Рыжий

Возвращаться было легко и счастливо. Серебристый морозец, пощипывая щёки, наполнял лёгкие плотным воздухом и, пьяня, увлекал мысли в самые сладостные и завораживающие мгновенья проведённого вечера. Тело, разгрузившись выплеснутыми эмоциями, словно летело над заледенелой дорожкой, не чувствуя скользкости. Юрок мчался одинокой ночной улицей, словно на автопилоте закладывая крутые виражи и выделывая плавные повороты.
«Быстрее, быстрее в постель! Коснуться головой мягкой подушки. Укрыться тёплым одеялом, — размышлял юноша, перебирая модными, узконосыми, не по сезону тонкой кожи полуботинками по припорошенной снегом тропинке, — и, согреваясь, вспоминать, смакуя, каждый взгляд, каждое касание, прокручивать ещё и ещё раз те минуты, те сладкие обворожительные минуты встречи…»
Он скорее машинально, чем осознанно свернул на малохоженую тропинку, ведущую домой напрямик: сначала через пустырь, потом рощицей и, наконец, мимо склада стройматериалов. Тут и днём-то всегда было жутковато, не то что ночью. Но счастливый своими мыслями Юрок этого не заметил, как и не заметил серых призраков, молчаливо скользящих в некотором отдалении от него. Он просто шёл знакомым путём, сейчас его занимало лишь одно: быстрее, как можно быстрее оказаться в постели.
Благополучно миновал пустырь, рощицу и уже подходил к освещённому несколькими фонарями складу, когда тревожное ощущение, вдруг вынырнув из подсознания, скользнуло, полоснув, словно бритвой, по размякшему сознанию. Глаза поискали причину, но не споткнулись о непривычное или странное.
Серые призраки затаились, исчезнув, словно их не было вовсе.
«И надо мне было здесь пойти? Сэкономил пару метров, экономист хренов, — мысли Юрка постепенно переключились на действительность, — жуть-то какая да ещё темнота в придачу, хоть глаз коли».
Сердечко, заволновавшись, учащённо забилось. Вокруг что-то назревало. Так бывает перед грозой: ни облачка на небе, но с горизонта надвигается грязно-серо-чёрная бездна, наэлектризовывая и обволакивая всё живое сковывающим душу безотчётным страхом.
Смятение на мгновение парализовало сознание. Но возвращаться было поздно: осталось меньше, чем прошёл.
«Только вперёд, — ещё находясь во власти не прошедшего состояния, размышлял Юрок, — осталось всего ничего».
По узкой тропинке идти было трудно и неудобно: кожаная подошва ботинок скользила по комкастой наледи, ноги разъезжались, так что требовалось немало усилий и сосредоточия для того, чтобы всё-таки продвигаться вперёд. А тут ещё страх, непонятно откуда взявшийся и на чём основывающийся, мешал сконцентрироваться на движении.
Тем временем он вошёл в полосу света, отбрасываемую ртутным светильником, установленным на бетонном столбе возле ворот склада стройматериалов. Вдруг от забора на него молча метнулась огромная чёрная тень. Он, невольно отпрянув назад, завяз ногами в снегу да так и сел, скованный ужасом и неожиданностью.
В одно мгновенье стало оглушительно и жутко до коликов в ушах. Брызгая слюной, скалясь и захлёбываясь громогласным лаем, гремя цепью, на него ожесточённо кинулся, норовя сорваться с цепи, огромный сторожевой пёс. Мощные клыки мелькали буквально в нескольких сантиметрах от лица. Юрок почувствовал едучий запах псины и смердящее мокротой дыхание из разгорячённой пасти.
— Господи, помоги! — взмолился он, сглатывая с придыханием. — Не оставь меня, не дай разорвать этой псине, Господи!
И то ли слова, произнесённые вслух, возымели определённое действие, то ли и вправду Господь услышал, но вдруг мелькнула мысль: «Собака чувствует страх, не надо её провоцировать, надо замереть на месте. И ещё в глаза ей смотреть, тогда она никогда не набросится», — Юрок застыл, не шевелясь.
И точно, ещё некоторое время грозно порычав, собака затихла и улеглась перед ним. Тогда, не сводя с неё пристального взгляда, он попытался осторожно отползти. Пёс, тут же приподняв голову, вновь зарычал, пресекая всякие попытки ретироваться.
— Ага! — сказал Юрок. — Вот ты какой? Но ведь ты ж на цепи, пойми, — он принялся мягко уговаривать то ли собаку, то ли себя, — а я человек, свободный человек, прошу это отметить. И неглупый к тому же, уж ты поверь. А потому сейчас пойду, а ты тут останешься, ладно?
Юрок присел на корточки. Собака, тут же вскинувшись, гавкнула так, что чуть уши не заложило.
— Ну-ну-ну! Пойми, мне же холодно. Ты вон в какой шубе, а у меня ботиночки на тонкой подошве, — он и вправду почувствовал, как мороз начал подбираться к ногам. Так что особого выбора, в общем-то, не было: или замерзнуть, или, превозмогая страх, попытаться выбраться из создавшейся ситуации.
Тогда, продолжая неспешный монолог, дабы усыпить бдительность собаки, Юрок, вдруг пружинно распрямившись, нырнул в сторону, отскочив при этом на психологически безопасное расстояние от этих страшных клыков и громогласного рыка. Пёс сначала опешил, а поняв, истошно зашёлся лаем, обливаясь слюной. Но юношу это уже не смущало.
— Ну вот и поговорили, пёсик. Ты уж прости, пойду я.
Он сделал несколько шагов в сторону дома и, даже не выйдя из светлого пятна, отбрасываемого фонарём, вдруг с ужасом увидел, как какие-то серые призраки кружат, постепенно сужая кольцо вокруг него.
Юрок в растерянности застыл на месте, не зная, что предпринять. За спиной заливался лаем огромный сторожевой пёс, а там, за полоской света, серые тени кружили, и непонятно, что им на самом деле было нужно.
От этой неизвестности мороз пробежался по спине, и холодок, забравшись под рубашку, зазнобил тело противной мелкой дрожью страха. Стужа вдруг охватила горло, забросав его мешающими дышать сгустками тугого воздуха. Юрок замер, боясь пошевелиться и понимая: отступать некуда, а двигаться вперёд невозможно.
До рези в глазах он вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть этих серых призраков.
«Собаки», — наконец понял Юрок.
Огромная стая бездомных собак, постоянно перемещаясь, взяла его в полукольцо.
 «Собаки на человека ни за что не набросятся», — подумал он и сделал пару шагов по направлению к дому.
Но псы вдруг ощетинились и принялись яростно облаивать, словно набираясь смелости, вторя и поддерживая друг друга. Он замер на месте. Собаки понемногу успокоились и улеглись на некотором отдалении. Путь был отрезан, но и оставаться здесь среди агрессивно настроенных животных было нельзя.
Юрок стоял, боясь шелохнуться. Мороз брал своё, а он даже не мог погреться, любое его движение воспринималось животными как попытка освободиться. Ноги стали словно култышки и совершенно не желали повиноваться. От холода и нервов тело бил мелкий озноб. Необходимо было что-то предпринимать.
«Надо идти, — подумал Юрок, — главное, не подставлять им спину и не показывать страха».
На это легче решиться, чем исполнить. Собаки были со всех сторон. Как им тут не показывать спину да ещё при этом пытаться казаться сильным? Но выбора всё-таки не было.
— Только вперёд, без страха и сомненья! — Юрок смело сделал пару шагов в сторону дома. Повскакав, собаки разом оглушительно забрехали. — Фу! Место! — вспоминал он подходящие к данной ситуации команды. — Фу!
Собаки облепили его, словно мухи, и, подскакивая, пытались ухватить острыми зубами за носки полуботинок. Юрок топал ногами, что есть мочи кричал на них, сам при этом невольно распаляясь, но псы от этого заводились только ещё сильней. Ситуация становилась критической. Собаки напирали всё наглее и наглее. Всё трудней было их отогнать или успокоить. А за спиной рвался с цепи разъярённый сторожевой пёс…
— Господи, помоги! — вновь взмолился юноша. — Господи!..
Вдруг что-то огромное и рыжее вклинилось в самую гущу стаи. Сторожевой пёс моментально стих и отступил к забору. Дворняги пришли в явное замешательство.
И тут же, перекрывая оглушительный лай, раздался пронзительный визг и скулёж поверженных животных. Стая распалась. Собаки хоть и не прекратили брехать, но, поджав хвосты, отошли.
Огромная рыжая псина подошла к Юрку, обнюхала. Он застыл, стоя ни жив ни мёртв, чуть не теряя сознание от страха. Стая дворняг отступила, но не ушла, поскуливая и полаивая в отдалении.
Рыжий пёс обошёл боящегося даже дыхнуть юношу и не спеша затрусил по протоптанной людьми тропинке. Юрок не сдвинулся с места. Тогда пёс остановился, оглянулся, затем посмотрел перед собой, словно знал, куда нужно идти, и вновь глянул на юношу, как бы приглашая. Юрок сделал несколько осторожных шагов.
В этот момент одна из собак стаи, почуяв, что добыча уходит, подскочила сзади, норовя ухватить Юрка за ногу. Он лишь успел отскочить, как подлетел Рыжий и вцепился дворняге в лапу. Та взвизгнула от боли и, скуля, заковыляла прочь. Остальные, не смея подойти, лишь провожали уходящую парочку — человека и собаку злыми, голодными глазами.
Так на пару они и подошли к дому. Перед самым крыльцом Рыжий остановился, принюхался и пропустил человека вперёд. Несколько удивившись такой галантности от совершенно чужой собаки, Юрок прошёл, открыл дверь ключом и тут же услышал совсем близко чьё-то сопение. Оглянулся. За спиной, чуть не тыча мордой ему в ноги, стоял Рыжий.
— Слышь, ну ты это, подожди меня здесь, ладно? — смущаясь, сказал Юрок. — Я быстренько.
Пёс, наклонив голову, послушно сошёл с крыльца и уселся внизу, застыв в терпеливом ожидании.
— Я сейчас!
Заскочив в дом, Юрок захлопнул за собой дверь и первым делом кинулся к плите, на которой стояла кастрюля с борщом, выудил оттуда огромный кусок мяса, затем метнулся к холодильнику, достал сосиски, схватил тарелку и вылетел со всем этим на улицу.
Пёс сидел на том же месте, повиливая хвостом, и наблюдал за ним.
— Молодец, дождался. Ты даже не знаешь, Рыжий, как я тебе благодарен, пойми. Я тебе жизнью обязан.
Он положил перед ним тарелку с мясом и сосисками и отошёл. Пёс наклонился, понюхал принесённое угощение, поднял морду и, кажется, с укоризной глянул на человека.
От этого взгляда Юрку сделалось не по себе.
— Ну, чего ты, чего? — он ежась, передёрнул плечами.
Пёс поднялся, встряхнулся, сбрасывая с себя прилипший снег, и, опустив голову, молча пошёл прочь, так и не притронувшись к еде. Юрок растерянно провожал его взглядом.
Сделав несколько шагов, Рыжий остановился и обернулся. Юрок так и застыл на месте.
Тогда огромный рыжий пёс, больше уже не оглядываясь, не спеша, затрусил прочь.
И вдруг Юрка как обожгло детское воспоминание. Любимец детворы, щенок Рыжик. Пьяный отец, желающий сделать и пса шапку. Так же, как и сейчас, тогда пёс уходил в темноту.
— Рыжик?.. Рыжик! — вскрикнул юноша. — Откуда ты здесь? Нет, не может быть, этого просто не может быть, ведь столько лет прошло. Рыжик!
Напряжённо вглядываясь и скользя непослушными, промёрзшими ногами по утоптанной заледенелой дорожке, Юрок кинулся за почти уже растворившимся в темноте псом. И прекрасную зимнюю ночь разорвал оглушительный окрик:
— Рыжик! Ры-жи-и-к!!!   

© Copyright: Александр Джад, 2017

Регистрационный номер №0392512

от 3 августа 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0392512 выдан для произведения: Возвращаться было легко и счастливо. Серебристый морозец, пощипывая щёки, наполнял лёгкие плотным воздухом и, пьяня, увлекал мысли в самые сладостные и завораживающие мгновенья проведённого вечера. Тело, разгрузившись выплеснутыми эмоциями, словно летело над заледенелой дорожкой, не чувствуя скользкости. Юрок мчался одинокой ночной улицей, словно на автопилоте закладывая крутые виражи и выделывая плавные повороты.
«Быстрее, быстрее в постель! Коснуться головой мягкой подушки. Укрыться тёплым одеялом, — размышлял юноша, перебирая модными, узконосыми, не по сезону тонкой кожи полуботинками по припорошенной снегом тропинке, — и, согреваясь, вспоминать, смакуя, каждый взгляд, каждое касание, прокручивать ещё и ещё раз те минуты, те сладкие обворожительные минуты встречи…»
Он скорее машинально, чем осознанно свернул на малохоженую тропинку, ведущую домой напрямик: сначала через пустырь, потом рощицей и, наконец, мимо склада стройматериалов. Тут и днём-то всегда было жутковато, не то что ночью. Но счастливый своими мыслями Юрок этого не заметил, как и не заметил серых призраков, молчаливо скользящих в некотором отдалении от него. Он просто шёл знакомым путём, сейчас его занимало лишь одно: быстрее, как можно быстрее оказаться в постели.
Благополучно миновал пустырь, рощицу и уже подходил к освещённому несколькими фонарями складу, когда тревожное ощущение, вдруг вынырнув из подсознания, скользнуло, полоснув, словно бритвой, по размякшему сознанию. Глаза поискали причину, но не споткнулись о непривычное или странное.
Серые призраки затаились, исчезнув, словно их не было вовсе.
«И надо мне было здесь пойти? Сэкономил пару метров, экономист хренов, — мысли Юрка постепенно переключились на действительность, — жуть-то какая да ещё темнота в придачу, хоть глаз коли».
Сердечко, заволновавшись, учащённо забилось. Вокруг что-то назревало. Так бывает перед грозой: ни облачка на небе, но с горизонта надвигается грязно-серо-чёрная бездна, наэлектризовывая и обволакивая всё живое сковывающим душу безотчётным страхом.
Смятение на мгновение парализовало сознание. Но возвращаться было поздно: осталось меньше, чем прошёл.
«Только вперёд, — ещё находясь во власти не прошедшего состояния, размышлял Юрок, — осталось всего ничего».
По узкой тропинке идти было трудно и неудобно: кожаная подошва ботинок скользила по комкастой наледи, ноги разъезжались, так что требовалось немало усилий и сосредоточия для того, чтобы всё-таки продвигаться вперёд. А тут ещё страх, непонятно откуда взявшийся и на чём основывающийся, мешал сконцентрироваться на движении.
Тем временем он вошёл в полосу света, отбрасываемую ртутным светильником, установленным на бетонном столбе возле ворот склада стройматериалов. Вдруг от забора на него молча метнулась огромная чёрная тень. Он, невольно отпрянув назад, завяз ногами в снегу да так и сел, скованный ужасом и неожиданностью.
В одно мгновенье стало оглушительно и жутко до коликов в ушах. Брызгая слюной, скалясь и захлёбываясь громогласным лаем, гремя цепью, на него ожесточённо кинулся, норовя сорваться с цепи, огромный сторожевой пёс. Мощные клыки мелькали буквально в нескольких сантиметрах от лица. Юрок почувствовал едучий запах псины и смердящее мокротой дыхание из разгорячённой пасти.
— Господи, помоги! — взмолился он, сглатывая с придыханием. — Не оставь меня, не дай разорвать этой псине, Господи!
И то ли слова, произнесённые вслух, возымели определённое действие, то ли и вправду Господь услышал, но вдруг мелькнула мысль: «Собака чувствует страх, не надо её провоцировать, надо замереть на месте. И ещё в глаза ей смотреть, тогда она никогда не набросится», — Юрок застыл, не шевелясь.
И точно, ещё некоторое время грозно порычав, собака затихла и улеглась перед ним. Тогда, не сводя с неё пристального взгляда, он попытался осторожно отползти. Пёс, тут же приподняв голову, вновь зарычал, пресекая всякие попытки ретироваться.
— Ага! — сказал Юрок. — Вот ты какой? Но ведь ты ж на цепи, пойми, — он принялся мягко уговаривать то ли собаку, то ли себя, — а я человек, свободный человек, прошу это отметить. И неглупый к тому же, уж ты поверь. А потому сейчас пойду, а ты тут останешься, ладно?
Юрок присел на корточки. Собака, тут же вскинувшись, гавкнула так, что чуть уши не заложило.
— Ну-ну-ну! Пойми, мне же холодно. Ты вон в какой шубе, а у меня ботиночки на тонкой подошве, — он и вправду почувствовал, как мороз начал подбираться к ногам. Так что особого выбора, в общем-то, не было: или замерзнуть, или, превозмогая страх, попытаться выбраться из создавшейся ситуации.
Тогда, продолжая неспешный монолог, дабы усыпить бдительность собаки, Юрок, вдруг пружинно распрямившись, нырнул в сторону, отскочив при этом на психологически безопасное расстояние от этих страшных клыков и громогласного рыка. Пёс сначала опешил, а поняв, истошно зашёлся лаем, обливаясь слюной. Но юношу это уже не смущало.
— Ну вот и поговорили, пёсик. Ты уж прости, пойду я.
Он сделал несколько шагов в сторону дома и, даже не выйдя из светлого пятна, отбрасываемого фонарём, вдруг с ужасом увидел, как какие-то серые призраки кружат, постепенно сужая кольцо вокруг него.
Юрок в растерянности застыл на месте, не зная, что предпринять. За спиной заливался лаем огромный сторожевой пёс, а там, за полоской света, серые тени кружили, и непонятно, что им на самом деле было нужно.
От этой неизвестности мороз пробежался по спине, и холодок, забравшись под рубашку, зазнобил тело противной мелкой дрожью страха. Стужа вдруг охватила горло, забросав его мешающими дышать сгустками тугого воздуха. Юрок замер, боясь пошевелиться и понимая: отступать некуда, а двигаться вперёд невозможно.
До рези в глазах он вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть этих серых призраков.
«Собаки», — наконец понял Юрок.
Огромная стая бездомных собак, постоянно перемещаясь, взяла его в полукольцо.
 «Собаки на человека ни за что не набросятся», — подумал он и сделал пару шагов по направлению к дому.
Но псы вдруг ощетинились и принялись яростно облаивать, словно набираясь смелости, вторя и поддерживая друг друга. Он замер на месте. Собаки понемногу успокоились и улеглись на некотором отдалении. Путь был отрезан, но и оставаться здесь среди агрессивно настроенных животных было нельзя.
Юрок стоял, боясь шелохнуться. Мороз брал своё, а он даже не мог погреться, любое его движение воспринималось животными как попытка освободиться. Ноги стали словно култышки и совершенно не желали повиноваться. От холода и нервов тело бил мелкий озноб. Необходимо было что-то предпринимать.
«Надо идти, — подумал Юрок, — главное, не подставлять им спину и не показывать страха».
На это легче решиться, чем исполнить. Собаки были со всех сторон. Как им тут не показывать спину да ещё при этом пытаться казаться сильным? Но выбора всё-таки не было.
— Только вперёд, без страха и сомненья! — Юрок смело сделал пару шагов в сторону дома. Повскакав, собаки разом оглушительно забрехали. — Фу! Место! — вспоминал он подходящие к данной ситуации команды. — Фу!
Собаки облепили его, словно мухи, и, подскакивая, пытались ухватить острыми зубами за носки полуботинок. Юрок топал ногами, что есть мочи кричал на них, сам при этом невольно распаляясь, но псы от этого заводились только ещё сильней. Ситуация становилась критической. Собаки напирали всё наглее и наглее. Всё трудней было их отогнать или успокоить. А за спиной рвался с цепи разъярённый сторожевой пёс…
— Господи, помоги! — вновь взмолился юноша. — Господи!..
Вдруг что-то огромное и рыжее вклинилось в самую гущу стаи. Сторожевой пёс моментально стих и отступил к забору. Дворняги пришли в явное замешательство.
И тут же, перекрывая оглушительный лай, раздался пронзительный визг и скулёж поверженных животных. Стая распалась. Собаки хоть и не прекратили брехать, но, поджав хвосты, отошли.
Огромная рыжая псина подошла к Юрку, обнюхала. Он застыл, стоя ни жив ни мёртв, чуть не теряя сознание от страха. Стая дворняг отступила, но не ушла, поскуливая и полаивая в отдалении.
Рыжий пёс обошёл боящегося даже дыхнуть юношу и не спеша затрусил по протоптанной людьми тропинке. Юрок не сдвинулся с места. Тогда пёс остановился, оглянулся, затем посмотрел перед собой, словно знал, куда нужно идти, и вновь глянул на юношу, как бы приглашая. Юрок сделал несколько осторожных шагов.
В этот момент одна из собак стаи, почуяв, что добыча уходит, подскочила сзади, норовя ухватить Юрка за ногу. Он лишь успел отскочить, как подлетел Рыжий и вцепился дворняге в лапу. Та взвизгнула от боли и, скуля, заковыляла прочь. Остальные, не смея подойти, лишь провожали уходящую парочку — человека и собаку злыми, голодными глазами.
Так на пару они и подошли к дому. Перед самым крыльцом Рыжий остановился, принюхался и пропустил человека вперёд. Несколько удивившись такой галантности от совершенно чужой собаки, Юрок прошёл, открыл дверь ключом и тут же услышал совсем близко чьё-то сопение. Оглянулся. За спиной, чуть не тыча мордой ему в ноги, стоял Рыжий.
— Слышь, ну ты это, подожди меня здесь, ладно? — смущаясь, сказал Юрок. — Я быстренько.
Пёс, наклонив голову, послушно сошёл с крыльца и уселся внизу, застыв в терпеливом ожидании.
— Я сейчас!
Заскочив в дом, Юрок захлопнул за собой дверь и первым делом кинулся к плите, на которой стояла кастрюля с борщом, выудил оттуда огромный кусок мяса, затем метнулся к холодильнику, достал сосиски, схватил тарелку и вылетел со всем этим на улицу.
Пёс сидел на том же месте, повиливая хвостом, и наблюдал за ним.
— Молодец, дождался. Ты даже не знаешь, Рыжий, как я тебе благодарен, пойми. Я тебе жизнью обязан.
Он положил перед ним тарелку с мясом и сосисками и отошёл. Пёс наклонился, понюхал принесённое угощение, поднял морду и, кажется, с укоризной глянул на человека.
От этого взгляда Юрку сделалось не по себе.
— Ну, чего ты, чего? — он ежась, передёрнул плечами.
Пёс поднялся, встряхнулся, сбрасывая с себя прилипший снег, и, опустив голову, молча пошёл прочь, так и не притронувшись к еде. Юрок растерянно провожал его взглядом.
Сделав несколько шагов, Рыжий остановился и обернулся. Юрок так и застыл на месте.
Тогда огромный рыжий пёс, больше уже не оглядываясь, не спеша, затрусил прочь.
И вдруг Юрка как обожгло детское воспоминание. Любимец детворы, щенок Рыжик. Пьяный отец, желающий сделать и пса шапку. Так же, как и сейчас, тогда пёс уходил в темноту.
— Рыжик?.. Рыжик! — вскрикнул юноша. — Откуда ты здесь? Нет, не может быть, этого просто не может быть, ведь столько лет прошло. Рыжик!
Напряжённо вглядываясь и скользя непослушными, промёрзшими ногами по утоптанной заледенелой дорожке, Юрок кинулся за почти уже растворившимся в темноте псом. И прекрасную зимнюю ночь разорвал оглушительный окрик:
— Рыжик! Ры-жи-и-к!!!   

 

Прерванный полёт

Не случайная случайность