Лицо

Стефания не любила праздников, особенно когда она была в депрессивном состоянии. В такие дни она ощущала своё одиночество – ещё сильнее, ещё больнее. Ну почему она так одинока, когда столько близких ей людей и целая «куча» друзей. Правда, эту кучу надо бы, срочно перебрать, а то что-то стала она дурно попахивать. Как бы вся гнилью не пропиталась, так недолго и самой испортиться. Стефа (так называли её близкие друзья, родня – Фаня и только бывший муж называл – Фани), считала себя положительным человеком: ей всегда хотелось сделать людям что-то приятное, всем помочь, кого утешить, кому-то поднять настроение, поддержав сочувствием и советом, а кому-то сделать небольшой подарочек, поздравив с праздником.

Она редко посещала шумные тусовки, особенно когда рассталась с мужем, после четырёх лет совместной жизни. Это была банальная история, как у всех – ложь, измена и снова ложь. Ей даже думать об этом не хотелось. В гости к друзьям тоже особо не заглядывала, одного раза хватило, чтобы усвоить – к замужним подругам ходить опасно, могут приревновать к «дорогому и любимому», ну просто на ровном месте.

Наблюдая жизнь вокруг себя, Стефания последним временем, совсем растерялась. Окружающий мир, настолько изменился, что она уже ничего не понимала; где реальность, где виртуальность. Кто друг ей, а кто ей враг, и всегда ли права она сама?

Но, праздники в одиночестве, ей однозначно не нравились. И потому она пришла к выводу, что праздник – это когда в душе радость, а если в ней темно, то не до праздника.

Стефания сидела в полумраке, приглушив яркость освещения старинного торшера, любимого ещё её бабушкой. Глубокое, мягкое кресло, маленький инкрустированный столик в стиле «Ренессанс», на котором лёгкая закуска гурмана и, конечно же, с изысканно-утончённым запахом сигареты. Что ещё нужно человеку в тихий мартовский вечер…Тишина, покой, и никто не оскорбляет тебя предвзятым отношением, унизительными замечаниями и пошлыми предложениями. «А не рано ли, я желаю себе тишины и покоя?», -

Поймала себя на мысли Стефания, да ладно, сегодня они мне нужны. Взгляд её упал на окно: темнеет, - подумала она, лишь стекло разделяет её от той жизни - от ярко освещённых бульваров, таинственно-зловещих казино и от шумных ночных баров, наполненных глянцево-фальшивой красотой и лицемерно-услужливой «зелёной дорожкой» к пропасти. Глубокой, страшной, падая в которую, человек получит не только ссадины и синяки, но и травмы не совместимые с нормальной жизнью, а выбираться невыносимо трудно, отмыться от грязи – ещё трудней, да и останется ли вообще жив… Она-то знает! И тут же: «Окно, торшер и взгляд печальный» - банально, ещё бы свечи зажгла… и рассмеялась, саркастическим нервным смехом. Как она устала от всего этого – от цинизма, от корыстного лицемерия, от хамства на каждом шагу и от душевной нечистоплотности этих «Homo sapiens» , считающих это уже нормой. Она испытывала глубокое разочарование в людях и, пожалуй, в самых близких тоже (в чём боялась признаться даже себе). Она устала от самой жизни, которая не щадила (так ей казалось) и, посылала ей с упрямой настойчивостью какие-то испытания. Ну почему она должна постоянно их преодолевать? Ведь она ещё молода – всего тридцать лет в прошлом месяце исполнилось. Тогда, в свой юбилей (эта дата совсем её не радует), Стефания загадала желание: чтобы жизнь её кардинально изменилась. Чтобы встретила она свою любовь и, они стали бы одной счастливой семьёй, с одной судьбой на двоих. Банальная мечта сотен одиноких женщин. Разве много она хочет?

Сейчас она закроет глаза и попробует представить того, кого смогла бы полюбить, как когда-то любила… от которого хотела бы иметь детей. Но, что это? Острая боль пронзила сердце, потом оно тупо сжалось так, что она не могла даже сделать вдох. Стефания залпом выпила из фужера весь сок - стало немного легче, но состояние душевного волнения не проходило. Она, всё же закрыла глаза, не смотря на то, что её трясло как в лихорадке. И вот изображение готово: черты лица мужчины, которые она мысленно нарисовала себе в эту минуту, неожиданно показались ей подозрительно знакомыми. Стефания тут же открыла глаза, но его изображение каким-то непостижимым образом переместилось на стену, в самом тёмном углу комнаты, отчего там стало намного светлее. Холодный озноб пробежал по телу – Стефании стало жутко и страшно. Она оглянулась, обвела взглядом комнату, как бы желая убедиться, что рядом есть ещё кто-то, кто мог бы её защитить. Кто это, - в недоумении подумала она, вглядываясь в изображение на стене, - неужели… Мысль прерывалась – она лихорадочно пыталась вспомнить, где-то там, в подсознании прорывался сигнал; знаешь, вспоминай! До боли знакомые глаза, жёсткий взгляд, плотно сжатые губы…, на бывшего мужа, совсем не похож. На мужчин, которых она хоть как-то знала – тоже, тогда кто же? Но, откуда, в конце концов, она знает это лицо, эти губы и, почему так ноет сердце? Стефания резко вскочила и сделала шаг вперёд. Маленький, круглый столик и всё, что было на нём, с грохотом упали на пол. Она этого даже не заметила, не услышала, но вот изображение мужчины на стене, мгновенно исчезло, как будто испугалось этого грохота, или как в компьютере, при нажатии кнопки «удалить».

Стефания плюхнулась в кресло, налила вина и жадно выпила как воду. Она не могла не думать об этом, не могла остановиться – ей очень нужно было понять, почему желаемые черты будущего возлюбленного, оказались настолько знакомыми? Амок – кажется, так называется разновидность сумеречного состояния – внезапно возникающее психическое расстройство, на основе какого либо потрясения, неожиданно ворвавшегося в привычный расклад жизни человека. Она мола бы сравнить это желание со страстью игрока, фанатично желающего всё время играть и, только играть, но ей, было не до этого. Стефания решилась вновь закрыть глаза, хотя ей было ужасно страшно и даже почему-то, холодно. «Ну что я, в самом деле, как девчонка – мне уже тридцать,- подсознание упрямо подсказывало ей – девчонка, девчонка, ну и что, - почему-то шёпотом спрашивала она себя. И тут же смело закрыла глаза. Образ появился снова – вот он! Сейчас-то она рассмотрит его как следует, и быстро глаза открыла – перевела взгляд в угол, на то место, где изображение появилось впервые. Господи! – от неожиданности, сдавленным голосом вскрикнула Стефания и, закрыв почему-то рот руками, неотрывно смотрела на стену. Это ещё кто? Вместо мужского лица там отсвечивало и, пожалуй, ещё ярче, изображение молодой девушки, вернее подростка. Единственное, что Стефания успела

заметить – голубые глаза и чёрные волосы, потому что лицо девочки стало уменьшаться, как будто удалялось вдаль, пока не превратилось в точку. Она, затаив дыхание, не отводила взгляда с этой маленькой, чёрной точки, боясь потерять её. Она слышала, как бешено, билось её сердце, а на виске больно пульсировала вена. «Вернись, - сама не зная почему, шептала Стефания, как бы гипнотизируя эту точку. И, вдруг, она действительно стала увеличиваться, приближая изображение уже в полный рост. Походка девочки показалась Стефании, какой-то странной – она как уточка немного переваливалась из стороны в сторону. На ней было чёрное платье, а на ногах красивые туфельки, но почему-то она была в носках. Фигурка девочки приблизилась, остановилась, и Стефания смогла рассмотреть – это были не носки… Боже! Это же протезы… присоединённые к ногам протезы. Изображение в образе девочки, протянуло к ней руки и её губы шепнули всего два слога, после чего исчезло, как и небывало.

Что это было? Что она сказала? – спросила пустоту полутёмной комнаты, вконец измученная женщина, Мне всё это привиделось? Я, что с ума схожу или это от вина выпитого, я ведь немного выпила, да и десертное оно – не могло…

Так! Надо во всём разобраться: Девушку я не знаю, но «она» ко мне «пришла», как впрочем, и «он». Выходит, я должна их знать. И если «их» - то они вместе. Ничего не приходит в голову… Начну, пожалуй, с детства. Сад – мимо, школа – подруг похожих на изображение этой девушки, у меня не было, за то в восьмом классе я очень влюбилась в мальчика, который предложил мне свою дружбу. Серёжа с девятого класса был первой моей любовью. Светловолосый, спортивной комплекции, кареглазый юноша. Как же я его любила! До слёз, до взлёта, до умопомрачения, а ведь совсем девчонкой была. Девчонкой, девчонкой – похоже, именно здесь собака зарыта. Но, что именно? Несмотря на пылкую любовь между нами, близких отношений с Серёжей у меня не было, - далека ещё она была от этого.

Так, дальше! Тогда, в восьмом классе в феврале, ей исполнилось четырнадцать лет и, конечно же, как и все одноклассники Стефа считала себя взрослой. Каникулы решили начать с похода. Девчонки собрались у Наташки Сидоренко, чтобы обсудить некоторые моменты и тщательно подготовиться к походу по хозяйственной части. У мальчишек – своя, спортивная тематика, у кого они собирались – не помню. Когда мы с Ириной уходили от Наташи последними, на улице было уже темно. С Ирой было мне по пути только до перекрёстка, а там мы разошлись в разные стороны.

Этот экскурс в прошлое, почему-то так разволновал, Стефанию, что она ощутила как сердце её, начало биться ещё сильнее, вот- вот выпрыгнет, а мощная дрожь от учащённого сердцебиения, сотрясала всё тело. Удары её сердца вызвали ассоциацию с каким-то давним психологическим потрясением и она вспомнила: как громко звучат удаляющиеся шаги Ирины в тишине пустых улиц, потом всё тише и тише… Чьи-то грубые руки, схватившие сзади за плечи, повалили её на зелёную обочину тротуара…

Вот оно, наконец-то она вспомнила, и уже мысленно, в ужасе увидела это лицо, по которому бежал пот. Перекошенное гримасой от наслаждения, оно, то приближалось, то удалялось как тогда, когда это случилось с ней. И как тогда, ей хотелось кричать, только сейчас рот, она закрывала сама. Но тогда это лицо было совсем молодым, и тогда это лицо после завершения своего злодеяния, страстно целуя её, оправдывалось. Оно объясняло, что живёт где-то рядом, часто наблюдает за ней и очень любит её – Стефочку. Любуется ею в школе и всегда, незаметно провожает её до дома. Но она всегда была в сопровождении этого батана, которому так хочется набить «морду» и он, естественно, не мог к ней подступиться. А сейчас он должен уезжать учиться в Америку, так решили его предки. И ему очень жаль, что так получилось. Что он не так представлял себе их первую встречу. Но он обещает исправить свою вину, что по возможности будет прилетать с Америки, только бы увидеть её и, только бы Стефочка его ждала.

Но как могло случиться. Что она не помнит такого жуткого факта происшедшего в её жизни. Её бросило в жар. Стефания откинулась на спинку кресла, и от нервного перенапряжения, снова невольно закрыла глаза. На сей раз, как наяву она увидела свою мамочку, которая что-то говорила ей. Стефания напряглась, пытаясь воспроизвести слова, которые тогда она услышала от мамы. Их было много; те, от которых было больно, и слова утешения, которые на тот момент были ей нужны более всего.

Срок был уже большой, ведь беременность у неё - первая и ввиду своего юного возраста, она ещё много чего не знала. Да и, страшно было маме рассказать, вдруг не поймёт… Так и случилось, сначала она не поверила, что имело место насилие, а потом сказала, что огласка нам ни к чему по нескольким причинам – во первых, отец не должен знать, потому, что «разнесёт дислокацию противника тяжёлой артиллерией в пух и прах, что и мозгов не соберут, если они у них вообще там были». Ты же знаешь эту его фразу и знаешь, как он может отреагировать. А потом что, трибунал? Да и, кто этот поддонок? – его ещё найти нужно. В Америку, говоришь, поехал учиться – значит, богатая семья, значит ещё неизвестно кто кого «по мокрому асфальту размажет» - как любят говорить они. А ты у нас одна и мы с папой тебя очень любим. И папа у нас один и мы не хотим его потерять, правда ведь, моя родная? Тогда и приняла мама решение: «Отвезу ка я тебя к дедушке, ты же знаешь, он в соседней области лесником работает. «Это, что - я в лесу жить буду?» – испугалась Стефа. «А чего тебе бояться, рядом же дед будет, с ружьём… А время придёт, там и рожать будешь, я сама у тебя ребёнка приму. Недаром же я медучилище окончила, и даже медсестрой работала в воинской части, у твоего папы. Господи, поверить не могу, что скоро бабушкой стану, сама ведь почти ещё девчонка – мне только тридцать три – возраст Христа. Мне тоже, доця, страшно. Видно, судьба у нас такая, рано становиться мамой. А папу потом перед фактом построим, по команде «смирно!».

Никуда не денется – полюбит сына врага своего. Между прочим, и в Библии сказано «Возлюби врага своего…» и так далее. ( Стефа иногда не понимала, когда мама шутит, а когда говорит серьёзно, вот и сейчас, о чём она?). А школу продолжишь, в следующем году, будешь сама заниматься и за девятый класс, сдашь экстерном.

На следующий день, мама отвезла Стешу к деду, а приехала, когда у неё стали проявляться первые признаки родовых схваток. Родилась девочка с чёрными волосиками и голубыми глазками. Малышка была такая красивая, когда мама показала её Стеше, у неё даже дыхание перехватило от счастья, но потом, когда мама развернула пелёнку, Стеша не увидела у ребёнка ступней – их там не было. В её глазах потемнело и она стала проваливаться в пропасть, хотя лёжа на кровати – падать было некуда. Когда Стеша очнулась, возле неё сидел дед, сообщивший, что мама поехала в город. «Где мой ребёнок? Где моя дочь?» - первое, что спросила она, придя в себя - куда вы дели мою девочку?» Дед опустил голову: «Умерла» - он в этот раз, был не многословен.

Из города мама приехала с каким-то мужчиной. Это оказался психиатр. Он помаячил перед глазами Стеши каким-то блестящим шариком на цепочке и, она исчезла, провалившись в неизвестность на какое-то мгновенье, даже для себя самой. Очнувшись, она ничего не помнила и даже удивилась тому, что они с мамой в гостях у дедушки.

Когда они возвратились домой, папа сообщил им новость, что его переводят в другую часть, и теперь он будет служить на Дальнем Востоке, (как выяснилось через пятнадцать лет, не без маминого влияния) его дорогие девочки, конечно же, поедут вместе с ним, в совершенно чужой для них город. «Вы со мной? Согласны?» и, «его девочки» с радостью согласились.

Так вот, что скрывала от неё мама, целых пятнадцать лет. И опять Стефания увидела лицо матери и слова, которые отчётливо произнесла та: «Ну, надо же было родиться именно на 8 марта! – прямо подарок…был бы…если бы…»

Ослабевшая Стефания, от потрясения вызванного воспоминаниями, совсем обмякла. Чтобы хоть немного придти в себя, налила вина и выпив, закурила первую за весь вечер сигарету. А мысли продолжали сверлить её мозг, перемешиваясь в беспорядке и выдавая как презент, всё новое и новое

воспоминание. Вот почему прошлое ударило её ровно через пятнадцать лет, сегодня моей дочурке исполнилось бы именно столько. А на протяжении всего этого времени, Стефания ничего не знала о ней и даже о себе, с того момента, как её крошка появилась на свет. За все пятнадцать лет она так и не смогла забеременеть. Из-за этого и начались скандалы с её бывшим мужем, а потом уже…Стефания глубоко вздохнула и вытерла слёзы, бежавшие ручьём по щекам. Интересная вещь: Сегодня с утра все поздравляли и даже некоторые ошиблись, приветствуя с Днём Рождения – потом с извинениями исправлялись. Но за весь вечер – ни кто не позвонил, а тема Дня Рождения присутствует. Вдруг, где-то за ёе спиной раздался звук, она даже не сразу поняла что это – звонили в дверь. Стефания быстро вскочила и тут же свалилась в кресло, ноги стали какими-то ватными и не хотели её слушаться. Звонок повторился, и она снова сделала попытку встать. Благополучно дойдя до двери, глянула в глазок, но увидела по ту сторону лишь огромный букет цветов. Открыла дверь и, остолбенела – на пороге стоял он – мужчина со стены – живое отражение, невидимкой прошедшее по её жизни, и которого она, почти ненавидит, но что-то, неведомое ей, мешает до конца осознать, что лицо со стены – её личный враг. Рядом стояла девочка, с чёрными, длинными волосами и голубыми глазами, точно как та, что явилась ей, так же как и «он» - дьявол или ангел, преследующий её весь вечер, и теперь стоящий на пороге её квартиры. Девочка протянула к Стефании руки и, произнесла: « Здравствуй, мама!». Какая-то мощная сила отбросила в сторону, хрупкую фигурку Стефании и она медленно сползла по стене.

Чьи-то сильные руки подхватили её и отнесли в комнату на софу. Очнувшись, она увидела лицо улыбающегося человека и в этот момент не сразу поняла кто это. А «он» сидел рядом вплотную к лежащей на софе Стефании и нежно гладил её руку, держа в своей горячей руке. «Слава Богу! – выдохнул он облегчённо, увидев, что она открыла глаза. Опомнившись, Стефания выдернула руку и замахала обеими, как будто отмахивалась от надоевших насекомых. Но, мягкий баритон его голоса, как-то мгновенно успокоил её и она, молча глядя в его синие бездонные глаза, ловила каждое его слово.

А он, по сути, не знакомый ей, молодой мужчина, но с абсолютно седой головой, говорил и говорил: «Как долго я тебя искал, любимая, все пятнадцать лет.» При слове «любимая», она вздрогнула и попыталась встать, но «он» мягко остановил её и продолжал говорить дальше: «Первые пять лет, когда я прилетал с Америки на каникулы, зондировал почву, чтобы по окончании университета расширить диапазон поиска и начать собственное расследование.

Дедушку твоего нашёл быстро и от него узнал правду, которая огорчила меня и утешила одновременно. Что родилась у меня дочь – радость для меня великая и, что жива осталась – счастье мне огромное. А то, что она родилась не такой как все и, что соврали и скрыли от тебя – матери, отобрав дочь, расстроило меня очень. Искал дочь я все четыре года, пока заканчивал учёбу в Америке. В доме малютки, куда её определили прямо из роддома, её не оказалось, потому, что передали её детскому дому в другом городе. Затем малышке пришлось побывать ещё в дух детских заведениях. А нашёл я её за семьсот километров от нашего города, где она могла бы родиться при счастливом стечении обстоятельств, и где бы я, самоуверенный негодяй, не совершил бы того, ничем неоправдываемого поступка. Это был детский дом для инвалидов. Отдали мне её не сразу, мотивируя тем, что слишком молод и не женат, не смотря на то, что анализ ДНК показал положительный результат. Бюрократизм и коррупция едва не лишили меня дочери, на тот момент уже был начат процесс по удочерению нашего ребёнка чужими людьми. Помогли мои родители и Сам Господь Бог. С тех пор, мы с доченькой вместе. Она растёт умницей, а я не переставал любить тебя все эти пятнадцать лет. Женщины были, но полюбить никого не смог. Гляну на дочурку…и ненавижу себя, только она, моя кровинка, могла смягчить и успокоить моё сердце. И только она, являлась для меня суровым напоминанием мерзкого поступка моего. Она молчаливо давала мне стимул и надежду одиннадцать лет подряд. А сегодня мы навестили твою маму. Увидев свою внучку, она сразу её узнала, хотя никогда по сути её и не видела – поразительное женское чутьё. Твоя мама сразу всё поняла, ведь наша дочь, как две капли похожа на тебя. Она мгновенно разрыдалась, обнимая ребёнка и, буквально сползла по внучке на пол, не разжимая своих объятий. Оказавшись на коленях и не отпуская ноги испугавшейся девочки, она стала целовать их, выкрикивая одно лишь слово: «Прости, прости, прости!». Нам с трудом удалось поднять её на ноги и усадить в кресло. После этого твоя мама искренне поведала нам историю, в которой раскрылась вся правда её неблаговидного поступка, о котором она сожалела все эти годы, но не смотря на это, продолжала хранить тайну от мужа и дочери. Сейчас она глубоко раскаивается в том, что совершила тогда. С каждым годом она страдала всё сильнее и сильней – тайна душила её, не давала жить, дышать и чем дальше, тем становилось труднее решиться на признание. Понимала – дочь её не простит, да и муж тоже. Сегодня мы с дочей, сняли камень греха с её сердца, но пришли к общему решению, что вся эта трагическая история для твоего отца, и дальше должна оставаться тайной. У него слабое сердце – он может не выдержать. Но, что значит тот факт вины твоей матери, по сравнению с тем, что совершил я… Пока-что, простить себя не могу, разве только, если ты меня простишь. Прости меня, прости! Меня простили твой дедушка и мама, у доченьки я получил прощение ещё три года тому назад, когда ей исполнилось двенадцать лет, раньше не решался, маленькой была, не поняла бы. Она всегда была мне поддержкой и опорой и теперь, если захочешь, она станет радостью и утешением для нас двоих. Посмотри, как она хороша, как похожа на тебя, взяв от меня лишь глаза и волосы, которые сегодня уже не так черны. Я очень тебя люблю, - неожиданно закончил он и замолчав, опустил голову. Слушая его, Стефания подумала: «А ведь я мысленно нарисовала себе именно его… Нет, я вижу его впервые, раньше я никогда его не знала». Стефания повернулась и глянула на юное создание, сидевшее в кресле, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки – сидела её дочь, а она пятнадцать лет жила без неё. Не пеленала, не меняла ей памперсы, не ощущала, как пахнет её головка, не слышала первое «Агу» и первое слово «Мама».

«Ах, мама, мама – что же ты наделала? Я ненавижу тебя!» - с надрывом, в гневе выкрикнула Стефания, закрыв лицо руками. Мужчина, (она до сих пор не знала его имени), наклонился над ней и, поцеловав руки, взял её лицо в свои ладони. Тихо, но так чтобы слышала и дочь, спокойно сказал: «Прости свою мать, она сделала это потому, что очень любит тебя, ей казалось, что так будет лучше, ей хотелось уберечь тебя от проблем и переживаний связанных с ними. Именно потому она привезла тогда гипнотизёра, сказав, что это психиатр. И он сделал своё дело – ты забыла всё, что с тобой тогда было, забыла, что родила прекрасную дочурку, которая ждала тебя все пятнадцать лет. Нашу дочь зовут – Таисия, Тася, Тасечка. И она простила свою бабушку и прадедушку тоже. «Тася? Какое красивое имя и, какое богатое разнообразие оттенков, можно ещё - Тая, Таечка. Доченька, я же могу тебя так называть?» Тая вскочила и, шагнув к маме, опустилась на колени. Голос её задрожал, когда она, совершенно по детски, выкрикнула: «Конечно, а как же ещё, мамочка, родная моя, я ведь так долго ждала этого! Прости моего папочку, он очень хороший и очень любит нас», - слёзы, просто брызнули из её прекрасных и таких родных для Стефании глаз. Сердце сдавило от жалости к своему ребёнку, и в который раз за вечер щемило невыносимой болью. В эту минуту она отчётливо ощутила, что чувствовала тогда её мать, когда совершала тот обман, приведший к столь плачевным результатам. «Я прощаю, я всех прощаю, потому как, всё поняла! А тебя, доченька моя родная, поздравляю с днём рождения! Но это и мой праздник, даже двойной. В этот день, ровно пятнадцать лет назад, я родила тебя, но так случилось, что я всё забыла. И не зная о тебе, все эти годы страдала от того, что не могу иметь детей. Когда-то я потеряла тебя, а теперь нашла. Боже! Какое счастье! Господи, Ты слышишь меня? Я счастлива!

Протянув руку, Стефания погладила незнакомца по волосам и сказала: «Вы делаете мне предложение? А ведь мы даже не знакомы и я не знаю Вашего имени. Так не честно, силы не равны и потому я вынуждена сдаться на благородную милость победителя. И всё же, как Вас зовут?» Только-что, так долго говоривший гость, вдруг смутился и молча закивал, от волнения, комок в горле мешал ему ответить вслух, но он попытался. Голос куда-то пропал и губы его произнесли непонятный звук. Со второй попытки получилось: «Платон, меня зовут Платон и я прошу…, - но тут неожиданно вмешалась Тая, на полном серьёзе выдала: «Ну, хватит вам уже, познакомились. Теперь поцелуйтесь, родители, я сто лет этого ждала!

В эту ночь ликовала Вселенная!!!