Она приходит с вдохновеньем

По мотивам песни Леонида Федорова и
Владимира Волкова - «Таял 2».

Очередная ночь, где-то между концом февраля и началом марта. Небольшая квартира недалеко от центра. В комнате возле окна стоит кресло. В кресле сижу я и в руках у меня гитара. На улице идет снег. Крупные хлопья, подхваченные частыми порывами ветра, кружат гипнотическую карусель. Однако, на земле не видно сугробов. Снег, едва коснувшись земли, начинает таять. Так много усилий, а в результате только лужи и грязь. Весна на пороге.
Я медленно перебираю струны, наигрывая какие-то этно-мотивы. В комнате темно. Электричество? Нет, сегодня только акустика.
Ночные шорохи, свист ветра за окном, отзвуки проезжающих машин, голоса случайных прохожих создают причудливую отрывистую и в тоже время обтекаемую музыку. Музыку ночи. Такую странную, неопределенную, но такую завораживающую. Всегда разную композиционно, но одинаковую стилистически.
Сидя в кресле и являясь частью сегодняшней ночи, я ловлю ломаный ритм этого виртуозного ансамбля и вливаюсь в общую какофонию ночных звуков. Ночная музыка на каком-то эфирном уровне переплетается с моей мелодией, и масса звука понемногу начинает заполнять комнату. Клубами она поднимается вверх, скапливается под потолком, стекает вниз по стенам на пол и вновь поднимается вверх, кружится под люстрой, заполняет все щели, и вот я уже сижу по уши в этом этно-шаманском эмбиенте.
Взгляд скользит по комнате, не задерживаясь ни на одном предмете. Смотрю в окно. На улице светит фонарь как всегда бледно-желтым, почти белым светом, и в этом свете мечется бесконечный рой снежинок. Начинают вспоминаться события минувшего дня.
Мы с группой выступаем на сцене одного из местных клубов с акустической программой. Обычный концерт, обычная клубная публика, есть и случайные зрители, и наши поклонники. Периодически смотрю в зрительный зал, слежу за реакцией слушателей. Совершенно неожиданно для себя выделяю из них одну девушку. Объяснить этот поступок я смог не сразу. У нее были интересные черты лица, но даже не это стало главной причиной моего внимания. Девушка весь концерт стояла неподвижно. Зрители вокруг кивали головами в такт музыке, периодически пританцовывали, махали зажигалками во время особо лирических композиций, да просто переминались с ноги на ногу. Она же оставалась статичной, какую бы музыку мы ни играли. Ее взгляд, восхищенный, нежный и… влюбленный был прикован к нашему басисту. Помню, что тогда я ощутил странное чувство и сейчас я понимаю, что это была просто зависть. «Не на меня…»
Однако, товарищ басист в тот момент никого и ничего не замечал, находясь под действием каких-то новых стимуляторов. Расширив до предела сознание, он, казалось, растворился в звучащей музыке и присутствовал с нами на сцене только физически. Закрыв глаза, он играл чертовски виртуозно, периодически уходя в импровизацию, но ни разу не выбившись из ритма композиции.
И девушка смотрела на него как на гения, и он был гением в те минуты.
Снег… причудливый танец…
Мы сидим в гримерке перед концертом. Каждый занят своим делом. Ребята начинают обсуждать завтрашнюю запись в студии… басист достает из рюкзака небольшую металлическую коробочку с белым черепом на крышке, мурлыча себе под нос… я что-то наигрываю на гитаре… голоса… свет.
Картинка перед глазами начинает расплываться, тускнеть, и я погружаюсь в блаженный мир сновидений.
Теряется целостность композиции. Пальцы все медленнее перебирают струны. Потом тишина. Покой.
И-у-и-у… звук нарастает И-У-И-У!!!
Вздрогнув, я возвращаюсь из желанного небытия к реальности. Быстро взглянув в окно, я увидел, как мимо дома пронеслась пожарная машина и скрылась за поворотом, разрушив на несколько секунд своей сиреной мерную композицию ночного ансамбля.
Сон улетучился. Я потер глаза и отложил в сторону гитару. Звук, скопившийся в комнате за время часового концерта, стал настолько плотным, что стало тяжело дышать. «Нужно проветрить помещение, - подумал я, - да и мозги заодно». Ближайшим источником свежего воздуха было окно. Я встал с кресла и открыл створки. Ночь ворвалась в комнату. Вихрь снежинок резанул по глазам, холодный и сырой воздух немного стянул кожу на лице, но я рискнул и сделал вдох. Горло сжалось резкой болью. Выдох. Второй вдох и боль перетекла глубже, сдавила грудь, но в голове прояснилось. Выдох. Собирая силы перед третьим вдохом, я подумал, что хорошо было бы…
- Дзззынь! - истерически завопил телефон. Резко повернувшись в его сторону, я со всей накопленной силой сделал третий вдох, но легкие наполнил уже не будоражащий холодный, а все еще плотный и удушливый комнатный воздух. Не получив положенную долю живительного кислорода, легкие резко сжались, и я закашлял.
- ДЗЗЗЗЫНЬ!!! - телефон требовал, чтобы я обратил на него внимание. Прикрыв створки, я отошел от окна и поднял трубку.
- Кхе-кхе, - я немного прокашлялся, - Да, слушаю.
- Доброй ночи. Не спишь еще? – раздался в трубке голос Толика, солиста нашей группы.
- Да, вот как раз собирался, - ответил я.
- Значит я вовремя. Ты же помнишь, мы завтра начинаем в студии писаться?
- Помню, конечно.
- Так вот, со мной только что связался Егорыч (Егорыч – это наш директор). Короче, гулянка у него там какая-то со спонсорами идет. Послушали они наши демки в очередной раз и сказали, что одна из песен не подходит для записи. Чего-то им не понравилось.
- Так они там пьяные все, - я представил еле стоящего на ногах Егорыча в обнимку со спонсорами и сразу, почему-то, страшно захотелось зевнуть.
- Ну да, и все-таки сказали, что писать они ее не будут.
- И что делать? – я вздохнул.
- Написать новую. У меня тут родилась идейка насчет текста, вот послушай…
- Подожди, - оборвал его я, - то есть сочинить песню за 2 дня? – я посмотрел на часы, - за полтора дня?
- Ну да, чтоб к послезавтра… - он, видимо тоже посмотрел на часы, - то есть на завтра было уже что писать. Я тут придумал…
- Стой, стой. Может они протрезвеют и все переиграют, как думаешь?
- Все возможно, но надо быть подготовленными. Я предупредил остальных.
Я замолчал. Да, придумывать по заказу – хуже некуда.
- Ну, ты подумаешь? – голос Толика исказился и прозвучал как-то смешно.
- Хм, если ОНА придет, будет новая песня.
- Ах, да, я забыл, без НЕЕ ж никуда.
Мне не понравился его сарказм.
- Не надо так, каждый творит, как может, - голос мой прозвучал как-то очень серьезно.
- Извини.
- Ладно, я подумаю.
- Хорошо. Тогда, до завтра.
- До сегодня.
Я положил трубку, снова подошел к окну и сел в кресло. Снегопад усилился.
«Если она придет…», - повторил я себе. ОНА… Она всегда приходит в удивительные минуты вдохновения, является его вестником, может причиной, а может и следствием. Кто-то предпочитает говорить «меня посетила муза» по окончании сеанса вдохновения, результатом которого явилось некое произведение искусства в той или иной форме. Но я не верю, что ОНА – это персонаж давно ушедшего времени и канувшей в лету культуры и религии. Нет, здесь что-то другое.
Я закрыл глаза, попытался очистить голову от мыслей и сосредоточился на окружающих меня звуках. Вначале пришло ощущение расширяющегося вокруг пространства. Перед глазами стали возникать черно-белые пятна, которые плавно перетекали в цветные. Через время появилось ощущение, что в комнате присутствует еще кто-то. «Она здесь…», - подумал я, но не стал открывать глаза, чтобы в этом убедиться, потому что знал, что никого не увижу. Так всегда бывало раньше. Раньше. Но сегодня удивительная ночь.
Цветные пятна начали приобретать подобие неких образов. Я добавил настроения, чтобы закрепить эффект. То, что я ощущал в данный момент, можно было бы назвать «созидательной грустью». Неясные образы собирались в осмысленную картину.
Я стою на крыше многоэтажки и смотрю на ночной город. Первые несмелые нотки прозвучали у меня в голове, зародился ритм. Началось.
Небо было ясным, светила огромная желтая луна. Зародившаяся мелодия окрепла, стала звучать более уверенно. Была она медленной и грустной, но такое уж было задано настроение. Я смотрел на луну, луна смотрела на меня. В голову закралась странная мысль: «Если луна смотрит на меня, значит она – глаз». Луна стала вытягиваться в эллипс и заострилась по бокам. Ее пятна слились в центре, напоминая зрачок. Луна-глаз вдруг подмигнула мне, и я подмигнул в ответ.
В звучащей мелодии стали проскакивать нотки тревоги. Луна вновь стала сама собой, однако, увеличилась в размерах и начала расти. И чем больше она становилась, тем ярче был ее свет. Я сделал несколько шагов назад и, разогнавшись, прыгнул с крыши. Нотки тревоги сменил секундный страх, а затем пришла ярость, ритм возрастал.
Вниз я падал очень медленно. Внезапно тело охватил жар. Из груди вырвалась вспышка огня и пепел, подхваченный порывом ветра, упал на мокрый асфальт. Я стал огненным шаром. Чувство падение сменилось ощущением полета. Я устремился вперед и вверх. Мелодия переполнилась восторгом и движением. Теперь казалось, что не окружающий мир творит мелодию, а наоборот, музыка диктует происходящее.
Луна разрослась до гигантских размеров и покрыла полнеба, но продолжала увеличиваться. Я понял, что моя цель – поразить проклятую луну, пока она не поглотила все небесное пространство. Из шара я превратился в стрелу, и скорость полета увеличилась. Но вдруг музыка стала звучать тише, картинка расплывалась. Видение разваливалось, и я не мог его больше удерживать. Но больше и не нужно было. Мелодия прозвучала, и этого было достаточно. Небольшая вспышка и темнота.
Я открыл глаза. За окном все еще шел снег. Теперь нужно было записать услышанную музыку. Встав с кресла, я подошел к письменному столу, взял графленый лист бумаги, карандаш и стал записывать. Вступление далось легко, а вот основную мелодию нужно было подбирать. Я встал из-за стола и направился к креслу, возле которого стояла гитара, но, сделав несколько шагов, остановился, и ноги мои словно вросли в пол.
На диване сидела девушка. Несколько секунд я смотрел на нее, не моргая, отчего начали болеть глаза. Гримаса удивления немного перекосила мое лицо, но вызвано это удивление было скорее не самим фактом присутствия незнакомки в комнате, а тем, что девушка напоминала скорее привидение, нежели живого человека: в полумраке комнаты она сияла каким-то бледно-болезненным светом и была… прозрачной. Не выдержав, я интенсивно заморгал и стал судорожно тереть глаза руками. «Не может быть!», - твердил я себе. Законного страха не было и, продолжая тереть глаза, я поймал себя на том, что хочу увидеть ее снова, когда их открою. Медленно досчитав до трех, я убрал руки от лица, посмотрел в пол, дождался, пока зрение обретет фокус и медленно перевел взгляд на диван. Девушка по-прежнему сидела на том же месте, но в ней произошли некие изменения – пропали свечение и прозрачность, чему я был несказанно рад.
Удивление мое сменилось любопытством. Пришло время познакомиться с ночной гостьей. Я вознамерился подойти ближе, однако ноги все еще отказывались выполнять указания мозга. Я хотел заговорить, но, похоже, язык был склонен поддержать бунт, устроенный нижними конечностями. Все, на что меня хватило, это выдавить из себя нечленораздельные звуки. Девушка улыбнулась, и улыбка ее была прекрасна, как и она сама. Это была не красота лиц с обложек глянцевых журналов. Совсем нет. Пауза, повисшая в воздухе, позволила мне рассмотреть незнакомку. В ее лице удивительным образом сочетались восточные черты и большие светлые глаза – интересное и запоминающееся лицо, люблю такие. Длинные рыжие волосы падали крупными кудрями на хрупкие плечи. Одета она была в длинное белое платье.
Я почувствовал, что пауза затянулась. Девушка смотрела в окно и молчала. Нужно было предпринять вторую попытку завести, наконец, разговор. Я немного прочистил горло, похоже, способность говорить вернулась ко мне. Назревал самый ожидаемый и банальный вопрос, который мог задать человек в моей ситуации, и только я вознамерился его озвучить, как в голове внезапно прозвучал отрывок мелодии, которую несколькими минутами раньше я пытался перенести на бумагу. Музыка звучала настолько тихо, и казалась такой далекой, что я закрыл глаза, чтобы попытаться лучше ее расслышать. И тут меня захлестнуло знакомое чувство чьего-то присутствия, которое приходило с вдохновеньем. Музыка приблизилась, зазвучала громче. И все встало на свои места. Воистину, сегодня удивительная ночь.
- Это ты?! – выпалил я на одном дыхании, отчего фраза прозвучала скорее не как вопрос, а как утверждение. Я был уверен в том, что она поймет, что я имел ввиду.
Девушка повернулась и посмотрела на меня. Глаза наши встретились, и я почувствовал, что хотя взгляд ее и обращен в мою сторону, смотрит она скорее сквозь меня, в пустоту.
- Да, это я, - голос ее прозвучал тихо и задумчиво.
Мои догадки подтвердились. Именно эта прекрасная девушка, эта таинственная незнакомка незримо присутствовала рядом со мной в те удивительные минуты вдохновения, являясь их вестником, причиной, а, может, следствием. Мозг самопроизвольно генерировал множество вопросов, от причин и механизма ее материализации до простейшего «Как Ваше имя?». Но, ни один из них я не задал. Любые вопросы казались глупыми. Я растворился в данности. Я существовал только здесь и сейчас. Прошлое рухнуло как скала и ушло в небытие. Будущее же казалось таким далеким, а потому неважным. Время застыло, и секунды стали часами.
- Потанцуем? – тихо произнесла она. Поистине, самый неожиданный вопрос.
- Я плохой танцор, - смутившись, я опустил глаза. К сожалению, это была чистая правда.
- Не важно. Потанцуем? – ее голос зазвучал тверже.
- Давай, - согласился я.
Подойдя ближе, я подал ей руку. Она приняла предложение. Ее хрупкие пальцы легли мне на плечи, я обхватил ее талию. Она стояла совсем близко, но взгляд ее по-прежнему был направлен куда-то сквозь меня, за пределы этого мира.
В голове родилась мысль, о том, что сложно будет танцевать без музыки человеку, который и под музыку плохо танцует. И музыка пришла. Негромкая и вязкая она заполнила пространство вокруг. Мы стояли посреди комнаты. Я смотрел в ее глаза, и мир вокруг растекался яркими пятнами. В душе родились покой и умиротворение.
Комната вокруг нас растворилась, и мы очутились в черном пространстве, мерно покачиваясь на волнах чудесной мелодии. Похоже, что время здесь не имело власти. Казалось, что наш танец длится вечность. Время от времени моя гостья вновь обретала прозрачность, но, стоило мне на несколько секунд зажмуриться, как все возвращалось на свои места.
Я пропустил тот момент, когда окружающая обстановка снова изменилась. Теперь мы танцевали посреди знакомой мне улицы. По-прежнему шел снег. Асфальт был мокрый и грязный. Дул холодный ветер, но я не чувствовал холода. По телу продолжало изливаться успокаивающее тепло. Улица пустовала, не было ни прохожих, ни машин. Одинокий фонарь теперь излучал не болезненный, а ярко-желтый свет.
Прошло несколько секунд (а может часов) и вдруг незнакомка посмотрела мне в глаза как-то по-особенному. Взгляд ее был резким и пронзительным, но главное, что я увидел – она смотрела именно на меня, в мои глаза, а не в пустоту иного, неизвестного мне мира.
Пришло движение. Движение вверх, все выше и выше над улицей, над городом. Она взяла меня за руки, и мы закружились в зимнем холодном воздухе, сливаясь с бесконечными потоками летящего снега. Ее губы прошептали что-то. Я уловил движение, но не расслышал произнесенных слов.
Мы растворились в ночном воздухе. Мы стали частью этой удивительной ночи. Я ощущал себя в падающем снеге, в свете ночных окон, в порывах ветра, в крышах домов, в мокром асфальте. Я был частью, и я был единым целым. Она была рядом. Она стала той же аморфной сущностью. Я ощущал ее в окружающем пространстве. Она становилась мной, я поглощал ее. Слившись воедино, мы снегом закружились над городом. Подхваченные ветром, мы поднимались вверх к своим праотцам – свинцовым тучам, передать последний привет, чтобы через секунду ощутить паденье и, кружа белой липкой каруселью, осыпаться на землю, превратиться в лужи и грязь. И этот танец будет длиться, пока огромные свинцовые рыбы отпускают на волю своих детей, пока ночь не сбросит плащ, а фонарь не станет солнцем. Сколько еще времени нам отведено на то, чтобы ощущать себя здесь между небом и землей, испытывая взлеты и паденья, небытие и перерождение? Вечность? Или немного меньше?
Свет бил в лицо. Я открыл глаза. Солнце улыбнулось мне через окно, но я не порадовал его ответной улыбкой. Часы показывали без десяти восемь. Встав с кресла, я походил по комнате, чтобы размять ноги. Умылся, сварил кофе. Прошлая ночь была как в тумане. Зазвонил телефон. Я подошел и снял трубку.
- Да, алло, - собственный голос показался мне каким-то сиплым.
- С бодрым утром! – раздался голос Толика.
- Да уж… - проворчал я.
- В девять часов мы встречаемся возле студии, ты не забыл?
- Да помню-помню…
- Ну, как, ОНА приходила, накрапал что-нибудь?
- Она… - я задумался. Вдруг воспоминания о ночных событиях и метаморфозах обрушились на меня, слайдами пронеслись перед глазами. Что это было, сон или…
- Алло! Ф-ф-ф… ты где пропал?
- Что?- голос Толика вернул меня к реальности.
- Я говорю, ОНА приходила, есть какой результат в плане музыки?
- Она… приходила… в плане музыки… - я посмотрел на письменный стол. На нем лежал лист бумаги с записанными нотами. Я подошел ближе, взял его в руки. Наспех выведенные кривые-косые палочки, крючочки - вступление мелодии, которая пришла ко мне во время последнего сеанса вдохновения.
- В плане музыки… ничего, осечка, - я открыл ящик стола и положил в него лист с нотами.
- Раньше не было никогда осечек, - в голосе Толика прозвучала небольшая грустинка.
- Увы, Толян, все бывает когда-то в первый раз.
- А как же быть с новой песней? Надо как-то успеть до завтра что-нибудь сотворить более-менее приличное… - Толик совсем загрустил.
- Да ладно, придумаем чего-нибудь. Слушай, а может послать на фиг всех этих директоров, продюсеров, спонсоров, а? Помнишь, как мы сами по клубам чесали? И песни писали не на заказ и «в сроки», не выжимали из себя ни стихи, ни музыку. От души, творили, не за бабло.
- Помню… чего ж не помнить-то… все помню. Хорошее тогда время было, но что прошло, того не вернуть. Сейчас и мы не те, и время не то. Семья, дети ты же понимаешь…
- Да, понимаю-понимаю, это я так… Ладно, скоро увидимся.
- Увидимся, но ты ж не забывай - завтра новый материал нужен.
- Не забываю.
Я опустил трубку, оделся, собрал рюкзак, зачехлил гитару, взял ключи. «Завтра… завтра – это так далеко» - подумал я, закрывая за собой дверь.