ВТОРАЯ ЗВЕЗДА, НАЛЕВО ОТ ВОСХОДА

Джонатан стоял на песке и думал: интересно, есть ли сейчас там, на Земле, Чайка, которая старается вырваться за пределы врождённых ограничений...

Ричард Бах  "Чайка Джонатан Ливингстон”



  Дед лежал тихо, но не спал, а смотрел на восходящее солнце. Бок его был теплым и Ириша, с удовольствием прижавшись еще разок, потянулась радостно, посмотрела на горизонт, выглядывая заветную искорку, вздохнула. Не спеша надела серебристую куртку, перешитую дедом из старых вещей, подобранных на берегу. Чмокнула в гладкий, прохладный висок, надела рюкзачок и отправилась за завтраком.
  Остров потихоньку просыпался - неразборчиво заголосили птицы, понемногу затихал прибой, чутко уловив смену ветра. Оранжевая полоска от солнца мазнула по верхушкам просоленных скал и уверенно пошла вниз.
  Возле лечебного дерева остановилась, аккуратно сорвала синий холодный листок, тыльной щетинистой стороной почистила зубы. Пока спускалась к берегу, набрала маленький букетик из красных морозных цветов, которые так любит Зубастик.
Вода была освежающе ледяной и Ириша, аккуратно сложив одежду на инистом камне, бросилась в море. Смеялась, барахтаясь в свинцовых волнах, размяла руки, ноги, как учил дед. Настроение поднималось, мысли радостно забегали взад-вперед.
Легко выскочила на берег, схватила камень и сетку, разбежалась и нырнула.
  Тяжесть потянула вниз, вода сжала со всех сторон, стало холодно. Пристроив камень между колен, рисуя пальцами на темном песке дна дымящие узоры, Ириша ждала.
  Зубастик выплыл из черноты как всегда сонный и недовольный. Несколько раз, словно зевая, открыл страшный рот. Ириша подождала, пока он, грозно шевеля плавниками, подплывет поближе, осторожно погладила по шершавой голове. Вялый букетик красных цветов, теряя мелкие лепестки, похожие на капли крови, исчез в огромной пасти. Надо немного подождать, Зубастик станет добрым и пропустит ее в пещеру, к плантации.
Все, прикрыл веки. Можно.
  Десять ракушек, похожих на серые слоистые камешки. Больше брать нельзя, дед говорит, они не успеют вырасти, и нечего будет есть. Рядом копошатся морские червяки, толстые, страшные. Их можно брать столько, сколько найдешь - не такие вкусные, как ракушки, но все равно… вкусные!
Все дно было усеяно камнями с берега, к ним прибавился еще один, а Ириша, пытаясь догнать серебристые пузыри, полетела вверх, к солнечным зайчикам и ласковым волнам.
Для нее завтрак готов. А дед это не ест, для него надо другое.
Сложила все в прозрачный пакет, спрятала в рюкзачок. На мокрое тело накинула куртку и пошла за дедушкиным завтраком.
***
  Сегодня Джонотан Ливингстон прилетел с плоским камешком, и, повертев его в клюве, бросил к небольшой кучке других, лежащих передо мной. Я кивнул, и подсохшая уже рыбешка-поощрение пропала в розовом зеве.
  Я назвал его как ту чайку, из книги. Больше чаек я в жизни не видел, а книжная, на черно-белой иллюстрации, мятежно раскинувшая крылья, запомнилась. Конечно, это была не земная птица, но определенное сходство было. Да и прогресс налицо.
  Дитя побежало за завтраком, и я сразу же отключил обогрев, с аккумуляторами совсем беда. Пришлось вырубить часть датчиков, снизить потребление на процессор. Мысли сразу потекли медленно, как студеные льдинки в воде. Джонатан сидел на остывающем манипуляторе, в голубых глазах-бусинах потихоньку растворялся алый рассвет. Я потихоньку коснулся его нехитрого разума, успокоил. Показал земное море, облака, аварийную, с радужной тучей водяной пыли, посадку на волны. Он обрадовался, ему нравилось наше море. В ответ Джонатан показал ночной полет, ледяную рыбку, которую он выдернул из океана. И свое сегодняшнее задание - на самой высокой вершине соседнего островка, мысленно показанного мной, найти небольшой камешек и принести мне. С каждым сеансом он действует все точнее и быстрее.
  Я давно подыскивал носителя, но помог случай.
Как-то утром заплаканная Иришка принесла его, окровавленного, безвольным шуршащим комом уронила передо мной и потребовала вылечить. Хищная птица, чем-то похожая на земного пеликана, хорошо потрепала Джонатана своим зубастым клювом. Но подлатали, выходили...
  Удивительно, сколько полезного может уместиться в мозгу живого существа! Мне иногда кажется, что целая вселенная. Настоящее сокровище, завидую черной злобой. С моими ячейками памяти, которые разрушаются каждое мгновение, только это и остается.
Знания, главное наше, с Иришей, богатство. Файлы бережно переупаковываю, уменьшая в тысячи раз, прячу в чистые укромные уголки разума Джонатана. Попутно даю знания, которые могут ему пригодиться - по аэродинимике, о местных хищниках и их повадках. Небольшая, светлая головка, покрытая непромокаемыми перьями, просто бесценна.
Еще совсем немного, и весь я - сознание, мысли, ненужные переживания и куча разнообразных знаний обо всем, достанется этой симпатичной птице. Надеюсь, мы по-братски поделим тело, потому, что мое окончательно умрет в ближайшие часы.
Каждый день я жду, что моя девочка придет с завтрака, подключит ко мне подзаряженный аккумулятор, и аварийная энерго-ячейка, наконец-то покажет полный заряд. Сквозь звезды, через подпространственный канал, пойдет сигнал, тот самый, ЗЕРО ОРАНЖЕВЫЙ. И помощь придет. Оттуда, со второй мерцающей звезды, слева от восхода...

***
  Лезть пришлось долго, дедушкина трапеза обожала солнце. Надо было взобраться на высокую, похожую на подпиленный зуб скалу, с небольшой плоской площадкой. Ириша наизусть знала все уступы и выбоинки, не задумываясь, подтягивалась, отдыхала, вися на одной руке над бездной. Когда добралась, даже не запыхавшись, полезла в рюкзак и вытащила складную панель солнечной батареи.
Потом занялась собой - открывала раковины и осторожно выпивала вкусную сердцевину. Пустые скорлупки аккуратно складывала в большую перламутровую пирамиду, уже весьма внушительную.
  Оставалось еще немного времени, и она вытащила книжку, распечатанную дедом на хрупчайшей бумаге из водорослей. Алгебра. Ириша бережно открывала страницу, моментально, навсегда, запоминала содержимое, и страничка медленно рассыпалась от тепла рук. На еще не оттаявшем камне теплым пальцем начертила пару примеров и решила один. На второй не хватило места, решение написала в воздухе, не забыв поставить себе огромную хвостатую пятерку.
***
  "Внучка" моя. Детеныш, которого я вырастил, заблокировав основной закон робототехники, став, По-сути преступником. Я не могу оставить её одну, на холодном острове, где порой птицы падают замертво, замерзая в полете.
Иногда я просто проваливаюсь в обычный, человеческий сон с обрывками видений. Только мои правдивы, взяты из изуродованной киберпамяти, а не сгенерированными человеческим умом.
  Не знаю, что случилось в той колонии - разверзлись хляби небесные, взорвался реактор или на поселенцев напали злобные инопланетные пауки. Когда меня включили, инфосеть планеты была разрушена.
  На корабле было всего двадцать криокапсул, а детей было много, гораздо больше. 
Родители устроили потасовку и стрельбу, дрались до крови, каждый пытался спасти своё дитя.
Подоспевшие десантники под прицелом устроили жеребьевку - из перевернутого защитного шлема тянули пыльные разноцветные конфетки, завалявшиеся у кого-то в кармане. Красная конфетка - криокапсула, остальные - смерть... Люди разжимали ладони, бледнели, падали в обморок, бились на полу в истерике. Счастливцы бросались к капсуле, чтобы не остальные передумали, торопливо укладывали свое сокровище, запускали программу криозаморозки.
  Груднички, совсем крошечные, еще не знающие ничего, кроме материнских молока и тепла. Ириша была самой старшей, ей было полгода.
И пришла моя очередь. Корабельный Мозг малого спасательного бота "Зяблик" военно-космического флота России, взял управление на себя. Код ЗЕРО ОРАНЖЕВЫЙ, спасение ребенка.
***
  Солнце ушло. Ириша глянула на табло заряда, досадливо покачала головой, свернула панель.
Возле МЕСТА она остановилась. Знакомо навалилась тяжесть, лицо закололо от холода. Совсем на краю периферийного зрения, появилась призрачная фигура.
  Ириша назвала ее Камушек, в честь красивого голубоватого камушка, который она нашла на берегу, рядом с её могилой. Последняя неупокоенная. Все детки давно ушли, умиротворенные, кто пестрым лоскуточком ткани, кто молитвой или именем, которое она им давала. 
  Ириша сплела из золотистых стеблей куклу, красивые бусы из синих не тающих льдинок, но Камушек все не уходила. Просила игрушки и все никак не могла наиграться.
Ириша глубоко выдохнула, вынула из кармана главное сокровище- маленькую красную конфетку в облезлой пластиковой обертке, осторожно положила на разбитый сапфировый колпак. Девочка беззвучно запрыгала и растаяла.
Наверно, она больше не придет... Стало даже немного грустно.
***
  Путь был не сложный - ближайшая планета Содружества - три с небольшим парсека. Но катастрофа гибнущей планеты все-таки нас зацепила.
  Выдернуло неожиданно. Искажение подпространства, гравитационные каверны, вынужденная жесткая посадка. 
Никогда уже не узнаю точно, что случилось, часть памяти погибла безвозвратно.
"Вечные" энергоячейки выходили одна за другой. Исчезало защитное поле, некорректно прерывалась заморозка. Лопались сапфировые колпаки криокапсул. Дети умирали.
  Все, что удалось мне сделать, пока не погиб мозг, переписать часть информации в память единственного робота-универсала, человекообразного болвана, у которого, впрочем, были достоинства - мобильность и довольно ловкие руки и ноги.
Обретя тело, я добрался до капсул, но пульсирующий зеленый огонек мигал только на одной.
Сделав анализ окружающей среды, подсчитав все ресурсы, я понял - девочку не спасти. Нужно было идти на риск, а сделать это не давали защитные команды.
  Вся эта хорошо известная азимовщина, с его тремя законами робототехники...
Десантное прошлое и происхождение, видимо, взяли вверх, хоть такого и не могло быть. Видимо, в России, да еще на флоте, даже роботы думают не стандартно.
  Запустив перезагрузку системы, я, в последние доли секунды успел сбросить блокировку.
Жесткая перезагрузка, это фактически смерть для машины, и я умер.
Очнулся разблокированным. Все запреты правила и табу были сняты.
  Температура планеты не поднималась выше пяти градусов по Цельсию. Найдя в электронной библиотеке труды по закаливанию и физиологии адаптации, я немедленно приступил к тренировкам. Малышка жалобно кричала, когда я окатывал ее ледяной водой. Каждый день. Крошечное тельце покрывалось ледяной корочкой, синело. Но я впрыскивал, когда надо было, нужные препараты, и контролировал процесс. Как здорово, что я так мало тогда чувствовал. Даже Зубастик, огромный глуповатый морской зверь, подвид местного динозавра, поднимался на плач из воды и жалобно скулил, прижав к груди крохотные лапки.
Сейчас, я бы умер от ужаса, который делал своими руками, пытаясь научить этот комочек розовой протоплазмы выжить.
Постепенно, закаливание помогло. Еще не научившись ходить, она свободно купалась в ледяном океане, который даже мне казался смертельно опасным.
  А наша учеба? Едва Ириша только научилась читать, кончилась бумага. Пришлось изобретать особую, из здешних водорослей, бумагу и принтер для печати на ней. Бумага получилась так себе, хорошо держалась на холоде, но рассыпалась от тепла пальцев. Но Ириша, со своей феноменальной памятью успевала с первого прочтения все запомнить. Печатал все- учебники, справочники, стихи, и, конечно, сказки. Едва научившись читать, Ириша никогда не расставалась с книгами.
***
Ириша вщелкнула аккумулятор и дед зашевелился, чуть слышно работая сервоприводами манипуляторов.
-Вот и все, моя девочка,- просипел он, - жди звезды...
Он потянулся, чтобы обнять Иришу, но дернулся, и замер. Джонатан Ливингстон с криков сорвался в воздух.
***
  Малый крейсер "Ладога" только заступил на дежурство, впереди была короткая локальная неделя. Рутинная вахта по сектору ответственности Содружества. Команда, не занятая на вахте, расслаблялась. Большинство торчало в спортзале или на гейм-тренажерах, совмещая полезное с приятным.
Ревун тревоги оглушил всех, продублированный на всех мониторах и коммуникаторах.
Код ЗЕРО ОРАНЖЕВЫЙ, снялись в течении двух минут. Задачу ставили по пути, добивали подпространственными донесениями.
Планета земного типа, почти полностью покрытая водой, со штрихами островов, щедрой рукой разбросанных по всему шару. На этом щедрость заканчивалась. Малое содержание кислорода, низкая температура... Не курорт, к сожалению. Ребята, надеявшиеся размять ноги, разочарованно отходили от инфомонитора.
  Разбитый корабль лежал на дне, на глубине километра. Видимо, волнами его снесло со скал и швырнуло в океан.
Девочка лежала, обхватив руками старого, истрепанного робота устаревшей модели. Алекс осторожно закутал ее в спасательное серебристое покрывало и побежал к боту.
  Штурман, оставшийся для осмотра вдруг охнул, и с треском отлепил магнитный шеврон с тела андроида. - Так он же наш!..
На защитной перчатке лежал шеврон Российского военно-космического корпуса.

  Чудовище было отвратительно. Серая, изъеденная шкура, громадная пасть желтых острейших клыков. Жесткие плавники, желтые звериные глаза. И самое жуткое и неприятное - маленькие, словно детские ручки, такие же серые и изъеденные тянулись к серебристому свертку у него на руках. Застрекотал бластер штурмана, но чудовище не бросилось на них, все также тянуло лапки к девочке, и прижимало их к себе. Свинцовая ледяная вода вместе с кровью стекала по страшной шкуре, чудовище беззвучно разевало пасть и вдруг завыло, протяжно, утробно и так невыносимо горестно, что у Алексея встали дыбом волосы.
-Не стрелять!..- крикнул он пораженный. Он только сейчас понял, что держит в маленькой лапке монстр - вялый, промокший букетик цветов с красными, почти облетевшими лепестками.

  Зеленоватые хрупкие листочки рассыпались в руках. Он догадался снять копии и сейчас дочитывал последнюю страницу повествования.
Алексей сидел, обхватив голову руками. Боже мой, пять лет ребенок прожил на этом кошмаре! Без тепла, нормальной еды, одежды и лекарств. Похоже, этот спятивший робот спас ее.
В дверь каюты стукнули.
-Как она?- спросил он штурмана, протискивающего в узкий кубрик.
-Нормально, капитан… Док вколол чего-то, спит теперь. А зверюга… Возле берега плавает, не уходит никуда...
-Не трогайте его - помолчав, бросил Алексей - пусть плавает. Безобидный...
Штурман кивнул.
-А что с девочкой будет? Когда прилетим?
-Сейчас сообщение пришло. Не поверишь. Живы родители. Да ты должен помнить тот случай, на Хароне. Взорвалась термоядерная климатическая установка, остров затопило. Электронику выбило, корабли гробами стояли. Только спасательный модуль остался, у него корабельный мозг по регламенту на техническое обслуживание отключен был. Сколько могли, детей погрузили, отправили и приготовились погибать. Тут спасатель вынырнул, с Саулы прорвался. В итоге - все живы, а корабль с детьми пропал. Вот, значит, куда он залетел...
-Штурман - сказал Алексей - соберите команду на острове... Десантника хоронить будем.


-Снимаемся - бросил Алексей в коммуникатор.
Поднимались не на маршевых, а на гравикомпенсаторах, желая сберечь фауну и флору островка. Штурман выругался.
-Чайка летит за нами, не отстает, боюсь попадет в сопло... Снять?
Чайка не отставала.
Серебристая искорка неожиданно скользнула вниз, влекомая коварным воздушным потоком, камнем долетела до серых, с оранжевыми крапинками, волн. Но, вдруг, взвилась ввысь, все выше, выше, смело, полной грудью, крыльями, разрезая звенящий ледяной воздух. Еще немного, и она вознесется, и покинет голубоватый шарик, и так же дерзко полетит среди звезд...

  Ириша лежала на мягком ложе, облепленная датчиками, прижав грубую ладонь Алексея к лицу. Улыбалась... Она спала, но крохотная частичка сознания контролировала обстановку вокруг и все слышала. В голове еще звучало:
"Мы еще встретимся, моя девочка, не волнуйся. Ты всегда найдешь меня тут. Меня и Джонатана Ливингстона..."
Потом она услышала разговор о родителях.
  Мама... Какая она? Похожая на нее, только больше и красивее? У мамы непременно будут большие синие глаза и длинные белые волосы. А папа будет чем-то похож на деда...
  Ей снился тот непонятный, но такой славный и грустный фильм, который на крохотном экранчике коммуникатора показывал когда-то дед.  В самом конце всегда наворачивались слезы. И сейчас, она увидела себя, маленькую, в коротеньком серебристом плащике, бегущую вдоль студеного моря, между холодных скал. А потом, неожиданно, появились теплые, бескрайние поля, луга и она закричала, со слезами и смехом, предвкушая великую радость встречи: 
-Маменька! Маменька приехала!..