ПРИВИДЕНИЕ В САДУ

[Скрыть] Регистрационный номер 0154496 выдан для произведения:

Летом мы живём на даче, недалеко от города Истра. Дача - это громко сказано. Просто маленький домик в садовом товариществе, проще говоря - в посёлке. Там очень хорошо. Особенно дедушкам, бабушкам и маленьким детям. Кругом лес, а близко к домам течёт маленькая речка Истра.

 

 

 

 

Утром папы и мамы уезжают на работу, остаются только пожилые люди с внуками. Но на этом жизнь в посёлке не останавливается, она кипит своими страстями, во всех своих проявлениях. Например, весь дачный посёлок страдает от проделок мальчика по имени Серёжа.

 

 

 

 

Этот самый Серёжа всё время отнимает у детей игрушки. Родители с ним ничего поделать не могут. Решили вызывать из города психолога. Психолог был крепкий молодой человек. Через десять минут Серёжа отнял у него авторучку, потом тетрадку, а напоследок - его очки. Психолог был близорукий и без очков ничего не видел. Соседи рассказывали, что он долго бегал за мальчиком Серёжей и кричал:

 

 

 

 

- Отдай хотя бы очки, а ручку и тетрадь я тебе и так подарю.

 

 

 

 

Очки у Серёжи выманила его бабушка. Она их просто поменяла у внука на банку варенья из крыжовника. Серёжа очки отдал, стал, есть варенье, но всё равно потом целый день громко плакал, так ему эти очки понравились. Испуганный психолог очки одел и тут же убежал на электричку. Потом он написал диссертацию про этого мальчика и стал за это академиком. 

 

 

 

 

Нашими соседями, как раз и был этот самый мальчик Серёжа и его бабушка. Бабушка целыми днями писала инструкции о пользе морковки и огурцов со своего огорода, если дети, будут их есть по утрам. Серёжа в это время бегал по улице, и обижал детей.

 

 

 

 

В другом доме жил мальчик Толя с мамой, а дальше пятеро близнецов. Папа играл на баяне и разучивал с близнецами песни композитора Баха. Для тренировки близнецы исполняли эти песни под нашими окнами, и обязательно ночью.

 

 

 

 

А ещё у нас жило привидение. Оно появилось совсем не давно и стало жить под дальней яблоней у забора. Обнаружил это привидение мопсик Лёва. Он в него поверил и сразу стал грозно лаять, чтобы оно ушло. Но оно не уходило, и тогда мопсик на него рассердился. Гавкал, не переставая. На его гавканье прибежала Тома. Девочка она впечатлительная, добрая, поэтому сразу стала жалеть приведение, так как ночью в саду бывает холодно. Ещё в привидение верила бабушка Серёжи. Больше в него никто не верил, и я тоже.

 

 

 

 

Как-то мы сидели с Томой на веранде и варили манную кашу в автоматическом комбайне. Этот комбайн мне подарили на работе, за то, что я открыл на небе новую звёздочку. Эта звёздочка появилась совсем недавно. Никто на неё внимания не обратил, а я посмотрел на небо и сказал:

 

 

 

 

- Смотрите, вот новая звезда появилась.

 

 

 

 

- Где, где? - закричали все учёные по астрономии. И мне за внимательность подарили этот комбайн. Его сделали в какой-то заграничной стране, где не бывает русской зимы с морозом, а всегда тепло. Поэтому этот комбайн у нас на даче периодически перегорал от холода. А ещё хуже, что в нём периодически всё подгорало. Поэтому когда он готовил кашу, надо было сидеть возле него и говорить ему ласковые слова. Тогда всё бывало хорошо.

 

 

 

 

Вот и теперь мы сидели с Томой возле комбайна и пели ему ласковые песенки. Комбайн весело мигал разноцветными лампочками, а в нём варилась манная каша.

 

 

 

 

Мы закончили одну песенку, и Тома сказала:

 

 

- Сегодня он придёт.

 

 

- Кто "он”?

 

 

- Мой привиден.

 

 

 

 

- Надо говорить «моё привидение». Привидение - "оно”, - сказал я, помешивая кашу ложкой. Тома со мной спорить не стала:

 

 

- Хорошо. Пускай будет мой привидение. А вот Серёжа опять отнял у близнецов конфеты. Представляешь, какой он удивительный обижатель детей.

 

 

- Да, - задумчиво сказал я. Удивительный обижатель. Сама это слово придумала?

 

 

 

 

- Ну а кто ещё может придумать такое красивое слово. Только такая маленькая девочка, как я, - гордо сказала Тома, и прихлопнула комара у себя на щеке. - Противный какой, и кусается больно.

 

 

- Это действительно. Комары у нас на даче противные. Все! Так что ты говорила о привидении.

 

 

- Он хороший и добрый.

 

 

 

 

- У тебя все хорошие.

 

 

- Неправда, папочка. Все, кроме Серёжи и комаров у нас на даче.

 

 

- Да, Серёжа – это, конечно, стихийное бедствие… от него даже психолог сбежал. А скажи, если я тебе привезу крокодила, ты с ним сможешь подружиться?

 

 

 

 

- Конечно, смогу. А он добрый?

 

 

- Не знаю. С ним никто ещё не говорил. Когда его везли к нам из Африки, он пытался съесть собачку капитана корабля, а когда привезли - то тяпнул за палец директора зоопарка. Теперь его все боятся.

 

 

- Наверное, он обиделся на вас. Зачем вы его увезли из Африки от папы, мамы и его братиков. Разрешение у них спрашивали?

 

 

 

 

Тут я ничего возразить не мог. Тома говорила чистейшую правду. Когда увозили из тёплой Африки крокодила, разрешение у его родителей и братиков никто не спрашивали. Поэтому он и хотел собачку капитана сожрать. А про палец директора зоопарка и говорить нечего - зачем в крокодила тычут пальцем? Спросили крокодила? Нет! Скажите спасибо, что только укусил за палец, а мог бы и совсем откусить, навсегда!

 

 

 

 

- Тома, так что с твоим привидением, - я решил переменить тему, а то в темноте, да ещё ночью, Тома могла от этих разговоров про крокодила испугаться. - На что оно похоже, привидение?

 

 

- А я не знаю. Он же ходит, только когда уже совсем темно.

 

 

- А, ну да. Я и забыл совсем. Привидения же приходят только по ночам. Так во все века было. Наслушалась ты бабушкиных сказок, вот тебе и привиделось...

 

 

 

 

- Бабушка мне сказки очень добрые рассказывает, а не про страсти-мордасти, - Тома бросилась защищать бабушку, которую очень любила.

 

 

-А как твоё привидение реагирует на утренний крик петухов?

 

 

- Я, папочка, не знаю. А как надо?

 

 

 

 

- Понимаешь, я читал где-то, что порядочному, интеллигентному привидению, как закричит петух, надо со страшным воплем исчезать.

 

 

- Почему?

 

 

- А я не знаю. Полагается, и всё тут! Может оно петуха боится? - сделал я предположение, как и полагается  учёному.

 

 

 

 

- Если ты не знаешь, папочка, я сегодня спрошу у моего привидения, про петуха.

 

 

- Ну, хорошо, спроси.

 

 

- Ты меня, папочка, только рано в кроватку не укладывай. Мне надо дождаться темноты, тогда он придет. Я с ним сегодня поговорю.

 

 

 

 

- Знаешь, Тома, пошутили и хватит. Каша уже сварилась. Видишь, как мигает красная лампочка на комбайне? Это значит "Берите кашу, а то остынет, или я её переварю!”.

 

 

Тома послушно стала есть кашу с вареньем, а я сел к своему компьютеру. Я уже несколько дней изучал интересную информацию, которая пришла к нам из космоса. В ней как раз и говорилось про звёздочку, которую я открыл, вернее, заметил на небе раньше всех.

 

 

 

 

Стемнело. Тома доела кашу и сказала:

 

 

- Я пошла.

 

 

- Куда это ты пошла?

 

 

- К моему привидению, я же тебе рассказала, а ты разрешил.

 

 

 

 

- Я разрешил?

 

 

- Но ты же, папочка, не запретил, а значит разрешил. Молчание - знак согласия! - сказала моя умненькая дочка.

 

 

- Я думал, что мы шутили про привидение. Но если тебе так хочется, можешь идти в сад, только надень курточку, а то вечером прохладно. И чтобы не дальше яблони.

 

 

 

 

- А мне, папочка, дальше и не надо. Я только к той яблоне, которая возле забора, он меня там ждёт.

 

 

Тома убежала в сад к своей яблоне. Я знал, что у Томы есть целый мир фантазий. Она такая выдумщица – в её мире живут феи, добрые волшебницы, рыцари, злые чудища. Сегодня у неё игра в привидение. Пусть девочка играет, конечно же, если она будет, есть без кривляний, капризов и ложиться спать в свою кроватку вовремя.

 

 

 

 

Всё же я решил подглядеть, что моя дочь делает в саду. Чтобы свет в доме не мешал мне подглядывать, я его погасил. Стало совсем темно, и мне хорошо было видно, как Тома идёт к яблоне.

 

 

И вдруг... От ствола яблони отделилось голубое облако. Оно было совсем прозрачным, цвет только угадывался, и оно тихо плыло к Томе по воздуху.

 

 

 

 

Я очень испугался за дочку и бросился в сад. По дороге я схватил любимый веник нашей мамы, чтобы защитить Томочку если что…!. В темноте я, конечно, бежал со страшным шумом. Это голубое облако мне определённо не нравилось. Либо это кто-то шутит, либо... Что "либо” я так и не придумал, и продолжал двигаться к Томе.

 

 

 

 

- Папочка, тише! - громким шепотом предупредила дочь. - Ты можешь его спугнуть.

 

 

Не обращая внимание на дочкино предупреждение, я схватил её за руку. Перед нами в воздухе растворялся голубой силуэт.

 

 

 

 

 

 

- Что же ты наделал, папочка! Я же его почти уже спасла, а ты прибежал. - Тома уже жалобно ревела на весь сад. Тогда я взял её на руки и внёс на веранду. По дороге я думал - Что же это было под яблоней. Галлюцинация? Да, нет! Вроде, я сам видел это самое облако... 

 

 

 

 

- Ты же обещал, а сам прибежал, - рыдала Тома. - Ты же обещал, а сам тут... с веником!

 

 

 

 

- Ничего плохого я не сделал, - упрямо повторял я. - Привидений не бывает.

 

 

- Ты же сам видел, а говоришь - не бывает! Он очень пугливый, а ты бежал так громко и ещё веником размахивал. Даже я чуточку испугалась. Разве ты не понимаешь, что к нему надо подходить тихо и медленно, чтобы воздух не колебался.

 

 

 

 

Что делать, я не знал. Но твёрдо решил: как только Тома заснёт, я пойду в сад и найду, кто это тут шутит.

 

 

- Вот, папочка, он тебе письмо написал, но теперь я его не дам.

 

 

- Какое ещё письмо?

 

 

- А вот и не дам...

 

 

 

 

И тут только я заметил, что у дочки в кулачке зажаты какие-то бумажки. Я растерянно смотрел на Тому, а Тома на меня. Оба мы молчали. Так же молча, Тома протянула мне бумажку. Это был листок с расписанием электричек из Истры. Я очень долго записывал на станции расписание поездов, чтобы утром поспать вволю, но при этом не опоздать на электричку. И вдруг листки пропали. Два дня я их искал и не мог найти.

 

 

 

 

- Тома, где же ты нашла эти листки? Я их уже два дня ищу!

 

 

- А ты, папочка, не там смотришь. Их надо перевернуть. У привидения бумаги не было, вот я ему и дала. Они под стулом лежали, и я думала, тебе не нужны.

 

 

 

 

- Лежали! Они под стулом не лежали, а их туда сквозняком сдуло... - но я уже читал записку.

 

 

Записка была написана чётким каллиграфическим почерком, со всеми знаками препинания - запятыми, точками,  но на английском языке. Хорошо, что я в школе не ленился и выучил этот язык. Меня ещё учительница хвалила за правильное произношение английских слов.

 

 

 

 

В записке было написано:

 

 

" Уважаемый папа-сан! Извините, что не знаю вашего имени. Ваша добрая дочка Тома-сан сказала, что так она вас зовёт, а вы не обижаетесь.

 

 

 

 

Со всей смелостью, нижайше обращаюсь к вам. Я попал в жуткую ситуацию не по своей вине, и не могу из неё самостоятельно выбраться, без вашей уважаемый папа-сан, помощи. К моему глубокому сожалению, я не в силах, по определённым причинам, покинуть вашу, уважаемый папа-сан, дачу! Более того, я без разрешения, поселился возле прекрасной яблони, что у забора. Я даже не могу покинуть это место, которое очерчено кругом в один метр. Положение моё жалкое и ужасное, так как увидеть меня можно только в темноте.

 

 

 

 

Благодаря вашей дочке, Томочке-сан, которая является самой доброй девочкой на свете, я смог установить с вами связь. Она пожертвовала для меня вашим драгоценным расписанием электричек из города Истра. Я понимаю, какие трудности вы испытываете без него, и нижайше прошу меня извинить.

 

 

 

 

Я, японский профессор Куросава, член всемирной академии биологов, являюсь жертвой неудачного эксперимента. Я в одиночку ставил опыты по передаче твёрдых тел на расстояние. Всё шло хорошо. Я уже передал своим коллегам двух лягушек в Париж, кошку в Стокгольм, двух моих индюшек в Берлин.

 

 

 

 

Мои коллеги-учёные с благодарностью мне сообщили, что они всё это получили. Лягушек выпустили в парижский пруд, кошка живёт под диваном у моего друга академика, одна индюшка живёт в деревне у дедушки моего немецкого друга, тоже академика. К несчастью, другую индюшку съели соседи дедушки моего коллеги на Рождество.

 

 

 

 

Я очень обрадовался своим успехам и легкомысленно решил поставить эксперимент над собой. Однако в день эксперимента в моей лаборатории перегорели электрические пробки. Энергии для моего возвращения оказалось недостаточно, и я оказался в вашем любимом саду, уважаемый папа-сан!

 

 

 

 

В таком безобразном положении я нахожусь уже вторую неделю. В Японии все мои родственники считают меня погибшим. Наверное, на нашем японском кладбище мне уже поставили скорбный памятник. Это очень грустно, и я страшно переживаю. Иногда я плачу, но слёз моих не видно. Они растворяются, как туман.

 

 

 

 

Умоляю вас как можно скорее позвонить в Токио или послать туда телеграмму. Пусть вызовут электрика, и он починит электрические пробки. Пробки находятся в коридорчике, как входишь, сразу налево, а потом вниз и направо. Ключ от лаборатории, под ковриком у двери. Только после того как в лаборатории включится электрический свет, я смогу материализоваться, и вернуться к моим несчастным родственникам.

 

 

С уважением, ваш вечный должник, профессор Куросаво.”

 

 

 

 

Записка была очень грустной, я даже чуть не заплакал, но вспомнил, что рядом стоит Тома. Нельзя, чтобы папа плакал на глазах у собственной дочки. Неизвестно, что Тома подумает!

 

 

 

 

Я долго всматривался в темноту возле яблони. Потом даже спустился с террасы, подошёл поближе. Возле яблони действительно было бледно-голубое сияние. Оно покачивалось, кружилось. Мне даже показалось, что я вижу очертания человека. Он протягивал ко мне руки и что-то пытался изобразить. Я подумал, что учёный японец, да к тому же академик, совершенно голый, и может простудиться. Вечерний воздух был холодноват, а тут ещё подул ветер.

 

 

 

 

Я бросился к компьютеру, чтобы отправить телеграмму по электронной почте. Экран компьютера озабоченно мигал, изо всех сил стараясь помочь бедному японцу. И вдруг бах!... Вы не поверите - в доме погасло электричество.

 

 

 

 

Что делать, что делать? Я лихорадочно бросился в темноте к нашим дачным электрическим пробкам - может, перегорели? Да нет! Всё в порядке. Когда я выбежал на улицу, то увидел толпу дачников, которые обсуждали событие – почему посёлок погрузился в темноту?

 

 

 

 

В километре от нашей дачи стояла телефонная будка. Когда я, тяжело дыша, ворвался туда, то разочарованно увидел, что телефонную трубку кто-то аккуратно срезал. Бедный японец! Грустил я недолго и бросился на почту, где был междугородний телефон. Почта оказалась закрытой.

 

 

 

 

Я бросился в милицию, где меня внимательно выслушали, составили протокол, поинтересовались, не надо ли мне вызвать врача из сумасшедшего дома. Но потом всё-таки решили вызвать из дома телефонистку, тётю Лизу.

 

 

 

 

Тётя Лиза, ворча себе под нос, что эти «такие-растакие-эдакие» японцы не дают спокойно спать ночью русским людям, почту открыла. Милиционер остался охранять почту, я бросился в кабинку для телефонных переговоров, а тётя Лиза стала вызывать Японию. В Японии то же все проснулись, так как тётя Лиза говорила только на русском языке. Японцы, как известно, говорят на японском языке.

 

 

 

 

Японская телефонистка вежливо спрашивала тётю Лизу по японски, а слышала только уверенный голос тёти Лизы, но на русском языке. Пришлось срочно искать переводчика. Пока искали переводчика, две женщины внезапно стали понимать друг друга. Японка рассказала, что недавно через них прошёл тайфун цунами, а тётя Лиза подробно рассказала, что на её огород повадились хулиганы. В результате все огурчики, которые она готовилась засолить, хулиганы с грядки ободрали.

 

 

 

 

Переводчик долго и вежливо слушал разговор двух женщин. В Японии так полагается - пока говорят, молчи! Он и молчал, а мой гость мёрз в саду! Японка посочувствовала тёте Лизе и предложила дружить семьями. Тётя Лиза тут же  пригласила всю семью японской телефонистки, приехать к ней в Истру осенью, когда она засолит огурчики и капусту. Только после этого мне разрешили рассказать про бедного японца, который застрял возле нашей яблони у заборчика.

 

 

 

 

Переводчик тут же всё передал. Разбудили Президента Японии, потом разбудили всех японских академиков, провели быстро конгресс и только потом вспомнили, что надо разыскать электрика Фудзияму-сан. Нашли его быстро. Фудзияма-сан удивительно ловко починил электрические пробки, и в лаборатории моего японского гостя загорелись электрические лампочки.

 

 

 

 

К телефону подошёл лично Президент Японии и нижайше попросил меня японского учёного одеть, обуть, обогреть и накормить. Когда все эти переговоры кончились, и я вышел из почты, то удивился. Кроме милиционера, рядом с почтой стояла машина скорой помощи.

 

 

 

 

Санитары, ожидая команду, курили папиросы с милиционером, что-то тихо обсуждали, подозрительно посматривая на меня. Когда я вышел, они приготовились надеть на меня смирительную рубашку и отвезти в сумасшедший дом. Спасла меня тётя Лиза.

 

 

 

 

- Вы что тут делаете? - спросила она громко санитаров.

 

 

- Нам сказали, что тут сумасшедший японец.

 

 

- Ну, и где вы видите японца?

 

 

- Да вроде нет! - засмущались санитары.

 

 

 

 

- Вы бы лучше моего соседа Ивана Петровича отвезли в свою больницу. Совсем от него житья нет. Его куры, весь мой огород склевали. Ругаюсь я с ним, ругаюсь, как об стенку горох! А он говорит: «Мои куры твой огород удобряют? Удобряют. Значит, ты мне за эти бесплатные удобрения должна платить!»

 

 

 

 

Где это видано, что за какающих кур на моей земле надо платить деньги? А я его просила? Нет! Получается, что куры соседа в моём огороде без спроса , что хотят то и делают, а я ему ещё деньги должна платить?! Безобразие! Никакой управы на него нет!

 

 

 

 

Видя, что я собрался бежать, чтобы одеть и накормить своего японца, милиционер сжалился надо мной:

 

 

- Вы, товарищ, не обижайтесь. Сами понимаете, какая картинка у нас получается. Вбегает ночью мужчина в милицию, про привидение говорит, просит открыть почту, звонит в Японию. Ну, мы и решили, что вы того... - и милиционер покрутил пальцем у виска. - Вот мы скорую помощь из сумасшедшего дома и вызвали.

 

 

 

 

- Извините меня, ребята, - начал в свою очередь я. - Но мне надо бежать, а то японское привидение замерзнет на таком холоде.

 

 

- Вы нас тоже извините, - сказал милиционер. - Ребята со «Скорой помощи», для быстроты спасения японца вас мигом домчат до дачи. Зря, что ли гоняли машину? Опять же вам дочку надо ещё спать уложить.

 

 

 

 

Когда, оглушая посёлок сиреной, машина «Скорой помощи» примчалась к моей даче, я увидел такую картину.

 

 

 

 

На даче горел свет. Тома демонстрировала маленькому, измождённому японцу свою коллекцию драгоценностей - куклу, сказку с картинками, ещё какие-то девчачьи «сокровища». Японец был одет странно. На нём были мои штаны, в которых я вожу на тележке цемент и навоз. На ногах стоптанные кирзовые сапоги, которые я давно уже хотел выбросить на помойку. На голове ушанка, с которой наши пацаны играли в футбол, вместо мяча. Он зябко кутался в телогрейку, которую забыли у нас на даче много лет назад, строители с Украины.

 

 

 

 

Японец держал в руках кастрюльку. Не сводя с Томиных сокровищ взгляда, японец деликатно ел манную кашу. Увидев меня, гость встал, низко поклонился три раза и сказал.

 

 

 

 

- Я профессор Куросава, ваш вечный слуга. Спасибо вам и вашей очаровательной дочке. Вы спасли мне жизнь.

 

 

- Вот видишь, папочка, это и есть моё «привидение». Теперь то ты в них веришь?

 

 

- Теперь верю, - сказал я, и устало свалился в кресло. - А сейчас Тома, немедленно в постель!

 

 

- Хорошо, папочка!