского соляного озера.
Завидев подъехавших, Алибек оставил отару и бодро поскакал навстречу, на красивой гнедой кобыле. Приветливо улыбнулся редкозубым ртом. Его обветренное лицо выглядело не краше кизяка. Жиденькие усы, редкая седая бородка клинышком. Взгляд по-птичьи проницательный. Несмотря на жару, он был в шапке. Похоже, она была из какой-то лохматой дворняжки и выглядела так, как будто ею долго играли в футбол во время проливного дождя.
Властным окриком старик утихомирил и отогнал тяжелой ногайкой басовитого волкодава. Неторопливо спешился,  в развалку подошел на кривых ногах. На земле он как то сразу утратил свой бравый вид. Радушно встретил гостей, позвал в дом. Те спрыгнули на упругую луговину, немного прошлись, потягиваясь и разминая затекшие мышцы.
Вышла пожилая казашка, черноглазая Куралай, сдержанно поздоровалась. Интересная пара. Он горбат и причудливо изогнут, как старинный лук, она – прямая и тонкая, как тетива. Хозяйка тоже пригласила войти.
Но в мазанку – полуземлянку заходить не хотелось, хотя и тянуло оттуда манящим холодком. Остались на воздухе. Куралай  шугнула из-под своих ног грязно-серых кур и засуетилась под навесом.
- Опять ветер сменился, из гнилого угла задул, – тонким голосом протянул нараспев старый пастух,  глядя на волны серебристого ковыля, плавно гуляющие по взлобью пригорка.
- Как бы грозы не было, - согласно заметил Николай.
Остро пахло свежим навозом.
Председатель снял шляпу и повесил её на черенок косы, торчащий из-под крыши. Высокий, статный.  Густые чёрные волосы зачесаны кзади.  Обошёл точку, осмотрел кошары, кругом заглянул. Своей инспекцией остался доволен.
- Если я не вмешиваюсь, это не значит, что я не присматриваюсь, - обронил он мимоходом.
Потом они сидели в тени на широких нарах под салтенью.  Не спеша обсуждали со старым гуртоправом хозяйственные дела.
- А где Кубаш, куда нынче откочевал?
- К Острой Могиле ушел, подальше в степь.
В соломенной кровле бойко чирикали воробьи, то и дело затевая между собой скандалы и драки.
Пили горьковатый, отдающий полынью  калмыцкий чай, слегка подкрашенный молоком. На расстеленной кошме, расшитой простоватым восточным орнаментом, лежало угощение. Несколько небольших белесоватых шариков курта – высушенного кислого молока.
- Извиняй, Николаич, сахар давно нет!
- Не один ты такой, Албек, гость дружески положил здоровую руку на плечо хозяина,  - Вся страна второй год ради фронта живет.
С северо-запада, со стороны Волги, донеслись едва слышные отголоски далекой канонады.
- Сталинград бомбят. Совсем немец близко пришел.  Аж до Волги добрался!
Гость промолчал, задумчиво опустив голову. По утоптанной земле, усеянной мелкой соломой, деловито катил свой шар черный скарабей.
Да, Николай знал это по сводкам «Совинформбюро». Второй день подряд восемдесят седьмые «Юнкерсы» бомбят Сталинград и южную переправу через Волгу,  а истребители «Мессершмиты» сто девятые их прикрывают. Был город, остались руины. Погибли тысячи людей, мирных граждан. Но мы, советский народ, коммунисты, защитники Родины, твердо верим  в нашу правду и справедливость своих идей, будем стоять до конца. До последнего вздоха. Мы  непобедимы, пока жива в нас эта вера. И это не просто слова пропаганды, плакатов и лозунгов, а сокровенное, от чистого сердца.
Новые звуки прервали ход его мыслей. Со стороны Сталинграда появились самолеты.  Они стремительно приближались. Все взгляды были прикованы к ним.
Прямо перед глазами наблюдателей в знойном безоблачном небе внезапно разыгралась впечатляющая картина воздушного боя. Два самолета – советский и вражеский, сверкая на солнце крыльями, поражали воображение фигурами высшего пилотажа. Немец, как мог, удирал от юркого преследователя. Но тот не отставал.  Круг за кругом, он упорно заходил в тыл противнику.
Вот наш «Як» смело ринулся на фашиста сверху и прошил «Мессера» пулеметной очередью. Тот вспыхнул и плавно пошёл вниз. Краснозвездная машина, победно покачивая плоскостями, широко развернулась, взяв обратный курс.
В наступившей после яростной атаки тишине слышались ликующие свирели золотистых щурок, как ни в чём не бывало порхающих  в зените.
-Ура! Наша взяла! – закричал в восторге Ваня, - Подбили немца!
Он лихо размахивал панамой. Рыжие волосы торчали огненным  шаром.
- Погоди, надо бы за ним проследить, - возразил старший, и, задрав кверху голову и прищурившись от солнца, добавил: - Врёшь, поганец, не уйдёшь!
Надрывно гудя, горящий самолет медленно снижался в южном направлении. На его крыльях отчетливо выделялись черные кресты с белой окантовкой. Из хвостовой части «Мессерштита» валил густой дым.
«Ухайдакали фашиста» – радостно воскликнул степняк, прикрывая глаза корявой ладонью. Сбитый немецкий самолет над нашей заволжской степью, в порядочном удалении от фронта, глубоко в тылу, был неожиданностью. Все пристально смотрели на него.
Вдруг от зловещего силуэта вражеского аэроплана отделилась черная фигурка со смешно растопыренными конечностями. Вскоре над ней раскрылся блестящий купол парашюта.
- Фриц! – воскликнул парнишка, распахнув в изумлении свои огромные голубые глаза.
- Надо его быстро поймать, а то уйдет. Ты, Ваня, бричку-то отстегни и гони верхом что есть мочи в поселок, сообщи нашим,– скомандовал Николай.
Пацан тут же стал торопливо распрягать лошадь, тревожно поглядывая на председателя.
Тот продолжал:
- Скажи, что в Шарбулаке искать надо. А я его тут покараулю, - он взял из-под сидения полевую сумку, нащупал там оружие.
- Всё, пока! По Кордонной балке скачи, мимо Динамитки, Чёрное озеро слева оставь, так скорее будет. Действуй!
Вдалеке, в знойном мареве, там, где упал самолет, поднялось грязно-серое облако взрыва. Сразу вслед раздался грохот.
Иван поскакал в посёлок, отчаянно погоняя  встрепенувшуюся серую клячу.
А Николай Николаевич широко зашагал, отправляясь в погоню за парашютистом. Знал, что тут нельзя зря торопиться.  Надо беречь силы для решающего броска.
- Так, оружие у меня есть: старенький трофейный «Маузер» и всего пять патронов к нему, - мысли приобрели ясность, - Не густо, но лучше, чем ничего.
Место приземления он засек сразу. Действия противника были заранее понятны.
- Как я и думал, он наверняка пойдёт низиной, в урочище Шарбулак, - бормотал  про себя Николай, переходя на лёгкий бег по извилистой траектории на крутом спуске и стараясь держать дыхание ровным, - Там и вода и тень. Нельзя дать гаду улизнуть в пещеры. Его оттуда и за неделю не выкуришь.
Битый час он  скрадывал противника, двигаясь короткими перебежками от куста до куста, от укрытия до укрытия. Над головой весело щебетали и чёрными молниями носились ласточки.
Солнце пекло неимоверно. Дыхания не хватало.  Надо чуток сбавить темп.  Он остановился возле извилистой ложбины, круто обрывающейся в черный провал, зияющий среди светлых известняков.
Весь овраг причудливо зарос кустами шиповника и кизила. Кое-где виднелись все еще цветущие куртины тёрна. Мужчина сел в тени от боярышника и отёр пот со лба.  Приятная прохлада располагала к отдыху.
Осторожно поглядывая на пришельца смешным вертикальным зрачком, из маленькой расщелины медленно выполз миниатюрный динозаврик в шикарных доспехах, блестящих на солнце.   Предстал во всей своей красе.
- Привет, старожил! – едва слышно прошептал Коля  и улыбнулся ему как старому знакомому. 
Тот замер как китайское изваяние. Он был размером с мизинец.
- Если бы ты знал, дружище, какой являешься редкостью, и какой фурор произвел в научном мире. Пискливый геккончик - в Европе? Не может такого быть! А ты, оказывается, есть!
Исконный хозяин здешних мест, не обращая внимания на комплимент, с достоинством удалился, незаметно исчезнув между обнаженных корней джузгуна.
 Николай огляделся вокруг: «Как красиво!».  После минутного отдыха он встал, положил «Маузер» в правый задний карман штанов и аккуратно двинулся дальше, стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия.
Пристально вглядываясь в каждый куст, в каждую складку рельефа, он продолжал думать об этих замечательных местах.
Ежегодно водил он сюда школьников на экскурсии. Облазил округу вдоль и поперёк. Знает местность, как свои пять пальцев. Всем сердцем полюбил эти родные бескрайние просторы.
Карстовое плато Шарбулак (Желтый родник), раскинувшееся к югу от горы Большое Богдо, испещрено многочисленными балками и оврагами, воронками и провалами, пещерами и гротами. Это уникальное явление природы возникло благодаря соляно-купольной тектонике.
Поднятые мощным геологическим процессом и вышедшие на поверхность известняк и гипсовые породы палеозойского периода легко вымываются водой атмосферных осадков. В течение миллионов лет в них образовалось огромное количество разнообразных подземных пустот, протяженных многоэтажных ходов и величественных залов. Трудно поверить, что посреди ровной степи может быть что-нибудь подобное. Просто в голове не укладывается!
- Вот бы здесь заповедник устроить, чтобы всю эту нетронутую красоту сохранить! – не один раз мечтал Уханов, - А весной как тут все цветет! Вся степь, балки, богдинские отроги сплошь красным ковром покрыты. Это маки и тюльпаны пламенеют.  Глаз не оторвать – такая прелесть вокруг.
Сколько раз он с гордостью рассказывал о природе родного края своим ученикам! И теперь где-то здесь притаилась смертельная опасность.  Враг совсем рядом.
А вот и парашют. Рядом черный кожаный шлем, подбитый белым мехом.
- Не успел, гадина, толком спрятать. Спешил, видно, очень. Неужто заметил погоню? – пронеслось в голове у преследователя,   - Тут необходима предельная внимательность и осторожность. Задушить в себе труса в самом зародыше.  Если веришь, что ты прав, что ты со своей земли гонишь наглого врага,  нельзя ни минуты сомневаться в успехе. Мне чужого не надо, но и своего я не отдам. Фашист где-то рядом. Он не должен уйти далеко.
Привел оружие в боевую готовность. Медленно продвигаясь вперед, Николай тщательно осматривал каждое углубление, куст или воронку. Нервы были на пределе.
Резкий крик заставил его невольно вздрогнуть. На верхушке утеса, белеющего у самого края обрыва, самозабвенно пел самец каменки-чекана, отчаянно подёргивая коротким черным хвостом. Хотя, честно говоря, на песню это было мало похоже.
- Фу, напугал, - подумал наш герой, - Ишь какой красавец! - он с легким укором посмотрел на серенькую птичку с кокетливо подведёнными густой чернотой глазками. Внутренне напряжение сразу отпустило, немного расслабился.
Внезапно чекан с тревожным писком взлетел с камня и исчез за пригорком. На дне оврага что-то шевельнулось.  Долговязая фигура в сером комбинезоне. Белобрысый. Фашист.
Они выстрелили почти одновременно.  Немец споткнулся. Пуля попала в ногу. Отполз в укромный  карман, скрытый за бурьяном и затаился.
- Так,  - пробормотал Николай, - Здесь хода под землю нет. Теперь не уйдешь. Только через мой труп!
На рубашке широко расплылось бурое пятно. Рука ощутила горячую липкую жидкость. Только теперь до него дошло, что сам был ранен.
- Из «Вальтера» стреляет гад, - подумал он, - Девятый калибр.
Из дырки в груди, зажатой ладонью неудержимо текла кровь. В лопатке нестерпимо ломило. Грудь полыхала огнем. Душил кашель.  Кружилась голова. Все вокруг, то плыло, как в мираже, то пропадало в тумане. Что-то соленое и  горячее наполняла рот, струей текло из носа. Отплевывался, не обращая внимания на растекающуюся лужицу. Внутри все клокотало.
- Врешь, гад, не уйдёшь! – пульсировала одна и та же мысль, ей вторила другая: - Только бы не потерять сознание.
Он до последнего держал врага на месте, стрельбой не давая ему шевельнуться.  Фриц был постоянно под прицелом.
Приковылял аксакал с такой же древней как он сам берданкой. По выстрелам, видать, нашел. Последние метры подползал совсем как молодой, по-пластунски. 
- Правильно сообразил, молоток, - похвалил чабана председатель, тяжело откашлявшись и собравшись с силами.
А про себя подумал: «Все-таки, какая - никакая, а помощь.  Да и патрон последний остался».
Старик снял с себя рубаху, порвал на полосы. Пытался перевязать раненому грудь, но всё без толку. Кровь не смог остановить.
***
И все-таки они удержали противника до самого прихода наших.  Не дали ему скрыться в подземных лабиринтах.
Когда подоспела подмога, было поздно. Николай истёк кровью. Его не спасли.
***
Ваня шел рядом с телегой, на которой везли накрытое ветхой попоной тело председателя. Впереди, мерно подрагивая, торчали его старые пропыленные сапоги со сточенными каблуками. Сбоку на соломе лежала мертвенно бледная рука, выглядывавшая из-под края брезента. На ней сидела зелёная муха. Мальчик отогнал её и заплакал. 
- Что я скажу тёте Фае, – подумал он, некрасиво кривя рот и отчаянно размазывая рукавом неудержимо текущие по щекам слёзы.
Старый чабан устало брёл по полынной степи и глухо бормотал себе под нос:    - Когда же эта война кончится? Или люди без неё не могут?