Десятый праведник

Они действовали быстро и слаженно, словно давно репетировали этот исход. Муж, одевшийся за минуту, схватил в охапку ребят, буквально выдернув их из кроваток, завернул в какое-то одеяло, сгрёб детские вещи, до которых смог дотянуться. Прижал дочку и сына к себе, нашарил в кармане ключи от машины. Не оборачиваясь, выбежал вслед за Женой из квартиры:

И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего;

И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои…(*)

Помчался по ступенькам вниз: лифт уже не работал. «Хорошо, что у нас восьмой этаж, а не двадцать четвёртый!» - мелькнула мысль. Детишки заворочались, просыпаясь, дочка слегка захныкала.

-Тихо, тихо – пробормотал он, задыхаясь от бега – уже сейчас, уже скоро…

Хорошо, что машину вчера оставили на уличной стоянке, а не в подземном паркинге. Он, еле переводя дух, кинулся к дверце, бросил детские вещи на капот, освободил левую руку. Изогнувшись, достал ключи, нажал брелок сигнализации, попытался открыть дверцу. Правая рука занемела совершенно, дети уже не спали, начали выворачиваться, капризничать. Жена подоспела в последний момент, быстро открыла машину, помогла забросить ребят на заднее сиденье. Кинули следом их одежду, захлопнули дверцу.

Жена, забравшаяся с другой стороны, уже сидела рядом с детьми, что-то успокаивающе говорила, прижимала к себе. Он бросился на водительское место, включил зажигание. Старенький верный внедорожник завёлся сразу. Еле выждав время прогрева, Муж тронулся с места, завернул за угол. Едва успел улечься лёгкий сквозняк, пролетевший за ними следом, как 24-этажный дом, который они только что покинули, стал медленно, беззвучно оседать, словно песчаный холм. Только песок не оставался на асфальте, а закручиваясь лёгкими бурунами, словно стекал в невидимые воронки и вскоре лишь ночной ветерок перекатывал по земле пыльные облачка. В зеркале он увидел расширенные от ужаса глаза Жены.

- Тише, родная, - он пытался говорить спокойно, хотя самого била нервная дрожь, - только, ради Бога, тише! – показал глазами на детей.

Те, прижавшись к матери, сидели тихо, словно мышата. Они свернули на широкую улицу. Невдалеке горел дом, рядом орущая толпа ломилась в закрытый продовольственный магазин. Раздался звон разбитой витрины, люди кинулись внутрь. Вдруг чёрное ночное небо располосовала длинная ветвистая молния и почти сразу грохнул невероятный по силе раскат грома. При ярчайшей вспышке они увидели город, в нескольких местах багровевший пожарами, мечущихся по улицам людей.

Вдруг из переулка им наперерез бросились какие-то люди. Сначала он затормозил, думая, что это такие же, как они, беглецы, ищущие спасения в этом хаосе. Однако фары высветили оскаленную рожу, лишённую всякого человеческого подобия. Существо размахивало пустой бутылкой из-под водки, готовясь запустить её в лобовое стекло. Чуть поодаль другая тварь нагнулась к земле, явно нашаривая камень. Он круто повернул вправо, выжал газ.

Урод, размахивающий бутылкой, отскочил в сторону, выронил её, запрокинулся назад, на кучу мусора. Второй успел поднять камень, даже замахнуться, но отлетел вперёд, сбитый углом бампера. Остальные кинулись в стороны. Он резко повернулся назад, выдохнул:

- Только не вздумай мне ничего говорить! Если бы я не сбил этого подонка, он мог бы убить всех нас!

Она молча помотала головой, прижала к себе детей, чтоб не видели они рассыпающиеся дома, тупых агрессивных существ, размахивающих бутылками; безумных женщин, расхристанных, с голыми грудями, кривляющихся и не менее пьяных, чем мужчины.

- Боже, когда же они успели, когда успели? – очень тихо повторяла, словно заклинание Жена.

- Что успели? – спросил он, выезжая на дорогу, ведущую за город. Рядом с ними беззвучно осели ещё два дома, снова песок от них втянулся в невидимые воронки.

- Что успели? – повторил он, не столько ожидая ответа, сколько желая разрушить тишину, установившуюся между ними.

- Потерять человеческий облик. Образ и подобие Божие. Стать животными. – Она слегка подалась вперёд, - Ведь ещё вечером всё было нормально.

- Что было нормально? Этот сумасшедший мир был нормальным? На нашу семью косились, словно на идиотов: муж, жена, двое детей! Тут кругом - «семьи» то из двух мужчин, то из женщин. А то ещё «триады» стали появляться, «семьи» из трёх партнёров. И ведь все узаконенные, о свидетельствами о браке, во Всемирной церкви «венчанные»!

- Да какая это церковь! Гнилая пародия! Настоящую церковь разгромили много лет назад, загнали в подполье, на смех подняли – ретрограды! А эти, из Всемирной, продвинутые, современные: традиционную семью - долой, пьянка, наркотики, разврат - пожалуйста! У них ведь главой-то кто? Лесбиянка, прости, Господи, - «Архиепископ»!.. Да я вообще-то не об этом. Смотри, когда была Великая смута 1917 года, народ оскотинился за год-полтора, ну, за несколько месяцев. Пять лет назад, после бунта молодёжи, им понадобилось несколько дней… - она замолчала и Муж закончил за неё:

- А теперь хватило нескольких часов! – он сбавил скорость, прислушался. Город остался позади, они ехали по пригородной дороге. Дети, убаюканные ровной ездой, снова заснули. Вокруг было пусто, безлюдно. Небо по прежнему змеили молнии, раздавался гром, но где-то на высоте, не приближаясь к земле. Дождь не шёл, но становилось всё холоднее.

Он остановил машину на дороге среди полей. Вокруг пусто, местность хорошо просматривалась. Вышел на дорогу, встал на пригорке, Жена подошла вплотную, прислонилась к его плечу. Начиналось время рассвета, но небо оставалось тёмным: наползали мрачные сизые грозовые тучи, да и гарь от погибающего, горящего Города затмевала свет.

- Ладно, хватит, - он развернул Жену в обратную сторону, - пошли назад, а то превратимся в соляные столбы…

- Ты думаешь, это…

- А что же ещё? Библейские Содом и Гоморра, разлива середины 21-го века.

- А мы, выходит, единственные праведники? Типа, Лот с семейством?

- Ну, какие мы там праведники… - он пожал плечами, - просто, может, меньшие грешники…

- Погоди, - она настойчиво взяла его за руку, - но тогда, значит, никого лучше нас не нашлось? Или, хотя-бы десяти таких, как мы, нас же только четверо!

- Авраам сказал: да не прогневается Владыка, что я скажу еще однажды: может быть, найдется там десять? Он сказал: не истреблю ради десяти.(**)- процитировал Муж.

- Вот-вот! Город разрушен, мы спаслись. А в чём наша праведность? Не крали, не убивали? Сохранили традиционную семью? Заходили в настоящую, не Всемирную Церковь? Бедным пару раз помогли?

- А разве этого мало?

- Не мало! Не мало для того, чтобы просто считаться добропорядочной семьёй! Но, чтобы спасать города, нужно гораздо больше! А если мы проходим за праведников, если никого не осталось лучше нас, тогда – всё! Этому миру конец! Я не пойму только, зачем мы спаслись…

- Ну, ещё пока не спаслись, - проворчал он, - идём к машине, посмотрим, что там и как.

Дети по-прежнему спали, свернувшись на заднем сиденье. Они сели впереди, закрыли окна – холод становился всё сильнее. Муж достал мобильник, пощёлкал кнопками. Сети не было. Жена поняла его сразу, попробовала включить свой телефон – то же самое. Он стал настраивать радио – на всех диапазонах только неживой треск.

- Ну, что, всё понятно? – он не спрашивал, скорее утверждал.

Она только кивнула, глаза её наполнились слезами. Муж накинул ей на плечи куртку, ласково обнял, укачивая, словно ребёнка.

- Мы сейчас где-нибудь остановимся, надо отдохнуть, поспать. Потом, когда будет светло, поедем дальше, искать таких же странников, как мы. Праведников, – он криво усмехнулся, - не одни же мы такие… достойные.

Он завёл машину, медленно поехал дальше, держа одну руку на руле, а другой по-прежнему обнимая Жену. Сизые тучи, казалось, опускались всё ниже, пошёл крупный дождь. Капли его, большие, вязкие, тягучие медленно ползли по лобовому стеклу, застревали в щётках дворников, мешали обзору. В какой-то момент, они поняли, что это уже снег. Его хлопья становились всё крупнее, покрывали толстым слоем буйную июльскую листву, засыпали сугробами дорогу, еле движущуюся машину, поля и деревья.

Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою, или в субботу.  Ибо тогда будет великая скорбь какой не было от начала мира до ныне, и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни. (***)

Они свернули в тупик возле какого-то нежилого строения, остановили машину. Муж разложил сиденья, они улеглись рядом со спящими детьми, укрылись куртками и одеялами, обнялись все вместе. Холод совсем не чувствовался, было даже как-то уютно.

- Наш маленький семейный Апокалипсис…- тихо пробормотала Жена.

- Спи, родная, - прошептал Муж, целуя ледяными губами её такие же холодные губы, - утро вечера мудренее…

- Да, да, именно мудренее, - она улыбнулась нелепости этой фразы: понятно же, что утра у них уже не будет.

- Спокойной ночи, - тихо прошептал он.

- Спокойной ночи, - еле слышно отозвалась она.

* * *

- Так что же у Вас не получилось с этим… м-м… проектом?

- Вообще-то, можно сказать, что отрицательный результат – это тоже результат.

- Ну, да. Логично. А всё же, почему результат получился отрицательным? Что помешало?

- Не скажу точно, но, по-моему, вмешался фактор «десятого праведника».

- А-а, это… Понимаю. Но откуда он взялся, этот праведник, ведь этих было только четверо, и ещё, насколько я помню, других пятеро?

- Нет, как оказалось, был ещё один. Мы просто упустили его из виду.

- И, как только это выяснилось, проект пришлось свернуть?

- Ну-у… он сам начал возвращаться в первоначальное состояние, мы уже не могли вмешиваться, здесь наши возможности заканчиваются…

- А… скажите, это действительно были праведники? Они отличались чем-то особенным?

- Как Вам сказать… Лет двести назад все они, кроме этого, десятого, звались бы обычными людьми, но за это время мы… ну, как бы … провели определённую работу, и теперь…

- … подобных людей можно зачесть в праведники!

- Благодарю Вас, совершенно верно!

- И теперь, чтобы достичь результата, нужно этих десятерых привести к остальному уровню, не уничтожая физически?

- Да, физически их уничтожать ни в коем случае нельзя – тогда они так и останутся праведниками, мешающими нам.

- А духовно их уничтожить стало гораздо сложнее, потому, что они прошли некий этап, почти смерть. Теперь эти люди стали ещё сильнее, а если встретятся с тем самым десятым праведником, тогда все наши усилия пропадут даром…

- Да, в этом случае мы можем проиграть.

- Значит, наша задача…

- …приложить все силы к их духовному уничтожению и разъединению.

- Да, именно так.

* * *

Дневное солнце слепило глаза, заливало ярким светом салон их машины. Муж с Женой проснулись почти одновременно, радостно глядя друг на друга. Снега не было и в помине. Царило обычное летнее утро. Они быстро вылезли из машины, выбежали на дорогу. Город, ещё вчера дымивший пожарами, сегодня стоял, как ни в чём ни бывало, на своём месте. Дым, конечно, был, но какой же город без дыма? Известное дело, смог! Муж завёл двигатель и они быстро поехали назад. Зазвенел телефон. Она взяла трубку, о чём-то недолго поговорила, дала отбой. Глазами показала ему на магнитолу, он понял, включил радио. Раздалась обычная эстрадная галиматья, тупые шутки ди-джеев, затем новости. Как вчера, как обычно.

- Значит… это всё нам привиделось?- взглядом спросила она.

- Нет, это было. Но что произошло и почему так закончилось – не знаю, – также беззвучно ответил он.

В Городе тоже ничего не напоминало о вчерашнем. Дома стояли на месте, толпы народа проводили обычный выходной день. Никто не грабил магазины, не бросался с бутылками на автомобили. Они подъехали к дому, поднялись на лифте на свой восьмой этаж, зашли в квартиру. Всё, как прежде. Только сами они стали другими.

- Почему не разрушен Город?

- Потому, что в нём всё-таки нашлось десять праведников.

- Это мы?

- Да.

- Но нас ведь только четверо!

- Значит, где-то в городе есть остальные. Настоящие праведники. Мы должны их найти. Ибо ради десяти праведников Господь не разрушит Город.

* * *

Седой, сгорбленный старик сидел за столом в крохотной каморке на окраине Города. Неяркий свет жёлтой восковой свечки освещал его древний лик, старинные книги на столе, небольшую икону. Это был, наверное, последний служитель той ещё, настоящей Церкви, почти уничтоженной, растерзанной, отвергнутой людьми и заменённой на лукавую, блудливую Всемирную «церковь». Всю ночь он молился о милости, и сейчас, наконец, увидел, что Город спасён. Но понимал он, что этим обязан не только и не столько своим усилиям, но и неведомым ему девяти праведникам. Их нужно обязательно найти. Вместе они – сила. Ибо ради десяти праведников Господь помилует этот Город.

* (Матфея, гл. 24, ст. 17-18)

** (Бытие, гл.18, ст.32)

*** (Матфея, гл. 24, ст. 20-22)