Помочь сайту
Поздравления
ПАСЮК
Ах, как хочется всего и сразу!
Без усилий, не набивая шишек-мозолей, не мучась ночами над тем, как - построить, смастерить, изобразить, сочинить, сконструировать, сделать расчеты, влюбить, подарить и прочее, из чего и состоит подлинная жизнь.
Кто из нас в детстве да, чего лукавить, и в достаточно серьёзном возрасте, не представлял себя, например, человеком-невидимкой? Или, легко и без крыльев, взмывающим и пикирующим в свободной левитации человеком-орлом (стрижем? ласточкой? птеродактилем?). А сверхсильным человеком-суперменом, легко крушащим броню танков голыми руками, хватающим этот танк за ствол, и сгибая его могучими руками?
И, только честно, всегда ли мы желали иметь эти способности для целей благих, киношно-голливудовских, например – спасти мир? Это тоже, конечно! Святое дело.
Но не хотелось ли, телепортируя, да ещё и невидимо, проникнуть в интимное окружение некоей, возжеланной вами девицы, чтоб только глазком одним, и ни-ни, … боже упаси, … хотя… конечно с согласия…?
Или в хранилище банка, допустим, незаметно, в сокровищницу эмира (в гарем, опять же)? Да, используя лётные способности – с любой скоростью, в любую точку, со знанием фигур высшего пилотажа.
Или, например: Ага! Вот они идут, сволочи! А ну-ка сюда! Попробуйте силушки богатырской. А помните, как меня втроем, да челюсть сломали!? А вот и «препод», который два семестра изгалялся…, и дружок бывший, который денег должен… , и Витек-дембель, который заставлял туалеты зубной щёткой…, и ты вот, который с Варварой на «корпоративе» обломал…, и ты, который моё место начальника отдела…, а сосед во дворе с питбулем….
И ещё куча негодяев, которые прямо жизни твоей и не касаются, но не место в мире этом, педофилам, например, или этим снобам, владельцам яхт, и земель заморских, тиранам всяким, садистам. Мало ли…
Ох, много ещё в человеке от животного, а всего хочется сейчас, сразу. Ничего не отдавая взамен.
А платить приходится всегда.
***
Жизнь Руслана – сплошная дискотека. Сироп и шоколад. Глупо себе отказывать за папашкины деньги, которые, большей частью проигрывал в казино, тратил на кокаин себе, подружкам, да на остальную свиту. Свита эта - сплоченной «кодлой» сопровождала его в развлекательных походах по злачным, но респектабельным заведениям города.
Кроме Руслана и его личного бодигарда и водителя, молчаливого, привыкшего к эксцентричным выходкам двадцатилетнего подопечного, которым юный повеса помыкал, считая тупым комком мышц, постоянными членами группы сопровождения были Люсьен, рыжая красотка, одногруппница и наперсница во всех его приключениях, и Лука.
Лука - посредник, между дилером, поставлявшем «кокс» и Русланом. А так как порошок был необходим постоянно и с запасом, значит Лука постоянно был рядом, в том числе, как индикатор качества зелья.
Был Лука кудряв и цыганист. Возраста неопределенного. Иногда казался ровесником Руслану, отплясывая на дискотеках нечто несуразное и дикое, вращаясь и выделывая коленца с так, что казалось у него больше, чем по две руки и ноги, и что-то похожее на хвост. Походил он тогда на игривого чёрта. Но когда «команде» что-то угрожало, например доставка в полицию, становился мудр и изворотлив, как бес или адвокат и походил на только что прожеванную «жвачку», прилипая намертво к старшему наряда, залепляя острые углы разговора, какой-то внушительной скороговоркой на понятном только прямому собеседнику, языке. Лицо его тогда сморщивалось и бледнело, подобно этой «жвачке». И полицейские удалялись, брезгливо оттирая ладони и шаркая подошвами о пол, словно соскребая что-то невидимо-неприятное.
Однажды Руслан отказался платить за проигрыш в из казино, нагло и пьяно хамя, используя нелицеприятно имя авторитетного владельца заведения, и всё могло завершиться небольшим холмиком земли, где-нибудь в лесу или овраге за городом. Даже телохранитель спасовал, пытаясь казаться невидимым.
Лука же, подбежав к начальнику службы безопасности, что-то весело прощебетал на своём «цыганско-тарабарском», зыркая чёрным глазом, потрепал того по плечу, серьёзный дядя согласно закивал и удалился, внешне очень довольный собой. В эти моменты, Лука казался жутким и древним – древнее египетских мумий.
Да, Лука был нужен Руслану. А вот чем общество Руслана прельщало Луку, было непонятным. В деньгах не нуждался, всегда тратя на развлечения свои.
Руслан считал себя, чем-то вроде Онегина, наших дней. Эдакий – непонятый временем и миром, скучающий «денди». Привлекательный внешне, уже после недолгого общения с любым vis-а-vis, отталкивал непомерным снобизмом, уверенностью в собственном величии, как «право имеющий над тварью дрожащей».
Рос поначалу мальчиком добрым, но балованным безмерно. Баловала мать, в «девяностые» вышедшая замуж за богатого «мужика», как она говорила. Сама из семьи инженеров-интеллигентов, перебивавшихся с хлеба на воду, а точнее – на водку, так как глава семейства крепко попивал, в то время как мать, бывшая литературовед, работала продавцом в водочном киоске. С трудом хватало прокормиться и дать образование искусствоведа юной, тогда ещё, матери Руслана.
Будущий искусствовед нередко подменяла мать на ночь, понимая, что тяжкий труд не способствует ни роскоши, ни карьере и пользуясь привлекательной внешностью и манерами, приступила к поискам выгодной партии, путем проб и ошибок. К счастью не «залетела». Окончив институт, устроилась в музей, затем в модный художественный салон.
Так и познакомились на одной из выставок – «мужик», а по сути – владелец крупной сети продуктовых супермаркетов, и играющая роль «инженю», но познавшая жизнь в водочном привокзальном киоске, мама Руслана.
«Мужик» скоро сообразил, что взамен наивной любви бескорыстной бесприданницы, получил жадную и сварливую бабу. Насколько он был твёрд и упорен в предпринимательстве – настолько пасовал перед собственной второй половиной. Сильно переживал, когда «интеллигентные» уста разевались в ревущую глотку: «…Как я могла выйти за такое быдло?! О чём с тобой можно поговорить? Про окорочка копчённые? Нетто-брутто? Дебит-кредит?». Забывая, при этом, что от баланса этого «дебита-кредита» имела престижную квартиру в Москве, шикарные вещи от кутюр и поездки на заграничные курорты.
И проводил отец Руслана большую часть жизни на работе, ища отдушину на стороне.
Пытался, правда, заниматься воспитанием сына, даже пристроить к бизнесу. Однако парень пошёл в мать, не только внешностью, но и потребительским отношением к жизни. С детских лет Руслан понял одно: он не обязан никому. Весь мир обязан ему. Каждый камень, микроб, каждый, и каждая собака.
Только однажды отец сорвался, когда ему с трудом, деньгами и увещеваниями, удалось замять историю с групповым изнасилованием сокурсницы Руслана. За большие деньги один из подонков-товарищей взял вину на себя, и, опять же за большие деньги, получил условный срок. Девочка покончила с собой.
Отец, придя домой, бледный и взволнованный спросил:
- Руслан, это была пьяная ошибка? Скажи, пожалуйста, что этого не будет, Русланчик, а ты пойдешь к родителям, и будешь молить о прощении?
- Что, папахен, сильно на ментов потратился? Или жалко денежек? Девка – дура, могла бы сама дать, без проблем. Ещё и двести «баксов» могла заработать.
И, впервые, отец готов был убить сына. Впервые парень получил настоящий мужской удар и испугался по настоящему, до смерти. Он завизжал, а к его визгу прибавились вопли вбежавшей матери, которая одновременно с утиранием крови вперемешку истерила:
- Русланчик, бедненький … Сволочь, быдло, убийца… Русланчик, не плачь, всё пройдёт миленький. Мамочка тебе новую машину купит… Скотина… родного сына не пожалел, торгаш проклятый…
И отец понял, что потерял сына. Только сын ничего не понял.
***
- Ну, что у нас на сегодня, Лука? – проорал Руслан, сквозь гвалт и громкую музыку. Сидели за столиком второго этажа стрипт-бара, потягивая виски. Люсьен ещё не было. Девочка могла прийти, а могла и не явиться. С Русланом её ничего, в общем-то, и не связывало. Могла переспать, например, легко с тем же Русланом, чего давно не делали - надоели друг другу до смерти.
- Сегодня, Русланчик - особое блюдо в меню, и стоит того, чтобы его попробовали.
- Да не хочу есть. Может в казино?
- Это не пища, Рустик, даже не десерт.
- Чё бы новенького, Лука, - понял Руслан, - «кокс» уже не торкает.
- Это торкнет, Рустик. Ох, торкнет. Редкая «дурь», стоящая. Будут тебе новые ощущения! – и зыркнул хитро. У Руслана мурашки по коже от взгляда этого.
- А вот и благодетель наш, - увидев дилера, Лука поднялся. – Через десять минут подтягивайся, - он направился в сторону туалетов.
В туалете Руслан направился в крайнюю кабинку, как и всегда для конспирации.
- Держи, Руслан, - Лука протянул на ладони, какой-то черный шнурок.
- Ну и, что это, Лука? Как пользоваться прикажешь?
Лука хохотнул, - она сама тебя использует, Рустик! Бери.
Шнурок на ладони Руслана зашевелился извиваясь, разинул маленькую змеиную пасть с ядовитыми клыками, зашипел и впился в руку Руслана, прямо в сосуд на тыльной стороне кисти руки.
Мгновение, и жар плотной волной прокатил от места укуса по всему телу, проникая в клетки, сосуды, лимфу, мозг. Сконцентрировался в этом органе и, мелкими жаркими искорками, рассыпался по заранее выбранным участкам, точкам и отдельным нейронам. Туловище пронзили болезненные судороги. Казалось – руки и ноги усыхают, а во рту появляются, какие-то излишества, которые он пытается вытолкнуть языком и манипулируя челюстями.
Судороги свалили на пол, и появился – страх! Дикий, животный, смешанный с яростью, голодом, заполоняющий всё. Бежать! Бежать! Бежать!
Скобля конечностями по гладкой плитке, ринулся в какой-то проём и, тут же навстречу – яркий, ослепляющий свет, какофония режущих и пугающих звуков.
- А-а-а-а! Крыса! – дико завизжала, какая-то девица, - Стасик, убей эту тварь, я боюсь!
Руслан оглянулся – он сам боялся крыс, считая их мерзкими созданиями. Крысы нигде не было видно. Обзор был, каким-то странным.
- Что я – на полу? Неужели из туалета в зал я полз? Ну и зелье подсунул Лука.
Он подобрался, пытаясь подняться и не смог. Мозг давал команду, а руки и но…?
…Рустик смотрел на собственные конечности и не осознавал, что эти, покрытые редкой шерстью и заканчивающиеся когтями короткие мерзкие лапки – его собственные.
Что подняться и стать на ноги он не может потому, что уже стоит. Стоит, как и положено животному. На четырех когтистых лапках и в полный свой пятидюймовый рост здоровенной помойной крысы.
И пока эта дикая мысль, это понимание ужасающей реальности перерабатывались мозгом крысы, грязный «пасюк» стоял недвижимо, не замечая, как твёрдый носок дорогого, начищенного до блеска ботинка, со скоростью достойной высокооплачиваемого форварда бразильского футбольного клуба, врезался в рёбра.
Крыса не ощутила всей прелести ощущений свободного полета. Померкли и яркий свет и раздражающая слух животного какофония звуков.
***
Утреннее солнце нагрело шерстку. Тело зудело от шевелящихся на коже насекомых. Выпростав заднюю лапку попытался чесаться, но мешал мусор, обложивший всё тело. Приятные запахи раздражали обоняние. Найдя кусок чего-то съестного – жадно съел, облизав розовым язычком морду и усы, осмотрелся.
Железный ящик, в котором он находился, был полон доверху, позволяя обозревать захламленный коробками и мусором двор. За бетонным забором - железные ворота, выводящие на какую-то улицу, где со страшным шумом двигались сплошным потоком автомобили.
Ему нужно туда. Домой. Там не страшно. Сыто и тепло. Там …мама.
И когда он об этом подумал – весь ужас произошедшего вчера ночью был осознан Русланом, и маленькое крысиное сердечко сжалось от боли.
Он – КРЫСА!
Мерзкая, грязная помойная крыса.
В отчаянии, рванул из ящика и побежал, не думая куда. Через двор, через ворота, через улицу с мчащимися плотным потоком машинами. Страх и отчаяние гнали его сквозь визг тормозов и крики водителей: - Дави тварь! Ату его!
Через улицы, мимо домов, сквозь арки и подворотни он бежал и бежал, покуда хватало сил. А когда выдохся – остановился. Жажда заставила осмотреться. Увидев лужу на асфальте принялся лакать.
Визг тормозов напугал. Вскинув оскаленную с острыми резцами морду, зашипел. Из дорогой машины, с зонтом наперевес, выскочила… его мама, мамочка. Он смотрел на нее, ожидая, как подхватят добрые теплые руки, прижмут к груди и весь этот кошмар сгинет, исчезнет, прекратится.
Первый удар зонтом пришелся вскользь, и не отрезвил его. Понял только, что больно, очень больно и получил второй, точно по спине, где хрустнуло что-то и тельце рухнуло обездвиженное, парализованное. Не мог даже кричать и просить – организм не выполнял приказы. Только глаза, и это было самым страшным, только глаза бессильно смотрели, как для последнего беспощадного удара взметнулась рука с зонтиком. Рука того, кто должен был защитить…
***
На окраине села в одном из районов Подмосковья стоял не богатый, но добротный дом, окруженный глухим забором. Окна всегда зашторены, даже вечером, когда в каждом сельском домишке семьи проводят время или у телевизора, или за общим столом, окна дома не светились.
Три года назад поселилась в нём пожилая седая женщина, активные соседи пытались с общаться, но она никогда не приглашала гостей в дом, отвечая на вопросы односложно и сухо.
Поползли слухи, что старуха ведьма и не к добру в этих местах. А когда, после очередной попытки пообщаться, у вдовы Макарьихи заболела корова, молва усилилась.
Прекратились они после того, как стали замечать новую сельчанку в местной церкви, куда приходила она ежедневно, в одно и то же время. Покупала и ставила свечку, бросала в ящик для поддержания храма денежку, да не малую, и молилась иконе Божьей матери, бормоча негромко, страстно и покаянно.
Видно большое горе было у неё на душе, или грех тяжкий. Местный участковый говорил, что не старуха она вовсе, сорока пяти нет. И квартира в Москве и муж бизнесмен успешный.
Бизнесмен этот, раз в неделю, приезжал на большом Porsche Cayenne, такого в селе отродясь не видели, привозил множество пакетов с провизией, наверное, и деньги. Долго не задерживался, разгрузившись, тут же уезжал.
… Женщина, вернувшись, запирала входную дверь, и шла в дальнюю спаленку. Там, на обычной детской кроватке, неподвижно лежала большая серая крыса. Она обмывала её, меняла простынку, кормила жидкой кашкой с ложечки, поила водой из бутылочки, совсем как ухаживают за малым дитя.
Потом садилась на табурет, смотрела на крысу и шептала:
- Что же мы наделали с тобой, Русланушка? Что я наделала? Я ж хотела, как лучше, сыночка родимый.
Сидела так долго, разговаривая и шепча молитвы Матери Божьей. И уходила спать.
И каждую ночь снилась ей черная змейка, которая впивалась ей в руку, а рядом скакал бес, хихикая и приговаривая: - «За все, мамаша, нужно платить».
Проходили миллионы лет и появлялась белая змейка. Прогоняла черную, и зализывая розовым язычком ранки на руке, шептала: - «Терпи, милая. Молись и терпи. За все нужно платить, но надейся и терпи. Все имеет свою цену. Лишь любовь материнская бесценна».
Она просыпалась, плакала. Слёзы капали на ладонь, где, казалось, шевелилась белая змейка. Но змейки все не было…
| Влад Устимов # 10 сентября 2014 в 14:02 0 | ||
|
| Светлана Ермашкевич # 15 сентября 2014 в 00:04 0 | ||
|
