Джемма

            Жена и дочери, наконец, покинули квартиру, отправившись укреплять свою неземную красоту в спа-салон на Покровке. Теперь можно спокойно сесть за компьютер, чтобы поработать в тишине, пока эти амазонки будут достигать верха совершенства, на мой взгляд, и так безупречной внешности.

            Не выключенный телевизор в зале отвлекал, пришлось идти разбираться с нарушителем спокойствия. Какой-то сериал остался недосмотренным из-за поспешного бегства зрительниц на более важное мероприятие. Мыльная опера из жизни отечественных олигархов явно попахивала плагиатом. Сюжет «Американской трагедии» был нагло перенесен в российскую глубинку на сто лет вперед с заменой имен заокеанских героев на их славянские эквиваленты. Сценаристы выбрали самый легкий путь и беспроигрышный вариант, рассчитывая, что современные домохозяйки вряд ли читали Драйзера.

            Я подошел к большому книжному шкафу и с гордостью посмотрел на свою домашнюю библиотеку, которую начал собирать еще отец. Сейчас интернет сделал доступным сочинение любого автора, но шелест живых страниц и трепет настоящей бумаги ему не передать.

            Достав с полки томик в дерматиновом переплете, моя рука с любовью погладила лоснящуюся обложку. Из толщи страниц слегка выглядывал маленький уголок закладки. В книгу была вложена старая открытка, вытащив которую, я стал с интересом рассматривать. Пожелтевшая почтовая карточка со следом изгиба посередине сохранила потертое изображение черноморского побережья Пицунды с песчаным пляжем в окружении вековых сосен. Перевернув раритет на обратную сторону, можно было прочитать послание из прошлого, отправленное мне согласно штампу отделения связи более тридцати лет назад: «Лети с приветом, вернись с ответом. С любовью, твоя Джемма». Максимально лаконичное и эмоциональное письмо спровоцировало скачек памяти в бесшабашную юность.

            …По окончании первого курса института наступило мое дебютное студенческое лето. Отец через заводской профком достал мне путевку в пансионат на черноморское побережье Абхазии. Собственно, пансионат, это громко сказано. Предприимчивый местный армянин сдавал по договору аренды свой большой двухэтажный особняк. Перегородив комнаты тонкими фанерными перегородками, он нарезал из помещений дома множество узких спальных отсеков, рассчитанных только на размещение кроватей и тумбочек из расчета одна на двоих. Даже кухню он приспособил под номер «люкс» из-за ее габаритов.

В Пицунде, тогда еще поселке городского типа, общепит был представлен тремя объектами: столовой, рестораном и открытой площадкой-баром, работающей в вечернее время. В столовую всегда стояли огромные очереди, а в ресторане постоянно не было мест, да и цены там кусались. Что касаемо бара, то «топка» моего молодого организма не могла дожидаться наступления темноты, чтобы заправиться – есть хотелось весь день. Но я нашел выход из положения. Потолкавшись утром на местном рынке, мне удалось договориться с одной теткой на предмет организации питания у нее на дому в беседке посреди сада. Естественно за предоплату. Чтобы обеспечить поварихе рентабельность услуги, я подбил троих таких же голодных оболтусов из пансионата вступить в мою компанию. Харчи обходилось нам не дороже чем в столовке, зато качество еды и размеры порций были на порядок выше, а главное, никаких очередей - все по расписанию. К тому же за дополнительную плату хозяйка могла продать недорогое домашнее вино и даже чачу.

Обеспечив себя гарантированной кормежкой, я отправился к морю.  Песчаное побережье незаметно выскальзывало из кристально-прозрачной воды и, немного покрасовавшись на солнце, растворялось в гребне гигантских сосен реликтового леса. Просто благодать для живописцев и маринистов, а для отпускников земной рай.

Разбежавшись, я промчался сквозь фейерверк сверкающих брызг и, вытянув вперед руки, прыгнул. Словно в парное молоко окунулся - красота! Первое погружение в обитель Афродиты ни с чем не сравнить. Потом плавание превращается в обычную водную процедуру, но первый нырок это как поцелуй морской нимфы.

Наплававшись, выбивая ладонями из ушей, пристроившуюся там как рак-отшельник воду, я не торопясь выходил на берег, подставляя разгоряченное тело ласковому массажу утреннего бриза. Еще издалека мой зоркий глаз уловил странное скопление мужчин на фоне беспорядочно разбросанных по побережью загорающих тел. Если это любители преферанса или шахмат, то есть возможность неплохо и с интересом провести время.

Подойдя ближе, я увидел, что внимание группы молодых кавказцев было приковано вовсе не к игре, а к молодой девушке, лежащей на белом махровом полотенце. В моих планах лирические похождения предусматривались на вечер, поэтому напрашивалось разумное решение пройти мимо, чтобы избежать приключений на свою задницу, поскольку серьезный вид мускулистых парней вызывал большие сомнения в благополучном исходе нового романтического знакомства. Однако я был бы не я, если бы сдался без боя. В трех шагах от этой конкурирующей команды мое худосочное тело сорок шестого размера плюхнулось на обжигающий песок, словно судак в панировочные сухари. Сквозь строй обнаженных мужских ног я пытался рассмотреть предмет вожделения потомков Абхазского царства, что-то оживленно заливающих на местном диалекте неприступной красотке. Стройная загорелая женская фигурка выглядела выше всяких похвал. Наконец она повернулась в мою сторону, и стало возможным разглядеть ее лицо.

Тысячи воинствующих Амуров одновременно выстрелили мне в сердце своими пропитанными ядом любви стрелами. Юная Анастасия Вертинская, чей образ Ассоль в фильме «Алые паруса» свел с ума миллионы мужчин, скользнула по мне скучающим взглядом своих огромных глаз, не уступающих по глубине Черному морю. Сходство с актрисой было сногсшибательным. Несмотря на палящее южное солнце, меня прошиб озноб – совсем рядом в окружении поклонников лежала девушка моей мечты.

Неожиданно подошедший к этой компании парень, как позже выяснилось брат красавицы, что-то грубо сказал землякам. Завязалась оживленная перебранка, после которой расстроенные ухажеры с недовольством разошлись. Немного пожурив сестру, родственник тоже удалился. Девушка осталась одна. Нужно было срочно действовать, а меня сковала непривычная робость, которую я прежде никогда не испытывал при знакомстве с противоположным полом.

Пока в голове прокручивались варианты нестандартного обольщения очаровательной абхазки, «Ассоль» величественно встала и походкой лани направилась к воде. Мои прикрытые ладонью от навязчивого солнца глаза, словно под гипнозом любовались грациозными движениями прекрасной русалки, плавно рассекающей морские просторы. Когда плывущая богиня начала катастрофически удаляться, превращаясь в точку, резко прошло оцепенение и стало ясно, что дальше медлить нельзя. Два года тренировок в секции по плаванию не прошли даром. Приближаясь к объекту своего обожания, я продолжал выискивать способы наиболее эффектного знакомства, дающие шанс на дальнейшее развитие отношений. Мы заплыли настолько далеко, что ближайших плавальщиков стало почти не видно. Возникшая было мысль про романтическое спасение юной купальщицы, разбилась о риф ее мастерства держаться на воде. В сравнении с джигитами, которые пытались охмурить девушку, моя худощавая фигура явно проигрывала. Но те атлеты потерпели полное фиаско, значит, вся надежда возлагалась на смекалку и находчивость. И тут вспомнилось высказывание Льва Толстого: «Мы любим людей за то добро, которое мы им сделали». Гениально!

Не давая повода Станиславскому воскликнуть «не верю», я стал тонуть. Изображать утопающего после того, как отмахал баттерфляем почти километр, было совсем не просто. Нужна убедительная демонстрация судороги ноги с последующим фатальным исходом, но так, чтобы на самом деле не «откинуть ласты» от излишнего рвения. Пришлось очень стараться. Взбивая руками воду, словно миксер и издавая нечленораздельные звуки, мне удалось привлечь внимание девушки. Она остановилась и повернулась. Наверное, я все-таки переиграл, потому что, не поверив в реальность происходящего, надменная девчонка решила продолжить свое купание. Видно у меня не первого возникла идея подобного способа знакомства с этой красоткой. Минуты через две я сообразил, что могу так колотить воду до вечера без какого-либо успеха. Пора тонуть «по-настоящему». Личный рекорд задержки дыхания у меня составлял девяносто секунд. В этот раз требовалось превзойти себя. Предательская вода неудержимо выталкивала на поверхность, и следовало приложить немалые усилия, чтобы не всплыть. Наконец мои титанические старания были вознаграждены. Наивная глупышка купилась на разыгранную театральную постановку. Сделав в мою сторону несколько сильных гребков, она подплыла ко мне и нырнула.

Процесс транспортировки моей «полуживой» персоны на берег вызвал полный восторг. Оставив узкие щелочки между ресницами и нижними веками можно было с наслаждением любоваться обнаженным девичьим телом, лишь слегка прикрытым лоскутками купальника, подчеркивающего все пикантные выпуклости, впадинки и прочие детали. Но главное, я это тело чувствовал! Гребя одной рукой к пляжу, другой девушка прижимала мой «коматозный» организм к себе. Упругие груди, восхитительные бедра и округлая попка приводили в состояние эйфории при каждом прикосновении. Из-за этой близости кружилась голова, и приходилось с трудом сдерживался, чтобы не дать рукам воли. Требовалось изображать потерю сознания и мужественно терпеть. Боже, как же мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно! Предвкушение момента, когда девушка, вытащив на берег мои «утопшие» останки, начнет делать искусственное дыхание «рот в рот», вызывало священный трепет.

Но тут неожиданно появился ее брат, цепко перехватив мою талию. Другого выхода не оставалось, как начать «приходить в себя». На берег я выбирался уже самостоятельно, лишь поддерживаемый под руки своими спасителями. Изображать «болезненное» состояние пришлось еще некоторое время, чтобы не вызвать подозрение.

Девушку звали Джемма, а ее брата Заур. Они настояли на том, чтобы проводить меня до дома, так как я отказался идти в медпункт, где доктор мог раскрыть мое лицедейство. В пансионате я был сразу уложен в кровать. Взяв с меня слово, придерживаться постельного режима и сегодня никуда не выходить, новые знакомые ушли, пообещав, что кто-нибудь из них обязательно еще наведается вечером. Однако голод не тетка, и мне все-таки пришлось по-тихому смотался на заранее оплаченный обед. Потом приятели по совместной кормежке уговорили сыграть в футбол, после которого появилось непреодолимое желание завалился спать. День выдался чересчур активным, так что нужно было немного отдохнуть.

Проснулся я от чьего-то пристального взгляда. На краю кровати сидела Джемма, пришедшая, как и обещала, справиться о состоянии здоровья спасенного ею утром горемыки.

Господи, как же она была красива! Легкое облегающее  полупрозрачное платье подчеркивало контуры ее обворожительной фигуры, а обнаженные руки и ноги казалось, были выточены из слоновой кости. Овал лица был безупречен, как у мадонны. Глаза с опахалами бархатных ресниц вызвали бы зависть даже у Джоконды. Создавалось впечатление, что над носиком и губками колдовал сам Фаберже. Зубки напоминали жемчужное ожерелье, а цвет лица подражал спелому персику. Изумительные каштановые волосы шелковистыми волнами спадали на плечи. Босоножки на высокой шпильке являлись огранкой ее восхитительных лодыжек, а выглядывающие розовые пальчики хотелось съесть. Если бы в тот момент я мог рассмотреть себя со стороны, то вряд ли остался доволен идиотски восторженным выражением своей физиономии с открытым ртом и выпученными глазами.

- Как ты себя чувствуешь? – взмахнув ресницами, словно бабочка крылышками, произнесло очаровательное создание, осветив мир своей улыбкой.

Словно рыба, выброшенная на сушу, я судорожно глотал воздух:

- Спасибо, хорошо, - дальше развивать связную мысль у меня уже не было сил и возможности из-за спазма в горле. Такого со мной еще никогда не случалось. Кажется, я смертельно влюбился. Влюбился по уши. До чертиков, до умопомрачения!

С девушками у меня никогда не было проблем. Выбирал всегда самых красивых. Я любил и умел завоевывать женские сердца, но долго встречаться с одной и той же не мог, они все мне казались недостаточно идеальны. И вот судьба преподнесла мне в подарок совершенство.

Наконец, преодолев робость, я пригласил Джемму на свидание. Она, немного поколебавшись, согласилась. Мы пошли гулять в парк. В Пицунде, это часть соснового леса с асфальтированными дорожками безопасными для дамских каблучков. Немногочисленные скамейки все были заняты, но для нас это было не важно. Держась за руки, мы неторопливо прогуливались, иногда, словно случайно, задевая друг друга бедрами. В этот момент какая-то искра пронзала тело, а сердце начинало учащенно биться. Свет уличных фонарей мазками своих теней создавал неповторимый таинственный макияж южного вечера. Я тараторил без умолка, помогая себе жестикуляцией свободной руки. Поток стихов и смешных историй бил из меня фонтаном. Джемма загадочно молчала и лишь иногда слегка улыбалась, когда слышала очередную шутку.

Время пролетело, а точнее пронеслось незаметно. Абхазские женщины придерживаются строгих правил, так уж у них заведено. Ровно в одиннадцать вечера Джемма должна была вернуться домой, а мы даже ни разу не поцеловались. Правда, я и не стремился форсировать события, уважая менталитет девушки, которую полюбил.

Стоя у калитки каменного забора ее дома, мы наслаждались последними минутами свидания. Словно гром среди ясного неба прозвучало неожиданное  известие, что завтра утром они всей семьей уезжают на свадьбу какого-то дальнего родственника. Увидев мою растерянность, Джемма улыбнулась и добавила, что вернется не позже, чем через неделю, а скорее всего даже раньше. Быстрый легкий поцелуй в щеку был ее извинением за грустное сообщение и одновременно авансом на будущее. Я даже не успел обнять девушку, как дверь захлопнулась у меня перед носом.

По дороге домой в моей душе бурлил водоворот чувств. С одной стороны мне хотелось плясать от счастья, с другой, горечь разлуки отдавала болью в сердце. «Ничего, это только первый день нашего знакомства», - утешал я себя, рисуя в мечтах картины следующих встреч.

Пять дней прошли в томительном ожидании. Я не собирался знакомиться с другими девушками, как-будто сохранял верность той, с которой провел один единственный целомудренный вечер. А ведь мне было ровным счетом ничего не известно о своей возлюбленной, кроме того, что ее имя имело итальянское происхождение. Это придавало некую таинственность ее образу, как и загадочная немногословность. Только умеющие слушать могут так выразительно молчать. 

Вернувшись с пляжа на шестой день, я обнаружил на своей кровати записку: «Сегодня вечером в парке. Джемма». Моя койка чуть не развалилась от радостных прыжков, а из горла вырвался счастливый крик.

В четыре часа дня я уже находился на месте встречи. Джемма появилась в семь. Она шла, словно парила над землей. Нет, это не была походка манекенщицы, скорее императрицы - столько грации и достоинства отражалось в ее движениях. Бирюзовый шифон коротенького платьица позволял немного пококетничать белоснежному нижнему белью, игриво проглядывавшему сквозь тонкую ткань. Изумительные стройные ножки с восхитительно аппетитными коленками притягивали взор, словно магнит. При приближении красавицы мужчины выворачивали шеи, даже те, которые были с дамами. И ветер не мог остаться равнодушным к этой прелестнице. Он пытался продемонстрировать всем, что женские волосы могут обладать магической силой, особенно отдельные шаловливые пряди, если их неожиданно забросить на лицо, заставив обладательницу этой роскоши сделать поправляющий жест, сводящий с ума.

Мы снова совершали променад среди буйства вечнозеленой природы. Тешащие мое мужское самолюбие завистливые взгляды праздношатающихся гуляк сначала вызывали удовольствие, но вскоре начали раздражать. К тому же ужасно хотелось, наконец, уединиться со своей любимой, а не бродить среди этой разношерстной толпы. Выбор был не велик: либо лес, либо пляж. Наличие романтического вида на море и огромного небосвода, готового с наступлением сумерек развернуть грандиозное звездное представление, подтолкнуло ко второму варианту.

Джемма, сняв босоножки, игриво помахивала ими, как я догадался, чтобы преодолеть почему-то возникшую по отношению ко мне робость. Наверное, я несколько перестарался, подавив ее своей эрудицией. Девушка взяла меня под руку, и мы пошли к морю. В это время суток пляж практически пустовал, но отдельные энтузиасты все еще надеялись насладиться морскими ваннами. Пришлось идти дальше, туда, где нам никто не помешает. Пройдя метров триста, мы увидели брошенную шлюпку с прогнившим дном. Но главное, внутри сохранилась пара целых лавок, на которые можно было присесть. Кто-то оттащил лодку ближе к лесу, превратив ее в идеальное место для встреч влюбленных.

Моя болтовня явно нравилась девушке: что-что, а язык у меня хорошо подвешен. Не замолкая, улучшив момент, я незаметно приобнял Джемму сзади. Она не сопротивлялась, а наоборот придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. Этим движением была сорвана предохранительная чека с осколочной гранаты страсти – мощный взрыв вдрызг разнес мозг. Ударная волна накрыла обоих. Обезумев, я обнял девушку двумя руками и неистово поцеловал. Объятие становилось яростнее, а поцелуй дольше и жарче. Девичье тело затрепетало, и колдунья, как виноградная лоза обвила мою шею и затылок. Говорить словами дальше стало бессмысленно. Диалог вели наши слившиеся губы и колотящиеся сердца. Руки больше не подчинялись погибшему рассудку, а действовали самостоятельно. Сквозь тонкое платье был исследован каждый участок сокровенного тела. Но этого показалось мало, и пальцы как голодные хищники потребовали живой плоти. Они ринулись под ткань. Почувствовав теплоту совершенной кожи, атаку помешательства было уже не остановить. Стало трудно дышать, но губы отказывались разъединяться, даже под страхом смерти. Вечер вылил на природу свою магическую тушь, превращая все вокруг в черный квадрат Казимира Малевича. Трепетные руки превратились в наши глаза. Мои ладони наполнились силой Пигмалиона, и я начал лепить из податливой тьмы свою Галатею.   

Вакханалия любви была внезапно прервана на полпути. Кто-то громко звал Джемму. И этот кто-то был ее брат. Упиваясь напитком любви, мы упустили из вида такой важный фактор, как неумолимое время. Пока Заур подходил, мы судорожно приводили себя в порядок, насколько это было возможно в кромешной темноте. Тут девушка схватила меня за руку и потащила в лес. Я хотел ей сказать, что глупо скрываться и нужно объясниться с ее братом, ведь мы любим друг друга. Но Джемма прикрыла мой рот ладонью и тихо шепнула: - Все потом.

Ничего не понимая, я подчинился настойчивости девушки, и мы трусливо сбежали, как нашкодившие школьники. Юная абхазка без всяких объяснений не разрешила проводить ее до дома, а назначила мне встречу на завтрашнее утро в парке.

На другой день я, как только проснулся, быстро умылся и рванул на встречу. Девушка появилась ближе к обеду. Джема была очень взволнована. Из ее сбивчивой речи мне удалось лишь понять, что у нее дома состоялся очень неприятный разговор с родственниками. Тогда я заявил, что сам переговорю с ними, но любимую в обиду не дам.

- Приходи сегодня вечером в ресторан, там и поговорим, - Джемма не захотела дальше продолжать разговор и заторопилась домой. – Не провожай меня, все решим вечером.

В ресторан Джемма пришла в сопровождении четырех мужчин. Кроме Заура у девушки было еще два старших брата, а возглавлял делегацию ее отец, который первым и начал разговор. Выяснилось, что Джемме еще не исполнилось восемнадцати, и она находится под бдительным присмотром мужчин рода. Против нашей любви они ничего не имеют против, но зная характер и темперамент девушки, родственники опасаются, как бы она не наделала глупостей. Решение суровых абхазцев было однозначным: до ее совершеннолетия встречаться с ней мы больше не будем, и до конца лета она отправляется гостить к своей тетке в Сухуми. Единственное, что нам разрешили, так это переписку. Наш роман становился почтовым.

В конце февраля письма от Джеммы перестали приходить. Я уже хотел было, бросив все ехать в Пицунду, когда вдруг однажды вечером раздался телефонный звонок. Звонил Заур. Он сообщил, что отметив свое совершеннолетие, Джемма вышла замуж за абхазца, с которым еще в детстве была помолвлена. Родительская воля у гордых горцев – закон. Просто средневековье какое-то! Все мои аргументы, что мы живем в двадцатом веке и нужно считаться с мнением близких были пресечены одной фразой: «Прости, но это наша жизнь и наши законы, которые достались нам от предков и не нам их менять».

Я твердо решил не сдаваться и после окончания летней сессии обязательно ехать в Пицунду и добиваться, чтобы брак девушки с нелюбимым человеком был расторгнут. Джемма позвонила мне сама в конце мая. Она сказала, что беременна и любит своего мужа. Но по ее голосу я понял, что девушка с трудом сдерживает рыдания.

Сессию я завалил, и мне пришлось в июне подгонять «хвосты». Разделавшись с учебой, нужно было срочно решать наш вопрос с Джеммой. Сразу был куплен билет в Сочи, откуда через Гагру можно было добраться в Пицунду.

Я уже подходил к дому, где жила моя возлюбленная, когда заметил, что мне навстречу идут беременная девушка и заботливо держащий ее под руку молодой абхазец. Это были Джемма с мужем. Они о чем-то весело болтали, а меня просто не заметили. Спрятавшись в тени деревьев, я наблюдал, как счастливая пара прошла в калитку. Больше мы не виделись.

…Телевизионная реклама без объявления войны вдруг взорвалась посреди сериала сверхмощным криком: «А вы знаете, что переплачиваете за упаковку?» Поборов желание запустить в кинескоп стулом, я взял пульт и успокоил распоясавшийся «Панасоник». В руке была зажата старая открытка с изображением черноморского побережья в окружении соснового леса.  Перевернув карточку, я снова прочитал: «Лети с приветом, вернись с ответом. С любовью, твоя Джемма». На журнальном столике лежала «Американская трагедия» Теодора Драйзера.

«Как молоды мы были…» - в голове вдруг явственно зазвучала песня в исполнении Александра Градского. Я опять взглянул на открытку и, вздохнув, грустно улыбнулся. «Ничто на Земле не проходит бесследно, и юность ушедшая все же бессмертна», - взял на октаву выше знаменитый певец.

Открытка была возвращена в середину книги, которая в свою очередь заняла пустующее место на полке книжного шкафа. «Как молоды мы были, как молоды мы были, как искренно любили, как верили в себя», - продолжал петь Градский, но я уже направлялся в кабинет, чтобы побыть наедине со своими мыслями, пока не вернулись с процедур мои шумные любимые женщины. Жизнь продолжается.