АНДРЕЙ

Светлой памяти отца посвящаю

Медицинский он окончить не успел.
Началась война с финнами. Андрея мобилизовали на фронт. Пока ехали в эшелоне из-за Урала, финская компания закончилась, эшелон расформировали. Андрея для прохождения дальнейшей службы направили в Белоруссию.
Прибыв на новое место службы в гарнизон городка Станьково, Андрею - молодому лейтенанту, было 20 лет.

1941 год. Ночь накануне 22 июня.
Андрей возвращался после веселого вечера, проведенного с друзьями в парке: приехали цыгане с концертом, потом, как обычно, танцы.
Было уже поздно. Стояла необыкновенно тихая ночь, на темном небе призывно сияли яркие звезды. На траву упала роса. Он шел домой, ощущая, как прохладный, живительный воздух расширяет грудь, сильно стучит сердце. Совсем молодой человек, полный сил.

Вернувшись, лег на кровать, но сон не шел. Надо заснуть, ведь завтра на службу.
Вышел на улицу. На востоке разгоревшаяся заря гасила серп месяца. Полосы предрассветного тумана поползли по лощине. Тишина. Все замерло, затаилось перед рассветом.
«Мы тогда еще не знали цены той самой тишины…»

И вдруг воздух вздрогнул!
Раздался ужасный звук, как будто треснула гора. Грохот покатился во все стороны, расширяясь, казалось, что небо раскололось надвое.
Страшный шум приближался к спящему городку.
Полураздетые люди выскакивали из домов и тут же падали, сраженные бомбовым дождем.
Хватая детей, они бежали, не зная куда, не понимая, что надо прятаться, ложиться.

Взошедшее солнце, пробиваясь сквозь черный дым, осветило страшную картину: груды сраженных тел. Запекшаяся темная кровь тянется вдоль разрушенных домов, затекая под ворота. Отовсюду несутся крики, вопли, плач детей, мужская матерная брань, собачий лай, лошадиное ржание.
Оставшиеся в живых после бомбежки люди в панике бежали из городка на дорогу, ведущую на восток, подальше от этого страшного места.
Они не знали, что это война.

Немецкие самолеты-стервятники не щадили гражданских людей, поливали огнем без разбора всех, кто брел по этим страшным дорогам. Шли раненые, окровавленные, полуодетые люди, падали, скатываясь в канавы. Испуганные лошади, опрокидывая повозки, храпя в ужасе, мчались по дороге, давя все на своем пути.

Жаркое, июньское солнце палило, воздух был черным от пожаров. Горели деревни.
Этой трагедии не было ни конца, ни края.
Скудный скарб, все, что удалось прихватить из дома. И испуганные детские лица. Сколько этих невинных детских головок осталось по обочинам дорог, наскоро схороненных.

Воздух! Воздух!
И все людское море всколыхнулось. Крики, вопли ужаса. Люди с черными кругами вокруг глаз бегут в панике в разные стороны. Раненые, ползущие в канавы, где им никто не окажет помощь. Мертвые лежат, устремив открытые глаза в небо.
А немецкие самолеты делают свое кровавое дело.

Не выдержав внезапного вероломного нападения фашисткой Германии, советские войска отступали с большими потерями.
Часть, в которой служил Андрей, была окружена в Брянских лесах: гиблые места, болота, топи. Ели конину, спали на земле.
Немцы днем и ночью прочесывали лес, вели бомбовый и орудийный обстрел. Немецкие самолеты, с противным визгом сбросив смертоносный груз, с ревом взмывали вверх.
Андрею казалось, что бомбы падают прямо на него.

Ночь. После бомбежки временная тишина, черный дым стелется по земле. Не спится, все вертится перед глазами. И опять шквальный огонь врага.
Дальше в такой обстановке находиться в лесу было бессмысленно. Командир приказал выходить из окружения группами и поодиночке.

После очередного налета, растеряв товарищей, Андрей остался один.
Теперь, когда гром боя продвинулся на север и зарева пожаров едва виднелись за сеткой ветвей, отчетливо стали слышны ночные шумы летнего леса: треск кузнечиков, кваканье лягушек. Лунные пятна ползли у ног Андрея.
Ах, как хочется жить… Хорошо бы прижаться к березкам и не знать, что идет война.

Но вот в небе над головой один за другим потянулись силуэты немецких бомбардировщиков. Моторы их грозно ревели, но этот гул уже не так пугал и не заглушал желания жить.

Полусонный и голодный он все время натыкался на колючие ветки. В сон кидало прямо на ходу. Наконец, набрел на небольшой стог сена. Упал замертво. Когда проснулся, осмотрелся. За кустами просматривались какие-то строения. Захотелось пойти туда, где сказочно колосилась нетронутая войной пшеница, цвели сады, огороды. Чудом уцелевший оазис мирной жизни среди леса.
Войти в дом и сказать: «Здравствуйте, люди добрые».

Долго сидел Андрей, раздумывая, как поступить. Он знал, что в деревню идти опасно.
Вдруг увидел корову и рядом с ней парнишку. Вероятно, пастушок. Андрей подполз поближе и свистнул. Мальчик вздрогнул, но, увидев советскую форму, успокоился. Он сказал, что немцев в деревне нет. И согласился принести Андрею крестьянскую одежду и хлеба. Переодевшись, спрятав документы в голенище сапога, Андрей, слившись с колоннами беженцев, стал пробираться дальше к своим на восток, испытывая на себе все ужасы немецких бомбардировок на дорогах.

Была у Андрея одна памятная встреча с немцами на Брянщине.
Привлекли внимание двух немцев офицерские сапоги на крестьянском парне. Не хотелось им возиться или некогда разбираться, старший по званию приказал просто пристрелить парня. Заведя Андрея за кусты, немец приказал ему разуться. Приглянувшиеся сапоги немцу не подошли. Отбросив их в сторону, немец раздраженно крикнул: «Раус» - «прочь» и, выстрелив в воздух автоматной очередью, ушел.
Андрей, уже простившийся с жизнью, не мог поверить своему спасению. В голове стучало: «Живой, живой…»

С боями выходили солдаты из немецкого окружения. Но сколько их осталось навеки лежать там, в Брянских лесах и болотах.
Андрею повезло. Целый месяц выходил из окружения с двумя товарищами. Выйдя к своим, он не был репрессирован, потому что не попал в плен и смог сохранить в голенище сапога документы.

На фронте Андрей был командиром санитарного взвода. Приходилось выносить раненых из-под обстрела с поля боя и при форсировании рек. После войны он вспоминал: «Я пол-Европы на брюхе прополз…»

В крестьянской избе, служившей медсанбатом, Андрей перевязывал раненых. Закончив перевязку, вышел в сени покурить. Это спасло жизнь…
Потом ему рассказывали, что прямым попаданием медсанбат разбомбило. Солдаты, бросившиеся на помощь, поняли, что в живых никого не осталось. Кто-то случайно наступил на бревно, раздался тихий стон.
Андрей был жив, даже не ранен, но сильно контужен и без сознания. После контузии в госпитале у него была амнезия, не мог вспомнить, кто он. Но вскоре амнезия прошла.
Быстро подлечив, его опять отправили на фронт.

От Автора: Мой отец был на фронте все четыре года: с первой минуты 22 июня 1941 года в Белоруссии и до последней 9 мая 1945 года в Берлине.
Рассказ основан на реальных событиях. Написан по записям мамы и воспоминаниям отца.