Отдушина

10 марта 2015 - Влад Устимов
article276459.jpg
 
 
 
Поезд набирал скорость. Вагон мерно покачивался,  слегка убаюкивая  под монотонный перестук колес. Жара спадала. Вечерело. Из репродуктора доносилась бодрая скороговорка, периодически заглушаемая  взрывами многоголосья ликующей толпы. По радио передавали репортаж  из дворца спорта Лужники, с московской олимпиады. За окном проплывали жёлтые стога, живописно разбросанные по зелени лугов. Они были ярко освещены косыми солнечными лучами, пробивающими реденькие облачка, и резко контрастировали с густой синевой темнеющего неба. Скука несусветная.
В купе робко постучали. Я ответила приветливым тоном, приглашая войти. С грохотом сдвинулась роликовая дверь. В проёме показался молодой человек, высокого роста. Симпатичный, благоухает шикарным парфюмом. Поздоровался, учтиво поклонился. Улыбка восторженная. «Не в моем вкусе, - почему-то сразу подумала я, - Но, отчего же не поболтать в дороге?».
- Скучаете?
- Скучаю, – дежурно улыбнулась я в ответ.
- А где Ваши соседи?
- Вышли недавно.
- Можно с Вами посидеть?
- Конечно. Садитесь, пожалуйста!
Он осторожно присел напротив. Познакомились. Его зовут Михаил. Приятный в общении мужчина, в меру деликатен. Шутник и балагур. С ним стало немного повеселее. Угощал хорошим вином. Умело вел разговор и постоянно смешил. Он так и сыпал анекдотами:
- Как-то в аналогичной ситуации, в купе поезда тоже также оказались  двое: женщина и мужчина. Узнав о том, что профессия попутчика - сексолог, дама была крайне заинтересована. «Скажите, пожалуйста, - спросила она, – Какие мужчины самые ласковые?».  «Безусловно, евреи» - был ответ.  «А какие самые темпераментные?». «О, это общеизвестный факт – североамериканские индейцы. Кстати, разрешите представиться: Мойша-Соколиный глаз!».
- Ну, Вы и юморист! Развеселили.
- А вот еще: «Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник! Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник! И вообще — если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!» -  это не я, это Фаина Раневская сказала.
Снова похихикали.
Вино было терпким и приносило приятное ощущение тепла и лёгкости.
После третьей стало еще оживлённее. Дальше – больше.
Вскоре ни к чему не обязывающая дорожная болтовня плавно перетекла в непростые разговоры, а потом и вовсе в безрассудные  откровения. Так ведь, в обычной жизни, не с кем сокровенным поделиться, не боясь себя скомпрометировать. Совсем не с кем. А тут - пресловутый синдром попутчика. Встретились и расстались. Высказаться без оглядки в первый и в последний раз. Ведь наверняка больше никогда не увидимся. Чего стесняться – то?  Может, полегчает немного.
И тут меня будто прорвало, как дамбу в паводок. Накопилось, что ли внутри? Наверно. Нестерпимо захотелось выговориться. Рассказать всю мою жизнь, всё, что было с самого начала. И даже раньше. И стала я изливать свою душу. Говорить то, о чём и себе – то не всякий раз признаешься. 
Он слушал с неподдельным вниманием и это подкупало.
*****
- Мой дед Лука был такой необыкновенный человек. Чудом избежал репрессий. Судьба сложилась благополучно. Прошел войну, был ранен. Поднял производство из руин. Стал «красным директором», не только хозяином своей судьбы, но и вообще – хозяином жизни. Особенно в собственном районе.
Мы жили хорошо, намного лучше многих, почти всех. Шикарные  условия, льготы, преимущества. Меня баловали. Я и сейчас на жизнь не жалуюсь. И детям благополучие обеспечено, а там, бог даст, и грядущим внукам.  Не даром же вся наша советская элита, партийно-хозяйственная номенклатура ишачила в трех поколениях. Сколько всего вынести пришлось, на своей шкуре испытать.  Побороть эту тупую совковую уравниловку. Как дико она раздражала! Люди нашего круга всегда старались всё делать на благо своим любимым и близким. Стремились передать по наследству богатство и власть. Теперь это наше всё!
- Вы замужем? Хотя, что это я глупый вопрос задаю. Такая божественная женщина не может быть одинокой. Даже в поезде.
- Замуж я вышла рано. Не сказать, чтобы совсем без любви, но, и не без родительского благословения. В нашем кругу так принято. Командиры от промышленности, верхи технической интеллигенции и прочее начальство обычно дружили семьями и детей своих сватали. Вот и со мной так получилось. Не успела оглянуться – уже окольцевали. Из одной золотой клетки попала в другую. Все вокруг завидовали моему такому выгодному браку.
- Супруг подходящий попался? – спросил Михаил с невинной улыбкой.
- Да, мне действительно повезло с мужем. С одной стороны. Это ему с женой не повезло. Евгений хороший человек. Умный, рассудительный. Хозяйственный.  И семьянин замечательный. Внимательный, заботливый. Детей любит. В них души не чает. Но, с другой…  Скучно мне с ним. Юмора что ли мне недостает и ещё чего. Не знаю. Надоел этот благоверный до чёртиков. Иной раз, по пьянке под бок подвалится, потом долго уснуть не могу. Убила бы, прости господи.  На фиг он такой мне нужен?
- Дома хозяйничаете, или работаете? – собеседник проявлял участие и терпеливо слушал.
- О работе говорить не хочу. Танцы с бубнами перед начальством, бесконечные сплетни. Сплошной гадюшник. Женский коллектив, короче.
- А что дети?
- Дети у меня нормальные. Но от них больше хлопот, чем радости. Знай себе – растут и растут, как им и положено. Я с ними не больно – то сюсюкаюсь. Может быть и правы те, кто говорит, что я плохая мать, но у меня своя правда. Пусть молодёжь привыкает к суровой реальности.  В жизни пригодится. Они у меня, наивные, всезнайками себя воображают.  Рассуждениями своими норовят  всех вокруг затмить.  Просто смех и грех.  Но это пройдёт.  Хотя, здоровое честолюбие им не помешает.
Тут ещё свекровь во все дыры лезет. Вся такая педантичная – сил никаких нет. Трудолюбием неуёмным и своей навязчивой опекой раздражает до невозможности. Все сама, да сама.
- Так, выходит, что у Вас хорошая семья и вообще – всё замечательно, – провоцировал Михаил вкрадчивым голосом.
- Да ну их, все эти блага! Богатство, связи, блат, вся эта возня по поводу высоких окладов и соблазнительных премий, вся эта суета вокруг отоваривания в закрытых распределителях и престижных заграничных командировок – все опротивело! – я на удивление легко пошла у него на поводу.
- Ваш муж для Вас, для семьи старается, держит марку, – продолжал он в том же духе, - С деньгами мужчина чувствует себя мужчиной.
- Ага, а женщина – человеком. Согласна, но не в этом дело. Вредоносная какая то среда окружает. Понимаю, а что поделаешь, я у неё в самом нутре. Никуда не денешься. Отдых за бугром, светские рауты, нужные люди, высокие инстанции, тайны  власти - всё это действительно осточертело до тошноты. Машина новая, брюльки- висюльки, порой подумаешь – ничего этого не нужно. Честно говорю!  Натура, что ли у меня такая? Не знаю. Тоска навалилась. На душе тяжко, хоть волком вой. Такая вот я дура. И вечно мне чего-то не хватает. А чего – не пойму. Характер тот еще. При таком - то муже! Бабы вокруг завидуют. А я места себе не нахожу. Не нужен мне этот фурор, это высокомерие, эта зависть. Про таких обычно говорят: «С жиру бесятся». Это точно, хотя фигуру, как видишь, пока сохраняю. Плевала я на диеты. Полноценная жизнь важнее. Здоровья – хоть отбавляй. Можно запрягать и пахать. Наверное, это и есть то, что мне нужно.
- Видимо Вам не хватает любви, – осторожно заметил собеседник, протягивая мне шоколадку.
- Подружку свою сама с Женей познакомила, – продолжала я, откусив квадратик и не обращая внимания на его слова, - Чтобы сильно не утомлял. Устроила к нему секретаршей. А мужа её – завгаром. Катька обрадовалась, быстро освоилась на новом месте, спит с моим регулярно. И его это вполне устраивает. Бюст у неё выдающийся, не чета моему. Вот и ладненько. Кто – то скажет, что это - глупость, или извращение какое-то. Как по мне – так удовольствие от того что ей помогла. А если она для меня булыжник за пазухой держит, то пусть это будет на её совести. Поживем – увидим.
Михаил элегантным движением подал мне стаканчик. Вагон качнуло, чуть не расплескав янтарную жидкость.
- За Вас!
Чокнулись. Пластиковая посуда почти не издавала звуков. Выпили.
- А мне все тошно. Еще мама говорила мне: «Характер тот ещё!». Да, я строптивая и никогда не стану кроткой.  Романтики хочется. Особенных отношений. Но, видно не судьба.
Порой чувствую: надо побыть одной. Чтобы никто перед тобой не мельтешил. Сейчас как раз удобный момент: сын  Паша в Артеке, дочку Светланку свекровь к себе взяла. Любит она с мелкими нянчиться. Вот и решила: уеду–ка я к матери, в деревню. Отдохну от всей этой ерунды.
Мама моя, когда овдовела, перебралась поближе к своей сестре,  живёт сейчас в уединении в чудесном месте. Вокруг поля, перелески. Природа великолепная. Воздух чистейший. Все натуральное. Одна сметана чего стоит. Ложка стоит как…  Да, ладно, голодной куме всё одно на уме.
Но жизнь – то проходит. И всё мимо.
*****
После того, как я выговорилась, Михаил явно осмелел.
Выпили за семейное благополучие. При каждом обращении он доверительно брал меня за руку. Я отшучивалась, отнимала ладошку, деликатно отстранялась. Процесс стал переходить в новую фазу. Меня этот сдвиг по фазе особо не радовал.
- Ну что Вы такая вся правильная. Вот послушайте, что сказал поэт:
«Увы, но верная жена,
избегнув низменной пучины,
всегда слегка раздражена,
или уныла без причины».*
- Фу, какой искуситель.
- А вот ещё, тоже его:
«Кто в карьере успехом богат,
Очень часто еще и рогат».**
- Хороший стишок, но я тут ни при чём.
Кавалер извинился и вышел. Покурить, или «позвонить». Не важно. А я смотрела на мелькающие тени за окном и оцепенела в забытьи. Мужское внимание было конечно приятно мне, как, впрочем, любой женщине. Но этот экземпляр, не больно - то вдохновлял. Со странным равнодушием я совершенно отчётливо представила себе дальнейший ход событий.
Деликатные ухаживания новоявленного знакомого: «Чтобы ответ был положительный, вопрос должен звучать соблазнительно». Чудеса красноречия и радостные повизгивания: как же, нашёл такую экзальтированную особу. Случайную попутчицу. Тосты и возлияния. Целование ручек, щёчек, поглаживания, объятья и все такое прочее. В итоге он окажется ленивым и неумелым лепилой. И жаркий пыл угаром выйдет.  Придется мне опять остаться раззадоренной и разочарованной.  Что поделать, такая я страстная и нёуемная.  Темпераментная женщина. Наследственность, наверное, такая, греховная. Но виду недовольного не подавать. По привычке. Слушать его пошлые оправдания: «Я не очень хороший любовник, зато быстрый». Или злобные выпады, типа: «Найди жеребца покрепче, и будет тебе то, что надо». Все это смешно и печально.  Да, и ни к чему.
Когда он вернулся, всё пошло как по писаному: он принялся недвусмысленно ухаживать за мной. Как в воду глядела. Его откровенные приставания были мне противны. Я еще с часок послушала эти слащавые излияния и заскучала. Позвала проводника и, наконец, избавилась от надоедливого попутчика.
Выпроводили его восвояси. Чуть - чуть развлёк и хватит. Утомил. Какой-то картонный персонаж. Утром я вышла на своем полустанке, а он поехал дальше.
*****
Встретил меня племянник, Сергей  и отвез на своем «Газоне» прямо до мамы.
Здесь, в деревне, она преобразилась до неузнаваемости. Постарела, поседела. Куда девались былой лоск и высокомерие. Совсем провинциальной тёткой стала. Но это вроде даже пошло ей на пользу. Характером смягчилась, подобрела, что ли.
После встреч и восторгов, когда все эмоции улеглись, вышла из дома оглядеться. Соседский  дед Семён сидел у себя на завалинке, подпирая согнутой спиной нагретую солнцем бревенчатую стену. На нём была выгоревшая фуфайка с засаленными рукавами. Без излишней спешки орудуя заскорузлыми пальцами, он подшивал видавший виды валенок и что-то бормотал себе под нос. Я громко поздоровалась.
Завидя меня, старик приветливо улыбнулся. Его смуглое лицо сощурились всеми морщинами.
- Вот вить, снова проходил я его наскрозь. Который уж разок починяю! – шепелявил он сквозь желтоватые усы.
У его ног деловито копошились пестрые куры, перебирая сор под пропылёнными чахлыми кустиками паслёна и белены.
- Сколько же лет вашим валенкам, дедушка?
- Ничё, справлю обувку к зиме, опять как нова буде, хочь на свадьбе пляши!
На плетень взлетел тощий петух и гордо осмотрел окрестности. Почистив клюв о глиняный бок горшка, надетого на кол, он бодро расправил потрёпанные разноцветные крылья  и просипел смешным фальцетом.
- Что-то кочет ваш худой больно!
- Хороший петух толстым не бывает – усмехнулся старикан.
- Ну, вы даете, дедуль! – от души рассмеялась я.
- А то нешто, нет? – хитро подмигнул он в ответ.
 -  Семен Петрович, расскажите о жизни своей, - я присела поодаль, - Небось, вам много всего на свете повидать пришлось?
- Чево тут говорить, дочка, работал, воевал, опять трудился. Так вся жизнь в  заботах и утёкла. Радости были, конечно, но не шибко много. Иной-то, раз вот думаю: «Мало вырыть колодец-то, надо вить ещё из него и выбраться» - вот вить оно что. Весь век вкалывал, о себе, почитай, и не вспоминал вовсе. Благодать - то душевная – это не когда у тебя много, а когда тебе хватает. Она не вокруг, а внутри.
В раздумьях о дедушкиной судьбе, неторопливо вышла к реке. Меня сразу окутало приятной прохладой. Какая же вокруг красота! Тихо, безлюдно, спокойно. Так непривычно. Сил нет никаких - перетерпеть эту звенящую тишину. Но надо. А раз надо, значит, надо. Хоть ты тресни.
Села на широкую колоду, что валялась у береговой кромки. Гладкое дерево было теплым. Вода прозрачная и тихая-тихая.  Видно всё до дна. Только маленькие рыбки оставляют круги на поверхности и плавно шныряют друг за дружкой в глубине. Их тёмные спинки  то собираются в кучку, то бросаются врассыпную. Подумала: « В другой раз надо для них хлеба взять». Тоскливо одной, да ничего не поделаешь, сама этого хотела. Долго сидела так, задумчиво глядя на плавное течение реки. Странно, когда я была совсем юной, я постоянно мечтала о любви. И с нетерпением ждала её. А теперь уж не жду, но по - прежнему люблю мечтать, хотя жизнь чаще заставляет думать. 
Но одиночество мое оказалось совсем не долгим. В первый же день поехала я на велике в лавку за хлебом. По пути захотелось еще по окрестностям прокатиться.  Выскочила за околицу и чересчур смело помчалась с пригорка. А он все круче и круче. В общем, лихо я сверетенилась, да ещё в пенёк колесом угодила. Получилась восьмерка приличная. Тут-то он и появился.
- С Вами всё в порядке? – спросил озабоченно, - Разрешите Вам помочь?
- Спасибо, ничего страшного, - я потёрла ушибленное колено, оглянулась и поправила задранную юбку.
Он осторожно поднял меня с травы. Внимательно заглянув в глаза, вновь предложил свою помощь. Одет просто, но со вкусом. Лицо приветливое, доброе. Атлет. Крупногабаритный. Внушает доверие.
И, тем не менее, я отказалась. Мужчина сначала было отошёл, но увидев, что я прихрамываю, решительно вернулся и с готовностью подставил своё плечо.
Одной рукой он катил вихлявшийся велосипед,  другой – бережно прижимал меня к себе. Я чувствовала нежную заботу и сдержанную мощь. Шина с ритмичным шипением терлась о вилку велосипеда. Мне было больно и приятно. До боли приятно.
Мой великодушный спаситель первым нарушил молчание.
- Я с интересом наблюдаю за Вами, и всё гадаю: мучительно хочу открыть тайну Вашего имени.
- Ни за что не догадаетесь,  - я вскинула на него томный взгляд. А про себя подумала: «Когда это он успел? Наблюдатель, тоже мне!».
- Умоляю, откройте Ваш секрет, меня это очень беспокоит.
- Ядвига.
- О! Я сражен наповал. Сказочное имя! Очень приятно, а меня – Геннадий.
Я улыбнулась в ответ. Светлый шатен с большими серыми глазами. Лицо волевое. Красавец. Он что-то беспрестанно ворковал. Я слушала вполуха.
Остановились в холодке, под большой берёзой. Сели на лавку. Он долго возился с велосипедом, перемазал все руки, но, вроде бы, починил.
Проводив меня до калитки, Геннадий вымолил обещание увидеться снова.
На другой день, сидя на том же бревне у реки я кормила рыбешек и задумчиво грёзила в каком-то томительном оцепенении, совершенно не думая, к чему приводят мечты.  Он тихо подошёл и ласково приобнял меня за плечи. Я повернулась вполоборота и приветливо улыбнулась.  Видно, ждала.
Так мы начали встречаться и вскоре стали неразлучны. Мой новый кавалер тоже приехал сюда отдыхать и был откровенно рад мне. Называл меня подарком судьбы, а себя – её баловнем.
 А я про себя назвала его Патефоном. Почему – не знаю. Может потому, что он всё время пел под одну и ту же пластинку. О неразделённой любви. И о том, какой он несчастный.
-  А вообще то, я людей не люблю. А за что их любить? Не за что! От них один вред всему мирозданию. И уж слишком их много вокруг развелось. Но, что поделать, приходится терпеть. Тем более что я сам человек, такой же, как все. Никуда не денешься. Это неизбежно. Вот я и живу. И все люди живут, и никто не знает зачем. Хотя это – ошибка творца. Великая ошибка!
- Вы такой чудной, но с Вами интересно, - а про себя подумала: «Песни самцов. Все они на один манер. Жалобные поскуливания. И надо тут понимать, что одной философии ему маловато, что ему ещё чего-то надобно».
*****
- Слыхала, Высоцкий умер? – спросила мама,  едва я ступила на порог.
- Как же так, ведь молодой еще совсем!
- Вот так. Вся страна плачет. Что-то я гляжу - на тебе лица совсем нет. Случилось поди, что-нибудь? Ну-ка, подруга, сказывай свою беду.
- Да, что ты, мама, всё хорошо.
- Ладно, ладно уж, вижу, измаялась вся. Садись чайку попьем, поговорим по душам. Варенье откроем клюквенное.  Ягода-то под снегом перезимовавшая, сладкая – пресладкая!
- Мам, а почему вы меня так назвали? – спросила я, с удовольствием намазывая вкуснятину на булку. Варенье капнуло на белую скатерть.
- Ты ж меня уже тыщу раз об этом спрашивала, - она с умилением взглянула на меня,  - Это не ко мне. Отец так назвал, в честь польской своей пробабки, – смахнув каплю пальцем, облизнула его.
- А колдуний у нас в роду случайно  не было?
- Типун тебе на язык. Чё говоришь, ерунду-то? - мама разлила кипяток по чашкам и взяла цветастый заварочный чайник, - Лучше расскажи, как у вас дома. Внучат бы хоть привезла. Я, чай соскучилась по ним.
- Смотрю я, мам, ты совсем деревенской стала. Да всё у нас дома хорошо.
- Я всегда мечтала, чтобы твой брак сложился лучше, не так, как мои, что первый, что второй. Вот и дожила до радости.  Когда  у тебя в семье лад и мне хорошо.
- А я вот, не думаю, что мой Павлик женится удачнее своего отца.
- Вот я и говорю, какого тебе еще рожна надо? Хватит уж, гоняться за миражами. Всё никак не перебесишься!
- Да, ты права. Все мужчины ленивы, все до единого. Дай им волю – дальше водителя дивана их карьера не двинется. Постоянно требуется стимул, чтобы их расшевелить. Тыкать и тыкать стимулом до боли, до крови, тогда только толк из них будет.
- Что – то ты, доча, не того.  Видать, от города никак не отойдёшь. Отдохни, успокойся малость. Тут у нас хорошо, привольно.
Помолчали.  Где-то осторожно пискнул сверчок. С подоконника тяжело спрыгнул чёрный кот, не спеша потянулся, зажмурился сладко, тихо и протяжно мяукнул.
- Я видела во́рона в лесу, за пасекой.  Большой такой, чёрный, носатый.
- Это Крак, старожил здешний. У него там гнездо, на высокой сосне. А ты чего в тех краях делала?
- Гуляла.
-  Эх, и гулёная ты у меня!
- Такая уж я, мам, видно уродилась. Вечно меня на приключения тянет. Не знаю в кого, - я хитро покосилась на мать, - Ничего не могу с собой поделать.
- У кого чего болит… Что – то ты, доченька, не в меру, уж, озабоченная стала. Разве ж так можно?
- А ты, мам, себя вспомни! Так ли давно сама - то утихомирилась? Это у нас поди,  наследственное.
Мать тяжело вдохнула и умолкла, задумчиво глядя в окно. Там совсем близко свисали с поникшей ветки наливные яблоки.
*****
Наши ежедневные прогулки становились все длиннее.  Даже краткие разлуки были невыносимы.
Мы катались на ялике, смеялись и говорили без конца. С ветел капали слёзы. По реке расходились круги. В чистом небе носились ласточки. За кустом дремал рыбачок в нелепой панаме и тёмных очках. Поплавок не шевелился. Жужжали пчёлы. Погода была прекрасной.
Потом гуляли за овинами, в полях, и не заметили, как вошли в лес.
Гена  целовал меня нежно и страстно. От него пахло свежестью и дорогим мылом.
Время остановилось. Я забыла обо всём на свете. И пусть весь мир подождет! С упоением ощутила необычайные ласки, что-то вроде акта любви бабочек на своём пупке. Это было восхитительно. Сама не понимаю, что со мною творилось.
Он самозабвенно священнодействовал, легко и плавно скользя нежными руками по всем  изгибам моего разгоряченного тела. А какие волшебные слова говорил! От них шла кругом голова. Мне было хорошо, как никогда и я млела от восторга. Мысли путались, но теперь я твердо знала, что хочу. Я – щедрая женщина, и если мужчина мне понравился, дам ему всё, что только могу дать, даже больше. И он, терпеливый и упорный, добился своего.
Наконец, наступил тот долгожданный миг, когда наши тела слились в едином бурном порыве. Это была дикая схватка двух обезумевших в своем животном стремлении друг к другу изголодавшихся существ. Вот она какая, настоящая страсть. Это было что–то!
Мне всегда нравилось, когда мужчина руководит процессом, но такого у меня еще не было. Он довел меня до экстаза. Я была в исступлении.
Мы потеряли чувство реальности. Соскочили с катушек. Когда кончилось это неистовство - я не помню. Была в полном изнеможении.  Не чувствовала ничего, кроме блаженного умиротворения.
Окружающий мир медленно возвращался. И я с удивлением оглянулась вокруг. Как будто все это происходило не со мной.
Он лежал, прикрыв глаза, с выражением неги на красивом лице. Видно, тоже мечтал о чем-то подобном. Небось,  грезил о темпераментной и страстной брюнетке. И судьба ему улыбнулась. Как, впрочем, и мне. Так, что, повезло нам обоим.
Я как завороженная смотрела на него и любовалась прекрасным телом. Не могла оторвать своих восхищённых глаз от этого божественного мужчины, посланного мне самим небом, пока слёзы радости не замутили взор.  Наконец-то, судьба дала мне его, необыкновенного, долгожданного.  Моего. Да, отныне он мой! Не такой, как все. Мужикам гораздо легче бездумно принести  страдания женщине, нежели подарить хоть малую частицу радости. Среди них абсолютное большинство – безнадежные эгоисты. Но теперь фортуна наградила меня редчайшим исключением. Как жаль, что оно мимолетно.  Я молча плакала, глядя в бесконечные коридоры млечного пути, мерцавшего в необъятных просторах ночного неба. Никак не могла поверить, что такое возможно. Он затмил все мои самые сокровенные грёзы.
На следующий день я проснулась к обеду. Мать молча хмурилась. Я чувствовала себя так, будто меня переехал трактор. Нет, это ни с чем не сравнимое, не передаваемое ощущение. Ходила, как пьяная. Целый день упивалась своей воровской свободой и этой болью.  И жутко боялась, что она никогда больше не повторится. Этого бы я не перенесла. Я  всем своим существом, каждой клеточкой тела смаковала свое состояние неземного наслаждения чувственной любовью. Окружающий мир с его жестокой реальностью, ужасами и страданиями стал бесконечно далёк и ничтожен. Лишь теперь я поняла, чего мне так недоставало. Только в таких надёжных и сильных мужских руках женщина может испытать истинное блаженство. Меня всё время тянет к нему, эта тяга просто неодолима.
И, в то же время, я прекрасно осознавала, что такое не может длиться долго. Иначе радость даст горчинку и отравит всю прелесть этого незабываемого лета.
Почти всё время мы проводили вдвоём в райском уединении. Я была просто без ума от него и не переставала удивляться его изобретательности и фантазии.
- Подожди дружок, не спеши! - это говорила ему не я, а какая – то лицемерная ханжа - паникёрша. Сама же я была нетерпелива, как и он, или даже сильнее.
- Ты просто обворожительна! – твердил Гена, пожирая меня влюблёнными глазами.
- Только ты имеешь право так обнимать меня и вообще, делать со мной всё, что хочешь, - отвечала я, тая в сладкой истоме.
- Ты божественна!
- Только ты – единственный. Возьми меня с собой.
- Ты неповторима!
- С тобой я самая лучшая. Возьми меня!
И так продолжалось бесконечно.
*****
В себя я приходила только  дома.
- Дочка, я блинчики собралась испечь, да масло кончилось.
- Сейчас мам, схожу, куплю.
Я вышла на улицу. Солнышко ласково припекало. Редкие встречные степенно и доброжелательно здоровались, пряча лукавые улыбки.
Мне нравилась эта простая деревенская жизнь, эти добрые люди, их открытые лица, церемонные приветствия, неторопливые, обстоятельные разговоры. Здесь, в селе, я тоже сильно изменилась. Сама почувствовала.
Из сельпо быстро вышел высокий мужчина в тёмных очках и, не оглядываясь, пошёл прочь. Фигура уж больно знакомая. Где-то я его видела?
- Ба, да это же Мойша, то есть Миша!  - удивилась я, - Мой вагонный ухажёр. Как он сюда попал? Интересно, что этот  «Соколиный глаз» тут делает?
На обратном пути повстречала кавалькаду горластых белых гусей, важно переваливающихся с боку на бок. Босоногая белобрысая девчушка в голубеньком платьице гнала их к реке прутиком. Поздоровалась:
- Доброе утро! Личико милое, глаза голубые. Маленькая красавица.
- Доброе!- я весело помахала ей в ответ.
Войдя в  калитку, услышала звонкий лай. Жулька юлой завертелся под ногами, радостно виляя колечком пушистого хвоста. Прошла на кухню, поставила бутылки на стол.
- Вот и масло подоспело, скоро блины будут, - обрадовалась мама.
- Я, мам, сейчас не хочу. Пойду, прогуляюсь.
- Опять – двадцать пять! Всё никак не нагуляешься. Людей бы постыдилась!
*****
Это безумие продолжалось две недели. Полмесяца несравненного блаженства и упоительного наслаждения. Я напрочь позабыла обо всём. Нет невзгод, нет проблем. Всё хорошо.
Хорошо, когда у тебя есть такой близкий и надежный друг. Очень хорошо. Конечно, помимо милой мамочки, благополучной семьи, солидного и обеспеченного мужа, обожающих тебя детей. Все это необходимо, но недостаточно, слишком мало. Нужен друг. Для отдушины. И я его нашла. Но стоит ли круто сменить пользователя?  Думаю, что нет смысла. Зачем же отказываться от того что есть? Глупо. Одно другому не мешает. Отныне мы будем тайно встречаться  в романтической обстановке. Наверное, я больше не смогу без него, без этих чудесных   интимных занятий. Нам ещё рано жить воспоминаниями. Я женщина, я люблю его, и это оправдывает всё.
*****
Весь обратный путь я ехала как в тумане. На окружающее не обращала внимание. Не помню соседей, ничего не помню. Только мерный перестук колес, под который просто неудержимо хотелось спать. Было  в этом стремлении что-то колдовское и необыкновенно привлекательное.
И я спала беспробудно почти всю дорогу. Плевать  хотела на мнение посторонних. Просыпалась ненадолго. Слегка перекусив и запив сухомятку горячим жидким чаем, я чувствовала,  как быстро и неотвратимо тяжелеют веки и снова провалилась в небытие. Воистину, тайну мироздания познаем мы во сне.
*****
Плавно пролетая над спящей деревней,  я легко управляла своим телом, которого не видела и не осязала. Нет, не так. Было очень приятное ощущение, что я оседлала что-то твёрдое. Неужели метла? – на миг ужаснулась я, и, тут же отмахнувшись от всяческих страхов, возликовала в диком возбуждении.
Тонкий серп месяца едва освещал слегка припорошенные снегом крутые скаты изб и плоские кровли сараев. Они были сплошь опутаны чёрными цепочками следов, которые оставили коты, озабоченные близостью весны. Странно, но холода я совсем не чувствовала. Подпрыгнув на своем воображаемом помеле, я с радостным энтузиазмом устремилась вперёд. Душа моя заскользила неведомо куда, как льдинка по зеркальной глади застывшего озера. Испуг смешался с восторгом. Внутри всё дрожало. Было страшно и смешно одновременно.
Кое – где из трубы поднималась вверх хилая струйка сизого дыма. Было тихо, только изредка звонко лаяла собака.  Рядом со мной, молча, летел Крак. Едва  слышалось ритмичное потрескивание перьев его чёрного крыла. Он с серьёзным видом поворачивал ко мне голову с громадным клювом и одобрительно прикрывал блестящие бусинки своих пронзительных глаз.
Я – ведьма! Может ли это быть? Что это? Сон, или бред? Прошлое, или будущее? Отбросив пустые глупые мысли, я упивалась безграничной свободой, удивительной легкостью полёта и блаженным умиротворением. Чувство неуёмной, дьявольской силы и всемогущества щекотало грудь и подмывало разразиться сумасшедшим хохотом. Но я сдерживала себя. До чего же хорошо, просто непередаваемо!
Внизу проплывала речка, причудливо извиваясь широкой белой лентой между крутых берегов, обрамлённая нависшими заиндевелыми ивами. Месяц отразился в узком зеркале чуть подёрнутой туманом полыньи и спрятался за обрывками серых облаков. Вдруг стремительно сгустилась какая-то зловещая хмарь, плотно закрыв последние звёздочки на небе. Стало темно.
«Куда несет меня нечистая?» - испуганно промелькнул отблеск раскаяния. Но его заглушил неудержимый поток бурного веселья. Я лечу! И не хочу знать, что меня ждет впереди.
*****
Евгений подъехал к вокзалу. Решил сам встретить жену. До прибытия поезда оставалось полчаса. Порывисто повернувшись всем своим солидным корпусом, он взял с заднего сидения чёрный пакет, вынул из него и стал машинально перебирать фотографии. Его невидящие глаза были устремлены в пространство, толстые губы предательски дрожали. Мягкими пальцами он монотонно поглаживал глянец карточки.
В опустевшей груди тяжело и гулко стучало, болезненно отдавалось в висках. Уже в который раз смотрел он на эти неопровержимые доказательства супружеской неверности. И никак не мог поверить.
*
Примечания
* И. Губерман. Иерусалимские гарики.
** там же.

 фото автора
 
 
 

© Copyright: Влад Устимов, 2015

Регистрационный номер №0276459

от 10 марта 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0276459 выдан для произведения:  
 
 
Отдушина
Поезд набирал скорость. Вагон мерно покачивался,  слегка убаюкивая  под монотонный перестук колес. Жара спадала. Вечерело. Из репродуктора доносилась бодрая скороговорка, периодически заглушаемая  взрывами многоголосья ликующей толпы. По радио передавали репортаж  из дворца спорта Лужники, с московской олимпиады. За окном проплывали жёлтые стога, живописно разбросанные по зелени лугов. Они были ярко освещены косыми солнечными лучами, пробивающими реденькие облачка, и резко контрастировали с густой синевой темнеющего неба. Скука несусветная.
В купе робко постучали. Я ответила приветливым тоном, приглашая войти. С грохотом сдвинулась роликовая дверь. В проёме показался молодой человек, высокого роста. Симпатичный, благоухает шикарным парфюмом. Поздоровался, учтиво поклонился. Улыбка восторженная. «Не в моем вкусе, - почему-то сразу подумала я, - Но, отчего же не поболтать в дороге?».
- Скучаете?
- Скучаю, – дежурно улыбнулась я в ответ.
- А где Ваши соседи?
- Вышли недавно.
- Можно с Вами посидеть?
- Конечно. Садитесь, пожалуйста!
Он осторожно присел напротив. Познакомились. Его зовут Михаил. Приятный в общении мужчина, в меру деликатен. Шутник и балагур. С ним стало немного повеселее. Угощал хорошим вином. Умело вел разговор и постоянно смешил. Он так и сыпал анекдотами:
- Как-то в аналогичной ситуации, в купе поезда тоже также оказались  двое: женщина и мужчина. Узнав о том, что профессия попутчика - сексолог, дама была крайне заинтересована. «Скажите, пожалуйста, - спросила она, – Какие мужчины самые ласковые?».  «Безусловно, евреи» - был ответ.  «А какие самые темпераментные?». «О, это общеизвестный факт – североамериканские индейцы. Кстати, разрешите представиться: Мойша -Соколиный глаз!».
- Ну, Вы и юморист! Развеселили.
- А вот еще: «Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник! Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник! И вообще — если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!» -  это не я, это Фаина Раневская сказала.
Снова похихикали.
Вино было терпким и приносило приятное ощущение тепла и лёгкости.
После третьей стало еще оживлённее. Дальше – больше.
Вскоре ни к чему не обязывающая дорожная болтовня плавно перетекла в непростые разговоры, а потом и вовсе в безрассудные  откровения. Так ведь, в обычной жизни, не с кем сокровенным поделиться, не боясь себя скомпрометировать. Совсем не с кем. А тут - пресловутый синдром попутчика. Встретились и расстались. Высказаться без оглядки в первый и в последний раз. Ведь наверняка больше никогда не увидимся. Чего стесняться – то?  Может, полегчает немного.
И тут меня будто прорвало, как дамбу в паводок. Накопилось, что ли внутри? Наверно. Нестерпимо захотелось выговориться. Рассказать всю мою жизнь, всё, что было с самого начала. И даже раньше. И стала я изливать свою душу. Говорить то, о чём и себе – то не всякий раз признаешься. 
Он слушал с неподдельным вниманием и это подкупало.
*****
- Мой дед Лука был такой необыкновенный человек. Чудом избежал репрессий. Судьба сложилась благополучно. Прошел войну, был ранен. Поднял производство из руин. Стал «красным директором», не только хозяином своей судьбы, но и вообще – хозяином жизни. Особенно в собственном районе.
Мы жили хорошо, намного лучше многих, почти всех. Шикарные  условия, льготы, преимущества. Меня баловали. Я и сейчас на жизнь не жалуюсь. И детям благополучие обеспечено, а там, бог даст, и грядущим внукам.  Не даром же вся наша советская элита, партийно-хозяйственная номенклатура ишачила в трех поколениях. Сколько всего вынести пришлось, на своей шкуре испытать.  Побороть эту тупую совковую уравниловку. Как дико она раздражала! Люди нашего круга всегда старались всё делать на благо своим любимым и близким. Стремились передать по наследству богатство и власть. Теперь это наше всё!
- Вы замужем? Хотя, что это я глупый вопрос задаю. Такая божественная женщина не может быть одинокой. Даже в поезде.
- Замуж я вышла рано. Не сказать, чтобы совсем без любви, но, и не без родительского благословения. В нашем кругу так принято. Командиры от промышленности, верхи технической интеллигенции и прочее начальство обычно дружили семьями и детей своих сватали. Вот и со мной так получилось. Не успела оглянуться – уже окольцевали. Из одной золотой клетки попала в другую. Все вокруг завидовали моему такому выгодному браку.
- Супруг подходящий попался? – спросил Михаил с невинной улыбкой.
- Да, мне действительно повезло с мужем. С одной стороны. Это ему с женой не повезло. Евгений хороший человек. Умный, рассудительный. Хозяйственный.  И семьянин замечательный. Внимательный, заботливый. Детей любит. В них души не чает. Но, с другой…  Скучно мне с ним. Юмора что ли мне недостает и ещё чего. Не знаю. Надоел этот благоверный до чёртиков. Иной раз, по пьянке под бок подвалится, потом долго уснуть не могу. Убила бы, прости господи.  На фиг он такой мне нужен?
- Дома хозяйничаете, или работаете? – собеседник проявлял участие и терпеливо слушал.
- О работе говорить не хочу. Танцы с бубнами перед начальством, бесконечные сплетни. Сплошной гадюшник. Женский коллектив, короче.
- А что дети?
- Дети у меня нормальные. Но от них больше хлопот, чем радости. Знай себе – растут и растут, как им и положено. Я с ними не больно – то сюсюкаюсь. Может быть и правы те, кто говорит, что я плохая мать, но у меня своя правда. Пусть молодёжь привыкает к суровой реальности.  В жизни пригодится. Они у меня, наивные, всезнайками себя воображают.  Рассуждениями своими норовят  всех вокруг затмить.  Просто смех и грех.  Но это пройдёт.  Хотя, здоровое честолюбие им не помешает.
Тут ещё свекровь во все дыры лезет. Вся такая педантичная – сил никаких нет. Трудолюбием неуёмным и своей навязчивой опекой раздражает до невозможности. Все сама, да сама.
- Так, выходит, что у Вас хорошая семья и вообще – всё замечательно, – провоцировал Михаил вкрадчивым голосом.
- Да ну их, все эти блага! Богатство, связи, блат, вся эта возня по поводу высоких окладов и соблазнительных премий, вся эта суета вокруг отоваривания в закрытых распределителях и престижных заграничных командировок – все опротивело! – я на удивление легко пошла у него на поводу.
- Ваш муж для Вас, для семьи старается, держит марку, – продолжал он в том же духе, - С деньгами мужчина чувствует себя мужчиной.
- Ага, а женщина – человеком. Согласна, но не в этом дело. Вредоносная какая то среда окружает. Понимаю, а что поделаешь, я у неё в самом нутре. Никуда не денешься. Отдых за бугром, светские рауты, нужные люди, высокие инстанции, тайны  власти - всё это действительно осточертело до тошноты. Машина новая, брюльки- висюльки, порой подумаешь – ничего этого не нужно. Честно говорю!  Натура, что ли у меня такая? Не знаю. Тоска навалилась. На душе тяжко, хоть волком вой. Такая вот я дура. И вечно мне чего-то не хватает. А чего – не пойму. Характер тот еще. При таком - то муже! Бабы вокруг завидуют. А я места себе не нахожу. Не нужен мне этот фурор, это высокомерие, эта зависть. Про таких обычно говорят: «С жиру бесятся». Это точно, хотя фигуру, как видишь, пока сохраняю. Плевала я на диеты. Полноценная жизнь важнее. Здоровья – хоть отбавляй. Можно запрягать и пахать. Наверное, это и есть то, что мне нужно.
- Видимо Вам не хватает любви, – осторожно заметил собеседник, протягивая мне шоколадку.
- Подружку свою сама с Женей познакомила, – продолжала я, откусив квадратик и не обращая внимания на его слова, - Чтобы сильно не утомлял. Устроила к нему секретаршей. А мужа её – завгаром. Катька обрадовалась, быстро освоилась на новом месте, спит с моим регулярно. И его это вполне устраивает. Бюст у неё выдающийся, не чета моему. Вот и ладненько. Кто – то скажет, что это - глупость, или извращение какое-то. Как по мне – так удовольствие от того что ей помогла. А если она для меня булыжник за пазухой держит, то пусть это будет на её совести. Поживем – увидим.
Михаил элегантным движением подал мне стаканчик. Вагон качнуло, чуть не расплескав янтарную жидкость.
- За Вас!
Чокнулись. Пластиковая посуда почти не издавала звуков. Выпили.
- А мне все тошно. Еще мама говорила мне: «Характер тот ещё!». Да, я строптивая и никогда не стану кроткой.  Романтики хочется. Особенных отношений. Но, видно не судьба.
Порой чувствую: надо побыть одной. Чтобы никто перед тобой не мельтешил. Сейчас как раз удобный момент: сын  Паша в Артеке, дочку Светланку свекровь к себе взяла. Любит она с мелкими нянчиться. Вот и решила: уеду–ка я к матери, в деревню. Отдохну от всей этой ерунды.
Мама моя, когда овдовела, перебралась поближе к своей сестре,  живёт сейчас в уединении в чудесном месте. Вокруг поля, перелески. Природа великолепная. Воздух чистейший. Все натуральное. Одна сметана чего стоит. Ложка стоит как…  Да, ладно, голодной куме всё одно на уме.
Но жизнь – то проходит. И всё мимо.
*****
После того, как я выговорилась, Михаил явно осмелел.
Выпили за семейное благополучие. При каждом обращении он доверительно брал меня за руку. Я отшучивалась, отнимала ладошку, деликатно отстранялась. Процесс стал переходить в новую фазу. Меня этот сдвиг по фазе особо не радовал.
- Ну что Вы такая вся правильная. Вот послушайте, что сказал поэт:
«Увы, но верная жена,
избегнув низменной пучины,
всегда слегка раздражена,
или уныла без причины».*
- Фу, какой искуситель.
- А вот ещё, тоже его:
«Кто в карьере успехом богат,
Очень часто еще и рогат».**
- Хороший стишок, но я тут ни при чём.
Кавалер извинился и вышел. Покурить, или «позвонить». Не важно. А я смотрела на мелькающие тени за окном и оцепенела в забытьи. Мужское внимание было конечно приятно мне, как, впрочем, любой женщине. Но этот экземпляр, не больно - то вдохновлял. Со странным равнодушием я совершенно отчётливо представила себе дальнейший ход событий.
Деликатные ухаживания новоявленного знакомого: «Чтобы ответ был положительный, вопрос должен звучать соблазнительно». Чудеса красноречия и радостные повизгивания: как же, нашёл такую экзальтированную особу. Случайную попутчицу. Тосты и возлияния. Целование ручек, щёчек, поглаживания, объятья и все такое прочее. В итоге он окажется ленивым и неумелым лепилой. И жаркий пыл угаром выйдет.  Придется мне опять остаться раззадоренной и разочарованной.  Что поделать, такая я страстная и нёуемная.  Темпераментная женщина. Наследственность, наверное, такая, греховная. Но виду недовольного не подавать. По привычке. Слушать его пошлые оправдания: «Я не очень хороший любовник, зато быстрый». Или злобные выпады, типа: «Найди жеребца покрепче, и будет тебе то, что надо». Все это смешно и печально.  Да, и ни к чему.
Когда он вернулся, всё пошло как по писаному: он принялся недвусмысленно ухаживать за мной. Как в воду глядела. Его откровенные приставания были мне противны. Я еще с часок послушала эти слащавые излияния и заскучала. Позвала проводника и, наконец, избавилась от надоедливого попутчика.
Выпроводили его восвояси. Чуть - чуть развлёк и хватит. Утомил. Какой-то картонный персонаж. Утром я вышла на своем полустанке, а он поехал дальше.
*****
Встретил меня племянник, Сергей  и отвез на своем «Газоне» прямо до мамы.
Здесь, в деревне, она преобразилась до неузнаваемости. Постарела, поседела. Куда девались былой лоск и высокомерие. Совсем провинциальной тёткой стала. Но это вроде даже пошло ей на пользу. Характером смягчилась, подобрела, что ли.
После встреч и восторгов, когда все эмоции улеглись, вышла из дома оглядеться. Соседский  дед Семён сидел у себя на завалинке, подпирая согнутой спиной нагретую солнцем бревенчатую стену. На нём была выгоревшая фуфайка с засаленными рукавами. Без излишней спешки орудуя заскорузлыми пальцами, он подшивал видавший виды валенок и что-то бормотал себе под нос. Я громко поздоровалась.
Завидя меня, старик приветливо улыбнулся. Его смуглое лицо сощурились всеми морщинами.
- Вот вить, снова проходил я его наскрозь. Который уж разок починяю! – шепелявил он сквозь желтоватые усы.
У его ног деловито копошились пестрые куры, перебирая сор под пропылёнными чахлыми кустиками паслёна и белены.
- Сколько же лет вашим валенкам, дедушка?
- Ничё, справлю обувку к зиме, опять как нова буде, хочь на свадьбе пляши!
На плетень взлетел тощий петух и гордо осмотрел окрестности. Почистив клюв о глиняный бок горшка, надетого на кол, он бодро расправил потрёпанные разноцветные крылья  и что-то просипел смешным фальцетом.
- Что-то кочет ваш худой больно!
- Хороший петух толстым не бывает – усмехнулся старикан.
- Ну, вы даете, дедуль! – от души рассмеялась я.
- А то нешто, нет? – хитро подмигнул он в ответ.
 -  Семен Петрович, расскажите о жизни своей, - я присела поодаль, - Небось, вам много всего на свете повидать пришлось?
- Чево тут говорить, дочка, работал, воевал, опять трудился. Так вся жизнь в  заботах и утёкла. Радости были, конечно, но шибко много. Иной-то, раз вот думаю: «Мало вырыть колодец-то, надо вить ещё из него и выбраться» - вот вить оно что. Весь век вкалывал, о себе, почитай, и не вспоминал вовсе. Благодать - то душевная – это не когда у тебя много, а когда тебе хватает. Она не вокруг, а внутри.
В раздумьях о дедушкиной судьбе, неторопливо вышла к реке. Меня сразу окутало приятной прохладой. Какая же вокруг красота! Тихо, безлюдно, спокойно. Так непривычно. Сил нет никаких - перетерпеть эту звенящую тишину. Но надо. А раз надо, значит, надо. Хоть ты тресни.
Села на широкую колоду, что валялась у береговой кромки. Гладкое дерево было теплым. Вода прозрачная и тихая-тихая.  Видно всё до дна. Только маленькие рыбки оставляют круги на поверхности и плавно шныряют друг за дружкой в глубине. Их тёмные спинки  то собираются в кучку, то бросаются врассыпную. Подумала: « В другой раз надо для них хлеба взять». Тоскливо одной, да ничего не поделаешь, сама этого хотела. Долго сидела так, задумчиво глядя на плавное течение реки. Странно, когда я была совсем юной, я постоянно мечтала о любви. И с нетерпением ждала её. А теперь уж не жду, но по - прежнему люблю мечтать, хотя жизнь чаще заставляет думать. 
Но одиночество мое оказалось совсем не долгим. В первый же день поехала я на велике в лавку за хлебом. По пути захотелось еще по окрестностям прокатиться.  Выскочила за околицу и чересчур смело помчалась с пригорка. А он все круче и круче. В общем, лихо я сверетенилась, да ещё в пенёк колесом угодила. Получилась восьмерка приличная. Тут-то он и появился.
- С Вами всё в порядке? – спросил озабоченно, - Разрешите Вам помочь?
- Спасибо, ничего страшного, - я потёрла ушибленное колено, оглянулась и поправила задранную юбку.
Он осторожно поднял меня с травы. Внимательно заглянув в глаза, вновь предложил свою помощь. Одет просто, но со вкусом. Лицо приветливое, доброе. Атлет. Крупногабаритный. Внушает доверие.
И, тем не менее, я отказалась. Мужчина сначала было отошёл, но увидев, что я прихрамываю, решительно вернулся и с готовностью подставил своё плечо.
Одной рукой он катил вихлявшийся велосипед,  другой – бережно прижимал меня к себе. Я чувствовала нежную заботу и сдержанную мощь. Шина с ритмичным шипением терлась о вилку велосипеда. Мне было больно и приятно. До боли приятно.
Мой великодушный спаситель первым нарушил молчание.
- Я с интересом наблюдаю за Вами, и всё гадаю: мучительно хочу открыть тайну Вашего имени.
- Ни за что не догадаетесь,  - я вскинула на него томный взгляд. А про себя подумала: «Когда это он успел? Наблюдатель, тоже мне!».
- Умоляю, откройте Ваш секрет, меня это очень беспокоит.
- Ядвига.
- О! Я сражен наповал. Сказочное имя! Очень приятно, а меня – Геннадий.
Я улыбнулась в ответ. Светлый шатен с большими серыми глазами. Лицо волевое. Красавец. Он что-то беспрестанно ворковал. Я слушала вполуха.
Остановились в холодке, под большой берёзой. Сели на лавку. Он долго возился с велосипедом, перемазал все руки, но, вроде бы, починил.
Проводив меня до калитки, Геннадий вымолил обещание увидеться снова.
На другой день, сидя на том же бревне у реки я кормила рыбешек и задумчиво грёзила в каком-то томительном оцепенении, совершенно не думая, к чему приводят мечты.  Он тихо подошёл и ласково приобнял меня за плечи. Я повернулась вполоборота и приветливо улыбнулась.  Видно, ждала.
Так мы начали встречаться и вскоре стали неразлучны. Мой новый кавалер тоже приехал сюда отдыхать и был откровенно рад мне. Называл меня подарком судьбы, а себя – её баловнем.
 А я про себя назвала его Патефоном. Почему – не знаю. Может потому, что он всё время пел под одну и ту же пластинку. О неразделённой любви. И о том, какой он несчастный.
-  А вообще то, я людей не люблю. А за что их любить? Не за что! От них один вред всему мирозданию. И уж слишком их много вокруг развелось. Но, что поделать, приходится терпеть. Тем более что я сам человек, такой же, как все. Никуда не денешься. Это неизбежно. Вот я и живу. И все люди живут, и никто не знает зачем. Хотя это – ошибка творца. Великая ошибка!
- Вы такой чудной, но с Вами интересно, - а про себя подумала: «Песни самцов. Все они на один манер. Жалобные поскуливания. И надо тут понимать, что одной философии ему маловато, что ему ещё чего-то надобно».
*****
- Слыхала, Высоцкий умер? – спросила мама,  едва я ступила на порог.
- Как же так, ведь молодой еще совсем!
- Вот так. Вся страна плачет. Что-то я гляжу - на тебе лица совсем нет. Случилось поди, что-нибудь? Ну-ка, подруга, сказывай свою беду.
- Да, что ты, мама, всё хорошо.
- Ладно, ладно уж, вижу, измаялась вся. Садись чайку попьем, поговорим по душам. Варенье откроем клюквенное.  Ягода-то под снегом перезимовавшая, сладкая – пресладкая!
- Мам, а почему вы меня так назвали? – спросила я, с удовольствием намазывая вкуснятину на булку. Варенье капнуло на белую скатерть.
- Ты ж меня уже тыщу раз об этом спрашивала, - она с умилением взглянула на меня,  - Это не ко мне. Отец так назвал, в честь польской своей пробабки, – смахнув каплю пальцем, облизнула его.
- А колдуний у нас в роду случайно  не было?
- Типун тебе на язык. Чё говоришь, ерунду-то? - мама разлила кипяток по чашкам и взяла цветастый заварочный чайник, - Лучше расскажи, как у вас дома. Внучат бы хоть привезла. Я, чай соскучилась по ним.
- Смотрю я, мам, ты совсем деревенской стала. Да всё у нас дома хорошо.
- Я всегда мечтала, чтобы твой брак сложился лучше, не так, как мои, что первый, что второй. Вот и дожила до радости.  Когда  у тебя в семье лад и мне хорошо.
- А я вот, не думаю, что мой Павлик женится удачнее своего отца.
- Вот я и говорю, какого тебе еще рожна надо? Хватит уж, гоняться за миражами. Всё никак не перебесишься!
- Да, ты права. Все мужчины ленивы, все до единого. Дай им волю – дальше водителя дивана их карьера не двинется. Постоянно требуется стимул, чтобы их расшевелить. Тыкать и тыкать стимулом до боли, до крови, тогда только толк из них будет.
- Что – то ты, доча, не того.  Видать, от города никак не отойдёшь. Отдохни, успокойся малость. Тут у нас хорошо, привольно.
Помолчали.  Где-то осторожно пискнул сверчок. С подоконника тяжело спрыгнул чёрный кот, не спеша потянулся, зажмурился сладко, тихо и протяжно мяукнул.
- Я видела во́рона в лесу, за пасекой.  Большой такой, чёрный, носатый.
- Это Крак, старожил здешний. У него там гнездо, на высокой сосне. А ты чего в тех краях делала?
- Гуляла.
-  Эх, и гулёная ты у меня!
- Такая уж я, мам, видно уродилась. Вечно меня на приключения тянет. Не знаю в кого, - я хитро покосилась на мать, - Ничего не могу с собой поделать.
- У кого чего болит… Что – то ты, доченька, не в меру, уж, озабоченная стала. Разве ж так можно?
- А ты, мам, себя вспомни! Так ли давно сама - то утихомирилась? Это у нас поди,  наследственное.
Мать тяжело вдохнула и умолкла, задумчиво глядя в окно. Там совсем близко свисали с поникшей ветки наливные яблоки.
*****
Наши ежедневные прогулки становились все длиннее.  Даже краткие разлуки были невыносимы.
Мы катались на ялике, смеялись и говорили без конца. С ветел капали слёзы. По реке расходились круги. В чистом небе носились ласточки. За кустом дремал рыбачок в нелепой панаме и тёмных очках. Поплавок не шевелился. Жужжали пчёлы. Погода была прекрасной.
Потом гуляли за овинами, в полях, и не заметили, как вошли в лес.
Гена  целовал меня нежно и страстно. От него пахло свежестью и дорогим мылом.
Время остановилось. Я забыла обо всём на свете. И пусть весь мир подождет! С упоением ощутила необычайные ласки, что-то вроде акта любви бабочек на своём пупке. Это было восхитительно. Сама не понимаю, что со мною творилось.
Он самозабвенно священнодействовал, легко и плавно скользя нежными руками по всем  изгибам моего разгоряченного тела. А какие волшебные слова говорил! От них шла кругом голова. Мне было хорошо, как никогда и я млела от восторга. Мысли путались, но теперь я твердо знала, что хочу. Я – щедрая женщина, и если мужчина мне понравился, дам ему всё, что только могу дать, даже больше. И он, терпеливый и упорный, добился своего.
Наконец, наступил тот долгожданный миг, когда наши тела слились в едином бурном порыве. Это была дикая схватка двух обезумевших в своем животном стремлении друг к другу изголодавшихся существ. Вот она какая, настоящая страсть. Это было что–то!
Мне всегда нравилось, когда мужчина руководит процессом, но такого у меня еще не было. Он довел меня до экстаза. Я была в исступлении.
Мы потеряли чувство реальности. Соскочили с катушек. Когда кончилось это неистовство - я не помню. Была в полном изнеможении.  Не чувствовала ничего, кроме блаженного умиротворения.
Окружающий мир медленно возвращался. И я с удивлением оглянулась вокруг. Как будто все это происходило не со мной.
Он лежал, прикрыв глаза, с выражением неги на красивом лице. Видно, тоже мечтал о чем-то подобном. Небось,  грезил о темпераментной и страстной брюнетке. И судьба ему улыбнулась. Как, впрочем, и мне. Так, что, повезло нам обоим.
Я как завороженная смотрела на него и любовалась прекрасным телом. Не могла оторвать своих восхищённых глаз от этого божественного мужчины, посланного мне самим небом, пока слёзы радости не замутили взор.  Наконец-то, судьба дала мне его, необыкновенного, долгожданного.  Моего. Да, отныне он мой! Не такой, как все. Мужикам гораздо легче бездумно принести  страдания женщине, нежели подарить хоть малую частицу радости. Среди них абсолютное большинство – безнадежные эгоисты. Но теперь фортуна наградила меня редчайшим исключением. Как жаль, что оно мимолетно.  Я молча плакала, глядя в бесконечные коридоры млечного пути, мерцавшего в необъятных просторах ночного неба. Никак не могла поверить, что такое возможно. Он затмил все мои самые сокровенные грёзы.
На следующий день я проснулась к обеду. Мать молча хмурилась. Я чувствовала себя так, будто меня переехал трактор. Нет, это ни с чем не сравнимое, не передаваемое ощущение. Ходила, как пьяная. Целый день упивалась своей воровской свободой и этой болью.  И жутко боялась, что она никогда больше не повторится. Этого бы я не перенесла. Я  всем своим существом, каждой клеточкой тела смаковала свое состояние неземного наслаждения чувственной любовью. Окружающий мир с его жестокой реальностью, ужасами и страданиями стал бесконечно далёк и ничтожен. Лишь теперь я поняла, чего мне так недоставало. Только в таких надёжных и сильных мужских руках женщина может испытать истинное блаженство. Меня всё время тянет к нему, эта тяга просто неодолима.
И, в то же время, я прекрасно осознавала, что такое не может длиться долго. Иначе радость даст горчинку и отравит всю прелесть этого незабываемого лета.
Почти всё время мы проводили вдвоём в райском уединении. Я была просто без ума от него и не переставала удивляться его изобретательности и фантазии.
- Подожди дружок, не спеши! - это говорила ему не я, а какая – то лицемерная ханжа - паникёрша. Сама же я была нетерпелива, как и он, или даже сильнее.
- Ты просто обворожительна! – твердил Гена, пожирая меня влюблёнными глазами.
- Только ты имеешь право так обнимать меня и вообще, делать со мной всё, что хочешь, - отвечала я, тая в сладкой истоме.
- Ты божественна!
- Только ты – единственный. Возьми меня с собой.
- Ты неповторима!
- С тобой я самая лучшая. Возьми меня!
И так продолжалось бесконечно.
*****
В себя я приходила только  дома.
- Дочка, я блинчики собралась испечь, да масло кончилось.
- Сейчас мам, схожу, куплю.
Я вышла на улицу. Солнышко ласково припекало. Редкие встречные степенно и доброжелательно здоровались, пряча лукавые улыбки.
Мне нравилась эта простая деревенская жизнь, эти добрые люди, их открытые лица, церемонные приветствия, неторопливые, обстоятельные разговоры. Здесь, в селе, я тоже сильно изменилась. Сама почувствовала.
Из сельпо быстро вышел высокий мужчина в тёмных очках и, не оглядываясь, пошёл прочь. Фигура уж больно знакомая. Где-то я его видела?
- Ба, да это же Мойша, то есть Миша!  - удивилась я, - Мой вагонный ухажёр. Как он сюда попал? Интересно, что этот  «Соколиный глаз» тут делает?
На обратном пути повстречала кавалькаду горластых белых гусей, важно переваливающихся с боку на бок. Босоногая белобрысая девчушка в голубеньком платьице гнала их к реке прутиком. Поздоровалась:
- Доброе утро! Личико милое, глаза голубые. Маленькая красавица.
- Доброе!- я весело помахала ей в ответ.
Войдя в  калитку, услышала звонкий лай. Жулька юлой завертелся под ногами, радостно виляя колечком пушистого хвоста. Прошла на кухню, поставила бутылки на стол.
- Вот и масло подоспело, скоро блины будут, - обрадовалась мама.
- Я, мам, сейчас не хочу. Пойду, прогуляюсь.
- Опять – двадцать пять! Всё никак не нагуляешься. Людей бы постыдилась!
*****
Это безумие продолжалось две недели. Полмесяца несравненного блаженства и упоительного наслаждения. Я напрочь позабыла обо всём. Нет невзгод, нет проблем. Всё хорошо.
Хорошо, когда у тебя есть такой близкий и надежный друг. Очень хорошо. Конечно, помимо милой мамочки, благополучной семьи, солидного и обеспеченного мужа, обожающих тебя детей. Все это необходимо, но недостаточно, слишком мало. Нужен друг. Для отдушины. И я его нашла. Но стоит ли круто сменить пользователя?  Думаю, что нет смысла. Зачем же отказываться от того что есть? Глупо. Одно другому не мешает. Отныне мы будем тайно встречаться  в романтической обстановке. Наверное, я больше не смогу без него, без этих чудесных   интимных занятий. Нам ещё рано жить воспоминаниями. Я женщина, я люблю его, и это оправдывает всё.
*****
Весь обратный путь я ехала как в тумане. На окружающее не обращала внимание. Не помню соседей, ничего не помню. Только мерный перестук колес, под который просто неудержимо хотелось спать. Было  в этом стремлении что-то колдовское и необыкновенно привлекательное.
И я спала беспробудно почти всю дорогу. Плевать  хотела на мнение посторонних. Просыпалась ненадолго. Слегка перекусив и запив сухомятку горячим жидким чаем, я чувствовала,  как быстро и неотвратимо тяжелеют веки и снова провалилась в небытие. Воистину, тайну мироздания познаем мы во сне.
*****
Плавно пролетая над спящей деревней,  я легко управляла своим телом, которого не видела и не осязала. Нет, не так. Было очень приятное ощущение, что я оседлала что-то твёрдое. Неужели метла? – на миг ужаснулась я, и, тут же отмахнувшись от всяческих страхов, возликовала в диком возбуждении.
Тонкий серп месяца едва освещал слегка припорошенные снегом крутые скаты изб и плоские кровли сараев. Они были сплошь опутаны чёрными цепочками следов, которые оставили коты, озабоченные близостью весны. Странно, но холода я совсем не чувствовала. Подпрыгнув на своем воображаемом помеле, я с радостным энтузиазмом устремилась вперёд. Душа моя заскользила неведомо куда, как льдинка по зеркальной глади застывшего озера. Испуг смешался с восторгом. Внутри всё дрожало. Было страшно и смешно одновременно.
Кое – где из трубы поднималась вверх хилая струйка сизого дыма. Было тихо, только изредка звонко лаяла собака.  Рядом со мной, молча, летел Крак. Едва  слышалось ритмичное потрескивание перьев его чёрного крыла. Он с серьёзным видом поворачивал ко мне голову с громадным клювом и одобрительно прикрывал блестящие бусинки своих пронзительных глаз.
Я – ведьма! Может ли это быть? Что это? Сон, или бред? Прошлое, или будущее? Отбросив пустые глупые мысли, я упивалась безграничной свободой, удивительной легкостью полёта и блаженным умиротворением. Чувство неуёмной, дьявольской силы и всемогущества щекотало грудь и подмывало разразиться сумасшедшим хохотом. Но я сдерживала себя. До чего же хорошо, просто непередаваемо!
Внизу проплывала речка, причудливо извиваясь широкой белой лентой между крутых берегов, обрамлённая нависшими заиндевелыми ивами. Месяц отразился в узком зеркале чуть подёрнутой туманом полыньи и спрятался за обрывками серых облаков. Вдруг стремительно сгустилась какая-то зловещая хмарь, плотно закрыв последние звёздочки на небе. Стало темно.
«Куда несет меня нечистая?» - испуганно промелькнул проблеск раскаяния. Но его заглушил неудержимый поток бурного веселья. Я лечу! И не хочу знать, что меня ждет впереди.
*****
Евгений подъехал к вокзалу. Решил сам встретить жену. До прибытия поезда оставалось полчаса. Порывисто повернувшись всем своим солидным корпусом, он взял с заднего сидения чёрный пакет, вынул из него и стал машинально перебирать фотографии. Его невидящие глаза были устремлены в пространство, толстые губы предательски дрожали. Мягкими пальцами он монотонно поглаживал глянец карточки.
В опустевшей груди тяжело и гулко стучало, болезненно отдавалось в висках. Уже в который раз смотрел он на эти неопровержимые доказательства супружеской неверности. И никак не мог поверить.
*
Примечания
* И. Губерман. Иерусалимские гарики.
** там же.

 
 
 
 
 
Кошкам рыба
Апайка
Рейтинг: +13 572 просмотра
Комментарии (21)
Алена Викторова # 11 марта 2015 в 04:46 +2
...ой, как же теперь будет?
- наверное, как и прежде, у него самого "рыльце в пушку"...
Она тоже для себя всё уже определила.
Большое спасибо автору за рассказ)))
Серов Владимир # 11 марта 2015 в 14:02 +1
Видимо, «Женское счастье» в супружеской неверности. super
Хорошая работа!
Анна Гирик # 13 марта 2015 в 18:57 +2
Очень интересная работа!! Автору удачи!! sneg
Лариса Тарасова # 20 марта 2015 в 08:40 +2
Да... ситуация...
Влад Устимов # 1 апреля 2015 в 21:08 0
Благодарен всем откликнувшимся на рассказ.
Наталия Шаркова # 2 апреля 2015 в 16:01 +1
С удовольствием прочла!
Очень интересно!Спасибо!
040a6efb898eeececd6a4cf582d6dca6
Влад Устимов # 2 апреля 2015 в 16:32 0
Спасибо, Наталия, рад Вашему вниманию!
Валентина-Софи # 10 апреля 2015 в 10:14 +1
Интересный, жизненный рассказ!
Понравился!
Удачи Вам! soln
Влад Устимов # 10 апреля 2015 в 20:03 0
Благодарю, Валентина, за тёплый отклик!
Людмила Ойкина # 12 апреля 2015 в 13:05 +1
Правда жизни. Женщине так не хватало романтики, и она получила ее ненадолго.
Влад Устимов # 12 апреля 2015 в 18:53 0
Лучше синица в руке... Спасибо, Людмила, заходите.
Светлана Казаринова # 25 апреля 2015 в 20:22 +1
Рассказ понравился! Несмотря ни на что! super
Влад Устимов # 25 апреля 2015 в 21:04 +1
Благодарю, Светлана Рад Вашему вниманию.
Элина Маркова-Новгородцева # 8 мая 2015 в 11:15 +1
Прочитала на одном дыхании. Написано великолепно. Психологически точно. Прекрасный стиль.
Финал оказался для меня неожиданным, хотя и предполагала, что это греховное счастье должно обернуться каким-то разочарованием.
Влад, мои аплодисменты!
Влад Устимов # 8 мая 2015 в 11:35 0
Спасибо, Элина. Ваша похвала - бальзам не сердце!
Поздравляю с юбилеем Победы. Благополучия, мира, удачи Вам!
valerij reshetnik # 11 мая 2015 в 07:24 +1
Рассказчик хороший из вас. 040a6efb898eeececd6a4cf582d6dca6 c0137
Хоть не очень люблю прозу,
прочёл с интересом, психологически
близко правде, женщина иногда поддаётся
страсти, бросая всякие условности...
Влад Устимов # 11 мая 2015 в 09:14 0
Большое спасибо за добрые слова, Валерий. Высоко ценю Ваше мнение.
Желаю новых успехов в творчестве.
Мария # 13 мая 2015 в 07:10 +1
Интересный рассказ получился. ura
Влад Устимов # 13 мая 2015 в 12:46 0
Благодарю за отклик.
Удачи Вам, Мария!
Михаил Заскалько # 20 августа 2015 в 13:10 +1
Написано хорошо, читабельно.Добротная проза,хотя тему эту не люблю. То что раньше на Руси называли нехорошим словом, стало, увы,нормой...и ворох оправданий напридумывали. А суть-то ясна как божий день: там где нужно думать головой, думают головкой...отсюда и надуманные проблемы...
Будьте здравы и мир Вашему дому!
Влад Устимов # 20 августа 2015 в 20:33 0
Я тоже не люблю, но не могу делать вид, что не вижу.