Наваждение

[Скрыть] Регистрационный номер 0451481 выдан для произведения:                    Тёплой июльской ночью по трассе М1 в сторону столицы на повышенной скорости двигалась бежевая «Ауди». За рулём сидел известный журналист «Комсомолки» Барсетов. Руль ощутимо вздрагивал в руках в такт с залихватской мелодией от «Партизан FM», лившейся из динамиков. В открытое окно врывался мягкий озоновый с вкраплением металла запах недавней грозы, от которого слегка дурманило голову. Журналист, последние два года  плотно работавший над материалом о гибели студентов Уральского политеха на Холатчахле – «горе мертвецов» шестьдесят лет назад, торопился успеть к приходу ночного поезда из Екатеринбурга. Недавно объявился некий человек, якобы готовый раскрыть многолетнюю тайну и согласившийся встретиться с «писателем». Встречных и попутных машин было мало, и Барсетов без опаски вдавливал педаль газа, ныряя в густой туман, местами клубившийся над мокрым асфальтом. В какой-то момент он вдруг почувствовал что-то вроде лёгкой безотчётной тревоги, ощущения опасности, затаившейся в темноте. Пришлось даже выключить DVD плеер и сбавить скорость. Это оказалось весьма вовремя: выскочив из очередного туманного облака, журналист увидел впереди, метрах в сорока, тёмный прямоугольник фуры, будто окутанный странным фиолетовым свечением. Вверху, прямо над фурой, перемещался багровый шарик с  ярко светящейся точкой в центре. Проехав  некоторое время за медленно двигающимся большегрузом, он крутанул руль и вдавил педаль газа, пытаясь обойти его слева. В этот миг возник странный звук, небо озарилось яркой, будто электросварочной вспышкой, машину сотрясло от удара. Барсетов зажмурился, ему показалось, что барабанные перепонки лопнули, как от взрыва, а его самого мощно и неудержимо потянуло вверх. Ощущая во всём теле необычную лёгкость, журналист приоткрыл глаза и увидел совершенно фантастическую картину. Внизу было светло, вверху голубело небо с ослепительно сияющим диском солнца, по шоссе двигались машины,  как при замедленной съёмке. Но самым потрясающим оказалось то, что он увидел посреди дороги застывший «джип»,  с которым он, по всей видимости, столкнулся и СЕБЯ за рулём своей «Ауди». Машина, без стёкол, со смятым в гармошку передком и вздыбленным капотом, двигалась по инерции навстречу «КАМАЗу». Расстояние между автомобилями заметно сокращалось. Барсетов закричал и в ужасе стал имитировать вращение «баранки», пытаясь сверху как-то помочь СЕБЕ, вцепившемуся в руль раскуроченной машины.  «Ауди» понемногу стала отворачивать вправо, трясясь на пробитых колёсах. Лобового столкновения удалось избежать, но сильным ударом в левый бок машину отбросило на обочину. Картинка пропала, наступила темнота, будто выключили освещение. Барсетова потянуло вверх и вправо от дороги.
                   Сколько прошло времени, он не знал, направления полёта – тоже. Да этого и не требовалось, его влекло в густой и какой-то вязкой темноте помимо собственной воли. Вскоре прямо по курсу замигало небольшое светлое пятно  с  вишнёвую косточку, постепенно увеличивающееся в диаметре, и журналист оказался у серой прогалины, напоминающей круглое отверстие. Внутри клубился то ли туман, то ли дым. Не раздумывая, он нырнул в неё и стал продвигаться, будто в лифте, кверху. Но вот  дымка рассеялась,  Барсетов приземлился на мягкую поверхность. Прямо перед ним виднелся заснеженный перелесок,  за которым нависала тёмная вершина горы. Дул сильный ветер. В метрах пятидесяти от него  к лесу медленно двигались девять лыжников, горбясь под тяжестью огромных рюкзаков. Журналист почему-то  был абсолютно уверен, что это ОНИ. Те самые туристы группы Сергея Вятлова, загадочно погибшие в феврале 1959-го  в этих местах.  Места тоже были узнаваемые: Барсетов, в процессе работы над материалом, несколько раз бывал здесь. Он хорошо знал маршрут группы, знал в лицо всех участников похода и характеры каждого из них. А также всё, что происходило с «вятловцами» вплоть до того момента, когда среди ночи, разрезав палатку, они панически покинули её без одежды, еды, инвентаря. Почему? Это и был главный вопрос, загадка, не разгаданная до сих пор. И сейчас, глядя в спины лыжникам, приближающимся к последней точке своего последнего в жизни маршрута, Барсетов почувствовал в груди холодок редчайшей журналистской удачи. Совершенно не ощущая ни мороза, ни ветра, ни усталости он побрёл по рыхлому снегу за туристами. Вскоре группа остановилась в лесу. Парни принялись оборудовать лабаз – схрон для облегчения веса рюкзаков перед решающим броском: выходом в сторону горы Отортен. Приблизившись к туристам, журналист услышал разговор руководителя группы Вятлова с Диной Холмогоровой.
                   - Послушай, Серёж, - Дина взяла Вятлова за руку и заговорила шёпотом, - Может это глупость, но меня в лесу с утра преследует какая-то чертовщина, наваждение. Будто за нами кто-то наблюдает. Я разговаривала с Лидой и с Ванькой Ливатовым, они сказали, что чувствуют что-то подобное. Потом эти засечки на деревьях…
                 - Динка, ты что? Двадцатый век на дворе, какая ещё чертовщина? Выбрось из головы, - Сергей ободряюще сжал плечо любимой девушки, - Парни, заканчиваем работу, пора выдвигаться.
                 Этот короткий разговор, кроме журналиста, слышал и проводник Иван Звонарёв, мужик тёртый, фронтовик, намного старше остальных. Внимательно посмотрев на Дину, он двинулся вперёд, прокладывая лыжню. Прошли вверх совсем немного, километра два. Остановились на склоне отрога горы Холатчахль. Уже вечерело, видимость была плохая, ветер усилился и Вятлов отдал команду  разбить бивак. Как же хотелось журналисту отговорить этих ребят не ночевать ЗДЕСЬ... Просто взять и спуститься немного вниз, к лесу. Но они же не видят его и не предполагают, что рядом находится некто, знающий, ЧТО будет дальше...Барсетов наблюдал, как быстро и слаженно работали туристы. На расчищенное место уложили лыжи вниз креплениями, поставили на них и закрепили двойную палатку, на дно уложили рюкзаки.  Занесли внутрь провиант: сухари, консервы, сахар, большой шмат корейки, флягу со спиртом. А также инвентарь: топоры, веревки, ножи, самодельную печку. Лёшка Хорошенко с Диной напилили дров, однако Вятлов распорядился печку не собирать.
                   - Ребята, мы должны пройти испытание для приобретения опыта холодной ночёвки именно в таком месте:  на склоне, продуваемом ветром. В общем, надо подкрепиться и поспать. Завтра трудный день.
                   Около девяти вечера собрались в палатке, журналист исхитрился тоже «просочиться» вместе со всеми.  Вятлов застегнул борта на клеванты – деревянные палочки. Настроение  было несколько подавленным, всех что-то явно беспокоило.  Дежурный по лагерю Иван Тиболь порезал корейку, достал из мешка сухари. Ужинали, обычно, в десять часов. Пожевали всухомятку без особого аппетита. Степан Звонарёв зажёг спиртовку, поставил на огонёк закопчённый чайник. Когда вода закипела, достал из кармана штормовки мешочек и бросил в чайник горсть его содержимого.
                   -  Ну что, бакланы,  давайте кружки.  Попьём моего чайку «Бодрость» на травках, а то что-то вы приуныли. Не дрейфь, с дедушкой не пропадёте.
                   Попив горячего, немного повеселели. Чай «Бодрость» каким-то чудодейственным образом успокоил путешественников и расслабил. Стали укладываться, на ходу засыпая. Барсетов решил выбраться наружу и понаблюдать: ведь он знал, что час «Х» приближается. В этот момент в тишине раздался странный низкий звук, частота которого стала меняться вплоть до свиста. В потолке возникло фиолетовое свечение, затем палатка содрогнулась от мощного удара, часть её прогнулась почти до низа. Яркая вспышка осветила лежавших в разных позах туристов, после чего страшно закричала Лида Будинина:
                   - Глаза!!! Я ничего не вижу!
                    Барсетов увидел девушку, крепко зажавшую ладонями верхнюю часть лица, а рядом с ней проводника Звонарёва, закрывшего лицо рукавицей.  Их свитера и лыжные шапки отсвечивали фиолетовым. Сергей Вятлов, находившийся у входа судорожно попытался отстегнуть клеванты. Затем Иван Тиболь  своим ножом стал резать брезент палатки сбоку. То же самое сделал и Алексей Приволищенко. Первыми выползли наружу Ливатов, Тиболь и Руслан Болотин. Они помогли выбраться внезапно ослепшим от вспышки Звонарёву и Будининой. Вскоре снаружи оказались и остальные. Порывы ветра сбивали с ног, снег сыпал, не переставая. Со стороны Холатчахля – «горы мертвецов» раздавался непонятный, но хорошо слышимый гул. «Вятловцы» поспешно двинулись вниз в сторону леса. Сначала шли одной группой, затем Ливатов и Тиболь, которые вели Будинину и Звонарёва, подсвечивая себе фонариком, отклонились  вправо. Они забрались  в овраг, наломали веток и укрылись там от ветра. Остальные спустились со склона вниз и остановились у большого кедра.
                   Журналист, оттолкнувшись от наста, взмыл вверх, чтобы иметь возможность наблюдать сразу за обеими группами. Спешно покинувшие палатку без тёплой одежды «вятловцы» сначала пытались бороться с холодом. Сергею удалось разжечь костёр под кедром, и какое-то время они находились там. Затем Вятлов принял решение возвращаться к палатке: перспектива мучительной смерти на тридцатиградусном морозе пугала его больше, чем неведомая опасность наверху. Четвёрка туристов, укрывшихся в овраге и сидевших, тесно прижавшись  друг к другу под ветвями, была в более выигрышном положении. Около трёх часов ночи произошло нечто, совершенно неподдающееся логическому объяснению. Сначала Барсетов увидел прямо над собой багровый шар, который будто взорвался фиолетовыми брызгами. Взрывная волна прокатилась по отрогам «горы мертвецов», скале-останцу, верхушкам деревьев, кустикам, сугробам снега и по боровшимся из последних сил за жизнь людям.  Спустя несколько секунд всё было кончено. Барсетов, опустившись на заснеженную поляну, приблизился сначала к кедру, затем заглянул в овраг. Лежавшие в неестественных позах туристы, не подавали признаков жизни.
                   К утру ветер стих, снег продолжал сыпать, скрывая следы ночной трагедии. В предрассветном сером небе появилась ярко светящаяся точка, окаймлённая огненным ореолом.  Она медленно двигалась над перевалом в тишине, изредка нарушаемой гулом и жуткими вздохами со стороны горы, будто обследуя место катастрофы. Цепенея от ужаса, тоски и одиночества, журналист побежал вниз. Неожиданно зацепившись за ствол карликовой берёзки, он покатился кубарем в овраг, ударился затылком о лежавший на дне валун и отключился.
                   Неизвестно, сколько прошло времени, может минута, а может быть и час. Пришел Барсетов в себя от резкого запаха нашатыря. Чья-то рука отстегнула ремень безопасности, какие-то люди помогли выйти из разбитой машины. Чуть впереди, перекрыв трассу, стояла машина ГИБДД  с включёнными фарами и мигалкой. Полицейский дотошно осмотрел машину, изъял документы и сказал:
                   - Да, господин журналист, вы родились в рубахе, однако. Всякого я повидал, но чтобы при такой аварии остаться целым и невредимым… Ему вон повезло гораздо меньше, - ГИБДДшник показал жезлом на водителя джипа, которого упаковывали в чёрный полиэтиленовый мешок, - После столкновения с вами его «добил» КАМАЗ.
                    Барсетов посмотрел в усеянное яркими звёздами небо. Прямо над головой висела огромная круглая Луна, а на востоке уже немного заалело, и там медленно перемещалась к горизонту мигающая фосфорическим светом точка в окаёмке  багрового  венца. В этом месте кусок неба был другого цвета, ближе к фиолетовому.  Только сейчас журналист ощутил резкую боль в районе затылка. Пощупав голову, он обнаружил огромную, почти в полкулака  шишку.