Нок и Гелли (1 часть)

                                                          " Они жили долго и умерли в один день."
                                                                   А.С.Грин "Сто верст по реке"

   Взрыв  произошел ночью. Огромный пассажирский дирижабль, еще сонный, весь окутанный паром, немедленно стал опускаться на ближайшую поляну, окруженную частоколом черных, угрюмых деревьев. Сразу же затих обычный шум ночного леса: писк, уханье, вой. Кажется, даже перестали шелестеть листья. Глаза невидимых обитателей уставились на пыхтящее, украшенное габаритными огнями чудище, незванно  опустившееся с неба.

  Публика на дирижабле была совершенно разная, но все - и первый класс, и третий -  недовольные, испуганные высыпали на ярко освещенную прогулочную палубу. Люди, эльфы, гномы тревожно и тихо переговаривались, и ропот голосов был похож на гул неведомого механизма.

Нок быстро оделся. Стараясь унять стук сердца, выпрыгивающего из груди, рассовал по карманам амулеты.

«Улица Береговая, дом 5…» Этот амулет был тяжел и отливал черной искрой. «Тебе он будет к лицу, моя дорогая…» Держать было неприятно, сразу же закололо пальцы. Нок поскорее завернул его в зачарованный замшевый лоскут.

Проверил револьвер: высыпал на крепкую ладонь блестящие медные патроны с гномьей гравировкой, выбрал два - с руной «СОВЕРШЕННЫЙ ОГОНЬ», и вставил в верхние гнезда. Если придется стрелять, они только ослепят на несколько минут противника, не причиняя вреда, а он успеет скрыться.

Гелли как  раз снился один из тех тягучих, неприятных снов, в последнее время постоянно накрывавших ее под утро. Бегущие люди, прервывистое дыхание, срывающееся на хрип, пугающие серые тени из тьмы. Она лежала на мокрой подушке, широко открыв в темноту каюты глаза и тяжело дыша, пока не поняла, что взрыв и топот ног, разбудившие ее, были не из сна. По проходу частили шаги, озабоченные голоса проносились мимо двери, сливаясь в беспокойный гомон.

Легко вскочила с кровати, принялась одеваться, но скромное деловое платье не хотело застегиваться: спросонья пальцы путались и никак не могли поженить крючки и петельки. Надела стоптанные туфли, накинула теплую шаль из пуха эльфийских коз, папин подарок, и выскочила на палубу.

Все куда-то бежали - полуодетые, с саквояжами, неся на руках закутанных в одеяла детей. Дамы, позабыв о приличиях, пренебрегая  платьями с корсетом, выскакивали из кают в изящных ночных рубашках, шалях, богатых меховых накидках и непременно - с зонтами. Нюхая лечебную соль из хрустальных флаконов, то и дело норовили упасть  в обморок. Только аристократы из первого класса были невозмутимы, в приветствии поднимая шляпу, покуривая свои сигары. Да светлые эльфы, всегда аккуратно и с блеском одетые, гладко причесанные, делали вид, что вся эта суета их не касается.

Капитана обступила целая толпа пассажирок так, что были видны только нарядная форменная фуражка и пышный ус. Иногда вверх взмывала мужественная рука, пучился суровый глаз, и казалось, капитан под тяжестью вопросов сейчас пойдет на дно.

Мимо ковылял пасмурный гном в промасленном комбинезоне с тяжелым ящиком инструментов, и Гелли бросилась к нему. Тот хотел проскочить мимо, но, увидев симпатичное девичье личико и умоляющие глаза, нехотя остановился и несколькими фразами  обрисовал ситуацию.

В версте от земли взорвался двигатель. Вот так: неожиданно, на половине мощности. И самое загадочное, это был агрегат Рунной Кузни «Кибил Шатур», великой гномьей артели, делающей лучшие паровые двигатели на свете.

Возле движка, гремя инструментами и ругаясь, суетились гномы-механники. Матросы спустили трапы и закрепляли гондолу на земле. На поляне  устанавливали большие палатки для пассажиров. Корабельный маг с помощником развешивали на специальных треногах, по периметру поляны, защитные амулеты. Запылал костер, забурлила вода в медных котлах: строгая эльфийка-повариха командовала своим войском, колдуя ранний завтрак.

Молоденький матрос подал горячую ладонь, и Гелли ступила на землю.

Нок потоптался немного на палубе, прошел на мостик и, наконец, спустился по трапу на поляну. Все было ясно. Застряли они на пару дней, и он не успевает: до Лисса окола ста верст, корабль на Гель-Гью отходит послезавтра утром. А ведь еще надо навестить «старинную любовь»…

Он обошел суетящихся матросов, палатки, куда уже заселялись успокоившиеся, увлеченные новой игрой пассажиры, прошел мимо магических треног и шагнул в темный лес. Постоял за деревьями, повдыхал теплые будоражащие запахи  жареного мяса и душистой каши, манившие обратно к палаткам, и решительно двинулся вперед по узенькой тропинке.

Амулет «ЖИВОЕ ТЕПЛО» показывал рядом несколько мелких зверюшек. Однако, в полуверсте от него был, видимо, человек. Нок поправил за поясом револьвер и двинулся вперед.

Не человек - гном. Длинная кожанная рубаха, седая борода, заплетенная в ритуальные косы знахаря. Копошился возле крохотной воздушной лодки, тщательно подвязывая к деревянным бортам аккуратные вязанки трав. Увидев Нока, остановился, не спеша набил трубку.

- Приветствую, уважаемый! – Нок был сама любезность. - Чем занимаетесь?

- Травник я, - солидно помолчав, сказал гном. Лети-Траву собираю, корень Нирна. Сегодня двулуние, самое время. Сами-то откуда?

- На дирижабле прилетели. Пикник у нас!

Гном молча пожал плечами. Ночью. В двулуние. Пикник. С этими богатеями не соскучишься…

- Вот что, - торопливо сказал Нок, тревожно посматривая в сторону лагеря. - Не продадите ли корыто ваше?! А я барышень наших буду катать! Развлечение-с!

Старый гном плутовато усмехнулся.

-Отчего ж не продать? Хорошему человеку завсегда. Пятьдесят золотых!

Нок охнул. На такие деньги можно было купить с пяток таких лодок! Да и было у него всего тридцать пять. Но старый пройдоха не уступал.

- Я сейчас! - вдруг крикнул Нок гному, посмотрев на амулет, - дождитесь меня!

Гелли и не заметила, как углубилась в лес. От тяжелых дум ныла, раскалывалась голова: остановка на несколько дней! А счет идет на часы, деньги должны быть в Лиссе послезавтра, иначе отец попадет в тюрьму.

Показалось, что различает неподалеку голоса. Спряталась за деревом и услышала почти весь разговор. Когда прямо к ней вышел хмурый мужчина с нервным лицом, Гелли уже все решила.

-Я еду с вами! - заторопилась она, не давая тому вставить и слова. - Даже не возражайте! Мне  просто позарез необходимо в Лисс! Вопрос жизни и смерти! Попутчик я покладистый, неприхотливый. Готовить умею, лодкой управлять. Кроме того, вот моя половина, - она решительно ссыпала в ладонь возможного компаньона тяжеленькую горку красно-желтых монет.

Мужчина подумал немного, тень с его лица сошла, и где-то далеко даже замаячила улыбка.

- Можете сбегать за личными вещами. Много не берите - никто не должен знать! Иначе, нас задержат, побоятся одних отпускать. Жду вас тут через пятнадцать минут, - глухо сказал он, глянув на золотой брегет, и снова пошел торговаться.

Гелли не помнила, как пробежала через лес, зацокала каблучками по деревянному трапу и очутилась у себя.

В широкую кожанную сумочку влезли только тугие пачки денег. Все, что выручено за старое семейное имение, до монеты уйдет  адвокату. Бравый капитан в отставке, бесстрашный в бою, отец оказался наивен и беззащитен вне службы. Привык безоговорочно верить друзьям, и те втравили его в такую аферу!..

Рассовав кое-какие женские мелочи по потайным карманам платья, Гелли накрыла сумку шалью и выскочила из каюты.

Когда старик, нагруженный вязанкой трав, ушел, Нок принялся осматривать лодчонку. Сразу же полез под навес, где в самом углу стояла паровая установка. Маленькая медная топка, толстая дверца, котёл… Хорошо! И что же мы умеем? Агрегат был зачарован и Нок принялся разбирать магические символы на теплой начищенной меди. Так…

«НЕГАСИМАЯ ИСКРА» Топка никогда не угаснет. Стоит только сунуть поленья, огонь сразу вспыхнет, нагреет воду, а водяной пар побежит по медным трубкам к лопастям. Хорошо!

«ОБЖОРА» Не может быть! Не надо специальных полешек из жар-дерева, топка кушает ВСЕ!

«ВЕЧНЫЙ ЗОВ» Нок открыл рот. Заклинание против лихих людей. Если лодку украдут или потеряют, она всегда вернется к хозяину. Одно это заклинание стоит больше всей  посудины!

У него даже был порыв догонять старика-гнома, чтобы накинуть ему еще пару монет сверху, но тут на поляну выскочила та самая девушка - запыхавшаяся, с розовыми щечками.

- Там переполох, - принимая руку, смущенно  улыбнулась она, - прилетел полицейский дирижабль, ищут кого-то. Каторжника, кажется. Поляну оцепили, бумаги у всех проверяют.

Нок быстро открыл вентиль баллона с небесным газом, лодочка стала медленно подниматься. В топку бросил пару поленьев. Огонь заметался, загудел, зашуршали маневровые лопасти. Кораблик уверенно поднимался над лесом, все дальше удаляясь от лагеря. Девушка смотрела вниз и даже не заметила, как побелел Нок.

Листок с портретом каторжника, который по-приятельски сунул ей знакомый гном-механник, она рассматривала на бегу, в лесу. Насупленное лицо показалось ей знакомым, но узнала его Гелли только тогда, когда  неожиданный напарник протянул руку, втягивая на борт.

Словно парализованная, она сидела, уцепившись за борт, и смотрела, как удаляется такая милая, уютная земля. «Как только прикоснётся – выпрыгну!» -  с ужасом вслушиваясь в свои слова, шептала Гелли.

-Меня зовут Нок, - заговорил каторжник, возясь с котлом.- Хочу сразу расставить все точки… Приятелями мы не станем: я - довольно угрюмый человек, и к вашему брату отношусь крайне прохладно. Очаровывать меня не надо: все эти ваши женские штучки на меня не действуют. Я обещаю довезти вас в целости и сохранности до Лисса, и если понадобится, защитить в дороге вашу жизнь и честь. Но на этом довольно. Никаких глупых разговоров. Слушаться меня беспрекословно - и все будет хорошо. Вас это устраивает?

-Да! - пискнула девушка. – А  я… Гелли…

Но её уже не слушали.

День выдался суетный. Спускались, чтобы заготовить дрова. Потом оказалось - совсем нет воды.

Еще Ноку приспичило почистить топку и поменять рулевые тросы. Совсем не скучали! Девушка оказалась совсем не дурой, как показалось в начале. Щеки, конечно, пораздувала, а потом, ничего - успокоилась, заулыбалась и неплохо помогла.

А когда закусывали располовиненной эльфийской лепешкой, вдруг расхрабрилась:

 - Я знаю, вы  хороший  человек, Нок! Просто вас обидели сильно. Видимо, женщина? Поверьте, мы разные! Не судите по одной. Мой отец все жизнь любит маму, хотя она ушла из жизни, когда родилась я…

Нок хотел лавиной обрушиться - даже не на женщину, на глупую девчонку - но наткнулся на такие восхитительно-наивные голубые глаза, что только утомленно покачал головой.

Лодка, несуетно шелестя лопастями, летела над ночной рекой. На корме и на носу зажгли сигнальные фонари.

Они пили травяной отвар и смотрели на звезды. Прохладный ветерок добродушно перебирал волосы. Нок улыбался, думая, что его не видят, но магические амулеты были и у Гелли.

« А он красивый! - думала девушка. - Угрюмый, нелюдимый и… красивый…»

-Знаете, Гелли,- задумчиво начал Нок.- Когда я был совсем маленьким, бабушка пела мне удивительные колыбельные. Одну я очень боялся! Не знаю, на каком языке пела бабуля, но слова я запомнил: « Баюбаюшки баю… Неложи ся накраю…». Очень пугала меня эта песня!.. Сразу видел чудище - серое такое, похожее на оборотня, подкрадывается, хочет укусить. Так и не сказал старушке, что боюсь: обидеть не хотел. Держал ее за мягкую ладонь и дрожал…

Гелли тоже поежилась: действительно, жутко.

- Нок, а как зовут нашу лодочку?- спросила она, чтобы сменить тему - я видела: на носу руны вырезаны. Кхуздул?

- Правильно, гномий. А на другой стороне то же самое - тенгваром. Есть и наши буквы - на корме. Имя. У местных гномов - это юный бог добра, у темных эльфов - демон удачи, а у нас, людей, имя средневекового героя, спасшего осажденный Гель-Гью от голода.

 «Грах».  

 Красивое! Гелли на все лады повторяла про себя имя, оно нравилось все больше и больше. Нок тоже задумался, улыбаясь и чуть шевеля губами.

- Гелли! А у вас, случайно, нет... Снежного винограда?

Конечно же, есть! Какая молодая дама не имеет на платье потайной кармашек для пары белых вяленых ягод?! Мигрень, недомогания, освежающий напиток …Только приложи ягодку - и тут же потянет прохладой, голова успокоится, и уйдет женская боль, а напиток станет студеным, словно туда бросили несколько кусочков льда.

- Отлично! - обрадовался Нок. - Демон удачи нас любит! Утром - рыбалка! А теперь – спать, вахта моя!

 Нок очень любил ночь. Он даже подозревал, что в роду его - очень глубоко, конечно - были  темные эльфы: это ведь их любимое время! Когда голова проясняется, душа успокаивается, а силы удваиваюся. Он сидел на носу лодочки, чистил и перезаряжал револьвер. Проверил амулеты: совсем подсели, нужно заново зачаровывать. В Лиссе, у воздушного вокзала, есть хорошая лавка. Недорогая.

Очень все странно…

Очень-очень. Он считал себя пожившим, мудрым мужчиной, хлебнувшим горя и предательства. Ведал, что совершил. Знал, что все делает правильно, и вдруг несколько часов общения с этой девочкой обрушили всё. И камушка не оставили. Один туман… Что делать? Что СЕЙЧАС ему делать?

Он совсем перестал думать о мести, постоянно улыбается и мечтает о всяких глупостях.

Гелли заворочалась,  и Нок тихонько заполз под навес.  Наклонив голову, слушал её дыхание и смешное детское бормотание. Потрогал прохладную руку, сдернул с себя куртку, аккуратно, чтобы не проснулась, накрыл.

« Я знаю, вы хороший  человек, Нок!»

Какая же ты наивная, милая…

« Улица Береговая, дом 5…». Амулет был тяжел и неприятно жег пальцы.

« Будь счастлива, моя бывшая любимая женщина! Прости меня, как я простил тебя. Живи, радуйся, люби! Рожай красивых, здоровых детей от любимого мужчины и… Прощай!» Звякнув изящной цепочкой о доски, черный амулет беззвучно упал за борт.

Два страшных заклинания - «НИКОЛА НИДВОРА» и «НЕЖИ ЛЕЦ» - навсегда утонули в вонючем иле.

«Грах», покачиваясь, висел в метре от земли. Поскрипывали старые доски, терлись о борта выцвевшие на солнце лохматые льняные тросы.

По реке неспешно полз туман, ночная тьма отступала. Просыпались птицы, потеплело.  Гелли сбросила с плеч шаль.

- Смотрите, - прошептал Нок, - Делаем так…

Он осторожно насадил тугую ягодку Снежного винограда на крючок, зачем-то поплевал на неё, и опустил снасть в прохладную воду.

Такого с ней еще не было! Она сразу позабыла все горести, голова прояснилась, а руки азартно задрожали. С дырявого сачка брызгала студёная вода, Гелли со счастливым смехом выуживала очередную всплывшую подмороженную рыбку, вываливала на борт, а Нок с хохотом ловил ее, скользкую, по всей лодке.

Потом стало еще веселее: Гелли вытащила угря-бестыдника, глупую болтливую рыбку, которая только и могла, что сквернословить на разных языках. Та, отогревшись, наполовину вылезла из деревянного ведра и стала ругаться - сначала на синдарине, потом на кхуздуле. Затем, видимо разглядев, что перед ней не эльфы и гномы, а люди, разразилась такой человеческой бранью, что самый распоследний портовый грузчик из Лисса смущенно бы покраснел. Впрочем, улов был хорош, и склочная рыбка, ко всеобщему удовольствию,  полетела за борт.

Крупную рыбу запекли в глине. Остальную решили закоптить. Тут Нок просто сразил девушку мастерством.

Нашел покинутое медовыми муравьями пустое дерево, развесил в полом стволе всю мелкую рыбешку, разжег внутри костерок. На огонь бросил мокрую щепу дикой вишни, росшей рядом, и заткнул дупло пахучим мхом.

А через час, на свет была извлечена целая связка, пахнущая дымом и медом, золотистого, полупрозрачного деликатеса.

  Гелли неожиданно засмеялась - звонко, заразительно. Нок терпеливо улыбался, ожидая объяснений.

-Знаете, мой отец прекрасно готовит, у нас даже нет кухарки. Он всегда говорит: «Путь к сердцу женщины лежит через ее прекрасный желудок! Если мужчина два раза подряд правильно и успешно утолил женский голод, барышня с таким сокровищем никогда не расстанется!..» Так вот, Нок, второй раз вы триумфально спасаете меня от голода!

День выдался замечательный, теплый. Лодка, не спеша, летела над рекой. Они болтали, несколько раз останавливались в глухих местах, чтобы освежиться. Купались по-очереди: один плескался, другой поднимался на лодке повыше и караулил.

А под вечер погода испортилось. Небо затянуло серой дрянью, то тут, то там, запыхали  молнии. Едва Нок увидел уютный огонек на окраине леса, сразу повел «Грах» на посадку. Провозились, закрепляя, лодочку к деревьям. К домику бежали уже под дождем.

Лесником был дряхленький, лысый дедок в мешковатой одежде. Ласковый, слащавый. Нок не любил таких, да и Гелли начала хмуриться. Дедок быстренько напоил их чаем и погнал спать.

Кинул в угол два пыльных матраса, набитых сеном, а сам быстренько забрался на теплую печку.

Они немного пошептались и затихли. Блаженный жар, усталость, нежным огнем растекались по венам. Их ждал сон - добрый, сладкий, долгий…

Но что-то мешало.Чуть-чуть, совсем немного. Гелли сунула пальцы в крошечный карманчик. В пальцах ослепляюще и тревожно светился амулет с оскаленной мордой оборотня.

Глаза закатывались, Гелли, на последнем выдохе капризно пробормотала:

-Нок... Хочу песенку…Ту самую …

Амулет несперпимо жег ладонь, но она уже засыпала.

-Баю-баюшки…Баюююююю…

Нок, полусонный, вдруг завозился, охнул и лязгнул железом.

Жуткий, зверинный крик снес Гелли с трявянного матраса на пол.

Нок стрелял: дедок, почуяв неладное, спешил скорее перекинуться - трещала одежда и кожа, брызгала кровь: за скорость оборотень платил оглушающей болью.

Несколько секунд, и барабан опустел. Нок пытался достать патроны, рука тряслась, не попадала в карман. Гелли схватила  метлу, замахнулась на волкодлака, чтобы дать Ноку время.

Окошко вдруг разлетелось вдребезги, из темноты высунулся толстый ружейный ствол, и обезглавленный оборотень упал замертво.

В дымную комнату неторопливо вошел улыбчивый долговязый молодой мужчина в блестящем от дождя плаще.

-Рад представиться! Бирк, лесничий, охотник на оборотней и хозяин этой хижины!

 Бирк понравился. Пока они с Ноком выволакивали тело волкодлака, оттаскивали в мокрый лес, сжигали незадачливое существо заклинаниями, почти успели подружиться.

После уборки поставили раскаленный медный самовар и почти до утра гоняли обжигающий чай с баранками и золотым вареньем из лепестков альфирина. Спать уже не хотелось. Бирк рассказал, что оборотни любят хитрые ловушки: находят одинокий, брошенный дом в лесу, притворяются хозяевами и опаивают гостей. А потом, не спеша, ужинают. Бирк отсутствовал по делам неделю, волкодлак поселился в его доме, и принялся ждать…

Вышли до рассвета. Лодка поднялись довольно высоко, первый солнечный свет коснулся их лиц, а одинокая фигурка лесничего все стояла и махала рукой.

Город был совсем рядом: слышался шум порта, паровозные гудки на железнодорожной станции. Показались золотые купола Лисса.

Лодку спрятали на окраине, в лесу.

Гелли  прижалась к Ноку и быстро-быстро зашептала, словно могла не успеть сказать все, что накипело в душе.

- Я знаю твою историю. Газеты много про это писали… Она поступила гадко, эта твоя Кейт, но деньги, которые ты...взял для нее, не принесли ей счастья. Прости ее… А когда разберешься в себе, приходи...

Она сунула в холодную ладонь Граха клочок с адресом, коснулась губами небритой щеки и скоро пошла по улице, не оборачиваясь.

Едва взглянув, Нок медленно скомкал бумажку и бросил в канаву. «Никогда я не приду к тебе, Гелли. Потому, что…люблю!»

В Гель-Гью Нок не улетел. Шатался с абсолютно пустой головой по городу. Для маскировки купил у торговца широкополую войлочную шляпу- все казалось, что прохожие его разглядывают и узнают. Весь город был обклеен портретами беглого каторжника.

Вечером, попытался поесть в захудалой таверне на окраине, но отвратительные запахи кислого кваса и капусты вдруг скрутили желудок, он выскочил на загаженную улицу. Старожилы хмуро таращились из мутного окошка, и Нок, вытирая рот рукавом, пошел прочь.

Поднялся на главную улицу и сразу же наткнулся на полицейский патруль.

Нервы не выдержали, он… побежал.

Повезло, что пуля была не зачарованная: только царапнула по плечу. Весь бок промок от крови и Нок стал слабеть.

Эта была ТА САМАЯ улица, а вскоре он увидел и дом. Милая Гелли, наверно, уже разобралась с делами, и пьет с бравым отцом-капитаном чай.

Теряя сознание, задыхаясь, он вбежал на четвертый этаж. Дверь распахнулась.

- Гелли, любимая, я тут… Я пришел!.. - и упал в теплые, бесконечно родные обьятия.

Когда  позвонили и забарабанили в дверь, Гелли уже успела перевязать Нока и принесла на всех обед. Отец сориентировался первый: смешная коротенькая байка про трактирщицу и её молодого ухажера, несколько быстрых, четких, команд  и все заняли свои места.

Открыли быстро. Когда послышся лязг замка, старший унтер-офицер напрягся, палец замер на отполированном курке полицейского револьвера. Подмигнул, успокаивая остальных.

Унтер решительно оттеснил заплаканную барышню в сторону, и маленький отряд ворвался в комнату.

Мизансцена поражала трагизмом. На могучей кровати, на боку, свесив язык, беспомощно лежал старик, прикрытый одеялом, под которым обозначался огромный, мерно вздымающийся  живот.

Рядом с кроватью, на столике стоял тонкой работы поднос с эльфийской росписью под Гжель, заставленный обеденными приборами на три персоны. Полуоткрытая супница, источающая запах свежего борща, нежно поджаренные котлетки, кулебяки, квас…

-Сколько вас тут? Чей  дед? – сглотнув, резко спросил полицейский.

-Двое нас, я и папенька, - сдерживая рыдания, пропищала девица.

-А это как вы объясните? - хмуро показал на поднос унтер.

- Папенька болеют. Совсем помирают: гномью обжорку подхватил - окаянный, ест и ест! Это все для него, голодают. Сглазили  его третьего дня, - девица простодушно протянула  небольшой амулет на цепочке. - Под матрас подкинули, разбойники, посмотрите, ваше благородие!

Полицейские  шарахнулись от амулета к дверям. Девица не выдержала, уткнулась в платок и мелко-мелко затряслась от рыданий.

Да и папаша ее, покраснел, задрожал, закатил глаза. Слезу пустил. Совсем, видать, плохо стало.

А когда затрясся под одеялом огромный  живот, полицейские не выдержали, и, вытирая пот, выскочили вон из ужасной квартиры.

- Соболезную-с! - пробормотал старший унтер-офицер и тихонько закрыл за собой дверь.

Когда вспотевшего Нока извлекли из-под одеяла, он сразу вспомнил угря-бесстыдника. Правда, отец Гелли знал больше языков, и очень заразительно хохотал.

Каторжника не нашли, но дом, на всякий случай, оцепили. И днем и ночью на обоих выходах дежурила пара полицейских.

Нок ждал. «ВЕЧНЫЙ ЗОВ» - сильное заклинание.

Отец Гелли, которого совсем подкосила судебная тяжба, слушал рассказы Нока о Гель-Гью и оживал. Кстати, отныне он требовал называть себя исключительно Дедом, помятуя недавние события. Они с Гелли за бесценок продали комнаты, простились со знакомыми и принялись ждать.

«Грах» объявился под утро. Завис перед окном комнаты Гелли и тихонько стучал деревянным носом в стекло. Лодку подтянули, загрузили вещи, провизию. Бесшумно отчалили, когда уже стало светать. Летели над влажными утренними крышами, над первым дымком пекарен и трактиров.

Потом парили над рекой. Одинокие лодочки уже вышли на промысел, рыбаки вытаскивали сети, покрытые  живым серебром. Свежее, отдохнувшее солнце купалось в прохладных волнах, обещая подарить замечательный день.

-Эх, ребятки!- мечтательно проговорил Дед, бережно обнимая Гелли и Нока.

-Как это прекрасно, умирать и воскресать… Бросать все и начинать сначала, имея рядом близких, которых любишь - самый главный капитал в мире! Вставать утром и видеть с высоты солнце, делить последнюю лепешку и знать, что все лучшее и интересное ждет тебя впереди!

Дед ласково пощурился на солнце, а затем оглушительно рявкнул:

- А ну, все по местам! Матрос Нок, к топке! Юнга Гелли, приступить к приготовлению праздничного завтрака!

Довольно кивнул, увидев смешную суету, и тихо пробормотал, гладя штурвал: - Пока салаги шуршат, мы с «Грахом» знакомиться будем! 

Старенькая летающая лодка засверкала лопастями, молодцевато пыхнула дымком из трубы и помаленьку растворилась в звенящем утреннем воздухе.

Иллюстрация автора.