Лимит украденного времени

Эта история — не самая красивая на свете, и в прежней жизни Анна осудила бы женщину, роль которой выпала ей сейчас. Но судьбе было угодно, чтобы Антон сам нашел ее и чтобы на нем «сошелся клином белый Свет...».

Познакомились они год назад, случайно, и оказалось, что почти соседи. Разговорились, прошлись по улице, заглянули в кафе...

Почему Анна согласилась? Да потому, что не по-октябрьски теплый воскресный полдень был совершенно свободен, а кафе располагалось всего в квартале от ее дома, и она ничем не рисковала.

Антон настоял на «Куантро». Видимо, это была одна из его дежурных фишек в процессе обольщения, но Анна спорить не стала. «Куантро» так «Куантро». Ничего особенного, разве что название. Она вообще не понимала прелести горьких напитков, предпочитая традиционно женский мартини, и то изредка. Алкоголь не был ее пристрастием, чего, видимо, нельзя было сказать о нем. Он и сейчас был под легким шафе, но объяснил это рождением сына…

Анна ненавидела пьяных, и первый ее брак распался именно по этой причине. Двадцать лет супружества, десять из которых были отравлены алкоголем… А сейчас, почему сейчас она сидит здесь с этим не вполне трезвым мужчиной и не уходит?

Антон был удивительно хорош собой. Не слащаво, не показушно, нет. Но только ненормальная могла отказаться посидеть в приятной близости с двумя метрами стройной голубоглазой мужественности, осененной шелковистой копной волос цвета темного золота, идеально прямого носа, мягких чувственных губ в ореоле трехдневной небритости, от этих больших рук и длинных трепетных пальцев, от этого элегантного и слегка небрежного одиночества…

Анна влюбилась с первого взгляда, хотя надо было уйти, как только узнала, что гражданская жена его в роддоме и единственному позднему ребенку — два дня от роду. Но уходить не хотелось, ведь ей было так хорошо с ним…

До полуночи просидели за столиком — все говорили и смотрели друг на друга, и так страшно было все это оборвать... Ах, если бы можно было так сидеть вечно и смотреть в его глаза...

Анна убеждала себя: он плохой. Разве так можно? Жена в роддоме, а он, он… Искала себе оправдание, мол, по всему выходит, что там трагедия скрытая, разлад, и Антон просто ищет понимания на стороне…
Нет, он хороший. Вон какие глаза у него, а что говорит:

— Господи, откуда ты? На Земле таких, как ты, нет, не было и не будет. За что мне этот подарок?

Отважилась: прикоснусь только, сделаю глоток и исчезну из его жизни...

Так и сделала — утром ушла, не прощаясь, только дверь прикрыла за собой, даже будить его не стала. Уже на улице стерла номер его телефона: не было, ничего не было...

Днем позвонил Антон: «Почему ты ушла? Я скучаю — кажется, влюбился... Увидимся сегодня?»

Анна отшутилась, уехала на три дня на дачу и постаралась забыть… Сердце на крепком засове, и не надо его тревожить — хватит боли, перенесенной за жизнь...

Вернулась домой в день его рождения — так совпало...

Как Антон смог вырваться из дома, от гостей — непостижимо. Встретились на перекрестке, упросил. Подкатил на такси, выскочил, и со всех ног к Анне. Рассмеялся от счастья, закружил ее, зацеловал... Прокричал таксисту:

— Видишь, это самая лучшая женщина в Мире! Самая красивая, самая-самая!

И понеслось...

Виделись почти каждый день — при любой возможности, днем Антон заезжал за ней на работу, и они обедали в кафе. Вернее, он ел, Анна же физически не могла и кусочка проглотить. Хотелось только одного — смотреть на Антона, прикасаться, слушать и дышать им...

Или Антон просто провожал ее от метро до дома, когда времени у него не было совсем. Или вырывался к Анне на несколько часов, и тогда счастью не было конца… Она считая минуты, готовила, убиралась, прихорашивалась, повторяя про себя слова Антона: «Ты — лучшая, лучшая! Самая красивая, самая любимая!»

Все рассыпалось в одну минуту, когда мать его ребенка случайно прочла их переписку... Потом она добралась до телефона…

Несколько раз Антон вырывался к Анне с расцарапанным лицом, но телефонные звонки из дома шли непрерывно. Она слышала голос той, с которой он жил в другом мире, и плач ребенка... Но Анне не было стыдно и жалко ту, другую. Сама виновата! Значит, не понимала и не любила так, как надо его любить…
По ночам приходили оскорбительные СМС-ки и тревожили звонки, полные грязи и оскорблений... За час счастья они оба платили неделями кошмара...

Нет, Анна не осуждала соперницу. Когда-то и сама была в том, противоположном лагере. Просто уже понять не могла, ну, не могла — почему за любовь надо так унижать и разве может человек принадлежать кому-то, как вещь...

«В чем мое преступление? Я ведь только люблю его...»

А что Антон? Он вдруг переменился, и в какой-то момент ей показалось, что она враг и ему. «Зло, которое ты мне причинила, не идет ни в какое сравнение с тем благом, что ты принесла в мой дом, — писала соперница. — Играя на чувстве вины, я могу манипулировать мужем по своей прихоти».

Иногда у Антона еще сносило крышу, и он приходил к Анне, если бывал не слишком трезв. А однажды позвонил и сказал:

— Берем тайм-аут на месяц. Так надо! И молчи — сам буду звонить.

И не звонил…

Анна изо всех сил цеплялась за иллюзию того, что все еще будет и что она «единственная и самая лучшая на свете»...

Подруги бранили ее, брали слово, что звонить ему перестанет. Анна давала это слово — терпела, мучилась. Приходили сны об Антоне... И она срывалась и звонила, а в ответ слышала лишь:

— Опять ты не вовремя...

Этой ночью ее вдруг охватил панический ужас: «Я его больше не увижу...»

И сорвалась, позвонила, выпросила встречу вечером возле его дома...
Свидание длилось пятнадцать минут... Раньше бы на руках закружил, зацеловал, а тут — совсем чужой и сразу за сигарету. Глаза отвел и прошептал:

— Давай прощаться...

Как, как прощаться? Ведь в последний раз все было так хорошо, как же им было хорошо вместе… Вырвала у него сигарету, сломала в кулачке, и будто плотину прорвало у нее внутри — слезы хлынули:

— За что? За что?

Коснулась его руки, отдернул — совсем чужой... Уже уходить собрался... Мольбами, слезами за машины Антона увела от людских глаз. Обняла почти насильно и ну целовать, причитая:

— Люблю, жить без тебя не могу! Не живу, а жду и жду все время! Слово давала подругам, только потому и держалась неделю...

— Я тебе ничего не обещал, и я женат — забудь меня...

— Как же так? Сам же просил не бросать тебя. Говорил, что никогда и ни за что меня не потеряешь... Повторял: живи, как хочешь, с кем хочешь, только живи на этом свете! Люблю тебя, люблю, люблю...

Встал, как зомби, и глаза чужие... Заговорил:

— Не до любви мне сейчас и не до чего...

А что Анна? Она видела только глаза Антона, и слова лились сами собой... О том, что он — судьба и что никому его не отдаст, и что лучше умереть вместе с ним, чем жить... И что-то дрогнуло в нем... Лицо Анны в руки взял, поцеловал, в глаза посмотрел:

— Я тоже тебя люблю. Но что же делать… Ну, потерпи, мы будем с тобой вместе, а пока я постараюсь звонить каждый день и приходить... Ты лучшая, я тебя не достоин…

— Что ты! Ты мой Бог! Ты — творец этого Мира, и как же можно тебя не любить... Без тебя тут ничего и не будет...

— Да какой я бог, я — зло, и я сломаю твою жизнь…

— Не смей так говорить! На Свете есть только ты и больше никого! Ты — свет и любовь! Ты — мое счастье...

Лимит украденного времени был исчерпан... Антон поцеловал Анну и побрел, оглядываясь, к своему подъезду, и она ему вслед смотрела…

— Прости меня, мой хороший!

— За что?