Она примеряла на себя одиночество...

Она примеряла на себя одиночество. Оно пугало её… Эта тишина, от которой уши закладывало и хотелось выть. Вязкая как мёд, тягучая тишина. Для чего и для кого жить? Чем заполнить длинные дни и не менее длинные бессонные ночи? Она пила одиночество малюсенькими глоточками, морщась и давясь, как пьют касторку, и с каждым глотком понимала, что это не её. Она не привыкла жить одна… маленькая, хрупкая женщина, похожая на фарфоровую статуэтку. Сквозь белую кожу её худеньких рук просвечивались голубые нити вен, что делало её ещё более беспомощной и уязвимой. Было в её облике, что-то от давно ушедшего серебряного века, какая-то удивительная утончённость, женственность, грация в движениях и прирождённая интеллигентность. Сейчас явно не её время. Сегодня в моде высокие, длинноногие, напористые… Одна из таких и увела её мужа… Затем как гром среди ясного неба последовал развод, молниеносная покупка квартиры на её имя… и вот она – «счастливая обладательница» однокомнатной клетушки на последнем этаже девятиэтажного дома в спальном районе Москвы, далеко от метро и от центра, так любимого ею. Теперь ей нужно учиться жить одной. Жить, выживать или доживать? Это как получится…Переезд – это как пожар, как стихийное бедствие. Её размышления прервал долгий звонок в дверь. Кто бы это мог быть?
Это, наверно, сантехник из РЭУ. Она посмотрела в глазок. За дверью стоял здоровый мужик, под два метра ростом, с широченными плечами. Не дай бог встретить такого детину на улице, в тёмном переулке, с тревогой подумала она. Пауза затянулась… Она не решалась открыть дверь этому человеку.
- Сантехника вызывали? - заученной скороговоркой пробасил из-за двери 
незнакомец.
Она открыла дверь и пригласила его войти. От мужчины очень сильно пахло дешёвым одеколоном и потом. У неё сразу же сильно разболелась голова… этот одеколон, да ещё запах табака и непромытого тела. Она показала ему новую мойку и попросила установить её вместо старенькой раковины, доставшейся ей в наследство от прежних жильцов. Какой же у меня обострённый нюх, с грустью подумала она. Эти запахи действуют на меня, как «Дихлофос» на тараканов! Она пробовала читать, но строчки скакали у неё перед глазами, нестерпимо болело в висках.
Сантехник долго возился на кухне. Когда она вошла туда, он сидел, привалившись спиной к стене, и держал руку под мойкой.
- Вам плохо? – встревожено спросила она.
- Проверяю, сухо или нет. Надо ещё подкрутить. И подкрутил…. Сорвал трубу. Тогда она поняла, что он пьян. То ли он пил одеколон, то ли хотел его запахом отбить запах алкоголя. Разве поймёшь? 
Она расстроилась. Сколько ещё терпеть присутствие этого человека в доме? Да и сможет ли он в таком состоянии присоединить эту несчастную мойку? Ещё соседей зальёт. Потом с ними не расплатишься. Эти тревожные мысли каруселью закружились в её голове.
- Сейчас, сейчас, хозяюшка, всё будет хорошо!
Она приняла «Цитрамон». Прошёл ещё час ожидания.
Она вышла на кухню, он опять сидел, привалившись к стене, и держался за трубу. Может, он встать не может? - промелькнула запоздалая мысль.
Проверяю, сухая труба или нет, - сказал он важно, предвосхищая её вопрос. Это я уже слышала, подумала она с несвойственным ей раздражением. Наконец, мойка была подсоединена. Сантехник с гордостью продемонстрировал ей результат своих многочасовых усилий. 
Перед уходом он ещё долго топтался в нерешительности перед входной дверью. Возникла тягостная неловкость.
- Ах да! – выдохнула она. - Сколько я Вам должна?
- Да нет, не то! Я вот вижу Вы женщина одинокая, красивая, тихая такая, чистенькая. Так это…Может, я к Вам ходить буду?
- Зачем? – не поняла она.
- Так… по хозяйству помочь! И как мужик, я о-го-го, могу любую удовлетворить!
Кровь прихлынула к её бледному лицу, щёки запылали.
- Я замужем, - строго сказала она, – и верующая я.
- Так что же? И я женат, у меня двое детей. И в церковь часто хожу. Как говорится: «Не согрешишь, так и не покаешься!». А грешить мы с тобой, ох как сладко будем! Ты это… сразу не отвечай. Подумай. Я понимаю женская гордость и всё такое. Конфетно-цветочную стадию мы пропустим. Ну, взрослые же люди! Хотя я не жадный и зарабатываю неплохо…И конфеты, и шампанское - всё будет! Пойми и ты меня. Я человек занятой, работящий. А ухаживать – только зря время терять! А много нам той жизни осталось? - с усмешкой сказал он, - Все под богом ходим! Я тебя как увидел, так во мне что-то перевернулось, ну, ты понимаешь! У меня такого никогда не было. Типа того, любовь с первого взгляда. Я вижу ты женщина тонкая, интеллигентная. Я к тебе со всем уважением. С другой, я бы церемониться не стал. Да и защита тебе нужна. Такая женщина и одна…Скоро женихи в окна начнут лазать. У нас в районе народ простой, рабоче-крестьянский. А меня здесь все знают, уважают. Вот тебе моя визитка - Он положил аккуратно вырезанный из бумаги белый прямоугольник с номерами телефонов на тумбочку и деловито продолжил, - На домашний не звони, там жена, нам с тобой неприятности не нужны. Звони на мобильный, он всегда при мне. Долго с ответом не тяни, не советую. А про то, что муж у тебя есть, не гони. Я квартиру одинокой женщины, от квартиры замужней всегда отличить смогу. Я - стреляный воробей. Ну, до скорого свидания. На протяжении всей его длинной речи она бледнела и краснела, но не осуществила даже слабой попытки вставить хоть одно слово. Её как будто парализовало от такой неслыханной наглости, или она просто не нашлась, что сказать. Скорее всего и то, и другое. Он вышел из двери и пошёл, не оглядываясь, к лифту. 
Она быстро захлопнула дверь за сантехником - Казановой и бросилась открывать окна, чтобы выветрился этот гнусный запах. Потом она долго стояла под душем и тёрла себя мочалкой, очищаясь от грязи, комьями прилипшей к ней. Почему он посмел с ней так разговаривать? Почему она не ударила его по щеке? Почему резко и решительно не оборвала поток его бредовых речей? Сто тысяч почему? Она успокаивала себя тем, что это просто недоразумение, бредни пьяного маргинала. Он отоспится, и забудет, где был, и что делал. Да это смешно даже! Она представила себя в лапах этого дурно пахнущего отвратительного животного! Его огромные ручищи хватали её, скользили по её телу…Б-р-р-р… Лучше не думать об этом. Сейчас у неё и так много проблем. И все придётся решать ей самой, больше некому! Как так случилось, что она - сорока пятилетняя женщина ощущает себя в душе маленькой беспомощной девочкой?! А что удивляться? Как она жила последние двадцать пять лет? И жила ли вообще? Или просто была придатком, респектабельного делового человека, частью интерьера, нянькой, домработницей, постельной принадлежностью… Кем она была в его жизни? Муж запрещал ей работать. Он считал, что женщина должна сидеть дома, воспитывать детей и вести домашнее хозяйство. Она очень хотела работать по специальности, но подчинилась его требованию, как подчинялась всегда и во всём – беспрекословно. Единственное, что её спасало – это книги. Она читала много и запоем. Она пребывала в мире грёз, подменяя любимых героинь собой, жила их переживаниями, их чувствами. Она очнулась только тогда, когда случилась огромная трагедия: её Паша, её любимый ненаглядный сыночек, её радость и её боль. Он был добрый, ранимый, ласковый, начитанный мальчик. Пьяный водитель, визг тормозов, двадцать три дня в реанимации…и всё. Если бы не церковь… Нет, она не будет сейчас думать об этом! Из-за шума льющейся воды в душе, она не сразу услышала телефонный звонок. Она выскочила из ванны мокрая, успев на бегу ухватить полотенце и, наспех завернувшись в него, босиком кинулась к телефону. С мокрых волос вода струйками стекала по телу, на полу образовались две маленькие лужицы от её мокрых ступней.
Маринка! Больше не кому. 
- Алло! – запыхавшись крикнула она в трубку.
В трубке раздался незнакомый мужской бас.
- Ну, что, солнце моё. А это я! Всё время думаю о тебе. Работать прямо не могу. Ну, ты как надумала? Может, я к тебе сегодня после работы заскочу на огонёк. А чего тянуть-то?
- Не звоните мне больше, тихо, но требовательно сказала она и положила трубку. Через секунду телефон зазвонил опять. Она выдернула шнур из розетки. Маришке я сама вечером позвоню, – устало подумала она. Лягу-ка поспать. Может и головная боль пройдёт. Ей снилась отара овец, среди них была и она – немолодая уже овца. Весь сон её преследовал огромный серый волк. Он её настигал, а она убегала. Вот, кажется, всё конец ей пришёл, а она опять ускользнула в самый последний момент. Сквозь сон она услышала протяжный звонок. Кто-то настойчиво и долго звонил в дверь. Она проснулась. Было уже темно. Квартира погрузилась во мрак. Она тихонько подошла к окну и занавесила шторы, к входной двери подходить побоялась. Сантехник, наверно, решив, что никого нет дома, ушёл восвояси. Какой сон завораживающий… Волки, овцы…Знаковый сон. Она, наверно, похожа на овцу, которую ведут на заклание. И эту печать не стереть, не смыть. И все это чувствуют, особенно такие серые хищники, как этот сантехник. И исходят слюной в предчувствии лёгкой добычи. И муж её бывший, волчара, каких поискать, и нынешняя его жена – волчица, которая выбрала себе матёрого волка – вожака стаи, чтобы произвести на свет таких же жизнеспособных сильных волчат – будущих королей жизни. А вот их сын, был совсем не таким...От кроткой овечки не родятся волки. За это она его и любила… А стоит ли бороться за свою овечью, по сути дела никому не нужную, жизнь? Как часто ей хотелось просто заснуть и не проснуться. Она не боялась смерти, но очень боялась боли…физической и душевной. Грех, грех даже думать об этом! Она не сдастся больше никому и никогда! Ни за что! Ей нечего терять, кроме достоинства! Она сильная. Она справится. Она стойкий оловянный солдатик! Первым делом нужно поставить железную дверь. На войне, как на войне! А может быть лучше переехать куда-нибудь, подальше? На это нужно время и деньги. А у неё не было, ни того, ни другого.
На следующее утро она осторожно, с опаской выходила из подъезда и правильно сделала. Она увидела его со спины. Сантехник шёл к первому подъезду, тяжело переваливаясь с одной ноги на другую. Она спряталась за дверью и немножко подождала, пока он войдёт в подъезд, и только потом вышла на улицу. День прошёл как обычно. Она бесцельно бродила по улицам, зашла в несколько магазинов и решила пораньше вернуться домой, чтобы не столкнуться с сантехником нос к носу в спускающейся на город темноте. Она благополучно добралась до своей квартиры, закрыла дверь на все замки, плотно зашторила занавески, включила телевизор на самую маленькую громкость и стала настороженно ждать. Не прошло и часа, как в дверь настойчиво позвонили. Сердце оборвалось и камнем ухнуло вниз. Это сантехник. Он опять пришёл. Она замерла. Может быть, он подумает, что никого нет дома, и уйдёт. В дверь звонили без перерыва. Ей было очень стыдно перед соседями. Она на цыпочках подошла к двери. Как ей хотелось сегодня раз и навсегда закончить эту надоевшую ей до безумия, некрасивую историю! 

- Открывай! – кричал он, барабаня ногой в дверь, - я знаю, что ты дома!
- Уходите, я сейчас позвоню в милицию, - сказала она, стараясь придать голосу самое строгое выражение, на какое была способна. Но получилось, как-то не убедительно. 
- Звоните, звоните, гражданочка! Пусть участковый разберётся со злостной хулиганкой! Вы вызываете сантехника, а потом дверь ему не открываете. Что это – как не хулиганство? А тем временем какая-нибудь бабушка, у которой трубу прорвало, сидит в затопленной квартире и ждёт помощи. А может быть Вы психически ненормальная? Вы все службы города уже вызвали? Скоро и Пожарная команда приедет и Скорая помощь и МЧС? Да? Вот повезло Вашим соседям!
- Да не вызывала я Вас!
- У диспетчера Ваша заявочка зафиксирована в журнале. Ещё плакали, просили, чтоб Вам срочно помогли. Мол, трубу сорвало, три этажа уже залили. Я прибежал и что? Телефонная террористка!!!
Это было не вы-но-си-мо!!! Ни за что не открою. «Мой дом - моя крепость!» Она села у двери, сжавшись в комочек, обхватив руками колени.
- Открывай, слышишь! Сейчас же открой! Она вздрагивала от каждого его слова, как от удара. Она не знала, как долго длилась эта пытка, ей показалось, что прошла целая вечность. Между ними была дверь, хлипкая защита, но всё-таки. А вдруг он возьмёт и вышибет её? Животный страх пронизал каждую её клеточку. Неприятно похолодело внизу живота.
Сантехник, наверно, устал барабанить в дверь. Она явственно слышала его шаги по направлению к лифту, сопровождающиеся грязной бранью и угрозами в её адрес. Остановившаяся лифтовая кабина вобрала в себя его огромное тело. Характерный звук свидетельствовал о том, что лифт пошёл вниз. Она ещё долго прислушивалась к царящей на лестничной клетке тишине и только потом вздохнула с облегчением: Сегодня пронесло! А что будет завтра? Неужели правда приедет Скорая помощь, МЧС? Вдруг он вызвал все эти службы? Что делать? Где искать защиту? А вдруг соседи подумают, что она сумасшедшая, ополчатся против неё и засунут в сумасшедший дом? Чего в жизни не бывает? Эти страшные мысли жалили её, как осы. Почему это случилось именно с ней?
Господи, защити рабу твою Веру, дай ей силы! На одного тебя уповает она, Господи!
На следующее утро она вызвала мастеров, и ей поставили надёжную железную дверь. Она с тоской смотрела из окна своей квартиры на чердачные окна. Может быть, ещё на окна решётки поставить? Вдруг он замыслит проникновение в её квартиру с чердака? Нет, это не выход. Нужно что-то придумать. Маринка! Она обязательно поможет не делом, так хотя бы советом. Она долго разговаривала с Мариной по телефону, обрисовав подробно ситуацию, в которую она попала. Маринка взялась за дело с присущей ей энергией и оперативностью. Уже вечером к Вере пришёл Маринкин муж. Серёга был подстать Маринке - высокий широкоплечий, чуть полноватый, с пивным животиком, но безумно обаятельный, добрый, безотказный человек. Он проникся Верочкиными проблемами и пообещал ей, всё устроить в лучшем виде. Он принёс свою большую фотографию в рамке и поставил на тумбочке в комнате. 
- Внесём небольшие изменения в интерьер твоей квартиры, - добродушно посмеиваясь, сказал он.
- Ну, что, Верунь, муж с работы пришёл, чем кормить будешь? – потирая руки, пробасил Серёжка - Видишь, я в роль твоего законного мужа вхожу. Как, хорошо получается?
- Лишь бы помогло, - с надеждой сказала Вера. - Не дрейфь, подруга, прорвёмся! Если я тебе не помогу, Маринка меня со свету сживёт, поэтому придётся проявить все свои артистические способности, - с энтузиазмом ответил Сергей. Вера с удовольствием смотрела, с каким аппетитом ест Серёжка её фирменную курицу. Она любила и умела готовить. А ещё она любила кормить. А вот есть - не любила, она с детства была малоежкой. Пронзительный звонок прервал их «семейную идиллию».
- Я открою, - сказал Серёжка, быстро вскочив. Он наспех вытер жирные руки салфеткой и крикнул ей уже на бегу, - Сиди. Я должен его встретить! Серёжка открыл дверь и подозрительно уставился на здорового амбала. Лицо у сантехника вытянулось, но он вовремя взял себя в руки и бодро сказал: 
- Я позавчера в этой квартире мойку устанавливал. Жалобы есть? Серёжка был неприятно удивлён самообладанием, находчивостью и безграничной наглостью сантехника и решил ему подыграть.
- Верунь, иди сюда! Тут какой-то сантехник пришёл. А я уж грешным делом подумал, что ты себе любовника завела, пока я в командировке был. Хотел было невинному человеку в морду дать! За вами – красивыми женщинами, глаз, да глаз нужен. Скажи приятель? – заговорщицки подмигнув сантехнику, с плохо скрытой иронией, спросил новоиспечённый «муж». Сантехник, не моргнув глазом, выразил свою горячую солидарность со всеми мужьями, пострадавшими от этих гадов - любителей чужих жён. Вера вышла в прихожую, как на ходулях. Ноги отказывались её слушаться. Хоть она и чувствовала себя с Серёгой «как за каменной стеной», но в глубине души всё же надеялась, что он справится с ситуацией и без её участия, избавит её от этой неприятной встречи. Она старалась не смотреть на сантехника, отводила глаза в сторону и краснела. Она испытывала непреодолимый стыд и неловкость, хотя ни в чём не была виновата. Нужно ещё немножко потерпеть и весь этот кошмар закончится, успокаивала она себя. Сергей нежно обнял её за плечи и сказал, обращаясь к незваному гостю: 
- Ну, ты это… проходи, раз пришёл. Посмотри своим профессиональным оком. Вроде бы всё нормально. Мойка, как мойка. Я в этом деле ни-че-го не понимаю! Сантехник вошёл на кухню, оценил семейный ужин и, кряхтя, полез под мойку, повозился минуты две, встал и, широко улыбаясь, уверил хозяев, что даёт пожизненную гарантию на свою работу.
- Верунь, - ласково сказал Сергей, - а ты поставь тарелочку для гостя. Можно выпить ради такого случая по маленькой. У меня как раз и пол литра есть, сказал он, с ловкостью фокусника извлёкая из шкафа бутылку водки. Серёга, что с ума сошёл? Ещё и выпивать с этим собирается? Выпроводил бы его побыстрее и всё, - с тревогой подумала Вера, но послушно полезла в шкаф за тарелкой. 
- РЭУ то, как работать стало! Какой сервис! Раньше бывало, пригласишь сантехника и ждёшь его целый день, а сейчас не приглашали, а он, голубчик, сам пришёл, чтобы узнать довольны ли его работой, нет ли жалоб… Просто гордость меня разбирает за наши коммунальные службы! – жизнерадостно вещал раздухарившийся Сергей, - Слушай, давай посидим, за тебя выпьем, за специалиста по трубам, по коленам разным... А как у тебя в плане женских коленок обстоит дело? Посмотри, Верунь, покраснел, покраснел! – продолжал он с наигранной весёлостью. При этом лицо сантехника оставалось совершенно нормальным, а вот Вера покраснела, как рак. Она слушала Серёжу, и ей казалось, что это сон, что всё происходит не наяву, а в каком-то тумане, и двигалась она, как заведённая кукла на шарнирах. Ты мужик, что надо – видный, - продолжал докапываться к нему Сергей, - Небось, бабы гроздьями виснут? А? Да не смущайся! Я сам такой был, до женитьбы, конечно. Захомутала меня Вера Павловна, и кончилась моя сладкая жизнь! Ты не смотри, что она такая маленькая и худенькая, у неё характер, будь здоров!
- Я женат, у меня двое детей, женским полом не увлекаюсь, - жёстко ответил сантехник. - Некогда мне тут с вами пить и лясы точить. Если жалоб нет, я пойду! У меня вызовов много, я на работе.
- Ну, извини, друг, извини! Прими, так сказать, от чистого сердца /Серёжа попытался сунуть сантехнику в карман сложенный полтинник./ Сантехник отклонил руку Серёжи и с чувством собственного достоинства сказал:
- За всё уплачено! И решительно пошёл по коридору
- Не зря мы платим так много денег за обслуживание. Не зря! – не унимался Серёга, поспешивший, как радушный хозяин, проводить сантехника до двери, - Умеют наши люди работать, если захотят! Когда дверь за сантехником закрылась, Вера вздохнула с облегчением: Наконец-то закончился этот низкопробный спектакль! А Серёжка разошёлся не на шутку и никак не мог остановиться. Он хохотал до слёз:
- Гусары денег не берут! Ха-ха-ха! Женщинами он не интересуется! Хорош гусь! Колоритный мужик! А ручищи, ручищи, как лопаты, нет как кувалды! Не бойся, Верунь, больше он сюда не сунется. Я такую породу знаю. В борьбу с другим самцом он ввязываться не станет, не посмеет. Кишка тонка. Такие экземпляры любят лёгкую добычу! А изворотлив, шельмец! А Вере было не до смеха. Она очень устала. Ей хотелось, чтобы Серёжа поскорее ушёл. Нет, она была ему очень благодарна, но у неё совсем не было желания говорить о сантехнике, об этой надоевшей до боли в зубах истории, ей вообще ни о чём не хотелось говорить. Она, впервые за последнее время, захотела остаться одна. Фотография Серёжки так и осталась стоять на её тумбочке, а в прихожей навечно поселились пара туфель и мужская куртка. Эти вещи Сергей пожертвовал Вере для конспирации. Мало ли что! Бережёного - Бог бережёт! Она ещё долго ходила по улицам, озираясь, всё боялась встретиться с сантехником. Прошёл день, прошёл другой никто больше не звонил в её дверь. Теперь перед ней стоял сложный вопрос: Куда идти работать? Деньги, данные ей бывшим мужем на первое время, стремительно таяли. Ей сорок пять лет. Её нигде не ждут. Торговать она не сможет, а по специальности…по окончании института она и дня не проработала. Какой из неё специалист? Она вплотную занялась поисками работы, и эта история стала потихонечку стираться из памяти. В скором времени она устроилась на работу, правда, мало оплачиваемую. А много ли ей одной нужно? Чтобы как то заполнить душевную пустоту, образовавшуюся после потери семьи, она стала ещё чаще посещать церковь. Она старалась не пропускать ни одной службы, постилась, молилась, заказывала молебны о здравии, бывшего мужа, его жены и их новорождённой дочери. Она бы даже заказала молебен о здравии сантехника, но, к сожалению, не знала, как его зовут. Однажды в церковь на отпевание внесли гроб, за ним зашло много народу, наверное, родственники умершего, в основном женщины. Она решила остаться, помолиться о душе новопреставленного раба божьего. У гроба рыдала безутешная вдова. 
- Какой молодой! И не пожил совсем, - шептались рядом старушки. 
- А какой человек хороший был «золотые руки», всем помогал, - с грустью прошептала грузная дама. 
- Душа-человек! И не пил практически. Некоторые всю жизнь водку хлещут, и хоть бы что, - вторила ей сухонькая маленькая старушка. 
- Да, да, - закивала головой высокая, заплаканная женщина.
- Тромб оторвался, что за штука такая? Да в наше время никаких тромбов не было. Одну картошку с квашеной капустой ели и ничего до сих пор живём. А, сейчас, что ни возьми, одна химия, - сокрушался седой сгорбленный старичок. Вера с состраданием посмотрела на умершего и с трудом узнала сантехника. У него было осунувшееся, похудевшее лицо. «Об умерших или хорошо, или ничего…» Вера молилась о его душе, чтобы простил Господь все его прегрешения, вольные и невольные, и слёзы катились из её огромных глаз. Теперь в записочках за упокой души, которые она часто подаёт перед службой, появилось ещё одно имя - Григорий.