Спасибо судьбе

Впервые я увидела его в театре.
Прозвенел третий звонок, когда в зрительный зал медленно вкатилась инвалидная коляска. Ею уверенно управлял мужчина лет 30-ти. Чуть впереди шла молодая женщина. Появление этой необычной пары привлекло внимание  партера. Словно захлопнули окно на улицу, шум разом притих.
- Да, не повезло мужику, - раздался над ухом голос моей подруги Насти. – А красааавчик! – авторитетно заключила она.
Настя, чуть полноватая, возраста «баба ягодка опять» блондинка, особо не церемонясь, что её отличало в любых жизненных ситуациях, откровенно рассматривала мужчину.
Я тоже повернула голову в сторону катящейся коляски. Она остановилась справа, немного сзади от нашего ряда. Женщина села возле неё на крайнее свободное место. Через несколько секунд свет в зале погас и начался спектакль. Но этого времени мне хватило, чтобы успеть рассмотреть необычного зрителя.
Несколько иконописное, правильных черт лицо. Иссиня-чёрные, чуть курчавые, зачёсанные назад волосы открывали высокий лоб. Сжатые тонкие губы. Серые выразительные глаза. Выше левого виска штрих небольшого шрама. Светло-серый пиджак костюма и синий галстук дополняли запоминающуюся внешность.
Поначалу театральное действо захватило меня. Но каждый раз после очередной вызывающей оживление в зале реплики актёров я невольно переводила взгляд в сторону коляски. И всякий раз поражалась совершенно не поддающегося эмоциям сидящего в ней. Казалось, мыслями мужчина был далеко от этого зала. И ничто происходящее на сцене не может изменить бесстрастного выражения его лица.
Меня, давнюю театралку такая реакция, а точнее её отсутствие на игру известных актёров задела. «Стоило приходить в театр, чтобы сидеть как истукан» - раздражённо подумала я, не заметив неуместности в данном случае слова «приходить».
Спектакль окончился. Мои любимые актёры, как всегда, были на высоте. Выход на поклон труппы, крики «браво!», аплодисменты поднявшихся зрителей. Когда всё это утихло и зрители потянулись к выходам, коляски на месте уже не было…
Мне уже 49. А может ещё 49. Согласна с утверждением, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Роста я среднего, лицом родители не обидели. К пятому десятку смогла сохранить фигуру. Всё-таки занятия йогой не прошли даром.
По документам была замужем, хотя последние два года жила одна. Муж благополучно проживал в Штатах, куда перебрался с молоденькой любовницей. Далеко не бедствовал, практикуя пластическим хирургом.
Познакомилась  я с ним, когда мы были ещё студентами мединститута. Высокий обаятельный красавец вскружил голову не одной моей однокурснице. Не знаю почему, но свой выбор Валерий остановил на мне.  Когда я его об этом спрашивала, он всегда отшучивался, что из-за моего редкого имени. Родители наградили меня звучным именем Эвелина. Но оно так и осталось паспортным. С детства все звали меня Линой. И даже пациенты поликлиники, где я проработала много лет, звали меня Линой Марковной.
У нас дочь Снежана. Имя ей дал Валерий, решивший, по-видимому, дополнить свою коллекцию ещё одним редким именем.  Снежана, недавно выйдя замуж, жила в Питере. За её семейную жизнь я почему-то не беспокоилась. Может потому, что её избранник был полной противоположностью её отца. 
Поначалу предательство мужа я восприняла как катастрофу. Но прошло время, и оказалось, что оно не только лечит, но и даёт возможность трезво оценить ситуацию. Собственно Валерия я по-настоящему и не любила. Да и он меня тоже. Прокручивая одинокими вечерами эпизоды нашего брака, я неожиданно для себя убеждалась, что он держался не на любви, а на партнёрстве.
И всё-таки до сих пор не могу понять, как смогла прожить с таким ярко выраженным полигамным созданием столько лет. Может потому, что интрижки Валерия с пациентками я воспринимала относительно спокойно, не закатывая бурных сцен. Чем всегда удивляла свою подругу Настю:
- Ну, Линка, ты даёшь! Попомни моё слово, уведёт твоего Валерочку какая-нибудь пациенточка, - в рифму предостерегала подруга.
- Да Валера ленив по своей природе, без комфорта существовать не может. Поэтому и не станет разрушать уютное семейное гнёздышко, - отвечала я в своей наивной уверенности.
И всё же Настя оказалась права. Через несколько месяцев после свадьбы дочери Валерий заявил, что уезжает в Америку. Да ещё и приплёл банальщину о том, что наш брак исчерпал себя. Что встретил женщину, которая сделает его счастливым. Я должна его понять. Ну и дальше в том же духе.  В общем, выложил стандартный набор многосерийной мелодрамы.
Когда прошёл шок от такого сюрприза, я, разумеется, потребовала развода. Но Валерий уговорил меня пока не делать этого. Оказывается хозяин клиники, где предстоит работать, по непонятно каким соображениям, берёт на работу только состоящих в браке хирургов. И как только Валерий сможет практиковать самостоятельно, мы разведёмся.
Не знаю почему, но я согласилась. Может ещё и потому, что дочь в это время была беременна, и не стоило её травмировать  нашим неожиданным разводом.
Поначалу непривычное одиночество давило. Пришлось привыкать и учиться жить, не как было раньше - для мужа, для дочери, а для себя. Вдруг обнаружилось, что время стало течь не так быстро, как раньше. Появилось не только время, но и деньги. На омолаживающие процедуры, салоны красоты, стильную одежду. Три раза в неделю стала заниматься тем, чего давно хотела, да не могла себе позволить – записалась в студию йоги.
- Вот что значит баба без мужика, - восхищалась моей метаморфозой Настя. - И всё ж не должна твоя красота пропадать. Нужен тебе мужик, - тут же делала она противоречащее первому заключение.
И с присущим ей энтузиазмом подруга, сама сменившая недавно второго мужа, принялась подыскивать мне, как выражались раньше, подходящую партию. Её кандидатов я не могла воспринимать всерьёз. Жило во мне старомодное убеждение, что делить постель с мужчиной можно только по любви.  
После очередного фиаско Настя в сердцах не скупилась на выражения:
- И что тебе ещё надо, Линка? Ты прям как из 19 века. Любовь ей подавай! С твоими запросами так и проживёшь всю жизнь без мужика.
И вот этот случай в театре. Всю неделю после него перед глазами стояло красивое и в то же время пугающее лицо мужчины в коляске. Его застывшее выражение внутренней не проходящей боли. 
Прошёл месяц. На меня свалилось ещё одно несчастье. К потере мужа добавилась и потеря работы. Под вывеской реорганизации государственных медицинских учреждений в стране началось сокращение врачей, койко-мест, уменьшение доступности медуслуг. По сокращению штатов в нашей поликлинике  я была уволена. И это не смотря на то, что проработала в ней много лет и была опытным специалистом.
Провалявшись в депрессии несколько дней, я в обоих смыслах была поставлена на ноги верной подругой Настей:
- Ты это брось. Может, пить начнёшь или сразу на наркоту перейдём? – словно окатила ведром холодной воды.
- Лучше сразу на наркоту, - вяло пошутила я. – Насть, ну почему в жизни так устроено? Если несчастье, то, как правило, не одно. Как будто в очередь выстраиваются.
- Не дрейфь, Линка. Прорвёмся. Надо новую работу тебе искать. Давай, пройдись по интернетам, по местным газетам, - привычно в рифму дала задание подруга.
Я с энтузиазмом взялась за поиски вакансий. Но он быстро угас. По моей специализации в частных клиниках медики были нужны, но, узнав, сколько мне лет, просили не беспокоить. Ощущение, словно попала в заколдованный круг, из которого уже не выбраться.
Но видно на небесах решили, что я уже достаточно помучилась и чёрная полоса жизни итак оказалась достаточно широкой. На глаза мне попалось коротенькое объявление:
« Для ухода за инвалидом-колясочником требуется женщина 40-50 лет с медицинским образованием. Тел. …». Всего две строчки газетного столбца, но именно они перевернуло всю мою жизнь.
«Попробую пока, - решила я. Может со временем найдётся что-нибудь и получше». И набрала номер указанного телефона. Ответила женщина. Условия и оплата меня вполне устроили.
И вот я стою перед дверью квартиры, где возможно мне предстоит работать. Жму на кнопку звонка. Дверь открывает молодая женщина со смутно знакомым лицом. Она проводит меня в комнату. У окна в инвалидной коляске сидит мужчина. Он поворачивает голову в мою сторону. «Это вы!» - от неожиданности чуть не говорю я. Передо мной тот самый мужчина, которого я видела в театре с этой женщиной.
Наши взгляды встречаются, и меня охватывает ощущение нереальности происходящего. Неведомое раньше чувство счастья нахождения рядом с этим человеком. Всё, что нас окружает, куда-то уходит. И только мы вдвоём. Словно я и впрямь в наркотическом дурмане.
- А вам и вправду больше сорока? – возвращает к действительности женский голос.
- Вот, пожалуйста, мой паспорт и диплом. – достаю я из клатча документы.
- Ну что ж, вы нам подходите, – заглянув в паспорт, заключает работодательница. - Как ты считаешь, Марк?
 - Да, я тоже так считаю, - как мне показалось, несколько быстрее, чем нужно отвечает мужчина.
«Значит, его зовут Марк. Надо же, как моего отца», - подумала я.
Женщину звали Лидией. Она была не женой, как я подумала ещё при первой встрече в театре, а сестрой Марка. Её мужа – военного переводят в другой город, и теперь она не сможет ухаживать за братом.
В мои обязанности входило практически то же самое, что я выполняла, когда жила с мужем. Кроме того помогать Марку выезжать на улицу на прогулку. Наши дома абсолютно не рассчитаны на инвалидов или как их теперь, якобы щадя их чувства, называют ЛОВЗ – люди с ограниченными возможностями здоровья. И спустить коляску по ступенькам, а после прогулки поднять назад всегда проблема для колясочников. Хорошо хоть у ступенек в подъезд был пандус для детских колясок.
Меня, конечно, интересовало, как такой красивый молодой мужчина стал инвалидом. Да и не только. Мне хотелось знать о нём всё. Но Марк на все мои вопросы отвечал крайне неохотно. Как шкатулка с секретом, которую нелегко открыть. И надо помучиться, чтобы добраться до её драгоценностей. Со временем мне удалось открыть этот ларчик.
Оказывается, Марк был тем самым не только известным, но и модным художником нашего областного города Марком Вересаевым. Мне попадались афиши с его фамилией, и даже мы с Настей как-то были на одном из его вернисажей. Помнится, меня поразила его броская парадоксальная манера письма, неожиданные сочетания линий и красок.
У Марка была красивая  жена, росла, вобравшая красоту обоих родителей, дочка. Талантливого молодого художнике даже звали в столицу. Казалось, судьба Марка Вересаева всегда будет играть  такими яркими красками, как на его полотнах.  
Глупый случай разом перечеркнул всю его жизнь. Соседский мальчишка попросил помочь снять его котёнка с дерева. Марк полез и сорвался. Сотрясение мозга, перелом позвоночника, паралич ног. Инвалидная коляска.
Жену хватило на несколько месяцев. Операции, лечебные процедуры, уход за беспомощным во многих бытовых ситуациях человеком. И это после безбедной богемной жизни. Картины Марка неплохо раскупались и его жена, нигде не работая, ни в чём себе не отказывала. Дом Вересаевых всегда был полон друзьями. Как потом оказалось, больше мнимыми.
Жена подала на развод и суд, как бывает практически всегда, оставил дочь матери. Вскоре она с дочкой навсегда уехала из нашего города. Причём с человеком, которого Марк считал своим другом.
К физическим страданиям прибавились душевные. Марку пришлось пережить двойное предательство – жены и друга. К тому же лишившись и дочери, которую очень любил. В больнице он даже хотел покончить  с собой. Ночью, сумев заползти на подоконник, открыл окно. Его спас проснувшийся сосед по палате, такой же калека, позвав дежурную медсестру.
Марк открылся мне не сразу. Но я с первого дня поняла, что хочу всегда находиться рядом с этим человеком. Каждое утро меня охватывала радость от одной только мысли, что вскоре опять увижу ставшего дорогим мужчину.
- Как ваше имя-отчество? – спросил Марк в первый день знакомства.
- Эвелина Марковна, - неохотно ответила я, как и почти каждая женщина считая, что отчество старит. – Прошу не называть меня по отчеству, пусть оно и совпадает с вашим именем.
- Тогда Эвелина. А может, разрешите мне называть вас просто Эвой?
- Пусть будет, Эва. Хотя меня всегда называли Линой, не считая пациентов поликлиники. «У меня начинается новая жизнь. Пусть и имя будет новым» - мелькнула мысль.
По утрам я обычно заставала Марка за мольбертом или с альбомом для рисования. Мольберт был с короткими ножками, чтобы было удобно писать сидя. Когда эта необычная для станковой живописи поза утомляла его, он брал в руки альбом. Марк не мыслил себя без изобразительного искусства. Именно искусство смогло сохранить интерес к так жестоко обошедшейся с ним жизни.
Не знаю, чего такого особенного Марк увидел во мне, но уже через неделю он предложил написать мой портрет. Я сразу согласилась. Было интересно, как меня видит художник пишущий далеко не в реалистичной манере.
Мы вместе завтракали. Я убиралась в квартире или шла за продуктами. Если не было работы по дому, я позировала Марку.
 Вечером мы шли в сквер недалеко от дома. Шла, конечно, только я, Марк катил рядом. С большой неохотой и только, когда сам не мог справиться, он принимал мою помощь. Но мы не просто гуляли. Марк зарабатывал, рисуя портреты.  Других художников в парке не было и иногда ему удавалось нарисовать два-три портрета за вечер.
А после ужина приходилось возвращаться в свою пустую квартиру.
Оказалось, между нами много общего. Ни смотря на такую разницу в возрасте, мы воспринимали этот мир почти одинаково. С каждым прожитым вместе днём нас всё сильнее влекло друг к другу. Наши одинокие души неотвратимо сливались в одну.
Как-то ночью я видела сон. …Раннее туманное утро. В длиннополой ночной рубашке, босая, бегу по росистой высокой траве. Туман не рассеивается, а становится всё гуще. Запыхавшись, останавливаюсь, не зная, куда двигаться дальше. Мокрая рубашка липнет к ногам. Страх, как туман, окутывает всё моё существо. Справа впереди вижу в тумане светлое пятно и иду на него. Туман постепенно рассеивается. Вдали на фоне встающего солнца идёт человек. Солнечные лучи слепят меня, и я не вижу его лица. Но сердце начинает биться сильнее. Меня охватывает неземная радость. Мы сближаемся, и вижу, что это Марк. «Но почему он не в коляске?» - удивляюсь я. И просыпаюсь…
В это утро я не застала Марка за работой. Он сидел у покрытого мольберта и загадочно улыбался. Я, пожалуй, впервые увидела, как он улыбается.
- Портрет готов, - тихо сказал он и жестом фокусника скинул покрывало.
Я готова была увидеть своё изображение в каком-то приближённом виде, учитывая стиль, в котором писал художник. И была поражена реалистичности портрета, тщательно прописанным деталям. Мне показалось, что на портрете я даже красивее, чем на самом деле.
- Эва, вижу по глазам, что вам нравиться, - с появившейся в голосе хрипотцой констатирует Марк.
- Глаза вас не обманывают. Мне и правда нравится. Сколько я вам должна? – не могу не задать я этот вопрос.
- Всего один поцелуй, - серьёзно отвечает Марк.
- Ну что ж, извольте получить, не заметив его тона, шутливо говорю я и, наклонившись, подставляю щёку.
Но он поворачивает мою голову и, не отрываясь, целует меня в губы. Я не могу и не хочу сопротивляться. Нет ни желания, ни сил. Как в том сне, дурман счастья обволакивает меня и выключает из реальности…
…Очнулась я уже на коленях Марка. Он целовал меня в шею возле уха, щекоча языком мою возбуждённую кожу. Развернувшись, я прижалась к его груди. Он зарылся лицом в моих волосах.  
Сильные руки Марка покатили коляску в сторону спальни. Это был первый день, когда я не ушла после ужина домой.
Наши души и наши тела стали единым целым. Впервые в жизни я по-настоящему любила и была любима. Я благодарна судьбе за эти дни и ночи, наполненные нашей любовью.
Но Марк, как и всякий инвалид, остро переживал свою неполноценность.
- Зачем тебе калека? – говорил он. – Ты можешь устроить свою личную жизнь со здоровым мужиком. Я для тебя лишь обуза.
- Не говори так, - отвечала я, целуя его грустные глаза. - Ты будешь ходить! Теперь я верю в это ещё больше.
- Бесполезные надежды, Эва. Ни одна операция мне не помогла.
- Но надо попытаться ещё раз. Ты знаешь, через интернет я нашла одну клинику в Германии. Там берутся за операции по твоему диагнозу.
- И сколько сот моих пособий по инвалидности нужно для оплаты их операции? – хмыкнул Марк. – Да и картины мои почти не продаются.
- Но мы обязательно что-нибудь придумаем, вот увидишь! – не зная почему была уверена я.
Прошло ещё три месяца. Наполненных разными событиями.
Настя в очередной раз развелась. - Завидую тебе, Линка, - говорила она. Нашла ты свою любовь, пусть он и инвалид. А мне всё какие-то ненастоящие мужики попадаются. А у тебя, я поняла, настоящий. Ты прям светишься изнутри, когда о нём говоришь.
Мужа я вспоминала редко. С тех пор, как Валерий уехал, он звонил всего один раз. Говорили мы недолго. У него всё замечательно. Нет, подавать на развод пока ещё рано. Почему позвонил? Да пустяк. Потерял свой мобильный, а там все номера. Хорошо хоть ещё не успел забыть номер домашнего телефона. Не могла бы я сказать номер телефона дочери. Вот и весь разговор.
Но видно Снежане он звонил нечасто, если она о его американской жизни мало что могла рассказать. И вот эта жизнь там так неожиданно закончилась. Поздно ночью позвонила дочь:
- Мам, папа умер…, - успела внятно сказать и заплакала.  
 Валера был старше меня всего на три года. Сердечный приступ. Да ещё во время проводимой им операции.
Снежана поехала на похороны отца, оставив мне внучку Ирочку. Родители дали ей обычное, предложенное мной имя. Внешне внучка очень похожа на меня, характером – копия Снежана в детстве.
А это событие подарило мне надежду. В тот вечер я возилась на кухне. Марк принимал душ. С большим трудом он перелезал в ванну из коляски, и всегда сердился, когда я старалась ему помочь.
Раздался звонок входной двери. Оказалось, принесли заказное письмо. Сразу бросилось в глаза, что конверт непривычной формы, видно было, что не наш, заграничный. И точно, письмо было из Штатов. На фирменном бланке я увидела английский текст. На втором листе был компьютерный перевод на русский. Я быстро пробежала кое-как слепленные машиной фразы.
Нотариус мистер такой-то сообщал, что, так как я, как жена скончавшегося такого-то, являюсь его законной наследницей. В связи с этим  средства в размере столько-то долларов, столько-то центов, находящиеся на его счету в таком-то банке будут переведены на моё имя. Просьба выслать подтверждающие документы о регистрации брака и сообщить банк и номер личного счёта.
Если сказать, что такого подарка я не ожидала, значит, ничего не сказать. Сумма, что должна поступить на моё имя практически укладывалась в выставленную немецкими хирургами оплату операции Марка. Как же это было кстати.
Мой энтузиазм за последние месяцы угас. Я потеряла всякую надежду достать эти деньги. Бессилие холодными тисками сдавливало моё сердце. Я больше не могла смотреть на то, как мучается мой любимый. Молодой здоровый мужчина, человек из мира искусства, с удовольствием пивший жизнь полными горстями вмиг превратился в запертого в четырёх стенах калеку, который не может обходиться без помощи женщины.  
- Только ты и живопись удерживают меня в этом мире, - в порыве откровения говорил Марк.
И вот такая неожиданная возможность вернуть моего любимого человека  к полноценной жизни. Но как сказать об этом Марку? Он наверняка не захочет использовать деньги моего мужа, пусть и покойного. Пока не буду ничего ему говорить, а там что-нибудь придумаю.
   Я рассказала об этом Насте. Опровергая расхожее мнение об умственных способностях блондинок, она обладала острым практическим умом. В отличие от меня Настя быстро решила проблему:
- Скажешь Марку, что ты типа объявила сбор на операцию через интернет. Мол, он был известным художником в городе, люди его помнят. Вот и не скупились, собралась нужная сумма.
Когда на мой счёт поступили Валерины деньги, я и выдала Марку Настину версию. Он, конечно, сначала не поверил, но банковские документы его убедили.
И вот, наконец, завтра мы летим в Мюнхен. До операции осталось несколько дней. Очень надеюсь, что мой сон был вещим. Судьба подарила мне встречу с настоящей любовью. Пусть ждала её так долго, но я дождалась.
Спасибо судьбе. Прошу у неё ещё немного. Не для себя, для любимого. Пусть в Германии всё сложится хорошо. Пусть мой Марк по-настоящему будет счастлив.
 
 

© Copyright: Карим Азизов, 2017

Регистрационный номер №0384321

от 6 мая 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0384321 выдан для произведения: Впервые я увидела его в театре.
Прозвенел третий звонок, когда в зрительный зал медленно вкатилась инвалидная коляска. Ею уверенно управлял мужчина лет 30-ти. Чуть впереди шла молодая женщина. Появление этой необычной пары привлекло внимание  партера. Словно захлопнули окно на улицу, шум разом притих.
- Да, не повезло мужику, - раздался над ухом голос моей подруги Насти. – А красааавчик! – авторитетно заключила она.
Настя, чуть полноватая, возраста «баба ягодка опять» блондинка, особо не церемонясь, что её отличало в любых жизненных ситуациях, откровенно рассматривала мужчину.
Я тоже повернула голову в сторону катящейся коляски. Она остановилась справа, немного сзади от нашего ряда. Женщина села возле неё на крайнее свободное место. Через несколько секунд свет в зале погас и начался спектакль. Но этого времени мне хватило, чтобы успеть рассмотреть необычного зрителя.
Несколько иконописное, правильных черт лицо. Иссиня-чёрные, чуть курчавые, зачёсанные назад волосы открывали высокий лоб. Сжатые тонкие губы. Серые выразительные глаза. Выше левого виска штрих небольшого шрама. Светло-серый пиджак костюма и синий галстук дополняли запоминающуюся внешность.
Поначалу театральное действо захватило меня. Но каждый раз после очередной вызывающей оживление в зале реплики актёров я невольно переводила взгляд в сторону коляски. И всякий раз поражалась совершенно не поддающегося эмоциям сидящего в ней. Казалось, мыслями мужчина был далеко от этого зала. И ничто происходящее на сцене не может изменить бесстрастного выражения его лица.
Меня, давнюю театралку такая реакция, а точнее её отсутствие на игру известных актёров задела. «Стоило приходить в театр, чтобы сидеть как истукан» - раздражённо подумала я, не заметив неуместности в данном случае слова «приходить».
Спектакль окончился. Мои любимые актёры, как всегда, были на высоте. Выход на поклон труппы, крики «браво!», аплодисменты поднявшихся зрителей. Когда всё это утихло и зрители потянулись к выходам, коляски на месте уже не было…
Мне уже 49. А может ещё 49. Согласна с утверждением, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Роста я среднего, лицом родители не обидели. К пятому десятку смогла сохранить фигуру. Всё-таки занятия йогой не прошли даром.
По документам была замужем, хотя последние два года жила одна. Муж благополучно проживал в Штатах, куда перебрался с молоденькой любовницей. Далеко не бедствовал, практикуя пластическим хирургом.
Познакомилась  я с ним, когда мы были ещё студентами мединститута. Высокий обаятельный красавец вскружил голову не одной моей однокурснице. Не знаю почему, но свой выбор Валерий остановил на мне.  Когда я его об этом спрашивала, он всегда отшучивался, что из-за моего редкого имени. Родители наградили меня звучным именем Эвелина. Но оно так и осталось паспортным. С детства все звали меня Линой. И даже пациенты поликлиники, где я проработала много лет, звали меня Линой Марковной.
У нас дочь Снежана. Имя ей дал Валерий, решивший, по-видимому, дополнить свою коллекцию ещё одним редким именем.  Снежана, недавно выйдя замуж, жила в Питере. За её семейную жизнь я почему-то не беспокоилась. Может потому, что её избранник был полной противоположностью её отца. 
Поначалу предательство мужа я восприняла как катастрофу. Но прошло время, и оказалось, что оно не только лечит, но и даёт возможность трезво оценить ситуацию. Собственно Валерия я по-настоящему и не любила. Да и он меня тоже. Прокручивая одинокими вечерами эпизоды нашего брака, я неожиданно для себя убеждалась, что он держался не на любви, а на партнёрстве.
И всё-таки до сих пор не могу понять, как смогла прожить с таким ярко выраженным полигамным созданием столько лет. Может потому, что интрижки Валерия с пациентками я воспринимала относительно спокойно, не закатывая бурных сцен. Чем всегда удивляла свою подругу Настю:
- Ну, Линка, ты даёшь! Попомни моё слово, уведёт твоего Валерочку какая-нибудь пациенточка, - в рифму предостерегала подруга.
- Да Валера ленив по своей природе, без комфорта существовать не может. Поэтому и не станет разрушать уютное семейное гнёздышко, - отвечала я в своей наивной уверенности.
И всё же Настя оказалась права. Через несколько месяцев после свадьбы дочери Валерий заявил, что уезжает в Америку. Да ещё и приплёл банальщину о том, что наш брак исчерпал себя. Что встретил женщину, которая сделает его счастливым. Я должна его понять. Ну и дальше в том же духе.  В общем, выложил стандартный набор многосерийной мелодрамы.
Когда прошёл шок от такого сюрприза, я, разумеется, потребовала развода. Но Валерий уговорил меня пока не делать этого. Оказывается хозяин клиники, где предстоит работать, по непонятно каким соображениям, берёт на работу только состоящих в браке хирургов. И как только Валерий сможет практиковать самостоятельно, мы разведёмся.
Не знаю почему, но я согласилась. Может ещё и потому, что дочь в это время была беременна, и не стоило её травмировать  нашим неожиданным разводом.
Поначалу непривычное одиночество давило. Пришлось привыкать и учиться жить, не как было раньше - для мужа, для дочери, а для себя. Вдруг обнаружилось, что время стало течь не так быстро, как раньше. Появилось не только время, но и деньги. На омолаживающие процедуры, салоны красоты, стильную одежду. Три раза в неделю стала заниматься тем, чего давно хотела, да не могла себе позволить – записалась в студию йоги.
- Вот что значит баба без мужика, - восхищалась моей метаморфозой Настя. - И всё ж не должна твоя красота пропадать. Нужен тебе мужик, - тут же делала она противоречащее первому заключение.
И с присущим ей энтузиазмом подруга, сама сменившая недавно второго мужа, принялась подыскивать мне, как выражались раньше, подходящую партию. Её кандидатов я не могла воспринимать всерьёз. Жило во мне старомодное убеждение, что делить постель с мужчиной можно только по любви.  
После очередного фиаско Настя в сердцах не скупилась на выражения:
- И что тебе ещё надо, Линка? Ты прям как из 19 века. Любовь ей подавай! С твоими запросами так и проживёшь всю жизнь без мужика.
И вот этот случай в театре. Всю неделю после него перед глазами стояло красивое и в то же время пугающее лицо мужчины в коляске. Его застывшее выражение внутренней не проходящей боли. 
Прошёл месяц. На меня свалилось ещё одно несчастье. К потере мужа добавилась и потеря работы. Под вывеской реорганизации государственных медицинских учреждений в стране началось сокращение врачей, койко-мест, уменьшение доступности медуслуг. По сокращению штатов в нашей поликлинике  я была уволена. И это не смотря на то, что проработала в ней много лет и была опытным специалистом.
Провалявшись в депрессии несколько дней, я в обоих смыслах была поставлена на ноги верной подругой Настей:
- Ты это брось. Может, пить начнёшь или сразу на наркоту перейдём? – словно окатила ведром холодной воды.
- Лучше сразу на наркоту, - вяло пошутила я. – Насть, ну почему в жизни так устроено? Если несчастье, то, как правило, не одно. Как будто в очередь выстраиваются.
- Не дрейфь, Линка. Прорвёмся. Надо новую работу тебе искать. Давай, пройдись по интернетам, по местным газетам, - привычно в рифму дала задание подруга.
Я с энтузиазмом взялась за поиски вакансий. Но он быстро угас. По моей специализации в частных клиниках медики были нужны, но, узнав, сколько мне лет, просили не беспокоить. Ощущение, словно попала в заколдованный круг, из которого уже не выбраться.
Но видно на небесах решили, что я уже достаточно помучилась и чёрная полоса жизни итак оказалась достаточно широкой. На глаза мне попалось коротенькое объявление:
« Для ухода за инвалидом-колясочником требуется женщина 40-50 лет с медицинским образованием. Тел. …». Всего две строчки газетного столбца, но именно они перевернуло всю мою жизнь.
«Попробую пока, - решила я. Может со временем найдётся что-нибудь и получше». И набрала номер указанного телефона. Ответила женщина. Условия и оплата меня вполне устроили.
И вот я стою перед дверью квартиры, где возможно мне предстоит работать. Жму на кнопку звонка. Дверь открывает молодая женщина со смутно знакомым лицом. Она проводит меня в комнату. У окна в инвалидной коляске сидит мужчина. Он поворачивает голову в мою сторону. «Это вы!» - от неожиданности чуть не говорю я. Передо мной тот самый мужчина, которого я видела в театре с этой женщиной.
Наши взгляды встречаются, и меня охватывает ощущение нереальности происходящего. Неведомое раньше чувство счастья нахождения рядом с этим человеком. Всё, что нас окружает, куда-то уходит. И только мы вдвоём. Словно я и впрямь в наркотическом дурмане.
- А вам и вправду больше сорока? – возвращает к действительности женский голос.
- Вот, пожалуйста, мой паспорт и диплом. – достаю я из клатча документы.
- Ну что ж, вы нам подходите, – заглянув в паспорт, заключает работодательница. - Как ты считаешь, Марк?
 - Да, я тоже так считаю, - как мне показалось, несколько быстрее, чем нужно отвечает мужчина.
«Значит, его зовут Марк. Надо же, как моего отца», - подумала я.
Женщину звали Лидией. Она была не женой, как я подумала ещё при первой встрече в театре, а сестрой Марка. Её мужа – военного переводят в другой город, и теперь она не сможет ухаживать за братом.
В мои обязанности входило практически то же самое, что я выполняла, когда жила с мужем. Кроме того помогать Марку выезжать на улицу на прогулку. Наши дома абсолютно не рассчитаны на инвалидов или как их теперь, якобы щадя их чувства, называют ЛОВЗ – люди с ограниченными возможностями здоровья. И спустить коляску по ступенькам, а после прогулки поднять назад всегда проблема для колясочников. Хорошо хоть у ступенек в подъезд был пандус для детских колясок.
Меня, конечно, интересовало, как такой красивый молодой мужчина стал инвалидом. Да и не только. Мне хотелось знать о нём всё. Но Марк на все мои вопросы отвечал крайне неохотно. Как шкатулка с секретом, которую нелегко открыть. И надо помучиться, чтобы добраться до её драгоценностей. Со временем мне удалось открыть этот ларчик.
Оказывается, Марк был тем самым не только известным, но и модным художником нашего областного города Марком Вересаевым. Мне попадались афиши с его фамилией, и даже мы с Настей как-то были на одном из его вернисажей. Помнится, меня поразила его броская парадоксальная манера письма, неожиданные сочетания линий и красок.
У Марка была красивая  жена, росла, вобравшая красоту обоих родителей, дочка. Талантливого молодого художнике даже звали в столицу. Казалось, судьба Марка Вересаева всегда будет играть  такими яркими красками, как на его полотнах.  
Глупый случай разом перечеркнул всю его жизнь. Соседский мальчишка попросил помочь снять его котёнка с дерева. Марк полез и сорвался. Сотрясение мозга, перелом позвоночника, паралич ног. Инвалидная коляска.
Жену хватило на несколько месяцев. Операции, лечебные процедуры, уход за беспомощным во многих бытовых ситуациях человеком. И это после безбедной богемной жизни. Картины Марка неплохо раскупались и его жена, нигде не работая, ни в чём себе не отказывала. Дом Вересаевых всегда был полон друзьями. Как потом оказалось, больше мнимыми.
Жена подала на развод и суд, как бывает практически всегда, оставил дочь матери. Вскоре она с дочкой навсегда уехала из нашего города. Причём с человеком, которого Марк считал своим другом.
К физическим страданиям прибавились душевные. Марку пришлось пережить двойное предательство – жены и друга. К тому же лишившись и дочери, которую очень любил. В больнице он даже хотел покончить  с собой. Ночью, сумев заползти на подоконник, открыл окно. Его спас проснувшийся сосед по палате, такой же калека, позвав дежурную медсестру.
Марк открылся мне не сразу. Но я с первого дня поняла, что хочу всегда находиться рядом с этим человеком. Каждое утро меня охватывала радость от одной только мысли, что вскоре опять увижу ставшего дорогим мужчину.
- Как ваше имя-отчество? – спросил Марк в первый день знакомства.
- Эвелина Марковна, - неохотно ответила я, как и почти каждая женщина считая, что отчество старит. – Прошу не называть меня по отчеству, пусть оно и совпадает с вашим именем.
- Тогда Эвелина. А может, разрешите мне называть вас просто Эвой?
- Пусть будет, Эва. Хотя меня всегда называли Линой, не считая пациентов поликлиники. «У меня начинается новая жизнь. Пусть и имя будет новым» - мелькнула мысль.
По утрам я обычно заставала Марка за мольбертом или с альбомом для рисования. Мольберт был с короткими ножками, чтобы было удобно писать сидя. Когда эта необычная для станковой живописи поза утомляла его, он брал в руки альбом. Марк не мыслил себя без изобразительного искусства. Именно искусство смогло сохранить интерес к так жестоко обошедшейся с ним жизни.
Не знаю, чего такого особенного Марк увидел во мне, но уже через неделю он предложил написать мой портрет. Я сразу согласилась. Было интересно, как меня видит художник пишущий далеко не в реалистичной манере.
Мы вместе завтракали. Я убиралась в квартире или шла за продуктами. Если не было работы по дому, я позировала Марку.
 Вечером мы шли в сквер недалеко от дома. Шла, конечно, только я, Марк катил рядом. С большой неохотой и только, когда сам не мог справиться, он принимал мою помощь. Но мы не просто гуляли. Марк зарабатывал, рисуя портреты.  Других художников в парке не было и иногда ему удавалось нарисовать два-три портрета за вечер.
А после ужина приходилось возвращаться в свою пустую квартиру.
Оказалось, между нами много общего. Ни смотря на такую разницу в возрасте, мы воспринимали этот мир почти одинаково. С каждым прожитым вместе днём нас всё сильнее влекло друг к другу. Наши одинокие души неотвратимо сливались в одну.
Как-то ночью я видела сон. …Раннее туманное утро. В длиннополой ночной рубашке, босая, бегу по росистой высокой траве. Туман не рассеивается, а становится всё гуще. Запыхавшись, останавливаюсь, не зная, куда двигаться дальше. Мокрая рубашка липнет к ногам. Страх, как туман, окутывает всё моё существо. Справа впереди вижу в тумане светлое пятно и иду на него. Туман постепенно рассеивается. Вдали на фоне встающего солнца идёт человек. Солнечные лучи слепят меня, и я не вижу его лица. Но сердце начинает биться сильнее. Меня охватывает неземная радость. Мы сближаемся, и вижу, что это Марк. «Но почему он не в коляске?» - удивляюсь я. И просыпаюсь…
В это утро я не застала Марка за работой. Он сидел у покрытого мольберта и загадочно улыбался. Я, пожалуй, впервые увидела, как он улыбается.
- Портрет готов, - тихо сказал он и жестом фокусника скинул покрывало.
Я готова была увидеть своё изображение в каком-то приближённом виде, учитывая стиль, в котором писал художник. И была поражена реалистичности портрета, тщательно прописанным деталям. Мне показалось, что на портрете я даже красивее, чем на самом деле.
- Эва, вижу по глазам, что вам нравиться, - с появившейся в голосе хрипотцой констатирует Марк.
- Глаза вас не обманывают. Мне и правда нравится. Сколько я вам должна? – не могу не задать я этот вопрос.
- Всего один поцелуй, - серьёзно отвечает Марк.
- Ну что ж, извольте получить, не заметив его тона, шутливо говорю я и, наклонившись, подставляю щёку.
Но он поворачивает мою голову и, не отрываясь, целует меня в губы. Я не могу и не хочу сопротивляться. Нет ни желания, ни сил. Как в том сне, дурман счастья обволакивает меня и выключает из реальности…
…Очнулась я уже на коленях Марка. Он целовал меня в шею возле уха, щекоча языком мою возбуждённую кожу. Развернувшись, я прижалась к его груди. Он зарылся лицом в моих волосах.  
Сильные руки Марка покатили коляску в сторону спальни. Это был первый день, когда я не ушла после ужина домой.
Наши души и наши тела стали единым целым. Впервые в жизни я по-настоящему любила и была любима. Я благодарна судьбе за эти дни и ночи, наполненные нашей любовью.
Но Марк, как и всякий инвалид, остро переживал свою неполноценность.
- Зачем тебе калека? – говорил он. – Ты можешь устроить свою личную жизнь со здоровым мужиком. Я для тебя лишь обуза.
- Не говори так, - отвечала я, целуя его грустные глаза. - Ты будешь ходить! Теперь я верю в это ещё больше.
- Бесполезные надежды, Эва. Ни одна операция мне не помогла.
- Но надо попытаться ещё раз. Ты знаешь, через интернет я нашла одну клинику в Германии. Там берутся за операции по твоему диагнозу.
- И сколько сот моих пособий по инвалидности нужно для оплаты их операции? – хмыкнул Марк. – Да и картины мои почти не продаются.
- Но мы обязательно что-нибудь придумаем, вот увидишь! – не зная почему была уверена я.
Прошло ещё три месяца. Наполненных разными событиями.
Настя в очередной раз развелась. - Завидую тебе, Линка, - говорила она. Нашла ты свою любовь, пусть он и инвалид. А мне всё какие-то ненастоящие мужики попадаются. А у тебя, я поняла, настоящий. Ты прям светишься изнутри, когда о нём говоришь.
Мужа я вспоминала редко. С тех пор, как Валерий уехал, он звонил всего один раз. Говорили мы недолго. У него всё замечательно. Нет, подавать на развод пока ещё рано. Почему позвонил? Да пустяк. Потерял свой мобильный, а там все номера. Хорошо хоть ещё не успел забыть номер домашнего телефона. Не могла бы я сказать номер телефона дочери. Вот и весь разговор.
Но видно Снежане он звонил нечасто, если она о его американской жизни мало что могла рассказать. И вот эта жизнь там так неожиданно закончилась. Поздно ночью позвонила дочь:
- Мам, папа умер…, - успела внятно сказать и заплакала.  
 Валера был старше меня всего на три года. Сердечный приступ. Да ещё во время проводимой им операции.
Снежана поехала на похороны отца, оставив мне внучку Ирочку. Родители дали ей обычное, предложенное мной имя. Внешне внучка очень похожа на меня, характером – копия Снежана в детстве.
А это событие подарило мне надежду. В тот вечер я возилась на кухне. Марк принимал душ. С большим трудом он перелезал в ванну из коляски, и всегда сердился, когда я старалась ему помочь.
Раздался звонок входной двери. Оказалось, принесли заказное письмо. Сразу бросилось в глаза, что конверт непривычной формы, видно было, что не наш, заграничный. И точно, письмо было из Штатов. На фирменном бланке я увидела английский текст. На втором листе был компьютерный перевод на русский. Я быстро пробежала кое-как слепленные машиной фразы.
Нотариус мистер такой-то сообщал, что, так как я, как жена скончавшегося такого-то, являюсь его законной наследницей. В связи с этим  средства в размере столько-то долларов, столько-то центов, находящиеся на его счету в таком-то банке будут переведены на моё имя. Просьба выслать подтверждающие документы о регистрации брака и сообщить банк и номер личного счёта.
Если сказать, что такого подарка я не ожидала, значит, ничего не сказать. Сумма, что должна поступить на моё имя практически укладывалась в выставленную немецкими хирургами оплату операции Марка. Как же это было кстати.
Мой энтузиазм за последние месяцы угас. Я потеряла всякую надежду достать эти деньги. Бессилие холодными тисками сдавливало моё сердце. Я больше не могла смотреть на то, как мучается мой любимый. Молодой здоровый мужчина, человек из мира искусства, с удовольствием пивший жизнь полными горстями вмиг превратился в запертого в четырёх стенах калеку, который не может обходиться без помощи женщины.  
- Только ты и живопись удерживают меня в этом мире, - в порыве откровения говорил Марк.
И вот такая неожиданная возможность вернуть моего любимого человека  к полноценной жизни. Но как сказать об этом Марку? Он наверняка не захочет использовать деньги моего мужа, пусть и покойного. Пока не буду ничего ему говорить, а там что-нибудь придумаю.
   Я рассказала об этом Насте. Опровергая расхожее мнение об умственных способностях блондинок, она обладала острым практическим умом. В отличие от меня Настя быстро решила проблему:
- Скажешь Марку, что ты типа объявила сбор на операцию через интернет. Мол, он был известным художником в городе, люди его помнят. Вот и не скупились, собралась нужная сумма.
Когда на мой счёт поступили Валерины деньги, я и выдала Марку Настину версию. Он, конечно, сначала не поверил, но банковские документы его убедили.
И вот, наконец, завтра мы летим в Мюнхен. До операции осталось несколько дней. Очень надеюсь, что мой сон был вещим. Судьба подарила мне встречу с настоящей любовью. Пусть ждала её так долго, но я дождалась.
Спасибо судьбе. Прошу у неё ещё немного. Не для себя, для любимого. Пусть в Германии всё сложится хорошо. Пусть мой Марк по-настоящему будет счастлив.
 
 

 

Царь вещей

Мучения комфортом