Тимофей вначале и не понял, чего от него хотят. Сперва выдернули из сладкого сна, когда он без задних лап дрых у себя на диване. Хотя хозяйка это мягкое и удобное во всех отношениях место считает своим, у Тимофея по этому поводу своё мнение – моё, и всё! И попробуй, возрази. А если желаешь – пристраивайся рядом. Можешь даже по шёрстке погладить и за ушком почесать. Тимофею это нравится.

Затем Тимофея, как нечто непотребное, втиснули в какую-то непонятно чем пахнущую сумку с решётчатой дверцей, а эту дверцу резко захлопнули, так как Тимофей вдруг решил воспротивиться подобному отношению к своей персоне. Чуть было хвост не прищемили. А хвост у Тимофея, следует сказать, шикарный, пушистый, рыжего окраса, с искрящимися шерстинками, впрочем, как и весь сам Тимофей - от усов до кончика хвоста.

Это было как шок. Такого с Тимофеем ещё ни разу не вытворяли. Хотелось зайтись истерическим мявом – мало бы не показалось! Пусть бы все услышали, насколько он страшен в гневе. Но это желание неожиданно пропало – сменилось тихим ужасом: а что дальше? Если ограничили свободу передвижения, что вовсе недопустимо (в Гринпис что ли пожаловаться?), то от  действий, которые, что не исключено, последуют далее, хорошего ждать вряд ли следует. И чем он, скажите, не угодил? Обои не дерёт, на шторах не висит, в лоток ходит всегда аккуратно. За все пятнадцать лет своей замечательной жизни ни в чём себя компрометирующем уличён не был, стоек, выдержан, ест то, что дадут и т.д. и т.п. Непонятно! Неужели настал конец света?

Но мытарства на этом не закончились: хозяйка, держа сумку с Тимофеем в руках, вышла из квартиры и направилась – о, ужас! – на улицу. Нет, только не это. За всю свою жизнь во дворе Тимофей был только два раза. Правда, один раз не в счёт – это когда его маленьким комочком принесли хозяйке в подарок на день рождения. Но вот второй раз стоил Тимофею нервов – возили в ветлечебницу. И там он такого насмотрелся, что просто жуть. Жуть вырисовывалась и сейчас. Неужели снова туда – к боли и унижениям? Бр-рр-р!

Через решётчатое оконце было видно, как мелькают ноги. Голова просто закружилась от такого количества человеческих ног, толстых и тонких, голых, загорелых и бледных, задрапированных в одежду. И ни одной лапы.

Вскоре ужас сменился апатией – пусть будет что будет, - и Тимофей, сладко зевнув, вдруг неожиданно для себя уснул…

Проснулся Тимофей от странных звуков – нечто подобное он вроде бы уже слышал по тому ящику, в который почти каждый вечер пялится хозяйка. Но сейчас эти звуки были яркими, насыщенными, и что интересное – живыми. Живыми? К тому, дверца сумки, где лежал Тимофей, была нараспашку, а сама сумка не покачивалась, а была неподвижной. Это означало одно: Мяу! Приехали! А вот куда – непонятно. Теперь это предстояло выяснить.

Короче, Тимофей собрался с духом и осторожно выглянул наружу. Нос тут же принялся поглощать всевозможные запахи – острые, пряные, а где и мягкие, ароматные. Одновременно в действие пришли и уши, начав улавливать  меняющуюся каждое мгновение амплитуду разнообразных звуков. Это было до того невероятно, что просто не верилось. Лапы коснулись чего-то зелёного и мягкого, приятная прохлада разлилась по всему телу.

Но особым явлением стали глаза Тимофея – они округлились просто до невозможности. От всего увиденного. Это было - и испуг, и удивление, и нечто пока Тимофеем не понятое. Мир, открывшийся сейчас, был оснащён всеми цветами радуги. Правда, в нём было больше зелёного. А воздух был такой, что хотелось им дышать и дышать. И его нельзя было сравнить с тем воздухом, которым Тимофей дышал, когда выходил на балкон и, усевшись на перилах, наполнял свои лёгкие. Не воздух, а сказка. Наслаждение!

Но из этого наслаждения Тимофея вывел резкий гортанный крик, который вдруг прозвучал где-то рядом. Тимофей обернулся и в паре прыжков от себя увидел яркой пёстрой расцветки чудище с огромным красным гребнем набок и такого же цвета бородкой. Чудище хлопало огромными крыльями и орало дурным голосом «Ку-ка-ре-ку-у!». Неожиданно где близко, а где и далеко со всех сторон послышались подобные окрики, что переросло просто в невероятную оглушающую какофонию.

И это до того испугало Тимофея, что он, не сознавая что делает, бросился к ближайшему дереву. Прыть была та ещё – откуда что взялось. Сколько себя Тимофей помнит, выше перил балкона он никогда не забирался, а для себя самой приемлемой высотой считал диван. А сейчас он в мгновение ока оказался почти на самой верхушке дерева. Уж здесь его чудище точно не достанет.

С верхотуры Тимофей увидел свою хозяйку. Та сидела на корточках среди какой-то зелени и что-то проворно делала руками, но вот что Тимофей не понял – наверное, развлекалась, потому что она вполголоса напевала. А хозяйка обычно поёт, когда ей радостно. Подобной зелени, только разных оттенков, хватало везде. Значит, и радости у хозяйки было хоть отбавляй. А раз хозяйке радостно, то радостно должно быть и Тимофею. Ведь они как бы одно. Значит, и бояться ничего не нужно. И чудища тоже.

И вот с этим открытием Тимофей со всех лап поспешил к хозяйке, лавируя между радостной зелени. Хозяйка, заметив, своё ненаглядное хвостатое сокровище, распахнула свои объятия. Правда, руки хозяйки были грязные, в земле, но это ничего – Тимофей своим шершавым язычком быстро приведёт их в надлежащий порядок. Уж такой он был чистюля.

5 июля 2012 года.