Портрет, разрезанный пополам

25 октября 2017 - Сергей Шевцов
article399864.jpg
  
                                            

                                               Нельзя вырвать ни одной страницы из своей
                                                                             жизни, но можно бросить всю книгу в огонь.

                                                                             (Жорж Санд)
 
        В парижском Лувре висит полотно с изображением Фредерика Шопена. Оно написано в тысяча восемьсот тридцать восьмом году предводителем романтического направления в европейской живописи французом Эженом Делакруа. В художественном музее Копенгагена находится портрет Жорж Санд, нарисованный этим же живописцем в том же году. Но не все знают, что раньше эти картины составляли единое целое. В том сюжете Жорж Санд увлечённо слушала играющего на фортепиано Шопена. Однако после кончины Делакруа новый владелец холста из меркантильных соображений разрезал картину пополам, чтобы продать две части по отдельности, так вышло значительно дороже. Теперь половины семейного портрета хранятся в разных музеях мира. Непревзойдённые гении девятнадцатого столетия, встретившие свою любовь, словно наказание за талант, были разлучены не только безжалостной судьбой, но и банальной человеческой алчностью.
                                                                       ***
        Париж, тысяча восемьсот сорок седьмой год. Больше тридцати лет Европа живёт без тирании, оставив эпоху наполеоновских войн позади. Но не угасшее эхо французской революции вихрем врывается в искусство. Новые авангардные направления в живописи и музыке переворачивают традиционное мышление обывателей, а бунтарские идеи, проникшие в литературу, подрывают своим мятежным духом ханжеские устои буржуазного общества. В столице Франции самыми популярными местами общения просвещённой публики становятся светские салоны, которые растут как грибы.
        Сейчас вся богема и интеллигенция страны в один голос обсуждали только что вышедшую книгу «Лукреция Флориани» известной далеко за пределами Франции романистки под псевдонимом Жорж Санд. Писательница Амандина Аврора Люсиль Дюпен, подписывающаяся столь не женским именем, в очередной раз шокировала не искушённых в новаторской литературе парижан.
        – Неужели эта скандалистка дошла до того, что начала досаждать читателям подробностями из собственной спальни? – возмутилась баронесса Кавелье де Труа на одном из светских приёмов.
        – Говорят, мнительный и капризный принц Кароль – не кто иной, как великий Шопен, брошенный этой фурией, – присоединилась к обсуждению жена прокурора Валуа.
        – А Лукреция, которая беспрестанно меняет любовников и при этом относится к своим мужчинам, как к маленьким детям, и есть сама Жорж Санд, – поддержала подругу мадам Фуко.
        – Что ж, удивляться не приходится, – заметил месье Савар, редактор газеты «Вечерний Монмартр». – Если начать составлять список её возлюбленных, выйдет внушительный манускрипт. Да и мужчин она выбирает, как правило, намного младше себя. Неудивительно, что все они представляются ей невинными младенцами – с её-то богатым опытом!
        – Но Шопен? Неужели всё, что пишет о нём эта женщина, есть правда? – театрально заломила руки баронесса Кавелье де Труа.
        История бурно обсуждаемого романа между знаменитой писательницей и великим композитором, наделавшая много шума в обществе, началась одиннадцать лет назад. Их знакомство произошло в конце тысяча восемьсот тридцать шестого года. Широко известной романистке Жорж Санд было тогда тридцать два года, а приехавшему из Варшавы музыкальному виртуозу Фредерику Шопену двадцать шесть. Две яркие личности, два символа революционного прорыва в культуре на перепутье веков сияли бесспорными звёздами, но каждая на своём небосклоне. Конечно, Аврора Дюпен успела посетить не один концерт польской знаменитости, а Шопен читал некоторые книги Жорж Санд, но лично знакомы они не были.
        Шопен только знал, что Жорж Санд является ярой феминисткой, носящей мужскую одежду, а также роковой женщиной, разбившей множество влюблённых в неё сердец, что Аврора Дюпен успела пожить в женском монастыре, выйти замуж и обзавестись двумя детьми. Потом она уехала вслед за любовником в Париж, где написала несколько романов под мужским псевдонимом Жорж Санд.
        Про Шопена Аврора Дюпен слышала, что музыкальный гений объездил с концертами множество стран и был брошен своей невестой красавицей Марией Водзинской. Но сейчас музыкант слыл ловеласом, перед которым не могли устоять самые прекрасные женщины Парижа.
        Жорж Санд и Фредерик Шопен были желанными гостями в лучших французских домах, но пока их пути не пересекались. Впервые они встретились на светском приёме у графини д’Агу – любовницы популярного композитора Франца Листа. В её резиденции часто собирались известные литераторы, художники, музыканты и певцы. Графиня и сама немного сочиняла прозу под псевдонимом Даниэль Стерн. Многие писательницы тогда прикрывались мужскими именами, поскольку европейский консерватизм девятнадцатого века был ещё не готов воспринимать творчество дам наравне с господствующей в искусстве монополией мужчин.
        – У меня для вас приятный сюрприз, дорогая Аврора, – сказала графиня д’Агу, встречая в своей шикарной прихожей в стиле «ампир» запоздавшую подругу. – Сегодня у меня в гостях сам Фредерик Шопен!
        – Это действительно приятный и неожиданный сюрприз, милая Мари, вы меня заинтриговали и очень порадовали, – оживилась Жорж Санд, передавая вышколенному ливрейному камердинеру своё мужское пальто, отороченное мехом куницы, перчатки, цилиндр и трость. – Я уже отсюда слышу звуки его божественного вальса. Так может играть только один человек на планете, его волшебную технику исполнения не спутаешь ни с чем.
        Подруги вошли в музыкальную гостиную, плавно перетекающую в зимний сад. Приглашённые дамы в роскошных платьях сидели на парчовых полукреслах, а сопровождающие их мужчины стояли чуть сзади, иногда привставая на цыпочки, чтобы громоздкие женские шляпки, большинство из которых были со страусовыми перьями, полностью не закрывали обзор. Взгляды присутствующих были прикованы к белоснежному роялю, за которым сидел пианист виртуоз.
        Поражало не только мастерское исполнение пьесы, но и сама мелодия. Это было что-то новое, свежее, воздушное, словно дуновение майского ветерка. Казалось, чарующие звуки непревзойдённой гармонии вспыхивают под танцующими пальцами музыканта, как брызги зажигательной феерии новорождённых Венер, внезапно выпорхнувших из бурлящей пены морской лазури.
        Сам Фредерик Шопен напоминал грустного принца, ищущего свою Золушку. На тонких чертах задумчивого лица под разметавшимися крыльями парящих бровей сияли голубые глаза, подёрнутые поволокой таинственности. Пепельно-русые пряди спадали на покатый лоб, а нос с небольшой горбинкой вместе с ироничными губами завершали образ неприступного Аполлона.
         – Представляю, сколько женских сердец погибло, окунувшись в омут этих небесно-голубых очей, – шепнула Жорж Санд на ухо подруге.
        – Вы даже не представляете себе сколько, – так же тихо ответила графиня. – Когда маэстро закончит играть, я вас представлю друг другу. Боюсь, и ваше сердечко не останется равнодушным.
        Мари д’Агу в тот момент не подозревала, что её слова окажутся пророческими, поскольку ей прекрасно была известна чрезмерная переборчивость подруги. Но если это произойдёт, графиня может считать, что оказала Жорж Санд ответную услугу за своего возлюбленного Франца Листа, ведь со знаменитым музыкантом, которому она родила троих детей, её познакомила именно Аврора.
        – Один ваш вальс стоит всех моих романов! – восторженно произнесла писательница, когда её представили новомодному гостю.
        Мелодист искренне поблагодарил Жорж Санд за лестные слова, он был галантен, подчёркнуто вежлив, но ответных дифирамбов не произнёс. Более того, в глубине души Фредерик Шопен был разочарован. Странная по виду женщина, резко пахнущая колонской водой, с выкрашенными рыжей хной кудрями, одетая в чёрный мужской костюм, дополненный высокими ботфортами и сигарой во рту, вряд ли могла понравиться пропитанной чувством прекрасного утончённой натуре меломана с изысканными манерами.
        После короткого разговора с графиней д’Агу, прояснившей некоторые детали пристрастия Жорж Санд к табаку и мужскому «о де колону», Шопен со свойственным восходящей звезде юношеским максимализмом заметил хозяйке дома:
        – Какая несимпатичная женщина эта Дюпен. Да и женщина ли она, я готов в этом усомниться.
        Вернувшись после светского раута домой, композитор сообщил в письме родным о встрече с популярной парижской романисткой: «Я познакомился с большой знаменитостью госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд, но её лицо малосимпатично и она мне совсем не понравилась. В ней есть даже что-то отталкивающее».
        Всё изменилось, когда Фредерик Шопен увидел Жорж Санд во время конной прогулки по парку усадьбы банкира Шарля Гуадье. В отличие от других дам, писательница сидела в мужском седле. Она была не в платье, а в обтягивающем сером костюме для верховой езды и начищенных до блеска сапогах. На её голове красовалась чёрная шляпка-амазонка с небольшой вуалью. Сколько же в этой безукоризненной фигуре нимфы было природной грации, врождённого аристократизма и откровенного вызова сильному полу! Мужчины с нескрываемым восторгом смотрели на неё. А когда Жорж Санд после прогулки вышла к обеду, Шопен был потрясён ещё больше. Вместо мужского смокинга, который, по мнению композитора, уродовал писательницу, на ней был потрясающий кринолин. Аврора Дюпен на фоне остальных дам выглядела царицей Клеопатрой. Даже молоденькая жена хозяина дома Камилла Гуадье бросала в её сторону завистливые взгляды. И дело не только в платье, подчёркивающем все достоинства фигуры и кокетливых накладных локонах на причёске, которые вместе с огромными глазами, прямым носом и чувственными губами создавали из кукольного личика образ греческой богини. В поведении Жорж Санд было столько женственности, изящества, безупречности манер и светского лоска, что сразу угадывалось её знатное дворянское происхождение. Аврора Дюпен блистала всей своей обворожительной красотой, которую она в повседневности прятала под маской «Спартака среди рабынь», восставая против несправедливости «мужского мира». Судя по выражению лиц представителей этого «господствующего полового сословия», прекрасная «дева-воительница» молниеносно одерживала одну победу за другой. Да и сам музыкальный гений был сражён наповал, как выяснилось, неизвестной ему доселе бесподобной кудесницей Авророй Дюпен. Под впечатлением произведённого писательницей эффекта композитор виртуоз тут же сыграл для гостей банкира несколько бравурных музыкальных экспромтов, вызвавших у публики шквал аплодисментов. 
        После того светского приёма Фредерик Шопен и Жорж Санд стали встречаться, правда, тайно, чтобы избежать пересудов, поскольку являлись публичными людьми. Однако их влечение ещё не переросло в более глубокое чувство. Кроме разницы в возрасте, они были слишком непохожими людьми: интеллигентный, иногда даже робкий Шопен и вспыльчивая, склонная к эпатажу Жорж Санд. Но Фредерику, потерявшему родину «гражданину мира», были нужны её колкости, глубокий и критический взгляд на утратившее нравственные ориентиры и деградирующее общество. Ему всё время не хватало её вызывающей дрожь умопомрачительной чувственности, которой было проникнуто каждое движение подруги. При этом Шопена раздражал мужской костюм Авроры, и в обществе Фредерика убеждённая феминистка старалась носить женские платья. Шопен был одним из немногих, которые называли Жорж Санд её настоящим именем. Ещё Авроре не нравились консервативность и нерешительность Фредерика. Но между этими откровенными антиподами явно проскочил электрический разряд безрассудной и всепоглощающей страсти.
        Шопен переселился в соседний с Жорж Санд дом. Когда им приходилось сталкиваться у общих друзей, любовники мастерски изображали едва знакомых людей. Однако через несколько месяцев было решено снять квартиру на двоих в тихом парижском районе.
        Но всё тайное когда-нибудь становится явным. В тысяча восемьсот тридцать восьмом году об этом романе уже шумел весь Париж. К тому времени любовники совместно прожили около двух лет. Этого вполне хватило, чтобы влияние человеческих недостатков ушло в тень, а главными побудителями чувств стали восхищение незаурядной личностью любимого, преклонение перед его талантом и нежная забота о нём. Именно эти характеристики сформировали новые отношения, окутанные поистине семейной теплотой.       
        Общество неоднозначно отнеслось к этому событию. Известный парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно. А в постели памятники просто смешны».
        Оноре де Бальзак сказал, когда его спросили, что он думает об этом сенсационном романе: «Прежние неудачи в любви мадам Санд заключены в её непоколебимой вере в счастливую любовь. Она верит в неё и ждёт, как женщина. А добивается её, как мужчина».
        Но беспристрастная история отметит любовный союз двух потрясающих дарований, как одну из самых ярких по страсти и трагических по содержанию жизненных драм. Это не могло не отразиться на творчестве звёздных любовников. За годы, проведённые вместе, гениальная пара создаст свои самые лучшие произведения, вошедшие в золотой фонд культурной сокровищницы человечества.
        Дети Жорж Санд воспитывались в фамильном замке Дюпенов в Ноан-Вике, расположенном в департаменте Эндр, округа Ла-Шатр в двухстах пятидесяти километрах от Парижа. Амандина Аврора Люсиль Дюпен являлась потомственной дворянкой, в семейном древе которой было родство с курфюрстом саксонским Августом Сильным. Сейчас в своё родовое гнездо Аврора приезжала уже с Фредериком Шопеном. Замок Ноан славился своим гостеприимством. Сюда часто наведывались летом многочисленные родственники и друзья Жорж Санд. Здесь Фредерик познакомился с Мейербером, Бальзаком, Луи Бланом, Генрихом Гейне, Делакруа, Берлиозом и Пьером Леру, которые стали большими поклонниками композитора. Однако царила в замке всё-таки Жорж Санд, и Шопену часто не удавалось преодолеть свою скованность.
        Фредерик с детства страдал от туберкулёза и постоянных приступов кашля – это сильно волновало Жорж Санд. Медики рекомендовали писательнице свозить любимого в Испанию. Оздоровительное путешествие в страну с комфортным климатом должно было оказать целительное влияние на лёгкие композитора. В тысяча восемьсот тридцать восьмом году Аврора Дюпен с дочерью Соланж, сыном Морисом и возлюбленным Фредериком Шопеном отплывают пароходом из Марселя на остров Майорку. Там они селятся в доме на окраине города Пальмы.        
        Поначалу всё складывается очень хорошо, просто идиллически. Здесь их никто не знает, и они могут отдохнуть от парижской суматохи и светских сплетен. Жорж Санд ходит в соседнюю деревню за свежей рыбой, готовит обед, занимается детьми и заботится о своём возлюбленном, всячески оберегая покой музыкального гения, создавая все условия для его плодотворного творчества. Она становится вдохновляющей музой любимого маэстро. При этом писательница сама не забывает браться за перо. На средиземноморском побережье Жорж Санд напишет роман «Спиридон» и очерк «Зима на юге Европы». Многие из своих самых знаменитых сонат, скерцо, прелюдий и опусов Шопен тоже сочинит на Майорке.
        На фоне приподнятого настроения и радужных надежд на прекрасный отдых один досадный момент всё же тревожит влюблённую пару. Осенняя погода на «солнечном острове» никак не способствует излечению композитора. Всё время идут проливные дожди, повышая влажность воздуха, и состояние Фредерика ухудшается. Происходит обострение чахотки. Когда у Шопена пошла горлом кровь, Жорж Санд превращается в его сиделку. Она ночи напролёт находится у постели больного, сама готовит целебные отвары и травяные микстуры. Но, как только о недуге пианиста узнаёт хозяин арендуемого дома, он требует, чтобы постояльцы немедленно съехали. При этом владелец жилья настаивает на возмещении ущерба от пребывания в доме заразного больного. Согласно закону, всё, к чему прикасался распространитель заболевания, подлежит сожжению. Поэтому нужно заплатить за мебель, посуду, спальные принадлежности и известковую покраску стен, как дезинфекцию от микробов и вирусов.
        Все попытки найти новое жилье не увенчались успехом. Информация о болезни композитора мгновенно распространяется по городу, и жители острова шарахаются от парижан, словно от чумы. Только в заброшенном картезианском монастыре «Вальдемоза» им дают приют. Жорж Санд хорошо понимает, что Шопен не сможет обойтись без своего пианино и ей приходится нанять целую роту солдат, чтобы затащить инструмент по горным тропам в одну из келий обители.
        Однако жизнь в монастыре, расположенном в живописном горном месте не добавляет здоровья Шопену. Жорж Санд старается ни на минуту не оставлять композитора одного. Но даже самый тщательный уход не помогает. Болезнь прогрессирует, а для того, чтобы найти квалифицированную медицинскую помощь, нужно возвращаться на материк. И тут наваливаются новые неприятности. Ни один корабль не хочет принимать на борт пассажира с заразной болезнью. Жорж Санд мечется по причалу, умоляя капитанов сжалиться над несчастным, предлагая любые деньги. Наконец, один судовладелец соглашается. Правда, каюта, которую дали французской семье, была отвратительной и с ужасающей мебелью. Это судно, вообще, предназначалось для перевозки скота, и соседями парижан по поездке оказалась сотня свиней саксонской породы. Шопен с иронией сетовал, что капитан предоставил хрюшкам лучшие условия, нежели его семейству. И в довершение всех несчастий штормящее море преподносит Фредерику очередной неприятный сюрприз в виде «морской болезни».
        Весной тысяча восемьсот сорок первого года Жорж Санд и Фредерик Шопен из испанского «целительного курорта», наконец, возвращаются в Париж. После трёхлетнего «средиземноморского лечения» композитор долго поправляет здоровье и набирается сил. Постепенно жизнь входит в своё привычное русло, и их дом на улице Пигаль начинают посещать именитые друзья. Шопен упивается изысканным обществом, а Аврора Дюпен гордится своим Шопетте или Шопинским, как она шутливо его называет. Вопреки злобным сплетням, пережитое на Майорке испытание не только не пошатнуло их союз, но, напротив, сделало его ещё крепче. Сейчас был период их счастья, когда чувства, оказавшись в комфортной атмосфере, вспыхнули с новой силой.
        Писатель и художественный критик Луи Эно, часто посещавший влюблённых в Париже рассказывал, что Аврора и Фредерик прекрасно понимали и дополняли друг друга, и им было очень хорошо вместе. Однажды, когда они сидели втроём перед зажжённым камином, Жорж Санд принялась вспоминать свою любимую деревушку в Берри. Её рассказ был таким проникновенным, поэтичным и образным, что растроганный Шопен прослезился.
        – Если это так вдохновило вас, может быть, вы переложите мои слова на музыку? – тут же предложила писательница.
        Композитор, не раздумывая, подошёл к фортепиано и молниеносно выдал ошеломительный экспромт. Такое в их семье случалось неоднократно: один заряжал другого своим вдохновением. По воспоминаниям того же Луи Эно, Жорж Санд как-то играла с домашней маленькой собачкой. Заметив иронично-шутливый взгляд возлюбленного, Аврора с очаровательной улыбкой кокетливо попросила:
        – Я бы на вашем месте непременно сочинила какую-нибудь музыкальную пьесу в честь моей собаки.
        Через пару минут родилась мелодия, которую ученики маэстро и знакомые прозвали «вальсом маленькой собачки», а для наших современников – это знаменитый «собачий вальс».
        Холодное время года влюблённые проводили в Париже, а на лето уезжали в деревушку Ноан. Жорж Санд рассказывала друзьям, что живёт в имении с тремя детьми – своим ребёнком она называла и Шопена. Во время прогулок по родовому поместью Дюпенов писательница бегала по полям наперегонки с дочерью и сыном, а Фредерик следовал за ними верхом на осле, одетый, как на званый ужин. Влюблённые иногда устраивали домашние представления, парадируя манеры и речь своих знаменитых гостей.
        Высоко оценивая музыкальный вкус Авроры, Шопен исполнял перед ней все новые произведения, внимательно прислушиваясь к её замечаниям. Однако и он помогал писательнице советами. Во время работы Жорж Санд над романом «Консуэло» Фредерик выступал в роли музыкального критика, поскольку главной героиней книги была певица.
        Дом в Париже по улице Пигаль, как магнит притягивал многих выдающихся людей. Там часто по вечерам виртуозной игрой Фредерика восхищались одни из самых блестящих дам парижского света. Польщённый этим вниманием, Шопен посвятил им некоторые произведения. Такой благосклонностью отмечены баронесса Ротшильд, герцогиня Вюртенбергская, графини Эстергази и Потоцкая. Но вот во славу Жорж Санд композитор не написал ни одной вещи. Возможно, сказалась его болезненная застенчивость или нежелание широко афишировать их любовную связь, ведь официально женаты они не были.
        Аврора Дюпен с её очень музыкальной от природы поэтической натурой всегда глубоко чувствовала и понимала тонкую мелодичность произведений Шопена, преклоняясь перед его талантом. Но сам Фредерик, находившийся в стороне от литературного процесса, мало интересовался творчеством возлюбленной. Многие думали, что он даже не все её романы читал. Такое равнодушие задевало самолюбие Жорж Санд, посеяв крупицу обиды в её любящем сердце.
        Здоровье Шопена начинает ухудшаться. Весной тысяча восемьсот сорок четвёртого года его приходится на руках вносить на лестницу дома. Жорж Санд берёт на себя полную опеку над семьёй. Фредерик болен и весь погружён в свои мысли, он живёт в каком-то призрачном отдельном мире. Влюблённые переезжают в замок Ноан.
        Аврора самоотверженно ухаживает за Шопеном. Композитор был очень трудным пациентом. Он, порой, проявлял чисто детское упрямство и обидчивость, а когда бывал чем-то недоволен, мог дуться целыми днями.
        Все семейные хлопоты ложатся на плечи Жорж Санд. При этом родные дети писательницы настроены против её связи с Шопеном. Сын постоянно ревнует мать к любовнику, а капризная и эгоистичная дочь провоцирует ссоры в доме. Вскоре про эти непростые отношения поползло много слухов. Одни обвиняли Аврору, что она убивает Шопена своим равнодушием, охладев к нему. Другие, наоборот, называли композитора «злым гением» и «крестом» Жорж Санд. Но писательница по-прежнему любит Фредерика. Стараясь помочь тяжелобольному и оберегая его покой, Аврора сводит их отношения к чисто дружеским. Однако сам Шопен воспринимает такое положение, как обидное. Он постоянно ревнует возлюбленную, считая, что у неё появился другой любовник.
        Необоснованно обиженная Жорж Санд пишет тогда другу Шопена Альберту Гржимале: «Если какая-то женщина и могла внушить ему полное доверие, то это была я, а он этого никогда не понимал. Я знаю, что многие люди меня обвиняют: одни за то, что я его измотала необузданностью своих чувств, другие за то, что я привожу его в отчаяние своими дурачествами. Мне кажется, что вы-то знаете, в чём дело. А он, он жалуется мне, что я его убиваю отказами, тогда как я уверена, что я его убила бы, поступая иначе».
        В образовавшуюся трещину в отношениях между влюблёнными клином врезается вышедшая новая книга Жорж Санд «Лукреция Флориани». Заложенная в основу сюжета любовная история очень напоминает роман самой писательницы с Шопеном. Фредерик сразу узнаёт в актрисе Лукреции, имевшей троих детей от разных мужей, черты Авроры Дюпен, хотя романистка активно отрицает это «случайное» сходство. Но, что больше зацепило Шопена, так это то, что портрет изнеженного и капризного князя Кароля списан, как будто с него. Это даже не портрет, а какая-то карикатура, шарж. Писательница словно умышлено усиливает нарциссические черты литературного героя, чтобы таким образом немного увести читателя от нежелательных ассоциаций. Однако это не помешало Фредерику узнать в Кароле себя. Шопен возмущён: Аврора вынесла на всеобщий суд историю их жизни, их чувств. Неужели такое возможно? Композитор счёл это предательством их любви, которая, по его мнению, только обогатила обоих. По сюжету книги Кароль и Лукреция, пережив трагедию несостоявшихся надежд, расстаются. Проводя дальнейшую параллель, напрашивался вывод, что и любовная связь между реальными прототипами вымышленных героев подошла к логическому завершению. Это был шокирующий удар по самолюбию и чувствам Шопена. Фредерик стойко проглотил эту горькую пилюлю, но почувствовал, что образовавшаяся расщелина в отношениях может по любому малозначительному поводу спровоцировать их разрыв.
        И этот момент наступил. Шопен хотел сблизиться с детьми Жорж Санд, чтобы стать для них, если не отчимом, то хотя бы другом. Его попытки как мужчине заняться воспитанием сына писательницы потерпели крах. Повзрослевший Морис злился на проявление назойливой опеки со стороны нового родственника, к тому же он по-прежнему считал, что этот светский красавчик занял слишком много места в сердце матери, причём, в ущерб им с сестрой. Подключаясь к «мужским» семейным разборкам, Жорж Санд всегда вставала на сторону сына. В случае с Соланж всё было иначе. Во время споров Авроры с взбалмошной дочерью, Шопен неизменно поддерживал Соланж, которая в отличие от брата симпатизировала Фредерику. Начались ссоры, возникающие, как правило, из-за пустяков. И без того хрупкий мир в этом странном семействе, похоже, стал окончательно рушиться.
        Шопен, будучи человеком крайне впечатлительным, не смог долго выносить тяжёлой атмосферы, сложившейся в поместье. Однажды, сообщив возлюбленной о том, что хочет съездить домой в Польшу, Фредерик навсегда покинул замок Ноан. Уставшая от внутрисемейных конфликтов Жорж Санд не стала удерживать его.
        Сначала любовники вели переписку, но тут вмешались интриги Соланж. Своенравная девица часто встречалась с Шопеном в Париже. Она рассказывала композитору пикантные, а, порой, просто выдуманные истории о якобы многочисленных любовных похождениях матери. Под давлением «неопровержимых фактов» Фредерик, охваченный ревностью, буквально возненавидел свою бывшую любовницу и прекратил с ней какие-либо отношения. Он перестал отвечать на её письма и избегал случайных встреч.
        Но в марте тысяча восемьсот сорок восьмого года одна такая случайная встреча всё же произошла в доме одного их общего друга. Встреча поразила обоих. Готовая произнести слова раскаяния, Жорж Санд подошла к возлюбленному и протянула ему руку. Шопен побледнел, отшатнулся и, не промолвив ни слова, быстро вышел из зала.
        Вернувшись домой, композитор сел за фортепиано, чтобы снять огромное нервное напряжение. Всю свою боль он передал понимающим трепетным клавишам. С первого прикосновения инструмент отозвался взрывом эмоций и чувств. Так появился его знаменитый на весь мир похоронный марш.
        Больше Жорж Санд и Фредерик Шопен не виделись. Через год композитора не стало. За несколько дней до смерти, прикованный к постели в своей парижской квартире на Вандомской площади, Шопен жаловался в бреду своему другу Франшому: «Она говорила, что не даст мне умереть без неё, что я умру у неё на руках…»
        После похорон композитора на кладбище Пер-Лашез под обложкой его дневника нашли маленький конверт с аккуратно выведенными на нём буквами «ЖФ», что означало Жорж и Фредерик. Внутри пакета лежала прядь волос Авроры Дюпен.
        Отношения двух гениальных любовников были бурными и яркими, как извержение вулкана, но завершились они отнюдь не счастливой развязкой. Однако без Жорж Санд не было бы самых проникновенных, самых пронизывающих душу шедевров Фредерика Шопена. Да и романы, созданные великой писательницей за время их совместной жизни, были лучшими из того, что она написала.
        Тайна любви не будет разгадана никогда. У каждого есть своё мнение по этому поводу. Но прожить без волшебного чувства невозможно. «Сопротивляться любви – значит снабжать её новым оружием», – утверждала Амандина Аврора Люсиль Дюпен, известная миру под псевдонимом Жорж Санд.   

 

© Copyright: Сергей Шевцов, 2017

Регистрационный номер №0399864

от 25 октября 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0399864 выдан для произведения:   
                                            
                                                                                         Нельзя вырвать ни одной страницы из своей
                                                                                    жизни, но можно бросить всю книгу в огонь.
                                                                                    (Жорж Санд)
 
        В парижском Лувре висит полотно с изображением Фредерика Шопена. Оно написано в тысяча восемьсот тридцать восьмом году предводителем романтического направления в европейской живописи французом Эженом Делакруа. В художественном музее Копенгагена находится портрет Жорж Санд, нарисованный этим же живописцем в том же году. Но не все знают, что раньше эти картины составляли единое целое. В том сюжете Жорж Санд увлечённо слушала играющего на фортепиано Шопена. Однако после кончины Делакруа новый владелец холста из меркантильных соображений разрезал картину пополам, чтобы продать две части по отдельности, так вышло значительно дороже. Теперь половины семейного портрета хранятся в разных музеях мира. Непревзойдённые гении девятнадцатого столетия, встретившие свою любовь, словно наказание за талант, были разлучены не только безжалостной судьбой, но и банальной человеческой алчностью.
                                                                       ***
        Париж, тысяча восемьсот сорок седьмой год. Больше тридцати лет Европа живёт без тирании, оставив эпоху наполеоновских войн позади. Но не угасшее эхо французской революции вихрем врывается в искусство. Новые авангардные направления в живописи и музыке переворачивают традиционное мышление обывателей, а бунтарские идеи, проникшие в литературу, подрывают своим мятежным духом ханжеские устои буржуазного общества. В столице Франции самыми популярными местами общения просвещённой публики становятся светские салоны, которые растут как грибы.
        Сейчас вся богема и интеллигенция страны в один голос обсуждали только что вышедшую книгу «Лукреция Флориани» известной далеко за пределами Франции романистки под псевдонимом Жорж Санд. Писательница Амандина Аврора Люсиль Дюпен, подписывающаяся столь не женским именем, в очередной раз шокировала не искушённых в новаторской литературе парижан.
        – Неужели эта скандалистка дошла до того, что начала досаждать читателям подробностями из собственной спальни? – возмутилась баронесса Кавелье де Труа на одном из светских приёмов.
        – Говорят, мнительный и капризный принц Кароль – не кто иной, как великий Шопен, брошенный этой фурией, – присоединилась к обсуждению жена прокурора Валуа.
        – А Лукреция, которая беспрестанно меняет любовников и при этом относится к своим   мужчинам, как к маленьким детям, и есть сама Жорж Санд, – поддержала подругу мадам Фуко.
        – Что ж, удивляться не приходится, – заметил месье Савар, редактор газеты «Вечерний Монмартр». – Если начать составлять список её возлюбленных, выйдет внушительный манускрипт. Да и мужчин она выбирает, как правило, намного младше себя. Неудивительно, что все они представляются ей невинными младенцами – с её-то богатым опытом!
        – Но Шопен? Неужели всё, что пишет о нём эта женщина, есть правда? – театрально заломила руки баронесса Кавелье де Труа.
        История бурно обсуждаемого романа между знаменитой писательницей и великим композитором, наделавшая много шума в обществе, началась одиннадцать лет назад. Их знакомство произошло в конце тысяча восемьсот тридцать шестого года. Широко известной романистке Жорж Санд было тогда тридцать два года, а приехавшему из Варшавы музыкальному виртуозу Фредерику Шопену двадцать шесть. Две яркие личности, два символа революционного прорыва в культуре на перепутье веков сияли бесспорными звёздами, но каждая на своём небосклоне. Конечно, Аврора Дюпен успела посетить не один концерт польской знаменитости, а Шопен читал некоторые книги Жорж Санд, но лично знакомы они не были.
        Шопен только знал, что Жорж Санд является ярой феминисткой, носящей мужскую одежду, а также роковой женщиной, разбившей множество влюблённых в неё сердец, что Аврора Дюпен успела пожить в женском монастыре, выйти замуж и обзавестись двумя детьми. Потом она уехала вслед за любовником в Париж, где написала несколько романов под мужским псевдонимом Жорж Санд.
        Про Шопена Аврора Дюпен слышала, что музыкальный гений объездил с концертами множество стран и был брошен своей невестой красавицей Марией Водзинской. Но сейчас музыкант слыл ловеласом, перед которым не могли устоять самые прекрасные женщины Парижа.
        Жорж Санд и Фредерик Шопен были желанными гостями в лучших французских домах, но пока их пути не пересекались. Впервые они встретились на светском приёме у графини д’Агу – любовницы популярного композитора Франца Листа. В её резиденции часто собирались известные литераторы, художники, музыканты и певцы. Графиня и сама немного сочиняла прозу под псевдонимом Даниэль Стерн. Многие писательницы тогда прикрывались мужскими именами, поскольку европейский консерватизм девятнадцатого века был ещё не готов воспринимать творчество дам наравне с господствующей в искусстве монополией мужчин.
        – У меня для вас приятный сюрприз, дорогая Аврора, – сказала графиня д’Агу, встречая в своей роскошной прихожей в стиле «ампир» запоздавшую подругу. – Сегодня у меня в гостях сам Фредерик Шопен!
        – Это действительно приятный и неожиданный сюрприз, милая Мари, вы меня заинтриговали и очень порадовали, – оживилась Жорж Санд, передавая вышколенному ливрейному камердинеру своё мужское пальто, отороченное мехом куницы, перчатки, цилиндр и трость. – Я уже отсюда слышу звуки его божественного вальса. Так может играть только один человек на планете, его волшебную технику исполнения не спутаешь ни с чем.
        Подруги вошли в музыкальную гостиную, плавно перетекающую в зимний сад. Приглашённые дамы в роскошных платьях сидели на парчовых полукреслах, а сопровождающие их мужчины стояли чуть сзади, иногда привставая на цыпочки, чтобы громоздкие женские шляпки, большинство из которых были со страусовыми перьями, полностью не закрывали обзор. Взгляды присутствующих были прикованы к белоснежному роялю, за которым сидел пианист виртуоз.
        Поражало не только мастерское исполнение пьесы, но и сама мелодия. Это было что-то новое, свежее, воздушное, словно дуновение майского ветерка. Казалось, чарующие звуки непревзойдённой гармонии вспыхивают под танцующими пальцами музыканта, как брызги зажигательной феерии новорождённых Венер, внезапно выпорхнувших из бурлящей пены морской лазури.
        Сам Фредерик Шопен напоминал грустного принца, ищущего свою Золушку. На тонких чертах задумчивого лица под разметавшимися крыльями парящих бровей сияли голубые глаза, подёрнутые поволокой таинственности. Пепельно-русые пряди спадали на покатый лоб, а нос с небольшой горбинкой вместе с ироничными губами завершали образ неприступного Аполлона.
         – Представляю, сколько женских сердец погибло, окунувшись в омут этих небесно-голубых очей, – шепнула Жорж Санд на ухо подруге.
        – Вы даже не представляете себе сколько, – так же тихо ответила графиня. – Когда маэстро закончит играть, я вас представлю друг другу. Боюсь, и ваше сердечко не останется равнодушным.
        Мари д’Агу в тот момент не подозревала, что её слова окажутся пророческими, ведь ей прекрасно была известна чрезмерная переборчивость подруги. Но если это произойдёт, графиня может считать, что оказала Жорж Санд ответную услугу за своего возлюбленного Франца Листа, поскольку со знаменитым музыкантом, которому она родила троих детей, её познакомила именно Аврора.
        – Один ваш вальс стоит всех моих романов! – восторженно произнесла писательница, когда её представили новомодному гостю.
        Мелодист искренне поблагодарил Жорж Санд за лестные слова, он был галантен, подчёркнуто вежлив, но ответных дифирамбов не произнёс. Более того, в глубине души Фредерик Шопен был разочарован. Странная по виду женщина, резко пахнущая колонской водой, с выкрашенными рыжей хной кудрями, одетая в чёрный мужской костюм, дополненный высокими ботфортами и сигарой во рту, вряд ли могла понравиться пропитанной чувством прекрасного утончённой натуре меломана с изысканными манерами.
        После короткого разговора с графиней д’Агу, прояснившей некоторые детали пристрастия Жорж Санд к табаку и мужскому «о де колону», Шопен со свойственным восходящей звезде юношеским максимализмом заметил хозяйке дома:
        – Какая несимпатичная женщина эта Дюпен. Да и женщина ли она, я готов в этом усомниться.
        Вернувшись после светского раута домой, композитор сообщил в письме родным о встрече с популярной парижской романисткой: «Я познакомился с большой знаменитостью госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд, но её лицо малосимпатично и она мне совсем не понравилась. В ней есть даже что-то отталкивающее».
        Всё изменилось, когда Фредерик Шопен увидел Жорж Санд во время конной прогулки по парку усадьбы банкира Шарля Гуадье. В отличие от других дам, писательница сидела в мужском седле. Она была не в платье, а в обтягивающем сером костюме для верховой езды и начищенных до блеска сапогах. На её голове красовалась чёрная шляпка-амазонка с небольшой вуалью. Сколько же в этой безукоризненной фигуре нимфы было природной грации, врождённого аристократизма и откровенного вызова сильному полу! Мужчины с нескрываемым восторгом смотрели на неё. А когда Жорж Санд после прогулки вышла к обеду, Шопен был потрясён ещё больше. Вместо мужского смокинга, который, по мнению композитора, уродовал писательницу, на ней был потрясающий кринолин. Аврора Дюпен на фоне остальных дам выглядела царицей Клеопатрой. Даже молоденькая жена хозяина дома Камилла Гуадье бросала в её сторону завистливые взгляды. И дело не только в платье, подчёркивающем все достоинства фигуры и кокетливых накладных локонах на причёске, которые вместе с огромными глазами, прямым носом и чувственными губами создавали из кукольного личика образ греческой богини. В поведении Жорж Санд было столько женственности, изящества, безупречности манер и светского лоска, что сразу угадывалось её знатное дворянское происхождение. Аврора Дюпен блистала всей своей обворожительной красотой, которую она в повседневности прятала под маской «Спартака среди рабынь», восставая против несправедливости «мужского мира». Судя по выражению лиц представителей этого «господствующего полового сословия», прекрасная «дева-воительница» молниеносно одерживала одну победу за другой. Да и сам музыкальный гений был сражён наповал, как выяснилось, неизвестной ему доселе бесподобной кудесницей Авророй Дюпен. Под впечатлением произведённого писательницей эффекта композитор виртуоз тут же сыграл для гостей банкира несколько бравурных музыкальных экспромтов, вызвавших у публики шквал аплодисментов. 
        После того светского приёма Фредерик Шопен и Жорж Санд стали встречаться, правда, тайно, чтобы избежать пересудов, поскольку являлись публичными людьми. Однако их влечение ещё не переросло в более глубокое чувство. Кроме разницы в возрасте, они были слишком непохожими людьми: интеллигентный, иногда даже робкий Шопен и вспыльчивая, склонная к эпатажу Жорж Санд. Но Фредерику, потерявшему родину «гражданину мира», были нужны её колкости, глубокий и критический взгляд на утратившее нравственные ориентиры и деградирующее общество. Ему всё время не хватало её вызывающей дрожь умопомрачительной чувственности, которой было проникнуто каждое движение подруги. При этом Шопена раздражал мужской костюм Авроры, и в обществе Фредерика убеждённая феминистка старалась носить женские платья. Шопен был одним из немногих, которые называли Жорж Санд её настоящим именем. Ещё Авроре не нравились консервативность и нерешительность Фредерика. Но между этими откровенными антиподами явно проскочил электрический разряд безрассудной и всепоглощающей страсти.
        Шопен переселился в соседний с Жорж Санд дом. Когда им приходилось сталкиваться у общих друзей, любовники мастерски изображали едва знакомых людей. Однако через несколько месяцев было решено снять квартиру на двоих в тихом парижском районе.
        Но всё тайное когда-нибудь становится явным. В тысяча восемьсот тридцать восьмом году об этом романе уже шумел весь Париж. К тому времени любовники совместно прожили около двух лет. Этого вполне хватило, чтобы влияние человеческих недостатков ушло в тень, а главными побудителями чувств стали восхищение незаурядной личностью любимого, преклонение перед его талантом и нежная забота о нём. Именно эти характеристики сформировали новые отношения, окутанные поистине семейной теплотой.       
        Общество неоднозначно отнеслось к этому событию. Известный парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно. А в постели памятники просто смешны».
        Оноре де Бальзак сказал, когда его спросили, что он думает об этом сенсационном романе: «Прежние неудачи в любви мадам Санд заключены в её непоколебимой вере в счастливую любовь. Она верит в неё и ждёт, как женщина. А добивается её, как мужчина».
        Но беспристрастная история отметит любовный союз двух потрясающих дарований, как одну из самых ярких по страсти и трагических по содержанию жизненных драм. Это не могло не отразиться на творчестве звёздных любовников. За годы, проведённые вместе, гениальная пара создаст свои самые лучшие произведения, вошедшие в золотой фонд культурной сокровищницы человечества.
        Дети Жорж Санд воспитывались в фамильном замке Дюпенов в Ноан-Вике, расположенном в департаменте Эндр, округа Ла-Шатр в двухстах пятидесяти километрах от Парижа. Амандина Аврора Люсиль Дюпен являлась потомственной дворянкой, в семейном древе которой было родство с курфюрстом саксонским Августом Сильным. Сейчас в своё родовое гнездо Аврора приезжала уже с Фредериком Шопеном. Замок Ноан славился своим гостеприимством. Сюда часто наведывались летом многочисленные родственники и друзья Жорж Санд. Здесь Фредерик познакомился с Мейербером, Бальзаком, Луи Бланом, Генрихом Гейне, Делакруа, Берлиозом и Пьером Леру, которые стали большими поклонниками композитора. Однако царила в замке всё-таки Жорж Санд, и Шопену часто не удавалось преодолеть свою скованность.
        Фредерик с детства страдал от туберкулёза и постоянных приступов кашля – это сильно волновало Жорж Санд. Медики рекомендовали писательнице свозить любимого в Испанию. Оздоровительное путешествие в страну с комфортным климатом должно было оказать целительное влияние на лёгкие композитора. В тысяча восемьсот тридцать восьмом году Аврора Дюпен с дочерью Соланж, сыном Морисом и возлюбленным Фредериком Шопеном отплывают пароходом из Марселя на остров Майорку. Там они селятся в доме на окраине города Пальмы.        
        Поначалу всё складывается очень хорошо, просто идиллически. Здесь их никто не знает, и они могут отдохнуть от парижской суматохи и светских сплетен. Жорж Санд ходит в соседнюю деревню за свежей рыбой, готовит обед, занимается детьми и заботится о своём возлюбленном, всячески оберегая покой музыкального гения, создавая все условия для его плодотворного творчества. Она становится вдохновляющей музой любимого маэстро. При этом писательница и сама не забывает браться за перо. На средиземноморском побережье Жорж Санд напишет роман «Спиридон» и очерк «Зима на юге Европы». Многие из своих самых знаменитых сонат, скерцо, прелюдий и опусов Шопен тоже сочинит на Майорке.
        На фоне приподнятого настроения и радужных надежд на прекрасный отдых один досадный момент всё же тревожит влюблённую пару. Осенняя погода на «солнечном острове» никак не способствует излечению композитора. Всё время идут проливные дожди, и состояние Фредерика ухудшается. Через месяц происходит обострение чахотки. Когда у Шопена пошла горлом кровь, Жорж Санд превращается в его сиделку. Она ночи напролёт находится у постели больного, сама готовит целебные отвары и травяные микстуры. Но, как только о недуге пианиста узнаёт хозяин арендуемого дома, он требует, чтобы постояльцы немедленно съехали. При этом владелец жилья настаивает на возмещении ущерба от пребывания в доме заразного больного. Согласно закону, всё, к чему прикасался распространитель заболевания, подлежит сожжению. Поэтому нужно заплатить за мебель, посуду, спальные принадлежности и известковую покраску стен, как дезинфекцию от микробов и вирусов.
        Все попытки найти новое жилье не увенчались успехом. Информация о болезни композитора молниеносно распространяется по городу, и жители острова шарахаются от парижан, словно от чумы. Только в заброшенном картезианском монастыре «Вальдемоза» им дают приют. Жорж Санд хорошо понимает, что Шопен не сможет обойтись без своего пианино и ей приходится нанять целую роту солдат, чтобы затащить инструмент по горным тропам в одну из келий обители.
        Однако жизнь в монастыре, расположенном в живописном горном месте не добавляет здоровья Шопену. Жорж Санд старается ни на минуту не оставлять композитора одного. Но даже самый тщательный уход не помогает. Болезнь прогрессирует, а для того, чтобы найти квалифицированную медицинскую помощь, нужно возвращаться на материк. И тут наваливаются новые неприятности. Ни один корабль не хочет принимать на борт пассажира с заразной болезнью. Жорж Санд мечется по причалу, умоляя капитанов сжалиться над несчастным, предлагая любые деньги. Наконец, один судовладелец соглашается. Правда, каюта, которую дали французской семье, была отвратительной и с ужасающей мебелью. Это судно, вообще, предназначалось для перевозки скота, и соседями парижан по поездке оказалась сотня свиней саксонской породы. Шопен с иронией сетовал, что капитан предоставил хрюшкам лучшие условия, нежели его семейству. И в довершение всех несчастий штормящее море преподносит Фредерику очередной неприятный сюрприз в виде «морской болезни».
        Весной тысяча восемьсот сорок первого года Жорж Санд и Фредерик Шопен из испанского «целительного курорта», наконец, возвращаются в Париж. После того «средиземноморского лечения» композитор долго поправляет здоровье и набирается сил. Постепенно жизнь входит в своё привычное русло, и их дом на улице Пигаль начинают посещать именитые друзья. Шопен упивается изысканным обществом, а Аврора Дюпен гордится своим Шопетте или Шопинским, как она шутливо его называет. Вопреки злобным сплетням, пережитое на Майорке испытание не только не пошатнуло их союз, но, напротив, сделало его ещё крепче. Сейчас был период их счастья, когда чувства, оказавшись в комфортной атмосфере, вспыхнули с новой силой.
        Писатель и художественный критик Луи Эно, часто посещавший влюблённых в Париже рассказывал, что Аврора и Фредерик прекрасно понимали и дополняли друг друга, и им было очень хорошо вместе. Однажды, когда они сидели втроём перед зажжённым камином, Жорж Санд принялась вспоминать свою любимую деревушку в Берри. Её рассказ был таким проникновенным, поэтичным и образным, что растроганный Шопен прослезился.
        – Если это так вдохновило вас, может быть, вы переложите мои слова на музыку? – тут же предложила писательница.
        Композитор, не раздумывая, подошёл к фортепиано и молниеносно выдал ошеломительный экспромт. Такое в их семье случалось неоднократно: один заряжал другого своим вдохновением. По воспоминаниям того же Луи Эно, Жорж Санд как-то играла с домашней маленькой собачкой. Заметив иронично-шутливый взгляд возлюбленного, Аврора с очаровательной улыбкой кокетливо попросила:
        – Я бы на вашем месте непременно сочинила какую-нибудь музыкальную пьесу в честь моей собаки.
        Через пару минут родилась мелодия, которую ученики маэстро и знакомые прозвали «вальсом маленькой собачки», а для наших современников – это знаменитый «собачий вальс».
        Холодное время года влюблённые проводили в Париже, а на лето уезжали в деревушку Ноан. Жорж Санд рассказывала друзьям, что живёт в имении с тремя детьми – своим ребёнком она считала и Шопена. Во время прогулок по родовому поместью Дюпенов писательница бегала по полям наперегонки с дочерью и сыном, а Фредерик следовал за ними верхом на осле, одетый, как на званый ужин. Влюблённые иногда устраивали домашние представления, парадируя манеры и речь своих знаменитых гостей.
        Высоко оценивая музыкальный вкус Авроры, Шопен исполнял перед ней все новые произведения, внимательно прислушиваясь к её замечаниям. Однако и он помогал писательнице советами. Во время работы Жорж Санд над романом «Консуэло» Фредерик выступал в роли музыкального критика, поскольку главной героиней книги была певица.
        Замок Ноан и дом в Париже по улице Пигаль, как магниты притягивали многих выдающихся людей. Там часто по вечерам виртуозной игрой Фредерика восхищались одни из самых блестящих дам парижского света. Польщённый этим вниманием, Шопен посвятил им некоторые произведения. Такой благосклонностью отмечены баронесса Ротшильд, герцогиня Вюртенбергская, графини Эстергази и Потоцкая. Но вот во славу Жорж Санд композитор не написал ни одной вещи. Возможно, сказалась его болезненная застенчивость или нежелание широко афишировать их любовную связь, ведь официально женаты они не были.
        Аврора Дюпен с её очень музыкальной от природы поэтической натурой всегда глубоко чувствовала и понимала тонкую мелодичность произведений Шопена, преклоняясь перед его талантом. Но сам Фредерик, находившийся в стороне от литературного процесса, мало интересовался творчеством возлюбленной. Многие думали, что он даже не все её романы читал. Такое равнодушие задевало самолюбие Жорж Санд, посеяв крупицу обиды в её любящем сердце.
        Здоровье Шопена начинает ухудшаться. Весной тысяча восемьсот сорок четвёртого года его приходится на руках вносить на лестницу дома. Жорж Санд берёт на себя полную опеку над семьёй. Фредерик болен и весь погружён в свои мысли, он живёт в каком-то призрачном отдельном мире. Влюблённые переезжают в замок Ноан.
        Аврора самоотверженно ухаживает за Шопеном. Композитор был очень трудным пациентом. Он, порой, проявлял чисто детское упрямство и обидчивость, а когда бывал чем-то недоволен, мог дуться целыми днями.
        Все семейные хлопоты ложатся на плечи Жорж Санд. При этом родные дети писательницы настроены против её связи с Шопеном. Сын постоянно ревнует мать к любовнику, а капризная и эгоистичная дочь провоцирует ссоры в доме. Вскоре про эти непростые отношения поползло много слухов. Одни обвиняли Аврору, что она убивает Шопена своим равнодушием, охладев к нему. Другие, наоборот, называли композитора «злым гением» и «крестом» Жорж Санд. Но писательница по-прежнему любила Фредерика. Стараясь помочь тяжелобольному и оберегая его покой, Аврора сводит их отношения к чисто дружеским. Однако сам Шопен воспринял такое положение, как обидное. Он постоянно ревнует возлюбленную, считая, что у неё появился другой любовник.
        Необоснованно обиженная Жорж Санд пишет тогда другу Шопена Альберту Гржимале: «Если какая-то женщина и могла внушить ему полное доверие, то это была я, а он этого никогда не понимал. Я знаю, что многие люди меня обвиняют: одни за то, что я его измотала необузданностью своих чувств, другие за то, что я привожу его в отчаяние своими дурачествами. Мне кажется, что вы-то знаете, в чём дело. А он, он жалуется мне, что я его убиваю отказами, тогда как я уверена, что я его убила бы, поступая иначе».
        В образовавшуюся трещину в отношениях между влюблёнными клином врезается вышедшая новая книга Жорж Санд «Лукреция Флориани». Заложенная в основу сюжета любовная история очень напоминает роман самой писательницы с Шопеном. Фредерик сразу узнаёт в актрисе Лукреции, имевшей троих детей от разных мужей, черты Авроры Дюпен, хотя романистка активно отрицает это «случайное» сходство. Но, что больше зацепило Шопена, так это то, что портрет изнеженного и капризного князя Кароля списан, как будто с него. Это даже не портрет, а какая-то карикатура, шарж. Писательница словно умышлено усиливает нарциссические черты литературного героя, чтобы таким образом немного увести читателя от нежелательных ассоциаций. Однако это не помешало Фредерику узнать в Кароле себя. Шопен возмущён: Аврора вынесла на всеобщий суд историю их жизни, их чувств. Неужели такое возможно? Композитор счёл это предательством их любви, которая, по его мнению, только обогатила обоих. По сюжету книги Кароль и Лукреция, пережив трагедию несостоявшихся надежд, расстаются. Проводя дальнейшую параллель, напрашивался вывод, что и отношения между реальными прототипами вымышленных героев подошли к логическому завершению. Это был шокирующий удар по самолюбию и чувствам Шопена. Фредерик стойко проглотил эту горькую пилюлю, но почувствовал, что образовавшаяся расщелина в отношениях может по любому малозначительному поводу спровоцировать их разрыв.
        И этот момент наступил. Шопен хотел сблизиться с детьми Жорж Санд, чтобы стать для них, если не отчимом, то хотя бы другом. Его попытки как мужчине заняться воспитанием сына писательницы потерпели крах. Повзрослевший Морис злился на проявление назойливой опеки со стороны нового родственника, к тому же он по-прежнему считал, что этот светский красавчик занял слишком много места в сердце матери, причём, в ущерб им с сестрой. Подключаясь к «мужским» семейным разборкам, Жорж Санд всегда вставала на сторону сына. В случае с Соланж всё было иначе. Во время споров Авроры с взбалмошной дочерью, Шопен неизменно поддерживал Соланж, которая в отличие от брата симпатизировала Фредерику. Начались ссоры возникающие, как правило, из-за пустяков. И без того хрупкий мир в этом странном семействе, похоже, стал окончательно рушиться.
        Шопен, будучи человеком крайне впечатлительным, не смог долго выносить тяжёлой атмосферы, сложившейся в поместье. Однажды, сообщив возлюбленной о том, что хочет съездить домой в Польшу, Фредерик навсегда покинул замок Ноан. Уставшая от внутрисемейных конфликтов Жорж Санд не стала удерживать его.
        Сначала любовники вели переписку, но тут вмешались интриги Соланж. Своенравная девица часто встречалась с Шопеном в Париже. Она рассказывала композитору пикантные, а, порой, просто выдуманные истории о якобы многочисленных любовных похождениях матери. Под давлением «неопровержимых фактов» Фредерик буквально возненавидел бывшую возлюбленную и прекратил с ней какие-либо отношения. Он перестал отвечать на её письма и избегал случайных встреч.
        Но в марте тысяча восемьсот сорок восьмого года одна такая случайная встреча всё же произошла в доме одного их общего друга. Встреча поразила обоих. Готовая произнести слова раскаяния, Жорж Санд подошла к бывшему возлюбленному и протянула ему руку. Шопен побледнел, отшатнулся и, не промолвив ни слова, быстро вышел из зала.
        Вернувшись домой, композитор сел за фортепиано, чтобы снять огромное нервное напряжение. Всю свою боль он передал понимающим трепетным клавишам. С первого прикосновения инструмент отозвался взрывом эмоций и чувств. Так появился его знаменитый на весь мир похоронный марш.
        Больше Жорж Санд и Фредерик Шопен не виделись. Через год композитора не стало. За несколько дней до смерти, прикованный к постели в своей парижской квартире на Вандомской площади, Шопен жаловался в бреду своему другу Франшому: «Она говорила, что не даст мне умереть без неё, что я умру у неё на руках…»
        После похорон композитора на кладбище Пер-Лашез под обложкой его дневника нашли маленький конверт с аккуратно выведенными на нём буквами «ЖФ», что означало Жорж и Фредерик. Внутри пакета лежала прядь волос Авроры Дюпен.
        Отношения двух гениальных любовников были бурными и яркими, но завершились они отнюдь не счастливой развязкой. Однако без Жорж Санд не было бы самых проникновенных, самых пронизывающих душу шедевров Фредерика Шопена. Да и романы, созданные великой писательницей за время их совместной жизни, были лучшими из того, что она написала.
        Тайна любви не будет разгадана никогда. У каждого есть своё мнение по этому поводу. Но прожить без волшебного чувства невозможно. «Сопротивляться любви – значит снабжать её новым оружием», – утверждала Амандина Аврора Люсиль Дюпен, известная миру под псевдонимом Жорж Санд.   

 
 
Портрет, разрезанный пополам
Сталкеры из города Моспино
Рейтинг: +8 821 просмотр
Комментарии (12)
Татьяна Петухова # 31 октября 2017 в 20:56 +2
Сергей,браво-браво!!!Мои аплодисменты стоя! Возьму в избранное!
Сергей Шевцов # 31 октября 2017 в 22:34 +1
Спасибо, Татьяна, рад, что мой скромный опус о любви понравился! rose
Людмила Комашко-Батурина # 2 ноября 2017 в 20:38 +1
Как в жизни, так, пожалуй, и в любви, пути господни неисповедимы...Мне кажется, отношения между этой парой неподвластны никакому суду. Кто может осудить любовь?! Мне понравился ваш рассказ о насыщенной жизни, о теплоте отношений этих ярких неординарных личностей. Дальнейших вам творческих успехов!
Сергей Шевцов # 2 ноября 2017 в 21:32 0
Спасибо, Людмила! Вы правы, "не судите, да не судимы будете" - сказано в Евангелие от Матфея.
М.Лютый # 5 ноября 2017 в 20:21 +1
Рассказ интересный но...
Судья и участник конкурса в одном лице. Это не совсем этично.
Далее: проанализировал оценки проставленные автором и выяснил, что при опубликовании оценок он не проставил оценку на это произведение.
Остап Ибрагимыч Задунайский при подсчете баллов указывает, что данный автор поставил себе оценку 9, а всем остальным ниже. Это неэтично вдвойне.
Сергей Шевцов # 5 ноября 2017 в 20:40 +3
Условия проведения Седьмого Чемпионата «Парнаса» по прозе.
V. Судейство.
- Оценка произведений каждого тура производится судейской бригадой из 5 человек. Судьи также могут принимать участие в Чемпионате в качестве авторов, но свои произведения не оценивают.
Источник: http://parnasse.ru/prose/genres/drama/uslovija-provedenija-sedmogo-chempionata-parnasa-po-proze.html
Пятая оценка "играющему" судье выставляется, как среднеарифметическое из оценок других четырёх судей. В данном случае она оказалась выше, чем оценки, которые я выставил участникам. Кстати, среди судей происходит ротация, и они до окончания тура не знают его обновлённый состав. Это известно только Главному судье.
М.Лютый # 8 ноября 2017 в 17:37 +1
Убедительно. За подозрения приношу свои извинения.
Творческих успехов!
Сергей Шевцов # 8 ноября 2017 в 17:57 +1
Вам также творческих успехов! Вы хорошо пишете, надеюсь увидеть ваши новые рассказы в очередных турах.
Марина Попова # 15 ноября 2017 в 18:34 +1
Над грустной историей любви Авроры и
Фредерика переживала еще в детстве.
Вот тебе и горькие яблоки - дети Авроры.
... не "дотянулись" до своей Матери...
Сергей, от всей души поздравляю с Победой!
Удачи тебе!
Сергей Шевцов # 15 ноября 2017 в 18:51 +1
Благодарю, Марина! Соланж и Мориса Дюпен история отметит лишь как детей Жорж Санд, в отличии от их талантливой матери и гениального композитора, который пытался заменить им отца. rose
Татьяна Петухова # 19 августа 2018 в 19:07 +1
Захотелось еще раз прочесть изумительное повествование, уважительный поклон, Сергей!
Сергей Шевцов # 19 августа 2018 в 20:01 0
Спасибо, Татьяна, я очень тронут!