МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДСКОЙ РОМАН

               Запах описать пером нельзя. Чем пахнет море, яблоневый сад в период цветения, дымок из трубы лесной избушки? Не передать все оттенки и детали. Каждый уголок природы имеет свой неповторимый запах, аромат – если кому-то не нравится это приземленное слово. Запах хвойного леса нравится всем. Он и приятный, и бодрящий, и лечебный. А сосновый бор на берегу большого озера пахнет тем более сказочно.
Благословенная тишина и покой опустились над озером. День был будничный, и не было того шума и гвалта,  которые неизбежны на городском пляже в знойный выходной день. Виктор лежал на песке, горячем чистейшем песке, окруженный великолепием высоких «корабельных» сосен и наслаждался «воздухом родины».
               Всего на год он был отлучен от родной природы, от березок и сосен. А как радовалось теперь его, в общем-то, не слишком сентиментальное сердце. Сосны поднимались из песка, и он вспоминал, как поднимаются из песка колонны древней сирийской Пальмиры. Колонны тысячелетних, полуразрушенных римских портиков с кудрявыми, словно вершинами пальм капителями.
Как там красиво! Разрушенный, древнейший город. Развалины дворцов, алтарей, колоннад из мрамора, базальта, гранита. А как, наверное, он был прекрасен тогда, в период своего расцвета, две тысячи лет назад. Сирия – древняя страна. И он был очень доволен, что проработал там целый год. Виктор оканчивал четвертый курс престижного московского ВУЗа, когда ему и его товарищам предложили поработать военными переводчиками в этой стране.
               Только – только отшумела арабо-израильская война и Сирия, потерявшая по мирному договору Голанские высоты, оправлялась от национального позора и с удвоенной энергией наращивала свою военную силу. Из Советского Союза сюда шли оружие и техника, танки, самолеты, новые зенитные комплексы. Вместе с техникой ехали военные советники, специалисты и переводчики.
               Виктор согласился на поездку с радостью. Шутка ли! Продолжая обучение в институте, немного посмотреть мир и заработать так необходимые студентам деньги. Он не понимал, почему вдруг так засуетились родители значительной части его однокашников, лишая своих чад возможности «выполнить интернациональный долг».
               Там уже не было активных военных действий, но любимые чада пусть лучше будут тут, под боком, в Москве - наверное, думали они. Не понятны были ему эта суета. Всего-то год. А потом можно и институт закончить и начать устраивать свою карьеру.
               Приятно путешествовать, но еще приятнее потом предаваться воспоминаниям. Он вспоминал Дамаск. Еще в мареве жары, медленно остывающий.  Центральную улицу сирийской столицы Шариа Багдад - Багдадскую улицу. Почему Багдадскую? А почему бы и нет. Никому и в голову не пришло переименовывать улицу, названную в честь столицы соседей, с которыми в то время начались военные действия на границе. Дамаск и Багдад – вечны, а конфликты - дело преходящее.
               Арабский мир – сложный. А где их нет, сложностей – то? Да, улица знатная – красивые особняки, пальмы, горящие огни реклам. Идущие навстречу молодые сирийки, такие красивые, такие желанные. Год без девушек – это плохо. Некоторые из его товарищей по вечерам находили себе утешение. За деньги, конечно.
               А он только улыбался и отказывался от сомнительных приключений. Зато когда вернулись в Москву, загорелые, модно одетые, уверенные в себе, с приличными деньгами, позволили себе поамурничать и пошалить. Девушки принимали их благосклонно.

               Он осмотрел пляж. Интересных объектов не высматривалось. Разве что совсем рядом с ним сидела женщина в легкой летней шляпке. «Пожалуй, надо немного покадриться», - решил он.         – Что читаем? – спросил Виктор, когда женщина, наконец, встретилась с ним взглядом «Очень ничего!» - отметил он про себя. – «Для провинциального городка даже совсем неплохо!»

               Ой, юноша! – ответила та без улыбки, - Беда, прямо! Нет никого помоложе и посимпатичнее?
               - А я люблю постарше, – парировал он,- чтобы историю города мне рассказали, например. Или про войну. Он открыто и заразительно улыбался, и на него трудно было обижаться. Высокий, симпатичный парень, блондин.
               – Ну, я не такая уж пожилая. Ленина не видела, в партизанском отряде не воевала!- она вдруг также открыто и приятнейшим образом улыбнулась ему.- А вы и впрямь интересный молодой человек. И, наверное, приезжий.
               – Да, я приехал к бабушке на несколько дней. Вот в пруду покупаться, да в лес за грибами сходить. Составите мне компанию? – он лукаво посмотрел на женщину.
               – А я уже составляю. Или, – она опять улыбнулась, – вы имеете в виду компанию в лесу? Смелое предложение. Типа, - Девушка, как Вас зовут? Разрешите пригласить Вас в темный лес за грибами-ягодами! А, что. Я, пожалуй, соглашусь. Маньяков я не боюсь. Пусть они меня боятся!- Она засмеялась.
               Он внимательно оглядел молодую женщину. Она была очень интересной, симпатичной, но какой-то взрослой, ну, как учительница, что ли. У нее была отличная фигура. « А загар какой-то странный», – отметил он про себя.
               – Здесь загорали или на юге? – спросил он, чтобы оправдать самовольный осмотр ее несильно прикрытого купальником тела.
               – Здесь и не здесь, – ответила она просто. – Мои родители родом из этих мест, здесь у них сейчас дом, типа дачи. А я родилась во Владимире, работаю в Свердловске, в троллейбусном парке. Сюда, приехала в отпуск, к родителям. К вашей радости, не замужем. Скоро уезжаю, так что поторапливайтесь. Информацию закончила, – она не по-взрослому хихикнула.
               – Я думал вы учительница, растерянно ответил Виктор. Зачем же ехать так далеко, почти в Сибирь, чтобы там работать. Или такая безумная тяга к троллейбусам?
               - Так жизнь сложилась. Обо всем расскажу, когда мы сойдемся поближе.
               – А мы сойдемся? – спросил он и сам утвердительно кивнул головой. Он продолжил:

               – Вы очень похожи на жену Вертинского. Помните, она играет хозяйку Медной горы.
               – Нет, Хозяйку играет Тамара Макарова, а Лидия Вертинская, насколько я помню, играла колдунью в сказке «Кот в сапогах» и фрейлину Анидаг в «Королевстве кривых зеркал». Да, – она помолчала:
               - Пожалуй, они обе чем-то похожи на меня. А Вы студент старшего курса, МГУ или даже МГИМО, но не москвич. В себе вы до конца не уверены, хотя считаете себя симпатичным и успешным молодым человеком, впрочем, не без оснований. В меру начитаны, любите театр. Но не прочь пойти вечером в кафе или в модный ресторан. Повторяю, цену себе знаете, но имеете все же массу комплексов. С комплексами я Вам помогу. Кто же Вам еще поможет, как не опытная женщина в возрасте! А?- она вопросительно смотрела на него.
               – Подождите, – заговорил Виктор удивленно, – Вы, что, экстрасенс или практикующий психолог? - спросил он без улыбки. - Как можно так слету определить, правильно, в принципе, определить человека? Здорово! Я в восхищении.
               – Недавно прочитали «Мастера и Маргариту» и обменивались с товарищами, радуясь отдельным фразам. Ну, все, я умолкаю, а то еще обидитесь
               - И это верно, - ответил Виктор. - Может быть, Вы и имя мое угадаете?

               - Нет, гадать я не умею. Меня зовут Виктория, Вика. А Вас?
               - И меня также! - радостно ответил он. Виктор Николаевич к вашим услугам. Виктор и Виктория! Судьба, наверное. Он замолчал, ожидая от нее какого–нибудь необыкновенного ответа.                             
               – Ну ладно, тезка, – она встала с полотенца, на котором сидела.- Мне нужно идти. А насчет грибов я действительно подумаю. Позвоните мне сегодня вечером.
               - Как, Вы уже уходите. На самом интересном? Он смотрел на нее с обидой.
               – Но, у меня действительно дела. Мы встретимся,    я же обещала Вам, она запнулась, – тебе, помочь с комплексами. А мое слово твердое. Она непринужденно надела сарафан, взяла вещи, помахала ему рукой и медленно пошла прочь. Виктор быстро натянул свои привезенные из Сирии модные джинсы и поспешил вслед.
                Ну, ладно. Можешь проводить меня до дома, – просто сказала она.

               Вихрем закружила Виктора эта странная женщина. Голова шла кругом, мысли путались, предложения теперь не складывались. И не было в ней внешне какой-то особенной красоты или обаяния. Нет. Или да? Все-таки внешность ее была необыкновенная. Для него вдруг исчезли из жизни все красотки, русские и восточные. Он пропал. Он попал в сети к этой женщине целиком, полностью, бесповоротно. Сила в ней была какая-то, магнетизм, волшебство. «Приворожила она меня! Ох!   Приворожила," – думал он не без радости.
               Через день они действительно пошли за грибами. Ехали на автобусе, потом долго шли пешком вдоль старой узкоколейки, к его заветным грибным местам. Солнце начало не на шутку припекать и они расположились для отдыха в тени большой сосны, чтобы перекусить.
               – «Завтрак на траве», Эдуарда Мане, – пошутил он.
               - Мне раздеться? Для большего сходства с оригиналом? - Вика достала из сумки бутылку вина и пластиковые стаканы.
               – Расслабимся, – сказала она игриво. Они выпили, и их безумно потянуло друг к другу. Поцелуи, объятия, нужные слова. Случилось все как-то быстро, но естественно и правильно.

               Она раскрасневшаяся сидела на траве, поправляя одежду. А он лежал на спине боясь испортить неловким движением или словом то незримое и важное, что соединило их.
               – Все хорошо. Не сомневайся. Так все и должно было произойти. - Она улыбнулась слегка виновато. - Как глупо заниматься этим дома, на кровати, при работающем телевизоре. А здесь – небо, птицы, вековые сосны. Ну, немножко не комфортно, но зато единение с природой.
Он молчал и улыбался. Он чувствовал, что теперь-то точно она стала Его женщиной. « Но, зачем мне это?»– вдруг подумалось ему. «Любовница? Пожалуй, прекрасно. Запомнится навсегда. И можно еще встречаться. Долго. А жениться? Нет, нет и еще раз нет".
               Он мечтал о престижной работе, о длительной загранкомандировке. А потом хорошая квартира, которую он купит. И будет приглашать друзей и красивых девушек. Приятная, наполненная удовольствиями жизнь.
               – Нет, - говорил ему внутренний голос. - Никуда ты от нее не денешься. Как собачка будешь бегать за ней, и просить ласки и внимания. И не дай бог, если она охладеет к тебе. Пропадешь, Витя. Пропадешь от тоски и отчаяния.
               – Ой, парень, – говорила она ему, медленно растягивая слова. - Куда-то мы с тобой не туда забрели. Она осмотрела лесную полянку. Ты еще влюбишься в меня, а потом, что мне с тобой делать. Она посерьезнела. Или еще того хуже – я влюблюсь. Вот посмеются мои коллеги. Не дадут нам с тобой жизни. Но, ты знай - я к тебе отношусь серьезно.
               Она отряхнула волосы от прилипших сухих травинок. Конечно, во мне сидит великая актриса. Я могу играть влюбленную простушку и недоступную холодную леди. Обиженную кротость и разудалую гуляку. Но в своем естестве я грубая мужланка. Я – резкая, безжалостная, я могу убить человека. Она внимательно посмотрела в его глаза.
               – Ох, Виктор! Беги от меня пока не поздно! Ты же не хочешь иметь... она хихикнула – в своей постели симбиоз Красной шапочки и Серого Волка? А я такая. Или такой!
               - Не запугаете, госпожа волчица! – ответил Виктор храбро. - Нет, не убегу! Русские не сдаются! Мы будем с тобой вместе навсегда. До самого, до самого, – он улыбнулся – коммунизма!
               - О! – она рассмеялась,- действительно долго. Но, в принципе, твой выбор я одобряю. Ведь, другой такой, возможно, и нет на земле.  Я раритет и артефакт.
               – А что такое артефакт? Что-то знакомое? – спросил Виктор, довольный, что разговор перешел в шутливое русло.
               – Ох, современная молодежь. Неучи! Ставлю тебе кол по истории. Артефакт – это древняя реликвия, священная и бесценная.  
               - А у нас не было истории. Только История КПСС. А там из артефактов только «Капитал» Маркса.
               – Будешь теперь всем хвалиться, что у тебя любовница древняя, Ленина живого видела.
               – А ты и правда, видела? – спросил он притворно удивленно. Виктория подняла с земли шишку и сильно запустила в него.
               - Простите, дамочка, извиняюсь, – сказал он, потирая ушибленное плечо.- Сами сказали, что вы арти ... артишок.
               - Так это я сказала, а ты должен разубеждать и говорить, что я молодая и красивая, то есть, правду. Она взяла в руку еще одну шишку.

               – Еще какая красивая, – поспешил порадовать ее Виктор, – и ... очень меткая!
               Грибов тогда они собрали много, правда, совсем не было белых. А потом встречались несколько дней. Гуляли и говорили, говорили. Им нужно было многое сказать друг другу, и они упивались общением.
               Они часто спорили. Виктория обожала спорить и делала это отчаянно. Багаж знаний и жизненный опыт у нее были несравнимо больше, и она всегда была уверена в своей правоте. Но, часто Виктор, мягко, но настойчиво, логично и просто убеждал ее в обратном.  А она, и это было для нее внове, совсем не сердилась.
               – Умный ты у меня, – говорила она, перебирая его белесые волосы.- Умный и добрый. А я – умная и злая. Они были одни в доме ее родителей, когда она сказала ему, что завтра уезжает.
               – Мы поедем вместе,- возразил он.- Я совершенно не намерен пока расставаться с тобой.
               – А я намерена, – она помолчала,- пока… расстаться. Возможно, встретимся в Москве, и не приходи сюда больше. Подумай обо всем, все взвесь и реши.
               Он не послушался и пришел на следующий день с вещами.
               – А Вика уехала рано утром, – развела руками ее мать.

               - Она не оставила мне записки? – спросил он с надеждой. Мать только пожала плечами.

               Ошеломленный этой новостью, Виктор лишь написал на бумажке свой телефон в общежитии и свою фамилию и молча передал женщине.

               -«Как уехала, почему не подождала?"- шел и думал он, забыв попрощаться с мамой Вики.

               - Да и на чем уехала? Ведь ни поезда, ни автобуса до областного центра еще не было».

               Он чувствовал себя потерянным и разбитым. Уверенности, что Вика позвонит ему, не было. Он подумал, что жизнь потеряла теперь для него всякий смысл. Он шел куда-то, не обращая внимания на погоду. А следовало бы. Темные тучи собрались над головой  в огромное черное пятно. Стало тихо и как-то торжественно. Всем, кроме него было ясно – сейчас грянет страшная гроза. И это приближалось.

               Виктор понял, что ноги сами принесли его в тот уголок пляжа на озере, где он познакомился с Викторией. Вот здесь она лежала на полотенце, улыбалась, кокетничала с ним. Он сел на песок. Дождь уже гулко падал крупными теплыми каплями. Капли превратились в струи и остервенело посыпались на землю. Было похоже, что стихия решила привести его в чувство. Погода разыгралась не на шутку. С ливнем, яркими вспышками молний, с опаздывающим, но не менее грозным от этого громом. Он забрался под какой-то навес и стал тупо смотреть на происходящее.

               - Ничего, греми! – думал он. Еще недолго и выйдет солнце, запоют птицы. Пусть, так  просто и тривиально, но это случится. Жизнь снова вернется на круги своя.  И обязательно позвонит Вика! Или, в крайнем случае, он сам разыщет ее - адрес ее родителей он знает. Нет, все будет хорошо, только скорее бы выглянуло солнце.

               И солнце выглянуло и нарисовало в небе фантастическую радугу. Она начиналась  над озером, рядом с которым он сидел. И тянулась за город, расплываясь в дымке дождя там, куда уехала его обожаемая Виктория.

               - Все будет хорошо! – шептал он. - Как же иначе?